Bang bang you're dead

Каждый рассвет — провокация: он будит новые надежды. Вычеркнуть все рассветы! © Ежи Лец. Непричёсанные мысли

Трое против целого мира: Янг, Кэлвин и я. Мы шли домой в мокрой одежде после купания в реке неподалёку от города. Я еле поспевала за их размашистыми шагами, мокрые складки красного платьица мешались в ногах, а мои туфли на дне речки, потому что уронила их, теперь из-за чего я морщилась каждый раз, когда мелкие камешки впивались в нежную кожу ступней. Мальчишки шли впереди, засунув руки в карманы, Кэлвин бил ближние кусты палкой. Одиннадцатилетний Янг изредка поглядывал на меня, не отстала ли кривоногая и навязчивая пятилетняя сестра. Но спустя несколько минут я присела на корточки и прижала колени к груди, устало вздыхая пухлыми щечками. Почему-то мне показалось, что мы шли уже три часа, а дома так и не видно. Хотелось кушать, и чтобы ноги перестали болеть. Кэлвин первый заметил, что меня нет и с лицом панического страха обернулся назад, но, увидев меня в несколько десятков метров от себя, вздохнул. Пока мальчики шли ко мне, я оглядывала белые дома с флагом страны и пыталась сосчитать звёзды. Двадцать семь, двадцать восемь… — Устала? — заботливо спросил Кэлвин, присаживаясь рядом и рассматривая мои ноги. — Осталось совсем чуть-чуть. — Я есть хочу, — прозвучало в ответ моё хныканье. Янг помотал головой в разные стороны и замер, когда увидел на другой стороне улице сад с яблонями. Он был ограждён белым забором, через который можно было перелезть только с дуба соседнего участка. Недолго думая, мальчишка бросил: «жди здесь», и уверенным шагом пошёл через дорогу. Я не понимала, что он хотел сделать, но меня это пугало. Это же дом дедушки Луи, а он очень злой и странный. Как-то раз он сказал, что выстрелит солью, если кто-то ещё сворует его яблоки. Я не совсем понимала, как он собирался стрелять солью, наверное, слепить снежок из неё и клея, и будет кидать в нас, но сейчас не зима. А ещё он жадный, жалко одного яблока. Дедушка говорил, что быть жадным — плохо. Брат подпрыгнул вверх и зацепился за толстую ветку, еле забираясь на неё, и ловко перемахнул на другой участок, на секунду скрываясь за забором. — Кэли, а что, если дядя Луи узнает, что Янг ворует яблоки? Он выстрелит в него снежками из соли? — шепчу я, словно боюсь, что потревожу громким вопросом дядю. — Скажи ему, чтобы он вернулся, пожалуйста. Кэлвин при слове «снежки» удивлённо повернулся и по-доброму улыбнулся, вороша чёрные волосы на моей голове. А потом указал пальцем в сторону дороги, где бежал бурундук. — Пошли, поближе посмотрим, — он придвинул меня к нему. — Какой милый. Животное застыло, смотря на нас и не решаясь сдвинуться с места. Мы боялись пошевелиться, чтобы случайно не спугнуть его. Пока я была увлечена животным, Кэл смотрел в сторону забора и хмурил брови. Раздался крик: — Ах, ты поганец, а ну иди сюда! Я испугалась и дёрнулась от страха, будто это меня уличили в краже, бурундук, к моему разочарованию, не теряя времени ловко юркнул дальше, скрываясь в траве. Янг практически вылетел с участка с яблоками в руках, чуть ли не вырывая калитку забора, а за ним бежал дед с ремнём, Кэл, не теряя времени, схватил камешки и начал кидать в деда. Меня схватили за руку и мы побежали, пока он позади нас стоял, грозился ремнём и позвонить родителям. Только спустя две минуты мы остановились. Янг и Кэлвин рассмеялись, падая на асфальт. — Ты попал ему прямо в лоб, — задыхаясь, воскликнул самый старший. — Я слышал, как он крякнул от боли. — Это было круто! — Гэйб, держи, — брюнет передал мне яблоко, а другое Кэлу. — А ты? — спрашиваю я, скромно уставившись на него, Кэлвин, не раздумывая, уже начал вгрызаться зубами во фрукт — вдруг отберут. Брат на мой вопрос отрицательно помотал головой. Мы уселись на лавочку неподалёку в тени дерева. Янг присел напротив меня, пока я болтала ногами в воздухе, и, сняв с себя, кроссовки, надел их на меня. Мои попытки вернуть обувь он игнорировал и не слушал вопли, лишь стукнул в лоб пальцем, чтобы я не возмущалась. Так и вернулись домой: босой Янг, я в кроссовках, которые мне не по размеру, и Кэл. Нас встретила мама. — Гэбриэль, что с платьем? Боже, где твоя обувь? — Мы купались, — ответил Янг. — Я случайно забросил её обувь в реку. — Как это можно сделать случайно? — прикрикнула женщина. — Милый, иди сюда! — мы поморщились, понимая, что получим взбучку. — Я им сейчас устрою! — в коридор выбежал отец. — Почему мне звонил дедушка Луи и говорил, что вы воруете яблоки? — мы потупили взгляды. — Кто это сделал? — Я, — вновь вызвался Янг. Мама ахнула и сложила ладони ко рту, и удалилась из комнаты, причитая на горе-сына. Отец кивнул и задал следующий вопрос: — Кто из вас кидался в него камнями? Кэлвин вздрогнул и хотел признаться, но Янг снова опередил своими словами. Мы расширили глаза и смотрели на брата, который выглядел, как Бог в данный момент. В конце концов, Янг получил подзатыльник и ремнём по заднице. Уже сидя в его комнате, я спросила, зачем он это сделал. «Потому что не хочу, чтобы любимая сестра плакала». Кэл повторил мой вопрос, и Янг с улыбкой сказал: «Так ты приёмный, тебя бы вообще убили». Со слезами приоткрываю глаза