Катя
Когда я выхожу на улицу, вокруг свищет ветер и доносит до меня голос, который я совсем не ожидаю услышать. Я в жизни слышала много плохого о себе от чужих людей и должена бы научиться оставаться спокойной. И все, что я хотела бы слышать, был голос моей девушки, моего ангела. И я слышала ее голос. Но слышала и его. Я поворачиваюсь, и действительно, это он. Они оба там. Таня и Зак. Первая моя мысль: какого хрена они здесь? Какого хрена Таня с ним разговаривает? Какую часть фразы «Держись, блин, от него подальше» она не поняла? Когда этот ублюдок повысил на нее голос, я стала приближаться к ним: никто не смеет так с ней разговаривать. Но когда он упомянул Сиэтл… я остановилась. Таня собирается поехать в Сиэтл? И даже Зак знал об этом, но не я? Это невозможно, этого просто не может быть, она никогда никуда не планирует ехать, не сказав мне… Безумные глаза Зеда и ухмылка этого говноеда нарочно дразнят меня, когда я пытаюсь собрать свои разбегающиеся мысли. Таня поворачивается ко мне, все ее движения удивительно медленные. Распахнутые серо-голубые глаза изумленно встречают мой взгляд. – Катя… – Я вижу, как она произносит слова, но голос ее так тих, что звук относится ветром. Не зная, что сказать, я стою на месте, хватая ртом воздух несчетное число раз, пока с губ моих не срываются слова. – Значит, такой у тебя был план? — Она отбрасывает волосы с лица, поджимает губы и непрерывно потирает руки, сложив их на груди. – Нет! Это не так, Катя, я… – Вы оба – гребаные махинаторы, так? Ты… – Я указываю на этого ублюдка. – Ты строишь интриги и планы за моей спиной и подкатываешь к моей девушке, как только я отвернусь, снова и снова, мать твою. Что бы я ни делала, сколько бы ни разбивала твою проклятую рожу, ты опять ползешь обратно, как гребаный таракан. – Она… — К моему удивлению, он еще пытается что-то вякнуть. – А ты… – обращаюсь я к девочке - брюнетке, чей острый черный каблук подмял под себя весь мой мир. – Ты.. Ты продолжаешь играть со мной, будто ты моя, а на самом деле планируешь оставить меня! Ты знаешь, что я не поеду в Сиэтл, и ты планируешь свалить туда – даже не сказав мне! – Именно поэтому я и не сказала тебе, Катя, ты же… — Она произносит умоляющим голосом. Ее глаза стеклянеют. – Хватит этой чертовой болтовни! – говорю я, и она прижимает руки к груди, будто мои слова ее ранят. Может быть, так и есть. Может быть, я даже хочу, чтобы она почувствовала то, что чувствую я. Как она могла так унизить меня – перед Заком, перед всеми? – Почему он здесь? – спрашиваю я. Он без причины самодовольно усмехается, когда Таня оглядывается на него, а затем снова смотрит на меня. – Я попросила его встретиться со мной. — Я отшатываюсь в притворном изумлении. Или, может, для меня это действительно сюрприз – не могу сказать, что это за чувство, все происходит слишком быстро. – Ну, приехали! У вас тут важная встреча. – Я только хотела поговорить с ним об обвинении. Я пытаюсь помочь тебе, Кать. Пожалуйста, выслушай меня. — Она подходит ко мне, снова отбрасывая волосы с лица. Я качаю головой. – Ерунда! Я все слышал, весь ваш разговор. Если ты его не хочешь, скажи это ему прямо сейчас, на моих глазах. — Ее влажные глаза молча умоляют меня отказаться, не заставлять ее унижаться при мне, но я непоколебима. – Говори, или между нами все кончено. — Слова жгут мне язык, словно кислота. – Я не хочу тебя, Зак. – говорит она при мне. В ее голосе чувствуется истерика, я знаю, что это причиняет ей боль. – Совсем? – спрашиваю я, копируя усмешку Зака. – Совсем. – Она морщится, и он проводит рукой по волосам. – Ты никогда не хочешь его больше видеть. – диктую я. – Повернись и скажи ему это. Но тут начинает Зак. – Катя, прекрати. Оставь ее в покое. Я получил сообщение. Тебе приходится играть в ее идиотские игры, Таня. Я понимаю.