С твоей точки зрения

Кафе «У Маффет» всегда нравилось Папирусу. Как и его хозяйка, с которой его связывало давнее знакомство. Признаться, он был слегка удивлен, узнав, что в подавляющем большинстве других вселенных эта паучиха была на редкость скупой, деря не меньше, чем Гриллби за свой особый жгучий сидр, но здесь, в Андерсвапе, ее почти всегда можно было уговорить «записать на счет» по старой дружбе. К тому же после сбросов она ничего не помнила, и узнай она, сколько Стретч задолжал ей на самом деле за все таймлайны, то у нее бы глаза на лоб полезли. Все пять штук. И он этим активно пользовался… До относительно недавнего времени. Сбросов не было уже несколько лет, так что любимый трюк Папируса для получения бесплатного меда уже не работал. А когда у них на постоянной основе поселился еще и Рэд, полностью разделявший его отношение и к выпивке, и к оплате, за тем исключением, что любил не мед, а горчицу, терпение паучихи стало подходить к концу куда быстрее и грозилось в любой момент лопнуть. Вот и сейчас она недовольно сверлила долговязого скелета взглядом, в то время как он опустошал уже которую бутылочку сладкого лакомства. Тяжело вздохнув и выдав стандартную дозу предупреждений и жалоб, что с ним она скоро разорится, Маффет ушла обслуживать более платежеспособных посетителей, а Стретч остался в раздумьях. У него было плохое предчувствие. Последние две недели он часто захаживал в это кафе, так как брат был занят с Дримом и не мог лишний раз его упрекнуть. Папирус вовсю пользовался этим моментом свободы, но тот факт, что Блу опять впутался в дела Мультивселенной, ему не нравился. Он всей душой любил брата и старался во всем его поддерживать, но два выбора в его жизни Стретч категорически не разделял. Первый был сделан давным-давно, еще задолго до начала перезапусков, и он даже не помнил, столько времени или таймлайнов прошло с тех пор. Стоило едва подросшему скелетику встать на ноги и вступить в тот возраст, когда дети уже считают себя слишком взрослыми и самостоятельным, чтобы кого-то слушаться, маленький Блу решил, что мечтой всей его жизни должна стать гвардия, ибо он, Великолепный Санс, хочет защищать всех! Папирус долго отговаривал его, но в итоге переубедить так и не вышло. Так что он со скрипом согласился, но условился с Альфис, которой Блуберри уже какое-то время надоедал, чтобы та держала его за километр от настоящих опасностей, или ящерице не поздоровится. Она и сама сказала, что малыш не годится для битвы — слишком детский и добродушный характер, и пусть даже она обучит его всему, что знает сама, по-настоящему сражаться он не сможет. И ее слова только подтвердились, когда к ним упал человек. Сколько бы встреч между ним и Чарой ни было, если девочка шла по пути геноцида, Голубика ничего не мог с этим сделать. Но даже это не шло ни в какое сравнение с тем, насколько Стретч был против, когда Блу решил защищать не только их мир, но и всю Мультивселенную. А все из-за того, после каких именно событий он пожелал этого. Пара месяцев, проведенные в Омегатаймлайне, были самым тяжелым, что Папирусу когда-либо пришлось пережить. Хуже, чем каждый раз, когда он находил голубой платок в кучке пепла, или когда бросался между своим братом и ножом, хуже, чем вся его память вместе взятая. Потому что до этого он всегда знал, что с ним. Знал, что мир сбросится, и знал, что с его братом все будет в порядке. Но когда Блуберри похитили, правила игры изменились. А если точнее, их просто стерли напрочь. Это был не просто геноцид, это было тотальное уничтожение всего, что он знал. Ни в одном из таймлайнов он не встречал противников помимо человека, ни в одном из таймлайнов не сражался с братом и ни в одном из путей не терял его подобным образом. И никакой сброс исправить этого не мог. Тогда, на грани от отчаяния, он встретил Кор. Кор!