и слышу размеренный звук сердца под ухом. Ближе прижимаюсь к родному и тёплому телу и вдыхаю запах туалетной воды, сигарет и дома. Хочу вернуться назад для того, чтобы сделать то, что не было сделано, и сказать то, что не было сказано. Мне не хватает его. Решаюсь открыть глаза, чтобы избавиться от приятного, но губительного мира грёз, я боюсь потерять связь с реальностью и жить с леденцом в руке. Вспоминаю события прошлого. Вчера после вечеринки, которая для меня не длилась долго, мы с Кэлвином устроили марафон-кинофильмов с пиццей и прочей вредной едой, потому что можем себе это позволить — родители уже как день в командировках — мы уселись на диван, смеялись, толстели, так и заснули. Обвожу взглядом комнату — сейчас не позже пяти утра, судя по всему. Из окна лениво пробиваются лучи света, озаряя комнату чуть золотистыми красками. Солнечные солдатики пока не добрались до нас, позволяя наслаждаться сном. Телевизор горел синим цветом, видимо, мы уснули прямо в процессе. Кэл сквозь сон поморщился и пожаловался, что я отдавила ему руку, и я, как любящая сестра, поспешила встать с конечности. Диван слишком маленький для того, чтобы на нём спали двое человек, не знаю, как мы вообще уместились. Меня спихнули вниз, а хитрец отобрал себе подушку, ещё и жалуется на что-то. Прикладываюсь прямо на его тушку, обнимая за шею и закидывая ногу на него, тут же слыша, как его дыхание постепенно утяжелялось из-за того, что я легла на грудную клетку. — Ой да ладно, я не настолько тяжёлая, перестань симулировать. — Больше ни одного куска пиццы, — сдавленно прохрипел он, отплевываясь от моих волос, но тем не менее, обнял, чтобы я не свалилась. Молчу. Меня привлекла светящаяся пыль в золотистой скатерти солнца, она плавно оседала и чуть колыхалась от дуновения ветра из открытого окна в кухне. Цветы, стоящие в расписных вазах, приобрели какой-то новый вид, будто я впервые вижу такие оттенки: нежные, утренние, уютные. Отчаянно пытаюсь сохранить чувство уюта и душевного успокоения. Кекс, услышав, что жильцы не спят, подбежал к нам, крутясь вокруг себя, а потом принялся вылизывать руку парня, которая свисала с дивана. Кэлвин начал бурчать о том, какая это мерзость, я же прохихикала и погладила питомца по голове. — Чур не я сегодня его выгуливаю, — резко воскликнула я и дотронулась указательным пальцем до носа. Брат, поняв, как его обманули, застонал и попытался скинуть меня с себя. Как бы мне не хотелось остаться сегодня дома, школу никто не отменял. Родители контролируют мою посещаемость даже из других стран. Я смотрела в окно машины, ожидая, когда Алекс выйдет из дома. В целом, рассказать о вечеринке и нечего. Мы пришли туда практически никого не зная, поболтали со знакомыми, я поработала в качестве официанта для особо неприятных личностей, предварительно подмешав туда кому-то слабительное, кому-то чего похуже. И сославшись на неожиданный звонок от мамы, поспешила уйти. Даже не пили. В основном, из-за предостережения Кэла, он обмолвился, что спортсмены подсыпают что-то в алкоголь, после чего особо недоступные девушки превращаются в безвольных кукол. Он знал, потому что общался с ними, но я надеюсь, что у него и в мыслях не было делать подобного. Эта новость уничтожит израненное сердце. Алекс выбежала из дома со счастливой улыбкой, стуча каблучками сапожек, бордовая юбка развевалась из-за движений, придавая ей особую миловидность. Спорить с тем, что Алекс красива, нет смысла. У неё по-детски красивое лицо: пухлые румяные щеки, аккуратный нос и нежно-розовые губы. В тёплых карих глазах искрятся радость и желание познавать мир, а ослепительно солнечная и яркая улыбка заставляет сердце трепетать. Когда-то она заставила трепетать моё сердце. Мне всегда казалось, что я выгляжу блекло на её фоне, как только Алекс оказывается среди людей, она притягивает взгляды. Мои большие зелёные глаза были, пожалуй, самой выделяющейся деталью во внешности — они ярко-насыщенного цвета с примесью оранжевого оттенка — это первое, что бросается в глаза. Чёрные смольные волосы никогда не лежали ровно, по какой-то причине укладка не держала их, поэтому, максимум, что я могла с ними сделать — чуток прибить, чтобы не было всё настолько плохо. И к старшей школе мне настолько надоело, что они торчат в разные стороны, что просто взяла первые попавшиеся ножницы и уверенно обрубила их по плечи. И по сей день стригусь сама, не потому что не слежу за собой или лень ходить в салоны, нет, как оказалось, эффект лёгкой небрежности мне идёт. Всё остальное не так уж и примечательно: скулы, которых не особо видно, так как черты лица сглаживают их, пухлые губы бантиком и веснушки. Осматриваю свой внешний вид: красная толстовка, которую нагло взяла у брата, она большая даже для него, а я в ней просто утопаю, штаны с множеством карманов, в которых множество бумажек, фантиков, чеков и записок, вот такая у меня привычка складывать вокруг себя всё, и мартенсы. Ну… Для меня главное, чтобы было удобно и комфортно, в одежде, стесняющей мои движения, я чувствую себя неуютно. Зато чаще всего от меня ожидают удара в лицо, но получают его от Алекс. Девушка практически залетает в машину и буквально светится от