– говорит он. Он жалок, как обиженный ребенок. – Таня… – начинаю я, но она смотрит на меня – и от того, что я вижу в ее глазах, ноги становятся ватными. Отвращение – ее взгляд полон отвращения ко мне. Она делает шаг навстречу. – Нет, Катя, я не буду этого говорить. Не потому, что я хочу быть с ним, а потому, что мне не хочется этого говорить. Я люблю одну тебя, но ты делаешь это только для того, чтобы настоять на своем. Это отвратительно, это жестоко, и я не буду помогать тебе. — Она закусывает губу, чтобы не расплакаться. Что, черт возьми, я творю? – Я еду домой, когда захочешь поговорить о Сиэтле, я буду там.— Бросает она в ярости мне. Таня поворачивается, собираясь уйти. – Без меня тебе не попасть домой! – кричу я. Зак протягивает ей руку. – Я подвезу ее. — Внутри меня что-то переворачивается. – Если бы я и так не была из-за тебя в полном дерьме, то прикончила бы тебя прямо сейчас. Не просто переломала бы тебе кости, а буквально раскроила бы твой череп об асфальт и смотрел бы, как ты истекаешь кровью… – Прекрати! – кричит Таня, отворачиваясь и затыкая уши. – Таня, если хочешь… – тихо говорит Зак. – Зак, я ценю все, что ты сделал, но тебе действительно нужно сейчас остановиться. — Она пытается казаться суровой, но с треском проваливается. Последний раз, тяжело вздохнув, она поворачивается на каблуках и уходит. Я спешу к машине, и как только оказываюсь возле нее, отец и Рома – тут как тут, черт возьми. Я слышу, как позади меня стучат каблуки Тани. – Мы уезжаем. – говорю я прежде, чем они успевают открыть рот. – Я тебе скоро позвоню, – сообщает она Роме. – Насчет среды все в силе, правда? – спрашивает он. Она улыбается ему фальшивой улыбкой, скрывая панику. – Да, конечно. — Рома глядит на меня, видимо, почувствовав напряжение между нами. – Я тебе позвоню. – повторяет она и прощается с моим отцом. Пока она застегивает ремень безопасности, я врубаю музыку. – Начинай. – говорит она без единой эмоции в голосе. – Что? – Давай начинай на меня орать. Я знаю, ты собираешься это сделать. — Я ошеломленно молчу от ее проницательности. Конечно, я планировала орать на нее, но то, что она этого ждет, застает меня врасплох. Разумеется, она этого ждет, так происходит постоянно. Именно так я и поступаю… – Ну так что? – Ее губы сжимаются в тонкую линию. – Я не собираюсь на тебя орать. — Мгновение она смотрит на меня, потом отворачивается к окну. – Я не знаю, что делать, кроме как орать… в этом-то и проблема. – Я устало вздыхаю, опираясь лбом на рулевое колесо. – Я не собиралась делать это тайком, Кать, это случайность. – Да уж, блин, похоже на то. – Я бы так никогда с тобой не поступила. Я люблю тебя. Ты поймешь это, когда все закончится. — Ее слова сразу бьют по мне, и я завожусь. – Я так поняла, что ты уедешь скоро. Я даже не знаю когда – и мы вместе живем, Тань. Мы с тобой делим одну гребаную кровать – и ты собираешься просто взять и от меня уйти? Я всегда знала, что ты можешь так поступить. — Я слышу щелчок ремня безопасности, потом чувствую, как ее рука откидывает меня за плечи. Через несколько секунд она – у меня на коленях, голые бедра обвивают меня, холодные руки обнимают за шею, лицо, мокрое от слез, утыкается в грудь. – Отстань от меня. – говорю я, пытаясь расцепить ее руки. – Почему ты всегда думаешь, что я собираюсь тебя бросить? – Она прижимается ко мне крепче. – Потому что так и есть. – Я собираюсь в Сиэтл не для того, чтобы бросить тебя, это важно для меня и моей карьеры. Я всегда мечтала туда попасть, это невероятные возможности. Я спрашивала у мистера Вэнса, когда мы выясняли, чем собираемся там заниматься, и я столько раз хотела рассказать тебе, но ты либо перебивала меня, либо не хотела говорить серьезно. — Перед глазами стоит только одна картина: она пакует вещи и уходит от меня, не оставив даже записки на столе. – Не надо обвинять