Проблемы реинтеграции

Мины дома не было; Линнер, воспользовавшись моментом, еще раз перерыла ее дом в поисках любой информации, которая могла бы оказаться полезной. Помимо предметов бытового обихода нашлось немногое. Сборники фотографий, аккуратно объединенных в альбомы под ничего не говорящими литерами; пластины, отлично подходящие к слоту данных в терминале, но зашифрованные и оттого бесполезные; сложенные в шкафах аккуратными стопками костюмы всяких размеров, и лишь один — непохожий на привычные «дизайны» Планеты-1: длинный ярко-зеленый балахон с полупрозрачной вуалью для лица. Пара книг, где картинок куда больше, чем текста. Высушенный цветок между страниц. Сломанная электронная ручка — микросхема выдернута с мясом. Линнер задумчиво растерла между пальцами комок пыли, извлеченный из-под кровати в одной из комнат, и чихнула. Если бы только можно было узнать побольше о жизни прочих обитателей Планеты-1, чтобы сравнить… Линнер требовалась точка отсчета: она не могла проанализировать то, что видит и понять, что именно не сходится. Например, все ли они хранят подобные альбомы? Вписывается ли это в идеологию тезиса идентичности — ведь если в альбомах находится память о ком-то важном для конкретного человека, то это достаточно отделяет одного индивида от другого? А что, если все эти альбомы, пластины, костюмы — это тоже унифицированные элементы, такие же как еда или темы для ежедневных разговоров в парке? Что, если даже пыль и ее количество тщательно отмерены? Можно отредактировать прошлое, приведя его в соответствие с нужными доктринами: совершенно обыкновенная практика для множества цивилизаций. Можно подправить настоящее, манипулируя поведением людей. Можно сформировать желанное будущее, имея в распоряжении элементарную информацию о причинно-следственных связях и примитивные темпоральные технологии. Но где во всей этой системе место личности? Можно ли сформировать личности столь же унифицированные? В качестве мысленного эксперимента Линнер задумалась о том, как провернула бы подобное — и довольно быстро пришла к выводу о том, что воспоминания стали бы одной из приоритетных ее целей. Любые различия в эмоциональных реакциях необходимо было бы устранить. Задать фундамент каждой личности, ограничить ее в развитии направляющими и вырастить сад изумительно прекрасных одинаковых роз, вооружившись секатором. Она взглянула на останки цветка, найденного ею между двух одинаково бессмысленных рассказов о героях Планеты-1, пожертвовавших жизнью ради утверждения тезиса идентичности. Наверное, когда-то он мог быть и розой. Линнер захлопнула двери шкафа, небрежно набросила покрывало на кровать и вышла на балкончик, прихватив с собой один из альбомов. Одно и то же лицо: молодой человек со светлыми волосами и ясным взглядом карих глаз смотрел с голографических страниц и улыбался. Менялись декорации, цветовые гаммы следовали точно по радуге, однако лицо оставалось статичным: отточенная приятная улыбка, ямочки на щеках, немного растрепанная прическа, в глазах отражается солнце. Альбом вдруг начал вызывать отвращение, и Линнер отбросила его подальше, словно ядовитую змею. Подсознание навязчиво подбрасывало параллели с ее собственным обществом; в памяти то и дело вспыхивали воспоминания, возвращая ее в период, когда она едва не утратила контроль над собой. Линнер вздохнула, хорошенько дернула себя за косу и свесилась с балкона, пытаясь набрать полной грудью свежего воздуха. Ей нужно было думать, а не рефлексировать. Ей нужно было выбираться из западни любой ценой. Оставив альбом на балконе, она вернулась к обыску и хорошенько перетряхнула все шкафы еще раз; сбросила с полок мелкие безделушки, предварительно пристально изучив каждую из них; поснимала со стен картины в поисках чего-то спрятанного, а затем вспомнила о камерах и похолодела. Вряд ли