The Book of Dreams

       Любовь — странное явление. Находит она каждого человека на Земле, а вот приходит ко всем — по-разному. Желание, страсть, обладание, душевность, уважение, ум — синонимы ли это любви или самостоятельные чувства, ощущения, проявления? И да, и нет. Наша любовь с Аланом началась некинематографично, а по-человечески. Нежно. Трепетно. И все те дни, что я болела, как выяснил врач — тяжелым бронхитом, а потом фарингитом в придачу, — Алан был со мной. Второй из трех комплектов ключей от квартиры поселился во внутреннем кармане его пальто. И его запах стал оставаться на всём. И это радовало. У нас просто началась совместная жизнь. Без клятв и обещаний. Тихо, спокойно. С каждой минутой, проведенной вместе с Аланом, я всё четче понимала, что мы созданы друг для друга. Не половинки целого, а самостоятельные личности, любящие и уважающие личное пространство друг друга, и вместе создаваемый оазис. Наши чувства жили. Мы дышали рядом. И будучи вдвоём, — были счастливы. Наша любовь была тонкой материей. И мы дорожили всем, что нас окружало. Особенно мы любили танцевать…

Глава 38

— Тебе нравится танго? — спросил меня однажды Алан, когда мы сидели за утренней чашкой чая после нежной ночи любви. — Нравится. Это особенный танец. — Для тебя? — Сам по себе, — я улыбнулась ему, ставя чашку на блюдце. Алан посмотрел на меня и улыбнулся. — А к чему ты спросил? — У меня есть идея, — загадочно произнес он. Я вопросительно приподняла бровь, а Алан лишь ответил на это: — Всё скоро узнаешь, дорогая. — Ты меня заинтриговал, — моё любопытство росло и росло. Алан подошел ко мне и, поцеловав, шепнул: — Тебе понравится. Я снова улыбнулась, посмотрев в его ореховые глаза. — Люблю тебя, Алан, — и прижалась к нему. — И я тебя люблю, Афина, — заключил меня в объятия Алан. Не хотелось прерывать эту идиллию, но нам нужно было на работу. — Поужинаем сегодня? — Алан помогал мне с пальто. — Да, с удовольствием, — повернулась я к нему, от зеркала. Мы спускались вниз. — Я тебе позвоню ближе к вечеру. Тебя сегодня будет ждать сюрприз. И больше не спрашивай ничего — не скажу, — улыбнулся Алан, целуя меня уже у машины. — Хорошо. Жду твоего звонка. — Уже? — рассмеялся он. — Да. — Я тоже засмеялась и села в машину. — До вечера, любимая. — До вечера, Алан. Он помахал мне, на ходу, а потом сел в машину. И мы разъехались в разные концы города. Работы и сегодня было много. Как и вчера, и я не знала, сколько её будет завтра. Как обычно день начался с совещания у Кевина. Я пришла к нему в кабинет и удивилась. Там были: Кевин, Герман, Генрих, Лео — начальник информационного отдела и я. И больше в кабинете не было никого. — Проходи, Афина, — сказал Кевин, когда я открыла дверь и застыла на пороге. — Здравствуйте. Спасибо, — я села на свободный стул. — А у нас сегодня в сокращенном составе совещание? — Да. Круглый стол будет только на вас, а остальные займутся пресс-конференцией. Это я собираюсь обсудить позже. — Теперь поняла, почему такая камерность. Кевин кивнул. По нему было заметно, что он до сих пор страдает из-за нашего разрыва и от мысли, что я счастлива с другим мужчиной. Но я не придавала абсолютно никакого значения факту страдания Кевина. Я просто была счастлива. И одна половина моего мозга думала о том, какой же сюрприз меня ждет вечером, а вторая — была вся в попытках сосредоточиться на повестке совещания. Кевин «вещал» долго и подробно. Мы с коллегами переглядывались и позёвывали — монолог босса шёл по третьему кругу. Когда же всё-таки все поручения были розданы, и другие организационные мелочи уточнены, Кевин остановил меня в дверях — удержав дверь ладонью, не давая мне её открыть. — Афина, подожди минутку. — Мне надо идти, Кевин, меня ждёт в приёмной посетитель. — Пять минут не изменят ничего. Упираться нет смысла — Кевин сильнее меня физически. Я села на стул, где сидела во время совещания. — Что ты хотел? — я догадывалась смутно, о чем пойдет сейчас речь и старалась держать себя в руках. Кевин сел напротив меня. — Афина, я не могу без тебя. Я тоскую как одержимый. Я думаю о тебе. Мне хочется вернуть всё. Хотя бы попробовать. Я вздохнула, не сдержавшись. — Кевин, хватит уже сходить с ума. Хватит меня преследовать, и говорить избитые фразы. Вернуть ничего уже нельзя. Совсем. Я люблю другого человека. И наша с тобой история давно кончилась. Её больше нет. Нет тома, где можно её продолжить… — Но… — Кевина начало трясти… — Без «Но». Я от тебя устала. И мне не хочется испытывать все унижения заново. Я хочу быть другой. Я хочу — другого мужчину. Я хочу другую жизнь. Ту жизнь, где всё взаимно и без навязчивого контроля. Где любят крепко. Где целуют — горячо. Где желают — каждым миллиметром и всегда, а не только по праздникам. Ты меня понял? Уже ничего не будет