The Book of Dreams

Как я и думала, рабочий день выдался сложный. Встречи и обсуждения я смогла морально выдержать, а вот составление отчетов или чтение документации и профессиональной периодики далось с трудом. Я перечитывала по несколько раз абзацы — не имея сил сосредоточиться. Но сосредоточенность была важна — еще вечером ехать к Алану домой, а потом возвращаться из аэропорта. Кристина меня ни о чем не спрашивала. И я была ей за это благодарна. Время неумолимо летело вперед, двигая стрелки всех часов Великобритании к 9 вечера. Ровно в этот час самолет, выполняющий прямой рейс Лондон-Оттава поднимется в воздух и скроется в облаках. А что будет потом? Как пройдут эти 2 недели? Вопросы, вопросы, — одни вопросы и ни одного точного ответа, или хотя бы приблизительно накиданного пунктиром решения — не было абсолютно ничего. Пункт «А» — Лондон. Пункт «Б» — начало третьей недели. Между ними натянут канат, по которому иду я — без страховки. Канат-одиночество. Но мне нужно на него встать даже если и страшно, даже если вижу под канатом — пропасть-время. Конечно, — можно простоять и просто ждать, когда это время пройдет, а оно рано или поздно все равно истечет, и Лондон третьей недели будет существовать ровно также, как и Лондон в сегодняшнем дне, но для меня это «стояние» у каната — означало страдание и депрессию просто по объективной причине — бездействию. Лучше уж если и сорваться в пропасть времени, то в действии, в проживании этого одиночества. Я выехала за город и написала Алану сообщение: «Уже еду к тебе. Буду часа через полтора. Люблю». Телефон был прикреплен над магнитолой, и я легким движением руки открыла ответное сообщение: «Жду тебя, любимая. Ужин уже почти готов. Целую». От этой теплоты строчек у меня снова сжалось сердце. И я машинально посмотрела на наручные часы. 6 вечера. Ещё целых 3 часа. Я ощущала внутри, как силы постепенно начинают меня покидать, и дыра одиночества надвигалась всё быстрее и быстрее, всё ближе и ближе… Алан открыл мне дверь, и я увидела у него в руках джемпер, тот самый, в котором он приехал ко мне, когда я заболела. И в этот момент я уже чётко поняла — пути назад нет. Алан улетит в Канаду. И я встану на «канат». — Афина, любимая, что с тобой? — Алан прижал меня к себе, а я молчала. Эмоции разрывали меня изнутри. Мне было страшно. И с каждой секундой этот страх становился всё более явственным, я чувствовала, как его невидимые когти крадутся за мной. Но — не единого слова о своей тайне. — Всё хорошо, Алан. Просто тяжелый рабочий день. Я устала. — Улыбка осветила моё лицо. Алан поцеловал меня, и я утонула. — Идем ужинать. Еще есть время на отдых. Я уже всё собрал, осталось только джемпер положить. — Я умоюсь и переоденусь, — шепнула я Алану, прячась за дверью ванной комнаты. — Весна моя, — и губы Алана коснулись моих. — Я скоро. Шум воды расслабил душевные и телесные цепи. Я просто стояла под струями, и не делала ни единого движения. Не хотела. Не могла. «Тебе надо перестать бояться этого времени. Не думай. Просто живи и всё. Время само подскажет. Оно мудрее нас. Намного. Пройди шаг за шагом по канату. Начни. Первое движение — самое страшное. Дальше обыкновенное удержание равновесия». — твердил мне внутренний голос. «Ты теряешь драгоценные минуты на размышления, вместо того, чтобы — подарить их Алану» — после этой мысли я почувствовала прилив сил. Откуда они взялись? Мне было неведомо. — Пахнет потрясающе! — я зашла на кухню и улыбнулась, увидев Алана, заботливо ставящего тарелку с ужином на стол. — Всё как ты любишь, — Алан притянул меня к себе и просто прижал. — Любимый… — и я страстно-нежным поцелуем сказала ему всё, что было горячего в моем сердце… — У тебя сегодня были встречи с критиками? — Алан резал бифштекс и поглядывал на меня, между движениями ножа. — Да, как обычно — все всё высказали, мы дискутировали интересно и долго. — Я вижу, что они тебя утомляют, — улыбнулся Алан. — Не без этого, — улыбнулась я в ответ, глотнув воды и кивнув головой в знак согласия, — но это моя работа, а коллег не выбирают. — Вот это верно, — Алан залился смехом, очевидно вспомнив что-то. — Тебе моя реплика что-то напомнила? — Такие же споры в союзе режиссеров. Много мыслей. Шума, а стоящих идей — единицы. — Так бывает, — с улыбкой произнесла я, встала со стула, взяв тарелку, и попутно включила чайник. — У нас есть время на чай? — Да, полчаса есть точно, но потом нужно ехать. — Успеем. Мы выпили чаю. Я подождала, пока Алан проверит все вещи и документы, и мы вышли из дома. Пасмурный вечер, накрапывающий дождь, тишина в салоне. Я аккуратно вела машину, а Алан видимо думал о своем. Мы понимали, что расставание — сложно для нас обоих. И говорить избитые фразы, дабы заполнить эту тишину в салоне — не было смысла. Мы любили друг друга, но по-особенному. По-своему. Без «липких» фраз. — Куда ты поедешь из аэропорта? — К себе. Я не могу находиться в доме без тебя. Мне тяжело, Алан. — Я вижу, Афина. Мне тоже будет тяжело без тебя. Я остановила машину на обочине и поцеловала Алана. Долго. Очень. — Я вернусь. Ничего не бойся. Я люблю тебя, Афина. Я смотрела Алану в лицо и понимала, что никогда в жизни не любила так сильно, как сейчас. — Люблю тебя, — и я обняла Алана. Крепко. Как только могла. В аэропорту Алан прошел все формальности, и мы сели в удобные кресла в зале ожидания. Наши руки были сцеплены. И на миг мне всё это показалось сном. Показалось, что я сейчас проснусь — в доме Алана, прижмусь к нему теснее и засну еще на несколько часов. Но это была явь. Объявили посадку. Мы дошли до зеленого коридора. В нем меня Алан снова долго, нежно, любовно поцеловал, обнял, а затем произнес: — Я вернусь. Ничего не бойся. Я люблю тебя, Афина. Я держалась, чтобы не плакать, но не смогла и беззвучно плакала, спрятавшись у Алана в плече. — Возвращайся скорее, Алан. Я люблю тебя. — я посмотрела на него и подарила нежный поцелуй.