ее поведение осталось незамеченным. Впрочем, глазок камеры отчего-то мигал не привычным синим, а красным. Линнер пробежалась по дому, обращая внимание на прочие: так и есть, запись везде отключена. Что-то транслировалось вместо настоящей записи; ни один из объективов не следил за ней. Весьма удобно и невероятно предусмотрительно со стороны Мины, которая ведь знала о видеозаписи и о лакунах перезагрузки, напомнила себе Линнер. Все это говорило о том, что женщина далеко не так проста, как может показаться на первый взгляд, несмотря на альбомы и прочее. Возможно, Мина — сбой в системе, оттого она и находится здесь? Город — лишь иллюзия свободы; Мина — такая же заложница и пленница, как она сама, просто помещенная в иные условия. Более талантливая актриса — или пациент на пути к выздоровлению. Живущая, между тем, в доме с явно выраженным шлейфом артронной энергии, источник которой Линнер так и не смогла обнаружить. А еще скоро она вернется, а значит, Линнер сможет получить ответы хотя бы на какие-то вопросы, если сумеет правильно их сформулировать. Даже Коро мог иногда пробалтываться о чем-то важном. Однако наступил вечер, заткав город за окном туманной дымкой, а Мина так и не вернулась домой. Линнер, устав от попыток выстроить логичную структуру вопросов на примитивном и плоском фундаменте имеющихся в ее распоряжении жалких огрызков данных, похозяйничала на кухне и организовала себе чашку пряного какао из терпких молотых бобов, щедро досыпав разнообразных специй, — и только потом задумалась о происхождении как зерен, так и прочих ингредиентов, обнаруженных ею в доме Мины. Уж явно не из ассортимента местных магазинов. Еще один камушек в корзину нетипичности Мины. Но что, если все это — лишь очередной тупиковый путь к силовому барьеру? Очередная демонстрация инспектором Коро своего безоговорочного преимущества над Линнер? Соломинка, которая вот-вот сломает спину верблюда? Такой метод ей также прекрасно знаком: она умела не только вцепляться в разум любого существа мертвой хваткой, но и манипулировать поведением. Ее учили и этому тоже: как включить в свою речь нужные слова-маркеры, как заболтать противника, как исказить его видение реальности в свою пользу. Как сломать даже самую крепкую ментальную защиту без единого намека на телепатический контакт. И то, что она даже не попыталась воспользоваться навыками, а не способностями с тем же Коро, говорило о той печальной самоуверенности, что и завела ее в итоге в ловушку. И не то чтобы Линнер никто и никогда не предупреждал об опасности подобного… Она отставила кружку с какао в сторону и взялась рыться по кухонным шкафчикам с удвоенной яростью. Что-то где-то было не так, и она обязана была опередить сейчас и Коро, и Мину, и всю Планету-1. И ей требовалась информация — любая доступная информация. Она хотела окунуться в информационный океан с головой, вдохнуть его до боли и отфильтровать, выискивая крупинки истины. Именно такой ее и обнаружила хозяйка дома: посреди разбросанных по полу склянок и банок, отстраненно глядящей в новостной экран. «Приветствуем экспедицию гостей с Ансигмы! — вещал приятный голос диктора под красочные кадры посадки золотистого шаттла на длинных шипастых ногах. — После пятидневного карантина визитерам будет открыт доступ в Главный Город. Просьба ко всем жителям уважать личное пространство ансигмовцев». — Пятидневный карантин… — пробормотала Линнер. — Ага. Пятидневный карантин. И подскочила, услышав голос Мины: — Все идет по плану. Линнер тут же метнулась к ней стрелой, схватила одной рукой за шею, а другой дернула за хвост, заставляя смотреть в глаза. Женщина не шелохнулась. Линнер отбросила ее к стене и тут же вновь схватила за горло. — План, — коротко потребовала она, мгновенно забывая о том, что собиралась выстроить разговор совсем не так. Мина же только