Фриск, хотя предпочтительным обращением было просто Фриск или, чтоб не путаться — Корица. Упоминать же при ребенке ЯДРО, как оказалось, было опасно если не для жизни, то для психики. Но в остальном их взаимодействие оставило впечатление крайне милого и приятного в общении… существа. Назвать Кор человеком язык не поворачивался, и дело было даже не в несколько жутковатом облике, просто ощущения от чужого присутствия были крайне странные. Но он был настолько растерян и разбит, что у него не осталось вариантов, кроме как принять предложенную помощь. Больше Стретчу рассчитывать было не на кого. Но если до этого его рассудок еще хоть как-то держался, то тут ему пришлось пропустить еще один удар. Не каждый день узнаешь, что твой мир не единственный, и на самом деле существуют тысячи вариаций тебя, а так же твоего брата. Да, особенно его. Сансов в Омегатаймлайне было даже слишком много, и сказать, что это сбило Папируса с толку, значит деликатно промолчать. Некоторые из них выглядели пугающе похоже на Блу, и он даже пару раз обознался, из-за чего Фриск пришлось поспешно увести его, объяснив, что к сожалению, здесь его брата нет, но они сделают все, чтобы его найти. На резонный вопрос «Кто они?», его представили еще двум версиям Сансов, хотя что-то в них разительно отличалось от всех остальных присутствующих. То же самое странное ощущение, как будто они даже не являлись монстрами, а просто выглядели похоже. У одного было чернильное пятно на щеке, необычные меняющиеся при каждом моргании зрачки и огромная кисть за спиной, а одежды, кажется, было не меньше, чем три слоя. Второй же носил золотистый плащ и диадему, а глаза были чем-то похожи на Блу — такие же желтые звездочки, пусть и без голубого обрамления. Да и в целом внешность и стиль одежды на удивление сильно напоминали брата, разве что в несколько иной цветовой гамме. Из-за чего Стретч с трудом поборол желание снова накинуться с объятиями, хоть и не мог в полной мере объяснить этот свой порыв. Просто было в нем что-то очень нежное, теплое и манящее. Впрочем, Дрим, а именно так его звали, сам все объяснил, рассказав про свою ауру и использовав свои силы, чтобы Папирус успокоился, и они смогли нормально ответить на все его вопросы. И хотя Стретчу чуть ли не впервые в жизни не хотелось медлить и ничего не делать, как и оставаться в обществе незнакомых монстров, пока его брат неизвестно где, он и сам понимал, что еще большего наплыва информации сейчас просто не выдержит. Несколько дней он отсыпался в Омегатаймлайне, не без помощи мечтателя и его шариков сновидений, но и простого его присутствия хватало, чтобы тут же почувствовать себя лучше. Если честно, влияние маленького скелета чем-то напоминало Папирусу его сигареты — такое же расслабляющее и вызывающее привыкание ощущение, о чем сам Дрим довольно сильно переживал. Но Стретч быстро развеял его беспокойства, заверив, что достаточно хорошо знаком с зависимостями, чтобы не пристраститься к его энергии слишком сильно. В течении этих же дней он потихоньку, отдельными вопросами узнавал о происходящем. О Мультивселенной, об Оригинале, о других самых известных мирах, о своей собственной АУ, которая, как выяснилось, была одной из самых приближенных к центру, но больше всего — об Омегатаймлайне и одной из основных причин создания этого измерения. Другими словами — об Эрроре. И с одной стороны, раскрытие личности преступника внесло в ситуацию хоть какую-то ясность, а вместе с той и проблеск надежды. Однако с другой, это ничуть не помогло, а лишь усугубило его и без того шаткое состояние. И тогда Стретч впервые за долгое время всерьез испугался. Для него, видевшего множество таймлайнов и наизусть знавшего развитие всех событий родного мира, страх неизвестности оказался самым сильным из всех. Следующие несколько недель были как в тумане. И в этом