меня. – Мой голос звучит не так убедительно, как бы я хотела. – Я тебя не обвиняю, но я знаю, что ты бы меня не поддержала, а для меня это очень важно. – Что ты собираешься делать? Если ты уедешь, я не смогу быть с тобой. Я люблю тебя, Тань, но перебираться в Сиэтл не собираюсь. – Почему? Ты даже не знаешь, нравится он тебе или нет. Мы могли бы хотя бы попробовать, а если ты не сможешь его терпеть, мы могли бы уехать в Англию… наверное. – говорит она, садясь рядом. – Ты тоже не знаешь, понравится ли тебе там. – Я смотрю на нее пустым взглядом. – Извини, но тебе придется выбирать: или я, или Сиэтл. — Она глядит на меня, потом молча возвращается в пассажирское кресло. – Ты не должна решать прямо сейчас, но время идет. — Я разворачиваю машину и выезжаю с парковки. – Невероятно, ты ставишь меня перед таким выбором. – Она на меня не смотрит. – Ты знала, как я отношусь к Сиэтлу. Тебе повезло, что я сдержался там, пока ты с ним разговаривала. – Мне повезло? – с издевкой переспрашивает она. – Сегодня и так паршивый день. Давай больше не будем ссориться. Мне нужно твое решение в пятницу. Если, конечно, к тому времени ты не уедешь. — Эта мысль заставляет меня замереть. Я знаю, что она выберет меня, она должна. Мы можем уехать в Англию и избежать всего этого. Она ни слова не сказала о пропущенных сегодня занятиях, и я рада, что не придется ругаться еще и по этому поводу. – Ты становишься такой эгоисткой. – бросает она мне. Я не спорю, потому что знаю, что она права. – Ну, можно сказать, что не менее эгоистично не рассказывать кому-то, когда планируешь ее покинуть. Где ты собираешься жить? У тебя уже есть квартира? – Нет, но завтра посмотрю одну. Среду мы оставим на поездку к семье. – До меня не сразу доходит, что она имеет в виду. – Мы? – Ты сказала, что пойдешь… – Я еще не оправилась от новости с гребаным Сиэтлом, Таня. – Я знаю, что веду себя, как последняя дура, но ничего не могу поделать. – И не будем забывать, что ты звонила Заку. – добавляю я. Пока я веду машину, Таня молчит. Я вынуждена несколько раз взглянуть на нее, чтобы убедиться, что она не заснула. – Ты со мной не разговариваешь? – наконец спрашиваю я, когда мы приближаемся к парковке возле нашей… моей квартиры. – Я не знаю, что сказать. – отвечает она тихим, усталым голосом. Я останавливаюсь и тут же вспоминаю. Черт. – Твой папа все еще тут, так ведь? – Не знаю, может, куда-нибудь ушел. – говорит она, не глядя на меня. Мы выходим из машины. – Ладно, когда мы поднимемся, я спрошу, куда его отвезти. – Нет, я его подвезу. – бормочет она. Несмотря на то что моя девушка идет рядом, ощущение, что она сейчас – в миле от меня.Таня
Я слишком раздосадована на Катю, чтобы спорить, а она слишком зла, чтобы разговаривать без крика. На самом деле она воспринял новость лучше, чем я ожидала, но как она могла заставить меня выбирать? Она знает, что Сиэтл для меня важен, и я не понимаю, из чего она делает такую проблему – это ранит меня больше всего. Она всегда говорила, что она не может находиться далеко от меня, что не может без меня жить, но при этом ставит передо мной ультиматум, и это несправедливо. – Если он стащил что-нибудь из нашего барахла… – начинает Хорошенко, когда мы приближаемся к квартире. – Достаточно. – Надеюсь, что в моем тихом ответе она услышит усталость и не будет продолжать. – Я просто говорю. — Вставляю ключ в замок и поворачиваю его, быстро оценивая сказанное. Я ведь и правда не знаю этого человека. Вся паранойя рассеивается, когда мы заходим. Отец откинулся на подлокотник дивана, и из его приоткрытого рта вырывается громкий храп. Без лишних слов Катя отправляется в спальню, а я захожу на кухню выпить воды и подумать о том, что делать дальше. Меньше всего мне хочется сейчас ссориться с Катей, но то, что она думает только о себе, меня обижает. Я понимаю, она