улыбнулась, как будто вовсе не задыхалась сейчас от стальной хватки таймледи. Линнер попыталась усилить приказ гипнотически, повторив то же слово с нужной интонацией, но никакого результата не добилась. Мина только закашлялась и вздрогнула, а затем подняла руки над головой, демонстрируя то, что совершенно не собирается бороться даже за собственную жизнь. Линнер же осознала, что на самом деле совершенно не способна убить ее сейчас. И дело даже не в том, что тогда все ее вопросы останутся без ответа — просто Мина смотрела на нее добрым, простым, обезоруживающим взглядом. — План, — обреченно повторила Линнер, отпуская женщину. Та обессиленно опустилась на пол рядом, потирая рукой покрасневшую шею, и укоризненно оглядела бардак. — Я бы тебя, Линнер, хорошенько отшлепала сейчас, если бы не то, что не могу тебе сказать. Ты ведь нашла датапластины, да? Сейчас, подожди минутку… Мина покопалась в карманах и извлекла наружу клочок бумаги с изображенным символом. Циркулярно-линеарным символом, который прочел бы любой галлифреец. Если бы, конечно, символ был полным — здесь же автор как будто упустил начало фразы… — Ого, — выдохнула Линнер. Она начинала что-то понимать. Что-то щелкнуло, словно элемент механизма, совмещая две части воедино, и она вспомнила, где видела начало этой фразы: выцарапанное на стене около зала, где проходили комиссии по реинтеграции. И теперь могла прочесть ее целиком. — Твой ключ, — сделала ненужное уже пояснение Мина. — Ты говорила, что это будет странно, но я, честно говоря, даже не представляла, насколько на самом деле странно понимать, что ты больше не участвуешь в собственной жизни. Проигнорировав это замечание, Линнер бросилась к терминалу, прихватив датапластины, и взялась изучать содержимое. А затем, когда их запас иссяк, недоуменно и несколько разочарованно обернулась — Мина тут же протянула ей чашку с горячим какао и улыбнулась. — Вот теперь ты будешь задавать вопросы. — Какие? — глупо уточнила Линнер. — Я ничего не понимаю. Я все равно ничего не понимаю. — Ты ведь прибыла сюда, чтобы узнать, что случилось на Планете-2, так? Ну, теперь у тебя куда больше шансов это узнать, — Мина устроилась на высоком табурете около стены и налила полный стакан остро пахнущей розами прозрачной жидкости. — Я все равно не понимаю! — закричала Линнер и ударила ладонью по стене. — Они просто жили, они такие же как вы, а затем бесследно исчезли, оставив за собой едва ли не горячие тарелки с недоеденным супом! Что мне дают эти кадры, они бессмысленные — не лучше, чем полная прорех история Планеты-1 с упущенными эволюционными звеньями. Что за фантасмагория бреда! Мина медленно допила содержимое стакана, не обращая никакого внимания на вспышку ярости Линнер, отставила его в сторону и обняла себя за плечи. Она казалась сейчас очень-очень усталой и выглядела даже болезненно. — Все будет хорошо, ты во всем разберешься. У тебя уже много данных, — медленно, словно старательно подбирая слова, проговорила она. — Пятый день, — прикусив губу, припомнила Линнер. — Пятидневный карантин. Это все связано. Так? — Конечно, связано. Линнер, я правда не знаю все то, что знаешь ты. Я только знаю, что ты сможешь нам помочь. Ты захочешь нам помочь. Все пошло очень-очень неправильно, и только ты можешь исправить ситуацию. — Ну и как я исправлю то, что даже не понимаю? Мина вздохнула. — Ты должна уничтожить госпиталь реинтеграции. Разрушить барьер. Снести этот город с лица земли, потому что иначе мы все умрем. Планета-1 и Планета-2 неразрывно связаны на куда более глубоком уровне, чем кто-либо может осознать. Так заведено; так устроен наш мир. Все это, все, что происходит здесь — неправильно, это нас убивает. — Связаны… — повторила Линнер, восстанавливая в памяти увиденную историю Планеты-2, мало чем примечательную саму по себе. — Погоди-ка, ты