Ничего хорошего

– Только не бойся её. Она выглядит чуть-чуть пугающе… и взгляд у неё жёсткий… голос немного строгий… но она, правда, очень хорошая, – Джанми нервно постукивала пальчиками по большой картонной коробке, что держала на своих коленях, и периодически поглядывала на Чонгука, пытаясь усмотреть на его лице намерение развернуть машину в обратном направлении. – Ты переживаешь больше меня, – сказал парень, улыбнувшись. Вдалеке виднелось море. Он был уверен, что их дом у самой воды. Дом с его загадочной хозяйкой, о которой он слышал почти ежедневно. Чонгука с необъяснимой силой тянуло туда. – Просто я знаю, как на неё смотрят со стороны… Джанми притихла. Море неумолимо надвигалось на них. Чонгук задержал дыхание, будто собирался нырнуть в тёмную пучину. – Она может показаться чёрствой и сварливой, – продолжила Джанми после долгой паузы, – но у неё большое сердце. Когда ты узнаешь её поближе, точно полюбишь, обещаю… О! Видишь тот дом? Это наш. Она указала в лобовом стекле на единственный домик, будто намеренно спрятанный от посторонних в зелени небольшого холма. С морем его разделяла дорога и широкий песчаный пляж. Чонгук кивнул и сбавил скорость. Машина остановилась у своеобразной лестницы: неровные камни, наподобие ступеней, вросли в травянистый ковёр и поднимались к высокому, тоже каменному, забору. Из-за него выглядывали кроны садовых деревьев и красная черепица. Дом больше походил на буддийский храм. Джанми не с первого раза расстегнула ремень безопасности и вышла из машины, взяв в руки коробку с тортом. Они купили его с расчётом усмирить возможное и совершенно точно не гарантированное недовольство госпожи У, как сказала Джанми. Чонгук подождал, пока за девушкой хлопнет дверь, и только потом отнял руки от руля: на кожаном покрытии осталось два влажных следа. Парень откинул голову на спинку сиденья и, прикрыв глаза, медленно выдохнул. Волнение разрасталось в нём с каждым преодолённым километром. Он взял себе за правило быть решительным и самостоятельным человеком, поэтому держался перед Джанми, спрятав внезапный мандраж. Девушка давно вынашивала идею познакомить парня с семьёй – для Чонгука это оказалось болезненной манией. Чем чаще Джанми упоминала старшую сестру, тем фанатичнее становилось его желание увидеть, и вот фантомный облик под кодовым именем «Госпожа У» оброс до пугающего реальной оболочкой. Чонгук отчётливо видел женщину с сухой кожей, узловатыми пальцами, морщинами у краешков губ, априори ненавидящим взглядом, поэтому про себя решил, что торта и его обаяния здесь будет недостаточно. Двадцать тортов и столько же обаятельных Чонгуков, может, и сработали бы. Он посмотрел на себя в зеркало заднего вида. Или, скорее, двадцать тортов и ни одного Чонгука. Было слишком душно из-за рубашки поверх новой футболки. Хотелось понравиться, поэтому он приоделся, как на свидание, уложил волосы в очаровательный беспорядок. Такой вот милый Чон Чонгук всегда нравился мамочкам – со старшей сестрой должно быть ещё проще. Парень в отражении расправил плечи и выдал самую обескураживающую улыбку из своего арсенала. Какой бы заносчивой она ни была – она женщина, а женщины, обычно, добровольно и с удовольствием капитулируют. Эту победу он хочет как никогда сильно. Забрав из багажника вещи, Чонгук последовал за поднимающейся на холм девушкой. Разглядывая её со спины, он в очередной раз подумал, что не зря тогда решился подойти к ней после лекции. Красивая: маленькая, стройная, с длинными шёлковыми волосами до пояса, в своём лучшем платье… и плохом настроении. В Сеуле она ещё радостно ему улыбалась, но, стоило выехать из города, как Джанми заметно поникла. Чонгук рассчитывал, что поездка их сблизит, но почти всю дорогу они провели в тишине, каждый в своих мыслях. Громко загомонили чайки. В спину подул ветер, пробираясь под майку приятным холодком. Чонгук обернулся на это прикосновение. Море, которое недавно казалось ему угрожающим, теперь разлеглось перед ним, податливое и сонное, протягивало к берегу пенные лапки и с каждой поднявшейся волной сладко зевало. Бескрайнее, грозное, но почему-то напоминающее неповоротливое живое существо. Ветер вздымал его шерсть, полчища птиц медленно кружили над ним, убаюкивая, и в Чонгуке проснулась давно забытая любовь к морю. Когда-то он тоже стоял на возвышенности и не мог надышаться