Проект: "М.И.Ф."

— Хммм… Удивительная выдержка… — Ученый обходил окровавленную тушу, растянутую на стенде и задумчиво потирал переносицу. — Для такого примитивного… — Что б вы знали, эти «примитивные» с легкостью в одиночку вырезают целые взводы! — Буркнул сидящий неподалеку полковник. Ученый снисходительно усмехнулся, не глядя на солдафона: — Обезьяну тоже можно научить стрелять из автомата, а волк и без всякого оружия с легкостью загрызет человека. Это всего лишь гибрид обученной обезьяны и дикого волка, вот и все… — Он не орет, потому что понимает, зачем вы это с ним делаете! — Сердито бросил вояка. — Он не хочет подводить свою подружку! — Мисс Моррисон ему не подружка, скорее всего, он воспринимает ее, как… Мы воспринимаем собаку — полезное, рядом, но зачем обращать на нее внимание? Скорее всего, он не кричит, потому что это часть какого-то ритуала. Вы знали, полковник, что индеец, попавший в плен к другому племени никогда не издавал ни звука во время пыток, и если после подобных процедур он умирал, его хоронили с почестями. Скорее всего здесь имеет место подобный механизм… Все-таки их развитие оставляет желать лучшего. Шайен негромко вздохнул, довольствуясь тем, что получил небольшой перерыв, пока ууманы заспорили о своем. Ему уже успели травмировать только-только зажившую лапу — хорошо, что не снова сломали! — и добавить несколько ран, которые со временем превратятся в весьма красивые шрамы. Только вот признаваться, как именно он их получил… Будет не просто неприятно, а просто таки нельзя. «Что же я за идиот такой… Ви… Она замечательная… Нельзя просить ее снова спасти меня… Но она наверняка взволнуется, если я не вернусь к закату… Я должен сбежать… Ради Ви…». Филей вздохнул и предложил план. Шайен моргнул, освежая слизистую глаза, слабо захрипел, словно умирающий, а потом задержал дыхание, уставившись в пустоту и старательно принялся вспоминать Кодекс. Это всегда помогало сделать максимально мертвое выражение морды. На экзамене даже кто-то вслух высказался, а не умер ли Шайен на самом деле от умственных перегрузок. Тогда шутнику хищ сломал жвало, но приемчик для прикидывания трупом запомнил. — Что такое? — Ученый подошел к нему поближе, пощелкал пальцами перед носом. Очень захотелось взглянуть на этого наглого уумана, укусить за неосторожно поднесенные к самым жвалам пальцы… «Пункт шестнадцатый: на Ритуальные бои допускаются особи, достигшие полной зрелости, прошедшие Посвящение и имеющие в своей коллекции не менее сотни черепов… Или это пункт тридцать седьмой?». Надо ждать. Ну, филей, не подведи. — Откинулся? — Не поверил полковник. — Не может быть! — Пришел в ужас ученый. — Он же яутжа, они невероятно выносливы! Я не травмировал ни один из жизненно важных органов, только задевал нервные узлы! — А вдруг он притворяется? Как можно выяснить, точно ли он сдох? «Пункт двадцать третий: взрослый воин, получивший статус Старшей крови может признать своей самкой любую особь женского рода, если она соответствует четырем пунктам… Или пяти? Нет-нет, точно четырем!» — Ну… Эээ… Прослушать дыхание? К пасти подносят зеркальце. «Да, точно, четырем. Так… Самка должна быть разумной… Да, точно, животных брать в жены нельзя!» — Не дышит! Может, пульс проверите, док? Как же хорошо, что яутжа холоднокровные… — Нет у него пульса, который можно измерить, кровь течет, когда жарко, а в холодном климате он засыпает, словно лягушка на зиму! — Зрачки у него на свет реагируют? Фонариком светят в глаза. Как же бесит! Как же хочется моргнуть! Ай, черт, глаз слезится! Уберите-уберите-уберите! Так… Соберись! «Разумной… Достаточно взрослой, чтобы отвечать за свои поступки, точно! Так… Что там еще насчет самок?». — Нет! Что б его… Это что-то странное… Он же был вполне здоров! — Яд? Они обожают кончать собой, если оказываются в трудной ситуации! — Предположил полковник. — Может, он его держал в одном из жвал? — Даже не знаю… И это называется мандибулы! — Да мне по барабану! Что с телом будете делать? — Препарировать, конечно же! — Надменно фыркнул ученый. — Но кандалы снимать с него рано, вдруг он имитирует? Земные ужи обожают притворяться дохлыми, если попадаются хищникам. — А как вы тогда планируете оттащить его в лабораторию? — Ехидно спросил полковник. — Эта штука, к которой он прикован, не предназначена для перевозки! Или будете в труп втыкать еще снотворное? — Нет, это бессмысленно, у него кровь почти не движется… — Ученый ходил вокруг Шайена, словно ксеноморф вокруг запертой каюты, в которой прятались люди, только что слюной не капал. — Тогда может, прямо сейчас ему голову отрубим? Для надежности? — Вы что?! Хотите мне все вскрытие испортить?! — Возопил ученый, подходя поближе и наклоняясь к морде хища… Слишком близко. Резкий укол в загривок. Сейчас или никогда! Шайен резко вскинул голову, обхватив, вцепившись жвалами в лицо ученого, чтобы тот не отбежал в сторону раньше времени и, нащупав, сдернул с пояса укушенного карту доступа. Разжал мандибулы, брезгливо сплюнув. Изогнув запястье под таким углом, что оно аж затрещало от боли, он умудрился чиркнуть картой по зоне доступа операционного стола, к которому был прикован и вырвал руку из мгновенно разомкнувшегося наручника. Ученый, зажимая глубокие укусы на щеках и висках, бросился прочь, а полковник выхватил бластер и принялся стрелять. За те две секунды, которые потребовались Шайену, чтобы разомкнуть остальные наручники, тот успел сделать пять или шесть выстрелов. И все пришлись в цель. Зато через секунду голова полковника повернулась на сто восемьдесят градусов — Шайен, убивая ууманов, предпочитал сворачивать им шеи. Тихо, быстро. Жаль, что не мучительно. Но сейчас ему важнее скорость. Солдаты вбегали во внутренний дворик комплекса. Шайен швырнул в них тело их вожака и сам бросился в атаку. Он не уйдет отсюда, пока не прикончит всех в этом чертовом лагере!!!