говоришь, связаны на более глубоком уровне… Части картинки начинали занимать положенные места. Механизм вновь заработал: закрутились колеса и шестеренки, будто наконец смазанные. По рукам Линнер пробежали мурашки: лакуны в истории Планеты-1 отлично дополняли прорехи истории Планеты-2. Никаких пропущенных звеньев эволюции не было — если допустить, что жители одной планеты с некоторой периодичностью перемещались на соседнюю, чтобы продолжить жизнь именно там, а затем возвращались, забывая о том, где побывали. — Ты должна до всего дойти сама, — покачала головой Мина, когда Линнер изложила свою версию событий. — Ты почти у цели, но я не могу подсказывать тебе. Ты сама сказала мне это — или, вернее, с твоей точки зрения еще скажешь. Ты потребовала, чтобы я ничего тебе не говорила помимо того, что должна. Чтобы никаким образом не влияла на твои решения. — Очень похоже на меня, — усмехнулась Линнер. — Ну, для этого тебе требуется знать все, что я скажу. Знать, как пройдут ближайшие пять дней в мельчайших деталях. Идеально исполнить собственную роль, которую ты еще не прожила. — Мы обе теперь исполняем собственные роли, потому что ты уже зафиксировала это событие и уже прожила эти дни. Протянула необходимые ниточки в прошлое и будущее. «Странно понимать, что больше не участвуешь в собственной жизни». Так говорила Мина — и Линнер теперь понимала ее куда лучше. У нее тоже появилось ощущение, что она не участвует в собственной жизни, а идет по тонкому канату между двумя точками в пространстве и времени. И это должно было быть страшно, но, на самом деле, казалось до дрожи восхитительным. «Протянула необходимые ниточки в прошлое и будущее». Линнер взглянула на клочок бумаги с второй частью ключа шифрования. Она поняла, кто на самом деле подбросил ей косичку. Кто «пытался с ней связаться». Никакого второго пациента не было. — Мина, а как я могу проникнуть в госпиталь, не привлекая внимания? — поинтересовалась она и тут же поежилась: а вдруг это был неправильный вопрос? — Тебя мгновенно вычислят по поведению. Тебе кажется, что ты удачно копируешь их, но на самом деле выходит из рук вон плохо. Ты должна буквально стать одним из них, иначе никак. «Думай, Линнер, думай, — приказала она себе. — Ты не можешь проникнуть в госпиталь, однако ты уже в него проникла. Ты уже оставила себе подсказки — возможно, в них кроется больше смысла, чем ты видишь сейчас, но как минимум они говорят тебе о том, что все получилось. А значит, ты смогла как минимум еще один раз прыгнуть в прошлое. И смогла идеально мимикрировать, судя по недавней встрече». — Есть один способ, — неуверенно заговорила она. — Есть один способ обмануть всех. Но мне понадобится выйти за барьер. А еще — понадобится, чтобы кто-то мне помог. Кто-то, кто… Кто-то, кто будет знать, что происходит. Кто сможет вернуть ей собственную личность и жизнь. Линнер стало страшно. Но еще один кусочек мозаики встал на положенное место, закрепляя нить событий, и потянул за собой другие. Раскрыв рот от изумления, она смотрела на Мину. — Ты… — выдохнула она. — Я все поняла. — Делегация с Ансигмы пройдет через барьер через пять дней, — бесстрастно произнесла Мина, словно повторяя заученные слова. — У тебя будет один шанс. Ансигмовцы достаточно уязвимы к твоей телепатии. Ты переоденешься, проберешься к ним и выберешься за барьер. Там тебя будет ждать твоя Джой. — Джой, — повторила Линнер с глупой улыбкой на лице. — Там меня будет ждать моя Джой. — Ты должна все закончить, — напомнила Мина. — Ты выберешься, получишь окончательные ответы на вопросы и вернешься, чтобы все закончить. Иначе твой таймлайн провалится в омегову дыру. — Во что? — округлила глаза Линнер. — Это что, это я так выразилась? Мина пожала плечами и рассмеялась. Линнер поклялась себе больше не ругаться. По крайней мере, не так и не при посторонних.