счастья, настолько, что я театрально прикрываю лицо ладонью и смеюсь. — Я иду на свидание! С теплой улыбкой, осматриваю её внешний вид: укладка волос, более детальный макияж, идеально выглаженная одежда и блеск любви в глазах. Кэл тоже смотрит на неё через зеркало заднего вида и с улыбкой качает головой, разворачивая машину. — Кто это? — игриво спрашиваю я, разворачиваясь к ней. — Неужели тот самый Даниэль? — Да! — Который Аддамс? — спрашивает брат. — Да! Я не могу не радоваться за неё. Весь прошлый год они мило шушукались, стеснялись друг друга и застенчиво отводили взгляд. А сейчас уже идут на свидание. Время так быстро летит. — Кэл, ты, вроде, парень, посоветуй что-нибудь? — Алекс облокотилась на водительское сиденье, чтобы не пропустить ни одного слова. Я тоже уставилась на гуру любви в ожидании ответа. Блесни опытом, братец. — С каких пор я стал собеседником ваших девичьих разговоров? И почему «вроде»? — с поддельной серьёзностью выдавил парень, неловко касаясь светлых волос. — Ну, ты же ходишь на свидания по вечерам? Уж на тебя вешаются все миленькие девочки. И не отрицай, я видела это собственными глазами! — Я не хожу по вечерам на свидания, Алекс. Я сижу дома с мелкой сестрой, — хитро сверкнул глазами, брат и хохотнул, когда я легко ударила его по плечу. — Ты хочешь услышать, на что парни обычно обращают внимание? — Алекс закивала, как китайский болванчик. — Веди себя естественно. Обычно некоторые либо резко становятся комиками, либо… — он коротко взглянул на меня, — закрой ей уши, пожалуйста, — с искрами в глазах попросил он девушку. — Ой, да ладно тебе, — запротестовала я. Он серьёзно? — Да, наша маленькая принцесса не должна слушать подобные грязные вещи, — хихикнула блондинка и всерьёз прикрыла мне уши. Я остолбенела и с обидой отвернулась к окну, даже не пытаясь их слушать. А говорили они долго, до самой школы. Ну и ладно. Эти шутки уже не смешные, мы выросли, но люди всегда говорят, что я слишком маленькая, ссылаясь на рост. Где связь? Я не понимаю. Нить логики порвалась давно. Только машина остановилась, открываю дверь, показываю язык им и ухожу в сторону главного входа, обходя волну учеников и парней в белых кепках. Устало набираю комбинацию локера на фоне какофонии звуков: смеха, разговоров, криков, железных постукиваний. Рядом с соседним шкафчиком опускается маленькая ручка с маникюром. Очевидно, это адресовано мне, с интересом поворачиваюсь и вижу девушку, которая пригласила меня на вечеринку, и с которой мне удалось обмолвиться парой слов вчера. — Гэбриэль, боже, наконец-то я тебя нашла, — она выглядела неподдельно встревоженной, за её спиной стоят обеспокоенные подруги и Виктория, которая помахала мне. — Как твоя мама? С ней все в порядке? — коротко киваю и улавливаю её полуулыбку. — Вчера произошла самая настоящая неразбериха. Ты вовремя ушла. Кто-то толкнул меня в сторону со спины, видимо, я мешала человеку открыть свой локер. — А что именно случилось? — моя фальшь в голосе так и сквозит, но они этого не заметили. Очень хотелось услышать, хватило ли на всех туалетов. — В общем, если коротко, то многие отравились то ли фруктами, то ли алкоголем, мы так и не поняли, — девушка почесала затылок. — После к нам пришла полиция, нашли наркотики у Джека, нас обыскивали и мы давали показания, — я приоткрываю рот, не веря ушам. Это точно не я. Либо они там и вправду нюхали, либо кто-то подкинул им. В любом случае, я действительно вовремя ушла, учитывая, что мой брат сидит в клинике, все подозрения тут же бы пали на меня. — Если что-то случится с полицией, дай мне знать, хорошо? — Да, конечно, — по спине пробежал неприятный холодок, будто кто-то подошёл явно не с добрыми намерениями. Девушка обняла меня, что стало полной неожиданностью, я неловко рассмеялась и похлопала её по плечу. Не надо обнимать меня, пожалуйста, только не вы и не на глазах у всей школы, не хочу, чтобы меня записали во врагов народа и закидали едой в столовой. Болельщицы ушли. Вздыхаю и осматриваюсь по сторонам. — Оу, ты у нас теперь посещаешь вечеринки для сливок общества, — издевательски протянули позади. Мне даже не стоит оборачиваться, чтобы понять, кто это. То-то я заметила агрессию от человека со спины. Спешу развернуться, потому что не выношу опасных людей, которые находятся в слепой зоне, и сталкиваюсь с зелёными глазами Харриса. Рядом стоит Дилан в плаще. Будем честны, плащ на нём смотрится впечатляюще, но и пугающе. Его массивная фигура и так внушает опасения, мне, по крайней мере. — Утречка, Дилан, — специально игнорирую его короткого друга, чтобы выиграть время и просто оттянуть неизбежный, неприятный диалог, особенно после вчерашнего его фигура вызывает у меня дикую панику. Дилан кивнул и даже поднял руку, чтобы махнуть в ответ, но как-то неуверенно остановился на полпути и вообще опустил голову. Видимо, я пугаю людей. — Харрис, утро только началось, посмотри, как оно прекрасно, а ты уже недовольный, — открываю локер и беру учебник с листами. Это традиция — перебрасываться обидными словечками минуты три, только после этого у нас, возможно, случится нормальный разговор. — Я пошла туда не по собственной воле, знаешь ли. После одного случая на физре мне качки