The Book of Dreams

В плеере Алана тихо мурлыкал джаз, а Алан что-то набрасывал карандашом на планшете. Он делал наброски так, для души. Может быть, когда-нибудь и пригодятся. Здания, самолёт, пейзажи, ресторан «Дождь». Их с Афиной, — танцующих танго в одну из встреч, медленный танец — уже в Норвегии. Время близилось к обеду, за окном машины то сигналили торопясь куда-то, то всё затихало, видимо, срабатывал светофор. Спина ныла и периодически к Алану заглядывала медсестра, чтобы сделать ещё один укол. Вены и предплечья, как шахматная доска, были отмечены следами от уколов. И сейчас, Алан смог начать рисовать наброски и раствориться в джазе, только после очередного укола обезболивающего в левое предплечье. Алан рассматривал этюды и думал об Афине. Он скучал по ней. Ждал. Афина обещала приехать к нему после обеда. Алан мечтал поцеловать Афину. И делать это долго и нежно. Ему хотелось, чтобы весь сегодняшний день, а может и вечер и ещё ночь — были временем только для них. Завибрировал мобильный. «Я уже поднимаюсь, любимый. Жду лифт». Улыбка осветила лицо мужчины. Когда Афина была рядом с Аланом, — мысли о травме не лезли ему в голову, и не «усаживались по-хозяйски». Надежда, что он встанет — не покидала душу Алана, но думать об этом именно сейчас, когда в лифте едет Афина, и он вот-вот её поцелует, обнимет и шепнёт что-нибудь тёплое, — он не хотел.

***

Афина поднималась в лифте, и улыбалась от мысли, что увидит через несколько минут Алана. И ещё ей было радостно от понимания — с этого дня — всё её внимание и время, — посвящено только Алану. Нет ни бумаг, ни звонков, ни встреч. Есть семья. И их с Аланом счастье. Афина чувствовала в себе достаточное количество сил, чтобы помочь Алану справиться с травмой. Путь к выздоровлению не обещал быть лёгким. Но любовь, нежность, забота и поддержка — способны на многое, вкупе с желанием самого человека — поправиться. Присутствие Духа — вот что нужно Афине. И она чувствовала, что если не всё, но многое возможно. — Ты рисуешь! — с улыбкой воскликнула Афина, заходя в палату к Алану и крадучись, нежно подходя к нему. — Да, хочу отвлечься, — улыбнулся Алан, увидев любимую. — Здравствуй, Алан, — губы Афины невесомо-страстно легли на губы мужа, и он закрыл глаза от ощущения удовольствия. — Я скучал, любимая моя, — выдохнул Алан с неохотой отпуская Афину. — И я скучала. Очень. Как ты? — Потихоньку. Спина ноет иногда, но мне колют обезболивающие. — Сильно болит? — Пока да, но я надеюсь, что это будет временно. — А так? — и вновь губы Афины станцевали «па». — Не хочу, чтобы такие моменты прекращались. Поцелуй меня ещё раз. — Алан провел нежно по контуру губ Афины большим пальцем, и вновь нежность жены сказала ему «ДА». — Что ты рисуешь? — спросила Афина, увидев планшет. — Так, набрасываю, для души. Воспоминания. Ощущения. Афина перелистала наброски и улыбнулась: — Они прекрасны. Глаза Алана сияли. Остаток дня и вечер Алан с Афиной провели за разными разговорами, а ночью — вновь нежно целовались. Афина касалась Алана так и там, где позволяло его лежачее положение и чтобы не сделать ему больно. — Я люблю тебя, Афина, — шепнул Алан, засыпая. — И я тебя люблю, Алан, — девушка погладила его по щеке, коснулась нежно губ, и тоже уснула, сидя в кресле, держа мужа за руку.