тумане он повидал больше, чем за всю свою жизнь вместе взятую. Повидал, насмотрелся и чуть ли не возненавидел всю Мультивселенную как таковую. Конечно, отчасти это приятно осознавать, что твой мир не такой уж и ад, как ты думал, одни только Фелл-миры чего стоили. Вот только мысли о том, что Блу оказался втянут туда, где существовало подобное, вторгали его в ужас и буквально сводили с ума, и тут уже даже аура Дрима не помогала. Впрочем, с ним, Инком и Корицей у него сложились на тот момент неплохие отношения, ведь те самоотверженно бросились на помощь, ничего с этого, по сути, не имея. Но назвать их друзьями Папирус все равно не мог. С жителями же остальных миров и особенно Омегатаймлайна он старался лишний раз не пересекаться — слишком много напоминаний о брате. А что касается поисков Эррора, то он как назло затаился, и на короткой памяти Инка это был, пожалуй, один из самых долгих его «отпусков». А каждый раз, когда глюк все же мелькал на радарах, он выкидывал что-то из ряда вон, заставляя окончательно теряться в догадках, что же у того на уме, и не сошел ли он с него окончательно. Но точку во всех этих странностях поставило не иначе как триумфальное возвращение. Причем их обоих. Сперва о себе заявил разрушитель — вихрем пронесшись по вселенным и уничтожив или сильно повредив за раз не меньше полутора сотен из них. Инк едва успевал телепортироваться за ним, и стоило хранителю отбить атаку на одну АУ, как Эррор тут же возникал в другой и продолжал свое дело, не обращая внимания ни на раны, ни на усталость, ни на что. Настолько безумным его еще никто и никогда не видел. Для Стретча же это была вторая встреча, и именно таким он его впоследствии и запомнил. Причем поймать глюка в результате этой дикой погони так и не удалось. Под конец он укрылся в каком-то из миров, но разрушать его не стал, видимо наконец вспомнив про свои раны, так что отследить его Инк не смог. Но если честно — уже не особо-то и хотел, валясь от усталости и адской боли. Не каждый день Мультивселенной наносят настолько громадный урон. После чего все еще долго были на нервах и с трудом приходили в себя, чиня миры, оплакивая те, которые спасти не удалось, принимая новых беженцев в Омегатаймлайн и поголовно ругая Эррора. Особенно бесился Стретч. Часами напролет ходил мрачнее тучи и искал, на ком бы выместить злобу, наезжая чуть ли не на каждого встречного. И это при том, что обычно старший Свап был даже слишком спокойным и флегматичным, а его агрессия — такой же холодной и пофигистичной, как и он сам. Папирус просто пускал в ход кости, расслабленно выкуривая очередную сигарету и не меняясь в лице. А тут… Тут даже он вспылил. В результате чего Дрим не выдержал и после приличной порции жалоб насильно отправил его проспаться. А проснулся Стретч в собственном доме. На собственном матрасе, посреди собственного бардака и смотря в собственный до ужаса знакомый и родной потолок. И не успел он в полной мере осознать, где находится, как в комнату ворвался Блу и крепко обнял его, отчего он, казалось, забыл как дышать, как и о том, что дыхание ему в общем-то не требуется. Еще несколько часов Папирус отходил от шока, не отпуская от себя брата, как будто хотел убедиться, что тот настоящий, а не плод его свихнувшегося от нервов и сигарет воображения. Но нет, Голубика был вполне реален, а все произошедшее до этого казалось лишь очень плохим сном. Вот только это был не сон, и их хранитель заверил в этом лично, когда буквально в тот же день на пару с Инком заявился к ним домой и с не менее ошалевшим выражением лица, чем у него самого, сообщил, что его вселенная была сброшена. Что было невозможно, так как Эррор еще во время первого нападения забрал душу их Чары. Сама Чара, кстати, тоже вернулась и обнаружилась поселившейся у Асгора. Иногда она приходила к воротам и любила играть