между нами, Кевин. — Я встала со стула и прошла к двери. И тут — Кевина накрыло. Он вскочил и с яростью зажал меня в угол, упершись ладонями в стену. — Ты будешь моей. Я так хочу. А это значит — так и будет. Ты никуда не уйдешь от меня, — его голос начала хрипнуть, — и я сделаю всё, чтобы ты ощутила на себе — как это: боль. Как я в душе — истекаю кровью любви. Он смотрел на меня глазами, полными отчаянья, нечеловеческой и не любовной страсти, боли и ярости. Я ничего ему на тираду не ответила. Я смотрела на него. — Я уничтожу твою жизнь. Так и знай! — прошипел Кевин. — Мне нужно идти. Подвинься, — и я невозмутимо «отодвинула» Кевина сторону, и вышла в коридор. «А что если Кевин вовсе не шутит?» — думала я, медленно подходя к приёмной. И я поняла — мне страшно. Я вспоминала его слова и чувствовала, как всё внутри холодеет от ужаса. «Состоянием аффекта, — слова Кевина назвать нельзя. Во всяком случае, конечно, до действий — не дойдет. А если дойдет? Да ну, бред. Что Кевин может? Он способен кому-то сделать плохое?» Чем были слова Кевина, — истиной или бредом — не важно. Но мне надо постараться не впадать в панику и успокоиться. Мало ли что можно сказать? В приёмной была только Кристина. — Сделай мне чаю, пожалуйста, — бросила я и ушла в кабинет. Через пятнадцать минут я сидела в кресле, лицом к окну, пила любимый чай и думала о вечере, который чудесно проведу с Аланом. Звонок мобильного раздался, когда на часах было шесть. — Да, любимый, — ответила я. — Здравствуй, Афина, — было слышно, что Алан улыбается. — Как ты? — Просматриваю бумаги, пишу рабочие заметки. А у тебя как дела? — В порядке. Сейчас жду партнера на деловую встречу. Ты скоро заканчиваешь? Я заказал нам столик в «Дожде». — Наш любимый ресторанчик, — я улыбнулась. — Да, скоро, Алан. — Я говорила спокойно и чувствовала, что мышцы во всем теле постепенно расслабляются, и мысли о «маньячестве» Кевина отступили. — Я очень жду нашей встречи, Афина. — И меня согревают мысли о скором свидании, Алан. — Я заеду за тобой в восемь. Целую. — Целую тебя. Теплота голоса Алана и понимание, что этот безумный и странный день медленно заканчивается и перетекает в бархатный вечер, — радовали меня. Еще через пять минут пришло сообщение от Алана. «Тебя дома ждёт сюрприз» «Какой?» «Увидишь. Сегодня у нас день сюрпризов», — прилетело мне в конверте. «Интригуешь» «Я счастлив быть с тобой. Увидимся вечером. Люблю» Рабочий день тянулся долго, но мысли о сюрпризах и приятном вечере, несомненно, скрашивали эту рутину. Сентябрь в этом году еще немного летний, медово-коричный и длинный. Я ехала домой и проскакивая иногда светофоры на последних секундах, чувствовала, что усталость берет своё. Мне нужно хотя бы сорок пять минут, чтобы «перенастроиться». Отголоски угроз Кевина мелькали в голове отрывками сказанных фраз и ощущение леденящего холода, пробирающего до костей — накатывало, но быстро уходило. Ритмичный звук мотора вводил в некое подобие транса, поэтому я смогла сосредоточиться на дороге… …Но «обрезать» и «выпустить» негатив из головы и тела, я смогла лишь стоя под душем. Я очень быстро терла волосы, гладила, потом снова терла, фыркала, подставляла голову просто под воду и застывала в одном положении. Я старалась выдыхать. Представляла кадры из фильма «Дождь в Париже» — и спустя двадцать минут я почувствовала, что весь день — с его тревожностью, страхом, делами и прочей рабочей чепухой, ушел из меня, уступая место вечеру романтики. Чтобы закрепить эффект легкости после душа, я всегда пятнадцать минут уделяю медитации. Для меня медитация — это состояние, когда я могу услышать себя. Услышать тот самый тонкий голос души, подсознания, который часто заглушается из-за повседневной суеты. А еще я практикую медитацию для напоминания себе: «Симфония жизни будет звучать ярче, если впустить в неё интуицию и просто наслаждаться игрой на фортепиано». В спальне в кресле стоял пакет. В нем было прекрасное темно-зеленое платье и аккуратные туфли на квадратном каблуке из мягкого нубука. А сверху — конверт. «Ты — моя весна, Афина». …Звякнули ключи. Я в этот момент застёгивала ремешок часов на руке, стоя в туфлях и платье у комода. — Я уже иду, Алан. — Хорошо, Афина, — послышалось из кухни. Капля древесного парфюма завершила образ весны… — Ты прелестна, — шепнул мне Алан, обнимая сзади. — Он незаметно зашел в спальню. Я положила голову ему на грудь и, улыбнувшись, повернулась. Мы нежно, несколько секунд смотрели друг другу в глаза, а потом он поцеловал меня — тепло и любовно. — Платье очаровательное, Алан. Спасибо. Люблю тебя. — И мои губы снова нежно коснулись его. — Люблю тебя, Афина. Ты — моя весна, среди английской, не всегда теплой осени. Мы целовались еще нежнее, а потом отправились в наш любимый ресторан «Дождь».