как-то прохода не дают, думают, я вступлю в их клуб, — с намеком улыбаюсь и вижу, как парень кривит в отвращении и пренебрежении губы, а после практически шипит: — Я тебя не просил мне помогать, ты сама решила поиграть в героя. Никто тебя не просил. И благодарить никто не собирается. — Харрис, ты такой тактичный с другими. И как ты с ним общаешься? — шутливо обращаюсь к Дилану и ловлю его немой смешок. Острые скулы стали особенно видны, когда шатен сжал челюсть от злости. — Харрис, Дилан, возможно, твой единственный друг, хоть на него не кидайся, а то с горя школу попытаешься взорвать. — Не указывай мне, что делать, и не сомневайся, Янг, я сделаю это. — Чего ты вообще ко мне прикопался? — ставлю вопрос резко, ребром, отсекая прелюдию. Он же не кинется на меня, как вчера, при всех? — Ничего. Дилан, это ты всё затеял, сам и ебись с этой хуйнёй, — в тон бросил Харрис и отошёл от нас, оставляя одних. — Забудь, что я тогда сказал за «БлэкДжеком» и используй последние извилины, чтобы запомнить мои вчерашние слова. Закусываю губу и смотрю ему вслед. Прощу всё, что угодно, если ты сейчас вернёшься, Эрик. Лучше пусть со мной будешь ты, злой и неадекватный, чем Дилан. Мы оба социально-неловкие и будем стоять, как истуканы. — Эм, я в общем… — парень украдкой смотрел мне в глаза, сжимая пальцы в кулак, то разжимая. — Я хотел поблагодарить за тот случай в спортзале. Вот. Чуть приоткрываю рот, пытаясь всё осознать. Как только я поняла, к чему было это странное поведение с его стороны, я облегчённо улыбнулась, а я-то думала, он собирается где-то закопать меня. — Так ты пялился на меня поэтому? — Я, эм, прости, я просто был не уверен, впряглась ли ты за нас или это, действительно, вышло случайно, — блондин нервно поправил кепку и спрятал руки в карманы плаща, не решаясь смотреть мне в глаза. — Извини, если напугал тебя. — Нет, ты не напугал меня, — эта полная противоположность правде, но парень и так волнуется, не стоит усугублять положение, — скорее вызывал недоумение. Он как-то подавленно растянул губы, вероятно, интерпретировав эти слова по-своему. — Дилан, эм… я рада, что ты подошёл и устранил между нами недопонимание, — я предпринимаю попытку вывести его из анабиоза. — Можешь мне кое-что объяснить? — он кивнул и, наконец, посмотрел на меня. — За что Эрик так яро ненавидит меня? Парень непонимающе нахмурился и наклонил голову, словно прося повторить вопрос, а потом сказал ответ таким будничным и лёгким тоном, что меня дезориентировало. — Он не ненавидит тебя. — В смысле? Но он же… — Он не понимает тебя и мотивов поступков. Почему помогаешь ему? Ведь ты сестра джока, пусть и бывшего. Моя челюсть буквально упала. Так вот в чём дело? Он поэтому изводил меня два года? Два года! Потому что я сестра джока? О том, что Кэлвин мой брат, он узнал совсем недавно, но тот факт, что я являюсь родственницей какого-то спортсмена, уже заставил его относиться ко мне как к отбросу. Ах, ты радикальный паршивец. Это даже звучит абсурдно! Взрослый бы, казалось, человек. Нет. Это, наверняка, не единственная причина. Вздыхаю, пытаясь успокоить бурю внутри. Хотя глубоко внутри понимаю, что на ненависть были причины. Некоторые мои поступки не блещут ангельской добротой и, возможно, это привело к чему-то нехорошему. — Отлично. Теперь другой вопрос. Почему его мотает из крайности в крайность? То он друг мне, то желает сдохнуть? — Спроси сама, — блондин забегал глазами по помещению. — Мужская солидарность, все дела? — раздражённо шиплю. — Он мне не скажет ответ на этот вопрос. — И мне он не говорил такого. — Дилан! Блондин смотрел на меня с каким-то раздражением, но не таким, к какому мы привыкли, а скорее, из-за количество вопросов, на которые тебе не хочется отвечать, отмазок, на которых ты не можешь найти. — Пожалуйста, Дилан. Я хочу разобраться: держаться мне подальше от него или пытаться пробить панцирь. Ты не представляешь, какие он, бывает, говорит мне вещи, — опускаю голову. — Он пугает. Парень словно решался на эмпатию или сохранность долга дружбы. Но на последних словах он тяжело вздохнул, будто я вытянула из него эти слова. Да, это так, я умею манипулировать, но мне необходимо это. — Я скажу это только из благодарности. Как только ему кажется, что он нашел в тебе что-то хорошее, ты неожиданно оказываешься по другую сторону. С Бруксом, со спортсменами… С раздражением хлопаю дверцей локера, сжимаю кулак настолько сильно, что ногти оставляют кровавые полумесяцы, и силой бью все по тому же несчастному локеру. Дилан скептически смотрел на это, вероятно, уже жалея, что проболтался. И всё из-за этого? Всё оказалось настолько просто? Ему просто не нравится моё окружение? — То есть… У него против меня ничего нет? — с надеждой на ответ поднимаю голову. Парень неоднозначно пожал плечами, мол, лимит вопросов исчерпался. После тихо бросил, что ему надо на урок, поднял ладонь, чтобы попрощаться, но, увидев, что я немигающим взглядом уставилась в кафель, опустил конечность и удалился прочь. Оборачиваюсь и наблюдаю, как ученики обходят его. Понимаю, что опасаясь этого парня, возможно, была неправа. Он не такой уж и плохой, привычка судить человека по внешности и сторониться его из-за