The Book of Dreams

Глоток горячего чая в тишине дома. Что может быть лучше норвежской осенней ночью? Я сидела в кухне, на любимом стуле, и слушала, как тикают часы: будильник на низком шкафчике, где мама хранит салфетки для стола и полотенца, и висящие в гостиной красивые механические двусторонние — с арабскими, черными цифрами с одной стороны, и — римскими тонкими, с другой. Циферблат с арабскими цифрами сегодня был повернут в гостиную, а римские — можно было увидеть из кухни, если встать, и немного отойти от стола назад. Двое часов было или трое? Не важно, но они все звучат по — разному. И это успокаивает. Я сижу на стуле, слушаю эту музыку родного дома, держу горячую чашку и грею об неё озябшие пальцы, думая о чем-то своем, далеком и близком одновременно. Я думала об Алане. О том, что может быть, мой уход был совсем и не нужен, а наоборот, надо было позволить Алану подойти, извиниться, а мне — остаться в Лондоне, и всё ему наконец, рассказать, как всё было, не утаивая ни единой мелочи? Но почему я всё-таки ушла, и улетела домой? Есть такие вещи, которые нужно передумать в одиночестве. Хотя, что продумывать сейчас, когда уже свершилось само преступление против меня? Продумывать нечего, это так, но и вместе с тем, кое-какие мысли надо отпустить от себя, — именно в одиночестве. Сам факт. Принять это. Понять, что я выстояла, и осталась жива после этого кошмара. Обижена ли я на Алана? Нет. Первый импульс — был, да, не скрываю, но возможно, и у Алана есть причины быть таким? Наверняка. Чтобы не строить лишних, ненужных догадок и домыслов — поговорить с ним самим. Раскрыться. А там, как будет, так и будет. Я реалист, даже несмотря на любовь к Алану. Залезть к нему в голову, и пытаться понять, что происходит — я не могу, даром таким, увы, не обладаю, а жаль, иногда очень даже кстати он был бы. Я встала со стула, налила новую порцию чая и вернулась к своим размышлениям, очень плавно шедшим под звуки часов. Итак, что происходит? Страшный факт преступления против меня произошёл, и его никуда, к сожалению, не деть. Отношения, которые стоят под угрозой — так и стоят. И — каждый из нас: думает что-то и ждет. Чего мы ждем? Сближения? Возможности поговорить спокойно? Уравновешенности эмоций? А вот про эмоции — это я верно подметила. Мы оба, и Алан и я — на взводе, и в отдалении друг от друга. Чтобы разобраться, как быть дальше — важно сблизиться и услышать друг друга. Я ведь не знаю, что он сейчас думает, чего хочет, а чего нет. Где-то вдалеке, я услышала звуки моря, шум сосен и тихо накрапывающий дождь. Весь этот пейзаж — внутренний — убранство дома, уют и территория спокойствия, и внешний — любимая природа, звуки, запахи и ощущение единения с миром, вселял в меня чувство любви к жизни. Я жадно вдыхала влажный аромат земли, запах сосновой коры и хвои. Я чувствовала, что люблю жизнь, люблю мужчину, который спит сейчас в Лондоне, на другом континенте. И хочу просто быть счастливой, сильной и… Живой. Пусть и со шрамами на душе и не вечными ссадинами на теле.