этим простором. Когда-то давно счастье значило купаться целый день, играть с мальчишками в пиратов, искать сокровища в виде ракушек и мелких крабов, а после объедаться маминой стряпнёй и долго, почти так же вдумчиво, как взрослый, смотреть на море, слушать море, дышать морем. Он неосознанно прикрыл глаза и услышал, как подошла Джанми. – Здорово здесь жить, – тихо сказал ей Чонгук. Джанми смотрела туда же, но отрешённо и без тени улыбки. Она только сказала: «Красивое небо» – и отвернулась. Чонгук нахмурился. – Вы чего так долго? – неожиданно раздалось за их спинами. – Чонгук-хён, тебе нужно пару дней продержаться, потом будет полегче, – сообщил ему младший брат Джанми, двумя руками волоча за собой её чемодан. Чонгук спокойно донёс бы его до порога, но мальчик был неумолим. – Если покажется, что она смахивает на мафиози… – Хватит его пугать! – не сдержавшись, упрекнула Джанми. Чонгук улыбнулся и покачал головой, подтягивая сумку. – Я наоборот жду этой встречи. Юнхён застопорился у невысокой японской сосны, прикидывая его шансы на выживание, а затем повернулся к сестре. – Хён точно знает, куда приехал? – Юнхён! Голова шла кругом, но Чонгук спихнул это на густой аромат цветущего сада вперемешку с морским воздухом. У него мелко подрагивали руки, и он сильнее сжал лямку на плече. Дверь открывалась медленно, чтобы растянуть его мучения. Джанми, чуть не выронив коробку с тортом, на мгновение заслонила собой главу семейства, а потом… Потом Чонгук опешил. Потому что в дверях стояла не взрослая тётка с озлобленным лицом, какой он себе её представлял, а девушка. Молодая. Девушка. Старше Джанми лет на… пять, может, десять? С чего он вообще взял, что она обязана быть старой? Госпожа У возвышалась над ними, окутанная мраком коридора, отчего её черты делались острее. В строгой рубашке и брюках, хотя на дворе тёплый летний вечер. Ни педантичных стрелок, как Чонгук предполагал, ни идеально выглаженного воротничка, ни безупречной причёски. Наоборот, всё в ней было на грани беспорядка: рукава закатаны, верхние пуговицы расстёгнуты, голая, без всяких украшений, шея, завитки волос, спадающих из общей копны у виска. И жёлтые махровые тапочки. У пугающей госпожи У были маленькие ступни. Родинка над выступающей косточкой лодыжки... бледная тонкая лодыжка. И маленькая розовая пятка в жёлтом тапке… Рядом встала Джанми. Чонгук глупо моргнул, пытаясь отвлечься от непонятных мыслительных процессов, и сразу же встретился взглядом с хозяйкой дома. Неподъёмный взгляд, который добавлял ей возраст. Чонгук не видел прежде женщин с такими глазами – без несчастья, жалости к себе, сухости или драматизма; в них не затягивало. Он почему-то подумал о ртути – тяжёлой и токсичной, от которой невозможно избавиться. Взгляд весомым грузом ложился на плечи, склоняя к земле. Ещё и широкая лямка сумки неприятно давила. Интересно, она чувствует тоже самое? Потому что не бывает такой взгляд без причины. Чонгуку захотелось отобрать у госпожи У невидимую ношу, может, тогда это её спасёт? Она станет счастливее, улыбнётся? Но парень застыл на месте, прикованный мелькнувшей переменой – её лицо, точнее, глаза… она что-то усмотрела в нём и, кажется, удивилась. Внутри внезапно разлился жар, как у застуканного за неприличным занятием школьника. Чонгук не знал, что произошло и почему он только что почувствовал себя голым перед самой-чёрт-возьми-госпожой-У. Горело всё, даже кончики ушей. Чонгук с трудом разорвал зрительный контакт и быстро поклонился. Вместо глубокой пропасти размером с человеческую жизнь на него смотрели носки собственных кроссовок. С удивлениями на сегодняшний день пора бы и заканчивать, но нет: порядки семьи по странности не уступали хозяйке. По мнению Чонгука, они не вписывались в нынешний век. Сначала за стол села госпожа У; она попробовала крабовое мясо, и только потом последовали её примеру остальные. И всё это в полном молчании. Чонгук повторял за младшими, при этом чувствуя себя иностранцем на священной церемонии. Он только мысленно одёргивал себя от нервных жестов, потому что волнение всё ещё не уходило. По левую руку сидела Джанми, и Чонгук, по идее, должен был успокоиться, но все мысли разом били в набат: госпожа У напротив, одна оплошность – и его с позором выпрут как непутёвого мальчишку. Но госпожа У спокойно ела и выглядела расслабленной