неизвестности, к сожалению, преобладает во мне. Но, как говорится, встречают по одежде — провожают по уму, наверное, после этого я перестану пугаться его. Это выглядит нелепо со стороны. Захожу в класс истории и мысленно бью себя по лицу. Вчера же я подменила листы с тестом. Присаживаюсь за свою парту и коротко смотрю на Харриса, который сложил руки на парту и уткнулся в них. — Эрик, я не хотела идти на эту вечеринку, — с осторожностью начала я, надеясь как-то смягчить наши отношения. — Провела там не больше часа и ушла, — он никак не реагировал. — И пришла туда не для того, чтобы влиться в компашку, а совсем по другой причине… так и будешь игнорировать меня? — Что ты хочешь услышать? Я вообще не понимаю, зачем ты оправдываешься, — не поднимая головы, глухо звучит в ответ. Мне нечего сказать. Я тоже не знаю, зачем я оправдываюсь. — Я хотела бы, чтобы ты перестал говорить мне гадости. Звонок на урок вынудил прерваться меня. Я с разочарованием уставилась на парня, понимая, что ничего не добьюсь и расстроено вздохнула, отворачиваюсь. Обида, накопленная внутри, начала вырваться наружу. Спешу утереть слёзы и успокоиться. Теперь я, действительно, не буду трогать его. Хватит с меня. Я пыталась, много раз пыталась, вытянуть эти отношения из ненависти хотя бы к равнодушию. Я устала пытаться и мириться с унижениями. Учитель открывает портфель и раздаёт листы со вчерашней контрольной работой. Как только он доходит до моей парты просит подойти к нему после уроков, с вымученной улыбкой киваю, надеясь, что покраснения глаз не видно, и принимаю лист с В-. Похоже, он всё же успел что-то написать, возможно-то и помощь ему не нужна была. Если узнает — накинется. Мужчина подходит к однокласснику позади и даёт лист с большой оценкой А+ вверху листа, и хвалит за прекрасно выученную тему. Оборачиваюсь к ним через плечо, чтобы просто увидеть реакцию Харриса: недоумение, неверие и шок. Парень поднимает голову к учителю, затянуто и как-то заторможено благодаря за похвалу, а потом замирает и озарением в глазах смотрит на меня. Спешу вернуться к своей работе, игнорируя взгляд в спину. Пару слов учитель говорит о работе, а потом включает фильм о Первой Мировой войне и усаживается за стол. Подпираю голову рукой, со скукой уставившись в экран. Спустя время я почувствовала прикосновение к спине ручкой и шепот Харриса, демонстративно двигаю парту вперёд и стул, пересаживаясь на максимальное от него расстояние. Теперь я уже опасаюсь его реакции. У диктора слишком успокаивающий голос, так и тянет в сон, но из последних сил собираю волю в кулак и достаю из сумки тетрадь с физикой, решая, что раз у нас урок самообразования, то я могу заняться другими предметами. Вчера я решила самые сложные на взгляд задачи, поэтому к концу урока успеваю выполнить весь блок. Удовлетворенно оглядываю написанное аккуратным почерком и разминаю уставшую шею, слыша хруст позвоночника. Ученики, как только услышали звонок, сорвались с места, как ошпаренные, чуть не снося с собой парты, и побежали к выходу, чтобы учитель не вызвал их на беседу. Складываю в рюкзак тетрадь и учебник. Ко мне подходит Харрис, собираясь что-то сказать, но я даже не смотрю на него и подхожу к историку. Мужчина поделился, что был крайне удивлён, увидев мою работу, но мне удаётся придумать такую убедительную ложь, что на секунду сама в это верю. Дверь в класс закрылась, после того как учитель обмолвился парой слов с Харрисом. В итоге я пересказывала всю тему, чтобы исправить оценку. И учителя не смутил тот факт, что сегодня всё отлетало от зубов, а вчера я еле наскребла на В. Выхожу из кабинета со звонком на другой урок и тут же сталкиваюсь с Эриком, который хотел схватить меня за руку. Уворачиваюсь и практически бегу в сторону класса искусства. Поговорить он хочет. Разговаривать надо было, когда я предлагала, а теперь у него неожиданно появилось желание излить душу. С яростью закрашиваю чистый белый лист карандашом, держа его в кулаке. Рэйчел немного странно поглядывает на меня. — Гэбриэль, у тебя всё в порядке? — Лучше не бывает, — протыкаю лист карандашом и повторяю это действие несколько раз. — Ты что-то хотела, Рэйчел? — рву лист, создавая слишком много шума. — Хотела поинтересоваться, все ли хорошо. Похоже, ты не в настроении, — с улыбкой подмечает девушка. Всё просто прекрасно. — Расскажешь, в чем проблема? — Зачем? — Тебе станет легче. С сомнением смотрю на неё. Это не мой способ — делиться с кем-то информацией. Предпочитаю не распространяться о своей жизни. — Думаешь, я пойду кому-то рассказывать о твоих проблемах? — Не знаю. Я не хочу ничего рассказывать. Так продолжалось до обеда — я игнорировала навязчивого одноклассника, Алекс помогала мне в этом, хотя сама миловалась со своим парнем. На большой перемене захожу в кафетерий, усаживаясь за самый дальний столик, открываю бутылку воды и беру с подноса лёгкий салат. Мне не надо много есть. Я вообще не люблю есть — умственные способности снижаются, на голодный желудок лучше думается, а впереди меня ждёт математика у Коллинза. Человеку достаточно поесть и поспать, а когда чего-то не хватает, мозг начинает искать пути решения. Но это не касается тех ситуаций, когда ты