Я и Эдди

             Топаем с улицы домой. Я несильно, но всё-таки получил по уху. Эдди, когда второй раз упал, умудрился ладонь о камешек поцарапать. Пришлось обильно его слюнявить! О! Мне понравилось. В принципе, вот за это я и получил: что всего обслюнявил. Смешной обслюнявленный Эдди!       Смотрю на Эдди большими влюблёнными глазами. Улыбаюсь. Эдди берёт мою голову в руки и ка-ак чмокнет в мокрый нос! И давай смешно, морща нос, фукать. Типа, в сопли поцеловал. Ржу. Эдди посмеивается, хватает с вешалки тряпку и идёт на кухню. Делаю топ-топ следом.       — Итак! — говорит Эдди, упирая руки в бока и смотря на меня внимательным взглядом.       Сажусь напротив него и делаю важный вид.       — Не делай такую морду, как будто у тебя запор, — сквозь смех выдавливает Эдди.       Это важный вид. А не запор! Фыркаю в его сторону, а Эдди в ответ губами «пр-р-р». Они ещё так смешно шевелятся. И щёки надуваются. Как у хомяка. Ой! Эдди, сделай так ещё! Пыркни ещё раз! Подбегаю к нему и тыкаюсь губами в его губы. Хохочет. Снова делает такое «пр-р-р», и меня слюной забрызгало. Эдди! Не плюйся! Начинаю его облизывать. Вкусный Эдди! Так бы и съел! Радостно трусь об него головой. Обнимает! Люблю Эдди!       — Так, Пушистый, я с твоими нежульками от работы отвлёкся, — треплет меня за уши. — Итак! — Эдди делает серьёзное лицо.       Опять сажусь напротив и принимаю важный вид: выпячиваю нижнюю губу, делаю грудь колесом и свожу брови. Эдди ржёт. Это важный вид, Эдди! А не туалетный! Или запорный? А как правильно? Неважно! Это важный вид!       — Обожаю тебя, — посмеиваясь, говорит Эдди. — Ты, когда что-то себе там думаешь, такую морду смешную делаешь, как будто решаешь важные дела, касающиеся всего человечества! — снова смеётся. — Всё! Давай к делам уже перейдём.       Я давно готов! В отличие от тебя! Переминаюсь с лапы на лапу от нетерпения.       — Твоя задача — определить!.. — Эдди делает многозначительную паузу.       Чего-чего-чего?! Ну-ну-ну-ну?! Прижимаю уши к голове и таращусь на него большими глазами. Высовываю язык…       — Да-да, ты почти правильно угадал, — Эдди подходит к холодильнику, открывает его и начинает постепенно вытаскивать все продукты на стол, раскладывая их на небольшом расстоянии друг от друга. — Просрочку скидывай в мусорное ведро, — это самое ведро Эдди ставит ближе к столу.       Смотрю, как он, вернувшись к холодильнику, отключает его. Ставит заветную кастрюлю на него. Подкрадываюсь к нему и как бы между прочим высовываю язык, кладя голову на его плечо. Положите вкусняшку во вкусняшкоприёмник! Эдди тихо смеётся. В язык пальцем тыкает, удивляется, чего это он такой длинный. Эй! Дай вкусняху! Я её чую! Он вон там. Тыкаю языком в кастрюлю.       — Вот всё же учуешь, что тебе надо! — восклицает Эдди, и я согласно киваю и лезу к нему с высунутым языком. — Всё-всё! — хохочет, достаёт кастрюльку. О! Этот аромат! Дай-дай-дай-дай! — Дам две сейчас, а если быстро справишься с поставленной задачей — получишь ещё две! Пушистый! Да только смотри. Чтобы не просто быстро, а качественно! А то знаю я тебя, быстренько всё сметёшь в мусорку.       О! Этот божественный вкус вкусняхи! О! Эдди! Ты божечка! Да понял я, понял! Смотрит так внимательно. Не даст прям насладиться вкусняшкой! Эдди хлопает меня по голове, набирает в тазик воды и начинает мыть холодильник.       Итак! Протухший продукт, кто не спрятался, я не виноват! Надо ещё не забыть, что тут половина невкусно пахнет. Обнюхиваю колбасу. АГА! Так бы и съел. С месяцок ещё нормальненькая будет. А куда хорошую еду складывать? Еда, которая ни в чём не провинилась… Ржу. Эдди оборачивается. Лаю.       — Ага… — протягивает Эдди, уходит в ванную и возвращается с большим зелёным тазиком. — Вот сюда складывай, — в нос чмокнул. Я довольный!       Возвращаюсь к работе. Лимон! Ты плохой! Ты весь зелёный почему-то. Почти как тазик. И мохнатый. Фу. Плесенью пахнет. Полезный пенициллин! Ржу и сталкиваю его в мусорку. Эдди на меня так забавно посматривает. Улыбаюсь ему ангельской улыбкой, а он мне в ответ чмок воздушный шлёт.       Итак! Зелёный горох в банке. Воняет невкусно, но нормальный. Перекладываю его в тазик. Помнится, я как-то у Эдди выпросил пару ложек, правда, сожрал в итоге всю банку. Ой, как я потом пах невкусно… Эдди мне долго припоминал. Эдди — коварная коварность! Потом обслюнявлю его за это!       Дальше сыр… Зачем три куска? Пахнут по-разному. Все невкусно! Все испортились? А чего один чёрный такой? Это так надо? Или упаковка? Падазревака! Но не сабака! Тристан где-то носится. Цель убегающая. Скидываю почерневший сыр в мусор. Надеюсь, он склеил лапки… Ласты… Копыта откинул… Ну, короче, он отдал богу душу… Это я про сыр, если что. А то ещё про Тристана кто подумает.       Рыбка с душком какая-то. Эдди, ты зачем такие вонючки всегда берёшь?! Фу. Не, она нормальная, просто я рыбу вообще не люблю. Противная. Склизкая фигня! Скидываю рыбу в тазик, туда же и два куска сыра. Воняют вот так: «фу-фу-фу», но нормальные.       Рассматриваю банку тушёнки. Ой, я бы сожрал. Все пять банок. Эдди из них такую вкуснятскую гречку делает. Обожаю! Эдди знает, всегда побольше варит, чтобы нам обоим хватило. А вот и греча! Греча! Хватаю её… клыками… пакет разрывается, и гречка с шумом высыпается на пол. Ой…       — Почему я сейчас не удивлён? — вздыхает Эдди. — Так и знал, что надо было убрать.       А чего не убрал?! Скулю. Гречечка!!!