в снежки у порога, но еще долго не хотела проходить дальше. А вот Блуберри, напротив — решил враз не только наверстать упущенное, но и забежать далеко вперед. Так, он проявил внезапную ознакомленность по части не только Альтернатив, но и приличного количества Мультивселенских событий, и несмотря на все протесты брата, сразу потянулся к хранителям, о которых тоже откуда-то прознал заранее. На заявление же, что их работа слишком опасна для обычного монстра, Блу бросил очередной вызов Альфис. И к удивлению и отвисшей челюсти оной — победил. После чего она потребовала реванша, и они сражались чуть ли не до изнеможения, проведя около пятидесяти раундов, сорок из которых закончились точно так же. Ящерица разрывалась между ощущениями гордости и горечи поражения, а вот Папирус внезапной силе брата не обрадовался. Мысли о том, что разрушитель, должно быть, заставлял его сражаться, не давали ему покоя. Уговоры длились еще несколько недель, но в итоге Стретч и сам не знал, как согласился на это. Если честно, он страстно надеялся, что все просто станет как было. Что знакомая ему временная петля продолжится, и что с очередным сбросом Блу просто забудет обо всем, а гости из Мультивселенной больше никогда сюда не заявятся. И не важно, хорошие у них намерения или нет, он просто хотел прежней, относительно спокойной, и главное, предсказуемой жизни. Но никакого сброса не было. И не только сброса. Чара отказалась идти по сюжету, как и идти куда-либо в принципе. А на вопрос, почему она изменила свое решение и не хочет обнулять историю как раньше, девочка странно посмотрела на Стретча и кинула всего одну простую фразу: «Я тоже была пленницей. И больше не хочу ей быть. А ты разве хочешь?». Ответить он ей не смог. Потому что и сам не знал ответа. И с тех пор они почти не пересекались, кроме редких случаев, когда Голубика навещал ее в Руинах, чтобы занести порцию своих отменных тако. К слову, с тех пор как маленький скелетик познакомился с Асгором и взял у него несколько уроков готовки, они даже стали почти съедобными. А вот Инк и Дрим продолжали приходить регулярно. Сначала они разделяли мнение Папируса о том, что еще больше втягивать Блу в Мультивселенную не стоит, но тот был необычайно настойчив и в итоге уговорил и их тоже. Стретч жутко нервничал из-за всего этого и первое время следовал за братом по пятам, боясь отпустить от себя и на шаг. Но обходы сотен и тысяч АУ быстро ему надоели, тем более, что вроде бы ничего опасного во время таких проверок не случалось. Вроде бы… О том, что Блуберри, помимо обычного патруля, влез в сражения с компашкой Найтмера, а ко всему прочему еще и снова пересекся с Эррором, Папирус узнал не сразу. А когда узнал — чуть не лишил Мультивселенную обоих ее хранителей. Но после долгих объяснений оказалось, что малыш стал не просто сильнее, но сильнее настолько, что смог оказать им просто неоценимую помощь, и если бы не Блу, отвоевать и спасти некоторые миры им бы так и не удалось. В том же разговоре Голубика неожиданно серьезно заявил, что Стретчу уже хватит относиться к нему как к ребенку, и еще неделю отказывался общаться с братом, что сильно подкосило последнего. Так что когда Блу в очередной раз исчезал с друзьями в портале, отправляясь спасать какую-то вселенную, Папирус стал приходить в это кафе, упиваясь медом, не в меру закидываясь сигаретами и гадая, насколько серьезной опасности подвергается его брат на этот раз. И несмотря на то, что обычно он возвращался максимум с царапинами, Стретч все равно не мог найти себе места. Но когда он думал, что хуже быть уже не может, в их жизнь ворвался Рэд. Свалился как снег на голову, причем буквально. Его просто выкинуло телепортацией посреди их гостиной с порцией того самого снега за шиворотом. И если до этого Папирус просто не любил Фелл-вселенные, то теперь он получил