ешь пиццу с друзьями! Ем в полном одиночестве, наблюдая за потоком учеников. Вижу Брукса, который что-то сказал своим друзьям и направился к моему столику. Пожалуйста, не иди сюда. Оставь меня в покое. Но мои молитвы никто не услышал, и парень всё-таки сел ко мне. — Привет, Гэбриэль. — Привет, Брукс, — сухо отвечаю ему и ковыряюсь в салате. — Какая-то ты грустная. Что-то случилось? — Все в порядке, — с нажимом отвечаю, сжимая вилку в руках. — Ты что-то хотел? — Как тебе идея зависнуть на выходных вместе? — слышу какую-то надежду в его голосе. — Если у меня не будет стоять смена в кафе, то может быть, — а смена в кафе на выходных стоит у меня всегда. Откручиваю крышку бутылки и делаю глоток. Фу, вот бывает невкусная вода, эта будто с хлоркой. — Можешь своего парня позвать. Вопросительно смотрю на него, не понимая, про кого он говорит, а потом меня осенило: — Ты про того блондина, который послал тебя в «Блэкджек»? — Брукс кивнул, я продолжила, испытывая немного смешанные чувства. — Это мой брат, — парень неловко отсмеивается, и с лица спадает тень, я же облокотилась локтями на стол и уставилась на него. — То есть, ты приглашал меня затусить несмотря на то, что думал, что у меня есть парень? Да ты Казанова. Брукс собирался что-то ответить, но нахмурился и уставился мне за спину. Добегалась я. Почему-то мне кажется, что знаю персонажа, который там стоит. Чувствую, как по спине пробежался холодок. Ненавижу, когда такие люди подходят со спины, особенно мужчины. — Янг, ты долго будешь от меня бегать? — одна его ладонь накрыла стол, вторая схватила спинку стула, заключив меня в ловушку. Он просто мастер нарушать личное пространство. Я молчу и не собираюсь оборачиваться. — Надо поговорить, — продолжаю молчать. — Янг! — его голос требовательно повысился. — Что ты хочешь услышать? Я вообще не понимаю, зачем ты пытаешься оправдаться, — повторяю его слова и двигаю корпус тела в другую сторону. Холодные мурашки проделали путь по всему телу. — Ты прекрасно знаешь, что я хочу услышать… — Эрик, Гэбриэль не хочет с тобой говорить и показывает это открыто, — перебивает Брукс повышенным тоном. Кидаю на него короткий взгляд и возвращаю глаза к одному из столиков. Я и с тобой не хочу говорить. — Засунь язык в задницу, Брукс, и сиди смирно или свали нахер, — практически шипит Харрис. Его ногти скрипят по пластику стула. — Янг… — Отойди от неё! Слышу, как Харрис зло втянул воздух и, схватив открытую бутылку со стола, выплеснул всё на Брукса со словами: — Я разговариваю не с тобой. — Ты ублюдок! Мы вскакиваем со стульев одновременно. Я понимаю, что сейчас они могут подраться. Крик пострадавшего привлёк внимание ближайших столиков. Моментально Харрис хватает меня и тянет на себя, чтобы я не убежала. Брукс выжимает футболку, вытирает лицо, и делает шаг к нам. Слышу нарастающий гул толпы: «Драка! Драка! Драка!» — Ты перегнул палку, Эрик. — Спокойно, Брукс, — пытаюсь избежать рук виновника всей драмы. — Отпусти меня! — И что же ты мне сделаешь? — с издёвкой спрашивает парень, игнорируя мою просьбу, лишь сильнее сжимая меня. — Мамочке пожалуешься? И тут кто-то хватает Эрика за плечо, из-за чего он ослабил хватку, и мы вместе пошатнулись. И бьют по лицу. Парень отлетает в соседние столики, снося собой стулья и стол. Я падаю на колени, и вижу как Макс налетает на одноклассника, тот даже среагировать не успел, лишь ногу выставил, как его подняли за грудки. Я слышу ещё возню за спиной, они напали на Брукса. Ученики заулюлюкали. Вскакиваю с места к массивной фигуре спортсмена. — Макс! Макс, не трогай его! — пытаюсь оттащить его за плечо, однако для такого бугая мои попытки всё равно, что детский лепет. — Макс! — он ещё раз ударил Харриса, и я завизжала. Толкаю его в бок и закрываю собой парня, которого просто пытаются избить. — Нет! Успокойся! Не трогай его! — Ему нужно напомнить, где его место! — джок пытается достать до Харриса ещё раз, но я мешаю ему. — Пошёл нахуй, ублюдок, я убью тебя! — кричит он за моей спиной и пытается встать. Желваки на лице спортсмена заходили, из носа чуть ли не пар повалился. Он дёргается к нам и всё, что мне остаётся упереться в его плечи и как-то попытаться сдержать натиск. Вот сейчас бы друг-рестлер помог бы мне. — Тихо, тихо, Макс, успокойся. Не надо, у тебя будут проблемы. — Этот отброс сам по себе проблема. Я избавлю общество от него. — Ебал я твои угрозы. В этот момент приходит осознание, что ничего не вернуть. Мои попытки остановить драку бесполезны, Эрик только провоцирует разгневанного спортсмена, никто из толпы не пытается помочь. И тут Макс откидывает меня на стол, ну как на стол, в его сторону. Я даже крикнуть не успела. Мое лицо сталкивается с острым краем стола, а потом и с полом. Стулья полетели в разные стороны вместе со столом. Слышу крик Алекс и вздохи из толпы. Подруга подбегает ко мне и пытается поднять. Всё звенит. Глаз адски начинает сжечь вместе с переносицей. Сажусь на колени, прижимаю ладонь к больному месту, и чувствую тёплую жидкость, стекающую между пальцев на белый кафель. Кровь. Этот ублюдок разбил мне бровь! Алекс вскрикивает и отходит от меня, сжимая рот ладонями. — Что тут происходит?! Кажется, это учитель