с разведёнными плечами и выпрямленной спиной. При каждом легком наклоне головы пряди волос, не заправленные за ухо, слегка пружинили. Движения – неторопливые, особенно в контрасте с голодным Юнхёном, который выглядел самым беззаботным и уминал всё подряд. За ужином её глаза были опущены, а Чонгук до сих пор помнил свои ощущения. Он предпочёл бы тяжесть безразличию. Госпожа У, казалось, забыла о его существовании, поэтому Чонгуку хотелось перемотать время на полчаса, чтобы заново пережить позорную встречу и вернуть странное, вскипятившее кровь чувство стыда. Что было бы с ним, если бы госпожа У действительно поймала его за чем-то вроде… Она стояла бы в дверном проёме, прислонившись к косяку, и не спускала с его тела тяжёлого, вязкого взгляда. В голову ударило, щёки заполыхали. Палочки с металлическим звоном упали на пол. Его торопливые извинения прозвучали так, будто он кого-то убил. Чонгук залепил себе мысленную пощёчину и полез поднимать приборы, натыкаясь под столом на жёлтый тапок, равнодушно покачивающийся на маленькой ножке большой хозяйки. – Юнхён, – услышал Чонгук спокойный голос, – принеси другие. Вроде бы и оплошность, но его не выгнали, даже не отчитали. Парень подумал, что расстраиваться из-за этого пиздец как странно, и вылез из-под укрытия, поймав успокаивающую улыбку Джанми. Шея ныла и зудела, воротник футболки давил на неё, и Чонгук с силой сжал новые палочки, отправляя в рот кусочек говядины. Лучше сконцентрироваться на жевании, чем на своём унижении, но планам не суждено было сбыться. Чонгук с трудом проглотил вставший поперёк горла кусок – она смотрела на него. – Ещё раз выключишь телефон, мерзавка, и в завещании я укажу только Юнхёна, – проговорила госпожа У, переводя взгляд на младшую. Чонгук резко вдохнул. Юнхён фыркнул с набитым ртом. – Онни, – жалобно протянула Джанми, складывая ладони в повинующемся жесте, – я боялась, что ты меня убьёшь. – Конечно, – кивнула госпожа У, – ведь ты заслужила. Никто не предупреждает о своём приезде за несколько часов, У Джанми. – Я так боялась, – заныла та в ответ, – что вообще не хотела предупреждать. – Тогда бы точно не выжила, – вставил свои пять копеек Юнхён. – А ты не лезь… – вскинулась на него Джанми. – Ночевала бы под забором, как минимум, – подтвердила старшая. – Но Чонгук же... – А Чонгука… – госпожа У мельком посмотрела на сбитого с толку парня, который вовсе забыл жевать при упоминании своего имени, – мы бы впустили. Выглядит голодным. К тому же столько ехал. – Она сделала паузу, откладывая палочки. – Нужно было добираться автобусом. – Это была моя идея, – осторожно вмешался Чонгук, вынуждая госпожу У на больший контакт. – Я решил, что так будет быстрее и комфортнее. Он ловил каждое изменение в её лице, думая, правильным ли был его ответ. Та, в свою очередь, и бровью не повела. Чонгук окончательно упал духом. – Я изначально думала об автобусе, – тем временем убеждала сестру Джанми, – но билетов не было на это время. – Зачем автобус, – искренне удивился Юнхён, замерев с палочками над фаршированными моллюсками, – с такой-то машиной? Госпожа У стала наполнять деревянные мисочки сладким макколли и выглядела при этом торжественно, как жрица с божественным нектаром. – Машина не игрушка, Юнхён, – Чонгук перемалывал в голове каждое слово, пытаясь найти в нём упрек для себя, – на неё требуется много времени и средств. Для этого нужно много работать… Джанми тут же подхватила: – Как Чонгук. Госпожа У подняла голову, и он снова не был к этому готов. – Ты работаешь? – Эм, да… – Во время учёбы? – После пар, – тут же обрадовался Чонгук, – иногда беру ночные смены. Госпожа У задумчиво кивнула, отставляя деревянный сосуд с вином. – Наверно, тяжело совмещать? – поинтересовалась она, приподняв бровь. Чонгук ликовал. – Нет, работа мне в радость. – Это хорошо, – серьёзно заключила госпожа У и протянула ему мисочку с вином. Сладкий запах. Мягкие руки. В груди разлилось волнение, но уже радостное и предвкушающее, как у ребёнка – кажется, он наконец-то сделал шаг вперёд. Джанми выпила вино, заслонив мисочку свободной ладонью, и Чонгук последовал её примеру. – Кем ты работаешь? Он готовился к этому вопросу – самому важному, – но нужные слова разбежались врассыпную по черепной коробке, оставляя его наедине с госпожой У. – Кем придётся… – нерешительно начал Чонгук, что