концентрированную версию оной в виде одного злобного, матерящегося и двинутого на весь череп скелета. И он бы с радостью вышвырнул его в ту самую выгребную яму, из которой тот высунулся, но внезапно оказалось, что это невозможно. Рэд не мог пройти через порталы, кто бы их ни создал, и даже «ключи» не помогали. А приглашенный к ним Саенс, что-то проверив, сказал, что Фелла заперли тут чужеродной и очень мощной магией. Красочно описав ситуацию в своем неповторимом стиле (неповторимом потому, что выговорить такое нагромождение ругательств и не сломать язык было нереально), и получив за это костью в одно место, Рэд остался у них. С подачи Блу, конечно же, который считал, что не дело это — выкидывать на улицу тех, кто и так не может вернуться домой. Да и вообще отказывать в помощи кому-либо в принципе. И как ни странно, Фелл прижился. Не сразу, первое время они с Папирусом грызлись как кошка с собакой, не устраивая ни дня без потасовок, и Голубике вечно приходилось их разнимать. Но чем больше времени проходило, тем больше общего у них обнаруживалось. К тому времени Стретч уже знал, что их вселенная Свап-типа, и что в других мирах его характер, как правило, принадлежит Сансу. Так что за грубостью, жестокостью и просто отвратительным лексиконом обнаружился почти что второй Папирус — такой же ленивый, любящий такие же плохие каламбуры, хоть и приправленные черным юмором и пошлотой, и так же тяготеющий к выпивке. Собственно, несколько совместных пьянок, пока Блу не видит, довольно сильно поспособствовали сближению. Но даже так, Мультивселенную Стретч все еще ненавидел. И последней каплей в этой ненависти стал относительно недавний Икс-ивент. Тогда Рэд внезапно обнаружил, что блок на перемещения между мирами больше не работает, и ненадолго вернулся домой, проведать, что изменилось за несколько лет его отсутствия. А вернулся… В компании Инка и Классика и был, мягко говоря, в панике, бормоча что-то про то, что его Босс дал ему десять минут, по истечении которых он его убьет. И в это же время Чара наконец покинула Руины вместе с Асгором, решив во что бы то ни стало помирить его с Тори. Встреча с королевой прошла лучше, чем ожидалось, закончившись большим чаепитием, после которого девочка добровольно разрушила Барьер, и все монстры вышли на поверхность. Вот только в самой середине переезда из подземелья в близлежащий город, когда Папирус думал, что его мир получил настоящую счастливую концовку, и нападок на его вселенную больше не будет, появился Кросс. Появился и напомнил, что счастливых концовок не бывает. Битва с Кросс!Чарой была вторым самым плохим воспоминанием в его жизни. Вернее, это было как дежавю самого плохого воспоминания. Потому что снова его мир был разрушен вторженцем, снова его заставили сражаться с братом, и снова, как и в самый первый раз, он встретил Кор и получил предложение уйти в Омегатаймлайн. Но он просто не смог бы выдержать это еще раз. Он хотел сдаться… Но их вселенную законсервировали, а вскоре и восстановили. Сброса опять не было, вместо этого странная сила отмотала лишь несколько дней, стерев разрушения, вызванные Кроссом. Сам же половинчатый продолжил творить беспредел в других мирах, а спустя время внезапно проникся светлыми чувствами к Дриму. Но даже несмотря на заверения, что он больше не опасен, и они с Чарой больше не едины, чтобы человек мог и дальше отравлять его сознание опасными идеями, видеть монохромного скелета в Андерсвапе Папирус наотрез отказался. А тот факт, что они с Блу теперь сокомандники, а значит регулярно видятся, сражаются вместе, да еще и доверяют свои жизни друг другу, лишь усугубил это, добавив в список поводов для бесконечных волнений еще один постоянный пункт. Хотя счет оным Стретч уже давно успел потерять. И единственное, что спасло от открытого конфликта, это замкнутость мечника, который