физкультуры, я точно не уверена. Всё, на чём я сосредоточена — не расплакаться от боли при всех, хотя бы меня никто не осудил за такое проявление слабости. Как же больно, твою мать. Макс пытается отнять мои руки от лица, чтобы оценить масштабы полёта. Рычу на него и отпихиваю насколько это возможно в моей ситуации. В итоге все пострадавшие оказались в медпункте: я, Брукс и Харрис. Не знаю, что там с Бруксом, но у Харриса разбит нос и опухшая щека. Стало стыдно. Возможно, если я бы не строила из себя царевну, то этой драки бы вообще не было. А с другой стороны я не виновата в том, что случилось. Лёд немного уносит боль, но она довольно ощутима и заставляет глаза слезиться. Медсестра хлопочет над самым пострадавшим, пытаясь остановить кровотечение из носа, причитая на мальчишек, которые всё никак не могут повзрослеть. Потом женщина подошла ко мне и стала обрабатывать рану под мои шипения. Отлично, может шрам остаться. -100 баллов от привлекательности моментально. Ещё и синяк будет с опухшим глазом. Красота. Медсестра ненадолго вышла, непонятно куда. Я сижу между парнями на кушетке и жмусь, ощущая напряжение. Пожалуйста, хватит на сегодня драм и драк. Ещё одной рассеченной брови я не выдержу. — Сейчас ещё от директора влетит, — мрачно оповестил Брукс. — Все из-за тебя, — обращение к Эрику. — Я уже говорил тебе, Брукс: засунь язык в задницу или пиздуй лесом, — угроза не получилась с должным эффектом из-за голоса в нос. — Тихо, Брукс, Эрик не виноват. — О, нет, он как раз виноват! Мне ещё отстранения на неделю не хватало. — Брукс! — повышаю голос, потому что не могу уже терпеть их перепалки. — Зачем ты защищаешь его? — пробурчал парень и отвернулся от нас к окну. — Из-за него у тебя сейчас рассечена бровь. — В этом виноват каждый из нас, окей? Различные обстоятельства и действия привели нас к такому итогу. Не вали всё на одного, — мы замолчали, ожидая медсестру. — Чего ты схватил меня? Эрик кинул на меня короткий взгляд и вздохнул, прикрывая глаза. — Впервые девушку трогал, отлипнуть не мог, — вклинился второй. — Если хочешь что-то сказать — говори в лицо, а не прячься за неё. — Брукс, успокойся, я спрашивала не тебя… — Меньше бы пиздел и побольше бы смотрел, ничего бы не произошло, — перебил меня Харрис, продолжая прижимать лёд к носу. — Глаза протри и посмотри, что тебе тут никто не рад. Уёбывай. В комнату влетела разъярённая, как гарпия, Алекс, и, увидев Харриса, кинулась к нему. Я только и успела перехватить её. — Ах, ты козел! Да я тебя на куски порву! Харрис не двигался и молчал, смотря, как я пыхчу и сдерживаю натиск подруги. Брукс предусмотрительно отодвинулся подальше, мало ли, попадёт ещё под горячую руку. Да, наверное, угроза от такой милой и красивой девушки не звучит убедительно, но ногти у неё длинные, располосует, не горюй. — Тихо, Алекс. Он не виноват. — А кто виноват? — она перевела взгляд на притихшего героя второго плана и кинулась уже к нему. — Ты! Брукс, когда ты рядом, всегда что-то происходит! Пусти меня, Гэйб, я нашинкую их двоих! — Тш, испортишь причёску перед свиданием, — в последний раз прошу её. Надеюсь, кровь высохла на толстовке, иначе будет очень неловко, если я испачкаю белоснежную блузочку пятнами. — Алекс, я тоже виновата в этом, даже больше, чем они. — Не бери на себя их вину, Гэйб. Они всё меряются членами и не могут песочницу поделить. Харрис, это уже не в первый раз, когда она страдает из-за тебя! — я толкаю её в сторону выхода, потому что её спесь немного убавилась. — Увижу тебя ещё раз рядом с ней — расцарапаю всё лицо и оторву отросток. — Да-да, конечно, и расцарапаешь и оторвёшь, иди, Алекс, — закрываю за ней дверь и прислоняюсь к ней спиной на всякий случай. — Вот это угрозы, — рассмеялся Брукс, пытаясь разрядить обстановку. — Не, она может, — пробормотал Харрис, отнимая лёд от лица и прикладывая его другой стороной. — Если Янг похожа на чихуахуа, когда злится, — обиженно вскрикиваю, — то эта реально разнесёт тебе лицо. — Брукс, оставь нас, — открываю дверь, приглашая его на выход. — Думаешь, я оставлю тебя одну с ним в помещении после того, что он сделал? — Боже, — Эрик закатил глаза, — уже даже она просит тебя съебать. — Брукс, нам надо поговорить, выйди, пожалуйста. — Да куда я выйду?! — Неподалёку постоишь. — В иной мир, если не сложно. Мы вдвоём уставились на невозмутимого шатена, который вообще не испытывал никаких терзаний за такие слова. Брукс вздохнул и неохотно поковылял к выходу. Благодарю его и закрываю дверь. Надеюсь, там не поджидает Алекс. Так. Теперь мы одни, но я не знаю, что ему сказать, все слова вылетели из головы. Присаживаюсь рядом с ним, пряча руки в рукавах красной толстовки. — Ты подменила работы по истории? — задаёт парень вопрос, который хотел озвучить уже долго. Положительно киваю головой. — Зачем? — он разворачивается ко мне с интересом и вопросом в зелёных глазах. — Не знаю, просто захотела. — Странная ты. — Сказал человек, который цепляется ко мне непонятно за что два года, — опускаю голову, рассматривая ладони, сложенные между коленями. — Я не сказал, что странно значит плохо, лучше так, чем обычный. Зачем ты бегала от меня? — Потому что я — человек. Ты обижаешься и злишься на