сильно изменилась, упорно работает над собой, но я дала ей шанс после всего, что было, после бесконечных циклов расставаний и примирений, от которых бы передернуло даже Кэтрин Эрншо. Не знаю, как долго я смогу держаться на плаву и бороться с накатывающими волнами, которые мы называем нашими отношениями. Каждый раз, когда мне начинает казаться, что я твердо держусь, очередной конфликт с Катей затягивает меня под воду. Через несколько минут встаю и смотрю на отца: он так громко храпит, что я сочла бы это забавным, если бы не была так погружена в собственные дела. Решаю действовать по ситуации и иду в спальню. Хорошенко лежит на спине, положив руки за голову и глядя в потолок. Я уже открываю рот, но она начинает первый. – Меня отчислили. Если тебе это интересно… — Сердце замирает. Я резко поворачиваюсь к ней. – Что? – Да. Естественно, чего еще было ждать. – Она пожимает плечами. – Мне очень жаль. Я должна была раньше тебя спросить. — Я была уверена, что Кен сможет вытащить дочь из этой передряги. Я совершенно растеряна. – Все нормально. Ты же все равно поглощена Заком и планами о Сиэтле, забыла? — Я сажусь на край кровати, подальше от нее, изо всех сил стараясь сдержаться и ничего не говорить. На это требуется большое усилие. – Я пыталась узнать, будет ли он выдвигать обвинения против тебя. Я знаю, что ты расстроена, но не надо относиться ко мне так неуважительно. — Стараюсь говорить медленнее, надеясь, что она воспримет сказанное. На мгновение она теряется, но быстро приходит в себя. – Прости? — Я стараюсь держаться как можно более нейтрально, точнее, пытаюсь создать такое впечатление. – Ты слышала, что я сказала: перестань так со мной разговаривать. – Извини, меня выгнали с учебы, потом я узнала, что ты собираешься в Сиэтл. Я бы сказала, что имею право немного рассердиться. – Да, но ты не имеешь права быть дурой. Я надеялась, что мы можем поговорить об этом и решить все, как взрослые люди… на этот раз. – Что это значит? – Она садится, но я продолжаю держать дистанцию. – Это значит, что после полугода наших сумбурных отношений мы можем решить все без ухода кого-то из нас и без битья посуды. – Полугода? – Она изумленно открывает рот. – Да, полугода. – стараюсь не смотреть ей в глаза. – С момента нашей встречи. – Я и не думала, что это было так давно. – Тем не менее. – А для меня это словно целая жизнь. – Это не такой уж долгий срок… – Разве для тебя это проблема? То, что мы слишком долго вместе? – Я наконец ловлю взгляд ее зеленых глаз. – Нет, просто это странно. Я никогда ни с кем не находилась в таких долгих отношениях. – Ну, мы не были все это время в отношениях. Большую часть времени мы провели в ссорах и избегая друг друга. — напоминаю я. – Как долго ты встречалась с Димой? — Удивительный вопрос! Мы несколько раз обсуждали мои отношения с Димой, и обычно эти разговоры длились не более пяти минут, преждевременно завершаясь из-за ревности Кати. – Мы были лучшими друзьями. Насколько я помню, познакомились в школе. Кажется, мы и до этого знали друг друга, только не особо общались. — Я внимательно смотрю Кати в глаза и жду ее реакции. — Воспоминание о Диме заставляет осознать, как я соскучилась по нему – не как по бывшему парню, а как по члену семьи, с которым находишься в долгой разлуке. – А. – Катя кладет руки на колени, и мне хочется наклониться и сжать их своими руками. – Вы с ним ссорились? – Иногда. Но наши ссоры были из-за чего-то вроде того, какой фильм посмотреть, или если он опаздывал, когда надо было меня забрать. — Она смотрит на свои ладони. – Значит, не так, как мы? – Не думаю, что люди ссорятся так же часто, как мы. – Я улыбаюсь, пытаясь ее успокоить. – Чем вы еще занимались? Я имею в виду, с ним, – спрашивает она, и я готова поклясться, что на месте Кати сейчас сидит большой зеленоглазый ребенок, глаза