The Book of Dreams

       Ночью был сильный ветер. Кевин старался уснуть и не думать. Но мысли душили, давили его, и фактически, сводили с ума своей неотвязностью. Искал ли он оправдание своему приступу ярости в рабочем кабинете? Чего он вообще хотел тогда и хочет от Афины сейчас? Эти, и еще дюжина-другая вопросов — вплетались один в другой, и превращались в мысленные голоса. — Нет! Это невыносимо! — Кевин резко вскочил на ноги с постели, не понимая, почему и зачем, подошел к книжному шкафу и достал роман Тонино Бенаквисты «Сага». Начал беспорядочно листать страницы, словно ждал чего-то. Все его мышцы были напряжены. И в одно мгновение, как резкий солнечный свет «бьет» в глаза, — фраза: «Она относится к тем женщинам, чья внешность оставляет безразличными девяносто восемь мужчин из ста, но сводит с ума двух оставшихся». — Так и есть! В этой короткой мысли мой взгляд на Афину! — вскричал Кевин. А кто этот второй мужчина? Тот, наверняка тот, кого она любит. Но любит ли он её, и не обманывает ли Кевина сама Афина, чтобы сделать еще больнее его, и так не заживающей душевной ране? И он вспомнил… Время, когда он был счастлив. С ним была Афина. Они были счастливы. Они любили. Наслаждались временем вместе и жизненными событиями. Их отношения нельзя было назвать простыми. В них было очень много разных эмоций, но, когда любовь еще только зарождается, то всё кажется идеальным, и ссоры, начавшиеся бурно — утихали, едва ощущалась нежность. Обидные реплики и движения повисали на невидимых нитях и тоже казались невидимыми. Но всё изменилось, когда Афина уехала учиться. Она искала дело своей души и жизни. И вот тогда в их отношениях появилась первая трещина. Кевин думал, что они будут вместе. Не расстанутся. Будут жить дома, в Норвегии, и всё будет хорошо. Но планы на то и непредсказуемы, что способны развернуть привычный уклад жизни в абсолютно разные стороны. И когда Кевин услышал от Афины: «Я уезжаю поступать на киноведческий факультет» — он замер, думая, что дальше будет запятая, и Афина скажет: «Поехали со мной» или что-то похожее, но его ожидание разбилось вдребезги: после «смысловой запятой» Афина добавила: «Одна»… — Почему одна? — очнувшись, наконец произнес Кевин. — Я устала от наших отношений. Всё предсказуемо. Не интересно. — Не интересно?! — голос Кевина от неожиданности одновременно стал выше и охрип от удивления. — Кевин, у нас разные планы теперь. Я не хочу жить заурядной жизнью. Рядом с тобой — мне тесно и душно. Я хочу свободы и профессии, в которой найду себя. — Афина, остановись! Как же наши планы? Мы ведь хотели… — Когда-то я об этом всём мечтала, что мы с тобой хотели, а сейчас — я чувствую себя иначе. Я не хочу, чтобы ты был в моей новой жизни. — Афина сидела напротив Кевина в кресле, и наблюдала, как менялось его лицо после каждого законченного ею предложения, и как они словно лезвия, резали его, но Кевин молчал, не в силах высказать даже междометие, характеризовавшее эту боль. Кевин походил в этот момент на ледовую скульптуру. Он сидел, боясь пошевелиться, и чувствовал, как пожар зарождается и в голове, и в груди, и он себя держит в руках из последних сил: каждая капля его существа вплоть до кончиков волос противилась принять реальность одиночества. Он смотрел куда-то, но не видел перед собой ничего. И голос Афины был уже эхом. — Не ищи меня. Не звони. Не пиши и не приезжай. Между нами всё кончилось. — Афина поднялась из кресла и ушла в прихожую. Через пару минут послышался звук закрывающейся двери. Кевину это обыденное дверное звучание показалось взрывом. Но он не мог понять где: за окном, в его квартире, в его голове, душе, или это так взорвалось его собственное сердце…? Кевин не сделал ни единого движения, а лишь смотрел на книжную полку. На корешок романа Тонино Бенаквисты «Сага»… И сейчас, в эту ветреную осеннюю ночь, спустя много лет, он опять держал этот же том в руках, сидя на краю кровати. И цитата, зацепившая глаза, была не случайной. Он чувствовал это. Кевин ощущал, как волны прошлого проникают в него. Как из глубин «Я» показывается его Тень. Он тот, который был яростным в кабинете. Кевин — желающий мести, боли. Его тело было в пожаре. Он горел весь. Каждая молекула кипела. Он должен это сделать. Он как никто другой понимал, что подавленные, и не прожитые, не пережитые чувства и эмоции «сжирают» человека изнутри. И Кевин обязан совершить это, и только после, — его тень станет его другом, а не врагом.