других, но забываешь, что другие тоже могут испытывать такие эмоции. Я была зла и обижена на тебя. — Была? — И сейчас. Но твое побитое лицо внушает чувство вины, — кривлю губы и прикусываю щеку изнутри. — Прости. — Оказывается, если тебе надавить на жалость, ты всё простишь? — А ты не испытываешь чувство вины за всё, что сказал мне однажды? — резко спрашиваю я, впиваясь ногтями в ладони, и смотрю в его удивлённые глаза. — За унижения, за упрёки, за угрозы? — мои глаза опять начали слезиться, нервы он, конечно, помотал мне за два года. — Ты пугаешь иногда до усрачки и после этого ждёшь, что я буду бегать за тобой? Он отнял лёд от лица и уставился вперёд. Прошло некоторое время, за которое я уже потеряла надежду, что услышу внятного ответа. Завышенная самооценка не даёт ему спуститься к нам, обычным людям. Но он перестал молчать: — Хотел бы я быть социопатом и не испытывать чувство вины, но я испытываю. Прости, Янг. Я, возможно, где-то, действительно, был не прав. Всхлипываю, не в силах сдержать накопленные за день слёзы. С солёной жидкостью из меня выходили все негативные эмоции и вместе с этим прибывало облегчение. — Не плачь, я не знаю, что делать в таких ситуациях. — Не надо ничего делать, — вру, я хочу кого-то обнять и выплакаться в плечо, но у меня тоже есть гордость. — Это сейчас пройдёт. Если честно, я ещё переживала на счёт будущего разговора у директора. Они, скорее, уже позвонили родителям, в красках расписали какая-то я сякая, по школьной программе не успеваю, и вообще не дочь, а горе. Странно, что отец ещё не позвонил и не начал кричать. Дверь резко открылась, заставив нас дернуться. Запыхавшийся Кэл подбегает ко мне и обнимает. Я убеждаюсь в том, что после плохого следует что-то хорошее. Утыкаюсь ему в плечо, несмотря на боль, и заливаясь новой порцией слёз, сминая его кофту на спине. Эрик прокашлялся и отсел подальше, испытывая смущение и неудобство при демонстрации кровных уз. Обычно люди уходят в таких случаях, но это слишком просто, да? — Алекс мне всё рассказала, — Кэл присел на колено, утирая мои слёзы и пытаясь рассмотреть рану сквозь пластырь. — Мне бы хотелось услышать твою версию, наверняка, она всё приукрасила, — он пытается приободрить меня тёплой улыбкой. — Мы были в столовой, я разговаривала с Бруксом и Эриком, — указываю ладонью на притихшего парня и шмурыгаю носом, — как на нас налетели джоки. — Директор мне сказал, что у вас была ссора, а джоки, наоборот, защитили тебя, — нахмурился брат и уставился на Эрика. — Нет, они просто недопоняли ситуации… — Парень, послушай, я так понимаю, ты тот самый Эрик Харрис, — холодно и угрожающе начал брат, одноклассник повернул голову. — Мы встречаемся уже во второй раз, и каждый из этих случаев моя сестра выглядит плохо. В прошлый раз она была напугана, теперь с разбитым лицом. Ты мне не нравишься, держись подальше от неё или… — Кэл, хватит, — перебиваю брата, поворачивая его голову на себя, — я же сказала, что это не его вина. Джоки, действительно, не поняли всю ситуацию и накинулись на нас. Макс толкнул меня, из-за чего я получила это, — указываю на бровь. — Мне сказали, что это сделал Эрик Харрис, — одноклассник фыркает и плюет: «ну, конечно», я мотаю головой из стороны в сторону. — Но я не был уверен в этом, зная, как здесь работает система. В любом случае, я уже переговорил с директором и попросил не оповещать родителей, если это возможно. Тебя отпустили с уроков, собирайся, поедем домой. В это время в кабинет заходит медсестра и оповещает о том, что из-за травм Харриса отпустят, но это не освобождает его от разговора с директором в присутствии родителей. Он кивает и отдаёт лёд, на скулу накладывают пластыри и отпускают восвояси. Мы стояли около пикапа: брат всё пытался оценить масштаб катастрофы, взяв моё лицо в руки, как на стоянку вышел Харрис. Я кидала на него взгляды и пыталась вырваться из цепких пальцев родственника, но он, очевидно, был против подобного. В конце концов, мне как-то удалось улизнуть. И я поспешила к однокласснику, который курил, сидя на капоте чьей-то машины. — Мне продолжить лекцию о вреде курения? — с намёком говорю я и качаю головой, получая в ответ красноречивый взгляд, который так и говорил, что если это случится, то беды не миновать. — Закопаем топор войны? Эрик внимательно вглядывался в мои глаза и молчал, словно решая вопрос о спасении Земли, а потом выдохнул горький дым в воздух и невозмутимо бросил: — В спины друг другу? — следом выгнул бровь, мол, тебя устраивает? Я с приоткрытым ртом смотрела на него и не знала, что ответить. — Если тебе так всралось это, окей, — неожиданно спокойно слетели эти слова с губ, он пожал плечами. Серьёзно? Вот так просто? — Но не рассчитывай, что мы будем собирать с поля цветочки и плести друг другу венки. Неуверенно киваю и осторожно протягиваю руку к нему, будто в клетку ко льву, как бы намекая заключить перемирие рукопожатием. Эрик с сомнением оглядел протянутую ладонь, словно не решил, достойна ли я, но в итоге переложил сигарету в другую руку и пожал мою ладонь. Его горячая ладонь резко контрастировала с моей ледяной, что вызвало непонятные мурашки. И на короткий миг мне показалось, что всё будет хорошо.