которого сверкают, а руки почти дрожат от переполняющих его чувств. — Я нежно пожимаю плечами. – На самом деле ничем таким особенным – в основном мы вместе делали уроки или смотрели кино. Со стороны мы больше были похожи на лучших друзей. – Ты его любила. – напоминает мне ребенок напротив. – Не так, как тебя, – говорю я ей так же, как и тысячу раз до этого. – А ты бы отказалась от Сиэтла ради него? — Она разглядывает грязь под ногтями. Когда она снова смотрит на меня, в ее взгляде сквозит неуверенность. Вот, значит, почему мы говорим о Диме: заниженная самооценка Кати снова заставляет ее сравнивать себя с тем, кто, по ее мнению, лучше мне подходит. – Нет. – Почему нет? — Я тянусь к ее руке, чтобы унять детское беспокойство. – Потому что я вообще не должна выбирать, а он всегда знал о моих мечтах и планах, и мне не было необходимости делать выбор. – У меня в Сиэтле ничего нет. — вздыхает она. – Я… у тебя там есть я. – Этого недостаточно. — Ох… Я отворачиваюсь от нее. – Я знаю, что это хреново звучит, но так и есть. У меня там ничего нет, а у тебя будет новая работа и появятся новые друзья… – Ты можешь тоже найти новую работу. Кристиан сказал, что даст тебе новую работу, и мы могли бы вместе завести новых друзей. – Я не хочу на него работать, а люди, которых я выбираю в друзья, и те, кого выбираешь ты, скорее всего, не совпадают. У нас слишком разные критерии. – Ты не можешь этого знать. Я дружу с Машей. – Только потому, что вы были соседками по общежитию. Я не хочу туда переезжать, Таня, особенно теперь, кода я отчислена. Больше смысла было бы в том, чтобы уехать в Англию и попробовать доучиться там. – Ты не должена думать только о том, что имеет смысл для одной тебя. Учитывая, что ты за моей спиной снова встречалась с Заком, ты не совсем в том положении, чтобы в чем-то меня обвинять. – Правда? Потому что ты и я даже не договорились еще, что мы снова вместе. Я согласилась вернуться, ты согласилась относиться ко мне лучше. – Я вскакиваю и принимаюсь ходить по комнате взад-вперед. – Ты без моего ведома избила его, в результате тебя отчислили, так что если кто-то и есть не в лучшем положении для обвинений, то это ты. – Ты скрывала от меня свои планы! – Она повышает голос. – Ты планировала уйти от меня, не говоря ни слова! – Я знаю! Я прошу за это прощения, но вместо того, чтобы спорить, кто больше виноват, почему бы нам не попытаться все исправить и не прийти к компромиссу? – Ты… – Она замолкает, вставая с постели. – Ты не… – Что? – спрашиваю я. – Не знаю, я даже не могу думать, настолько на тебя зла. – Мне очень жаль, что так все случилось, но я не знаю, что тебе еще сказать. – Скажи, что ты не уедешь. – Я не буду решать это прямо сейчас, я не должна. – А когда? Я не буду ждать вечно… – Что ты собираешься сделать, если я решу уехать? Что случилось с твоим «с этого дня я никогда не расстанусь с тобой»? – Что? Ты еще будешь меня воспитывать? Тебе не кажется, что идеальным временем для того, чтобы свалить в Сиэтл, было бы до того, как я сделал эту гребаную татуировку? А у тебя неплохое чувство юмора. – Она подходит ко мне вплотную, вызывающе глядя на меня. – Я собиралась! – Но ты этого не сделала. – Сколько еще раз ты собираешься мне об этом напомнить? Мы можем пережевывать это весь день, но у меня уже нет сил. С меня хватит. – говорю я. – Хватит? С тебя хватит? – усмехается она. – Да, с меня хватит. – Это правда, я больше не могу скандалить с ней о Сиэтле. Она хватает из шкафа черную толстовку, натягивает ее через голову и зашнуровывает ботинки. – Куда ты? – спрашиваю я. – Подальше отсюда, – фыркает она. – Катя, ты не должна уходить! – кричу я, но она хлопает дверью, не обращая на меня внимания. Если бы отец не сидел в гостиной, я побежала бы следом и заставила Катю остаться. Но, честно говоря, я устала за ней гоняться.