и сам избегал лишних контактов со всеми, кроме Дрима. А со Свапами — особенно. И условно-позитивная нота во всем этом была лишь одна — больше крупных событий с тех пор пока не случалось. Обычные патрули, обычные стычки, обычный уровень беспокойства за брата… Но Стретч все равно чувствовал, что сыт этим по горло. И вот, две недели назад ключевое слово «пока не случалось» дало о себе знать. Хранитель Альтернатив внезапно пропал, в который раз поставив Мультивселенную на уши. И Папирус просто крестцом чувствовал, что что-то здесь не так, и что скоро его ждет еще одна волна потрясений. А к новым потрясениям он был не готов, еще и от прошлых не до конца отошел. Так что он с трудом подавлял желание просто взять брата в охапку и запереться где-нибудь, чтобы хоть раз глобальные события обошли их мир стороной. Но вместе с тем он ясно понимал, что просто не выйдет. Их АУ всегда была в центре Мультивселенной и, как следствие, в центре ее проблем, и менять тут что-либо было поздно, бесполезно и бессмысленно. С этими мыслями он вздохнул и в очередной раз засел в кафе, пытаясь утопить свое беспокойство в меде и хоть так подсластить свою жизнь. Но щедрость Маффет не вечна, и после очередной бутылки она все же нашла в себе силы и вышвырнула его на улицу, подталкивая всеми шестью своими руками. И стоило ему открыть дверь родного дома, как Стретч понял, что крестец его не обманул. Первое, что бросилось в глаза — тут было явно больше монстров, чем он ожидал увидеть. Причем это были именно те, кого он видеть категорически не хотел. В частности, виновник всех последних беспокойств, а также тот, кому путь сюда был заказан. И на мечнике Папирус и сосредоточился в первую очередь — черно-белая ткань отрезвляющей пощечиной вернула его в реальность и мгновенно свела все разбегающиеся мысли к одной единственной. И далеко не приятной. — Я, кажется, сказал, что если еще хоть раз увижу твою монохромную рожу здесь, то в твоей жизни резко настанет черная полоса, а потом ты и вовсе сможешь поставить на ней крест. Дрим, я думал, мы это обсудили. — Он резко метнул взгляд в сторону мечтателя, и из-за возмущения и явно нетрезвого разума ему потребовалась лишняя минута, чтобы понять, насколько тот взволнован. Хранитель эмоций выглядел не лучше, чем когда его самого рано утром расталкивал Блу и чуть ли не насильно тащил вниз по лестнице на завтрак. Желтая одежда была немного помята, сам он слегка дезориентирован, как будто только-только вскочил с кровати(и у Стретча было достаточно опыта в сне, чтобы сказать, что так и было), но при этом сжимал в руках посох и вид имел если не недовольный, то точно воинственный. Также он держал телефон, и похоже, только что завершил вызов, даже не обратив на вернувшегося хозяина дома внимания, пока тот прямо не обратился к нему. А когда наконец заметил — вздрогнул и спешно замахал руками. — Я знаю, знаю! Пожалуйста, не сердись! У нас экстренная ситуация. И мы уже уходим! — Дрим снова отвернулся и сконцентрировал энергию, показательно создав разрыв, к которому Кросс не иначе как метнулся, едва сдерживаясь, чтобы не скрыться с глаз высокого скелета сразу же. Он абсолютно точно не хотел пересекаться с ним и прямо сейчас мысленно жалел, что вообще сунулся в эту вселенную. Нет, Крест не боялся старшего Свапа, как, в общем-то, и младшего, и он уж точно был не слабее их. Но он и правда был виноват перед ними обоими. Перед Папирусом особенно, ведь при первой встрече тот старался быть дружелюбным с ним. Они все пытались быть дружелюбными с ним, хотя они его даже не знали и определенно не были обязаны делать этого, а он… Он поступил ужасно и до сих пор не мог найти в себе силы смотреть им в глаза. Фелл, заметив это замешательство, уже хотел пошутить, что ситуация у них ИКСтренная, но вовремя вспомнил про горчицу и вместо этого заныкался