удивило хозяйку, поэтому пришлось соображать быстрее и аккуратнее: – Сейчас подрабатываю барменом. Юнхён оторвался от крабов и во все глаза уставился на Чонгука. – Я смогу купить себе машину, если буду работать барменом в столице? – Юнхён, – предупреждающе начала госпожа У. – Ну, я долго копил, и… – Чонгук одёрнул себя, чтобы нервно не потереть шею, – и мне помогли родители. Госпожа У едва заметно поджала губы, и парень быстро добавил судорожное «немного». Юнхён жалостливым взглядом стал буравить старшую сестру, которая его игнорировала. Чонгук услышал, как Джанми на это усмехнулась. Вино снова разлилось, они молча выпили. Чонгук с опаской подглядывал за госпожой У поверх мисочки. Ожидаемых вопросов так и не последовало. Она спросила только: – Родители хоть знают, что вы уехали? – Да, мы заезжали к ним и… – начал Чонгук и замолк, когда старшая с недоумением посмотрела на Джанми. Та поспешила объяснить: – Чонгук живёт отдельно. Ей определённо точно не нравятся зажиточные. Но семья Чонгука обычная, он живёт за свой счёт, так почему она не спрашивает? Его родители здесь ни при чём. Он добился всего сам. Чонгук такой же, как она. – Зарплата позволяет тянуть… – вырвалось у парня. Она не должна отвернуться от него. – Небольшую квартиру рядом с университетом… Сейчас нужно выдержать. Взгляд заполз под кожу, стал прощупывать, въедаться, и Чонгук вместо того, чтобы в очередной раз спасовать, подчинился и попробовал привыкнуть. Она переворачивала всё вверх дном в поисках известной только ей зацепки, и Чонгук позволял, чтобы потом самому продираться сквозь предупреждающие знаки «Опасно, запрещено». Вблизи этот вес ощущался с другой силой, вызывая напряжение всего тела. Её глаза не затягивали, но Чонгук не мог оторваться. На периферии прозвучал жующий Юнхён. – Нуна, я решил, – с важным видом заявил он. Госпожа У повернулась к нему вполоборота, откинувшись назад на спинку. Чонгук всё ещё под действием гипноза потянулся за недопитым вином. Получилось ли ей урвать то, чего она хотела. – Хочу быть барменом, как хён. Буду пересылать тебе деньги на всякие штуки и приезжать летом на своей машине. Джанми прыснула, прикрыв ладошкой рот. – У тебя рис на щеке, богатей, – сквозь смех сказала она, и Юнхён с обиженным видом принялся усердно тереть щёку. Госпожа У поднесла к губам макколли. – Работать можно кем угодно. Главное – ответственность и усердие. Да, Чонгук? Джанми и Юнхён удивлённо посмотрели на парня, затем на старшую сестру. Удивился и сам Чонгук, но резво кивнул. В голове колыхнулась завеса тумана. Это что-то значит? Например, что она его не ненавидит? – Его родителей предупредили, сколько здесь пробудете? – обратилась она к Джанми. – Да, ещё неделю назад… – закивала девушка. – Тогда и мне пора узнать, – с укором произнесла госпожа У. Джанми ойкнула. – Извини-извини, я совсем забыла, – замахала она рукой, – недели на две-три, пока у Чонгука отпуск… – У Джанми, ты… – Это же мы все вместе пойдём на фестиваль, да? – взволнованно затараторил Юнхён. – Объедимся крабами! И хён увидит корабли! Столько рыбы наловим!.. – Ты сейчас снесёшь кувшин, лягушонок, успокойся… Внутри булькало тепло. Мыслительный поток замедлился, смех Джанми плескался под боком, недовольно бурчал Юнхён, подначиваемый сестрой. Госпожа У улыбалась краешком губ. Без морщин. Только, если приглядеться, можно увидеть ямочку. Чонгук пригляделся. Потом посмотрел на её руку, державшую мисочку. Он был уверен в том, что руки госпожи У будут сухими от солёной воды, холодными и морщинистыми. Джанми говорила, что сестра владеет краболовным предприятием. По мнению Чонгука, руки у такого человека обязаны быть грубыми. Но они были мягкими, когда он случайно коснулся её кисти, принимая вино. Уязвлённый Чонгук подумал, что всё это надувательство. Ещё он подумал, что с каждым шагом приближается к разгадке вселенской тайны, и от этого у него защекотало в солнечном сплетении. Наверно, всё дело в отличном макколли. Парень отставил мисочку на всякий случай и с уставшей улыбкой принял от Джанми завёрнутый в виноградный лист кусочек говядины. Она показала ему большой палец. «Молодец, ты справился», – говорили её весёлые, не имеющие ничего общего с ртутью глаза. Чонгук украдкой посмотрел на госпожу У, которой, теперь он понимал, не было никакого до него дела. Ни хрена он не справился.