глубже в недра кухни. Стретч своим внезапным появлением перетянул внимание на себя, и Рэд надеялся, что этого хватит, чтобы о нем забыли. Он, конечно, мог оказать поддержку, да и в случае опасности не стоял бы столбом, но вот сознательно соваться в Мультивселенские разборки не имел никакого желания. В хранители он не записывался даже условно и, несмотря на неплохой опыт в драках, в самоотверженного героя, в отличие от некоторых, играть не собирался. И никогда не скрывал этой своей позиции. Ему излишнего насилия и в своей вселенной хватило с головой, и Фелл не просто так отказался возвращаться в родную АУ, даже имея такую возможность. Однако Папирус такого настроя не разделял, вместо этого сразу ринувшись выпытывать подробности. — Что на этот раз? — Он посерьезнел и напрягся еще сильнее, только сейчас поняв, что нигде не видит брата. Но стоило о нем вспомнить, как маленький защитник выскочил из другого портала буквально через секунду, быстро оглядевшись и сосредоточившись на мечтателе. — Дрим! Я пришел сразу, как… — Взгляд запоздало зацепился за оранжевое худи, и Блу на мгновение растерялся. — Папи? — Где ты был? — мгновенно накинулся на него Стретч, еле заметно облегченно выдохнув, но тут же нахмурившись по новой. Если с уходом в компании друзей он еще мог как-то смириться, то поход неизвестно куда в одиночку — другое дело. Особенно если речь о вселенных. — И куда ты… — Но начать очередную лекцию по безопасности ему не дали — Блуберри быстрым шагом проскочил полгостиной и оказался рядом с сияющим магией света разрывом. — Прости, потом поговорим! — резко перебил он, не имея никакого желания объясняться перед братом, да еще и в таких обстоятельствах. Так что Голубика был даже немного рад, что предстоящая битва отсрочит неловкий и уже откровенно надоевший разговор. — Найтмеру неймется. Я вернусь поздно! Он настойчиво подтолкнул уже стоящих у портала друзей на ту сторону, в своем порыве даже забыв про разрушителя и его личное пространство. Сам глючный, впрочем, не особо сопротивлялся и во внезапный обмен приветствиями-прощаниями лезть тоже не спешил. Хотя тут сложно сказать, из-за чего — неожиданности, необходимости сохранять прикрытие или желания выбить из Кошмара всю дурь за добавление им проблем. Эмоция на лице символизировала скорее обо всем сразу в равной пропорции. Но даже так, раздражение явно преобладало, вперемешку с почти не скрываемым недовольством. И в этом их с Папирусом настроения совпадали. Мысли загудели, направляя все недавние размышления в ровный и на удивление быстрый поток. Сколько еще это будет продолжаться? Сколько еще он будет оставаться позади, пока его брат исчезает? И опять этот дурацкий страх неизвестности. Он уже давно ощущал это. Эту невидимую пропасть между ними, что, казалось, росла с каждым днем и с каждым таким уходом. И от раза к разу это чувство лишь усиливалось — этот навязчивый и липкий страх, что однажды Блу просто возьмет и исчезнет навсегда. Просто уйдет и… не вернется. И так же внезапно Стретч осознал, что уже давно не пытался изменить этого. Он просто ждал… чего-то. Но так не могло продолжаться вечно. И может, весь недавно выпитый мед ударил ему в голову, а может, терпение наконец исчерпало себя, но что-то внутри внезапно щелкнуло и сдвинуло чашу весов. — А ну стоять! — С этими словами он буквально сорвался с места и, не раздумывая, сиганул в портал как раз за секунду до того, как тот закрылся. Фелл остался в доме один, слегка дезориентированный столь резким поворотом событий. Это даже выбило из него остатки полудремы, в которую он уже благополучно успел провалиться. Осознав произошедшее — прикинул соотношение сил. И хохотнул. — Найтмера ждет сюрприз. — Он немного подумал, огляделся и, поняв, что никто не собирается придираться к его словам, с самодовольным оскалом добавил: — И каюк.