После падения.

– Не думаю, что она и вправду предоставляет тебе решать, что для тебя хорошо и чего ты хочешь. – убежденно говорит внезапно охрипший Зак. – Она заботится только о себе. – Вот тут ты ошибаешься. Я знаю, что между вами есть некоторые трения, но… – Нет, ты не знаешь обо всех наших делах. – быстро произносит она. – Если ты… – Она любит меня, а я ее. – прерываю я. – Мне жаль, что ты оказался втянут во все это. Очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. — Он хмурится. – Ты мне это постоянно говоришь и все же постоянно причиняешь. — Больше всего ненавижу выяснять отношения, особенно с человеком, который для тебя что-то значит, но я должна сказать ему это, чтобы покончить раз и навсегда с… Даже не знаю, как это назвать. Этой ситуацией? Недоразумением? Темной полосой? Я смотрю на Зака. Надеюсь, он видит мою искренность. – Я не нарочно. Прости. – Тебе не нужно извиняться. Я уже знал это, когда решил сюда приехать. Ты все дала понять мне предельно ясно еще возле административного корпуса. – Тогда зачем ты пришел? – тихо спрашиваю я. – Чтобы с тобой поговорить. – Он оглядывает комнату, потом снова смотрит на меня. – Неважно. Не знаю, зачем я пришел. – вздыхает он. – Вот как? Несколько минут назад ты казался вполне уверенным. – Нет. Это бессмысленно, ты правильно сказала. Прости меня. – Все нормально, ты не должен извиняться. – отвечаю я. Мы оба это говорим, думаю я. Он указывает на коробки. – Ты собираешься? – Да, почти закончила. — Воздух между нами становится ужасно плотным, и никто не знает, что еще сказать. Зак смотрит в серое небо в окне, я гляжу на стену позади него. Наконец он встает и говорит еле слышным грустным голосом. – Я тогда пойду. Извини, что пришел. Удачи тебе в Сиэтле, Тань. — Я встаю. – Прости меня за все. Я хотела бы, чтобы многое было иначе. – Я тоже, больше, чем ты думаешь, – отвечает он, поднимаясь с кресла. Мне очень жалко Зака. Он всегда был так добр ко мне, а я ничего в ответ не сделала, только заманила его и потом отвергла. – Ты принял решение, будешь выдвигать обвинения? — Не совсем подходящее время, чтобы спрашивать об этом, но я не знаю, увижу или услышу ли я его когда-нибудь еще. – Нет, я не собираюсь этого делать. Решено, нет смысла об этом больше говорить. Я тебе говорил, что если ты скажешь мне, что не хочешь меня больше видеть, я сниму обвинения, верно? — Внезапно чувствую, что, если Зак взглянет на меня еще раз, я расплачусь. – Да. – тихо отвечаю я. Чувствую себя Эстеллой из романа «Большие надежды», разбивающей чувства Пипа. Мой собственный Пип стоит передо мной и смотрит на меня. Вот эту роль мне хотелось бы играть меньше всего. – Мне действительно жаль, что так получилось. Мы могли бы остаться друзьями. – бормочу я. – Да, но тебе не разрешается иметь друзей. – вздыхает он, потирая пальцами нижнюю губу и пощипывая ее. Я решаю не комментировать: речь не о том, что мне «разрешается» делать. Представляю себе, как это выглядело бы со стороны других людей и Кати, и убеждаюсь, что он понимает, что это меня беспокоит, а его чувство ко мне заставляет всех судить обо мне неправильно. Как нарочно, рабочий телефон нарушает наше молчание. Жестом прошу Зака не уходить и поднимаю трубку. – Таня, – доносится до меня грубый голос Кати. Вот дьявол! – Привет. – неуверенно отвечаю я. – Все в порядке? – Да. – Ты как-то странно говоришь. – Почему она так хорошо меня знает? – Все в порядке. – снова уверяю его я. – Просто отвлеклась. – Ладно. Короче, мне нужно знать, что делать с твоим папой. Я тебе писала, но ты не отвечала. У меня есть еще всякие дела, и я не знаю, оставлять его здесь или что? — Смотрю на Зака. Он стоит у окна, не глядя на меня. – Не знаю, ты не можешь взять его с собой? – Сердце у меня колотится. – Блин, нет. Нет. – Тогда оставь его там. – говорю я, чтобы завершить разговор. Хочу рассказать Кате о Заке здесь, но представляю, как она разъярится, если узнает, что он заходил, а я, черт возьми, хотела это скрыть. – Ладно, тогда, как вернешься, сама реши, что с ним делать. – Ладно-ладно, увидимся дома. — Раздается музыка, и у меня уходит минута, чтобы понять, что она исходит от Зака. Он лезет в карман и отключает ее, но не раньше, чем Катя успевает ее услышать. – Что это было? Чей это телефон? – спрашивает она. Моя кровь сразу холодеет, пока я делаю паузу, чтобы обдумать ответ. Мне нельзя показать страх или волнение, когда Катя узнает, что Зак тут. Я ничего плохого не сделала, он пришел, и он уезжает. Катя раздражается, когда ко мне в офис заходит Тревор, а ведь он сотрудник и имеет право заходить, когда захочет. – Этот гребаный Тревор там? – Нет, это не Тревор. Это Зак. – набрав воздуха в грудь, говорю я. Молчание. Смотрю на экран, чтобы убедиться, что звонок еще продолжается. – Катя? – Да. – отвечает она, шумно выдыхая. – Ты меня слышишь? – Да, Таня, я слышала. — И все? Почему она не орет в телефон и не угрожает его убить? – Поговорим об этом позже. Попроси его уйти, пожалуйста. – спокойно просит она. – Хорошо… – Спасибо, увидимся дома. – говорит она и вешает трубку. Когда я, немного сбитая с толку, кладу трубку, Зак поворачивается ко мне. – Прости, я знаю, она будет беситься из-за этого. – Не будет. Все в порядке, – отвечаю я. Конечно, это не так, но в любом случае хорошо звучит. Реакция Кати на то, что Зак находится в моем кабинете, меня поразила. Никак не ожидала, что она будет так спокойна. Думала, она скажет, что едет сюда. Очень надеюсь, что это не так. Зак подходит к двери. – Ладно. Думаю, мне пора идти. – Спасибо, что зашел, Зак. Видимо, до моего отъезда больше не увидимся. — Он поворачивается. В его глазах что-то мелькает, но исчезает так быстро, что я не успеваю понять, что именно это было. – Не буду говорить, что встреча с тобой усложнила мне жизнь, но я ничего не хотел бы менять. Я прошел через все это дерьмо – драки с Катей, потерю подруги, все такое. Ради тебя я прошел бы через все это еще раз. Кажется, мне не везет: не могу встретить девушку, которая не любит кого-то еще. — Его слова всегда меня трогают, всегда. Он всегда так искренен, просто восхитительно. – Пока, Тань — Это куда больше, чем обычное дружеское прощание, но не могу ответить ему тем же. Если я скажу что-то не то или промолчу, то опять дам ему ложную надежду. – Пока, Зак. — Стараюсь улыбнуться, и он подходит ко мне. На мгновение я пугаюсь, что он хочет меня поцеловать, но нет: Зак обнимает меня, крепко, но коротко, и быстро целует в лоб. Потом сразу отступает и хватается за ручку двери, как утопающий за соломинку. – Береги себя, хорошо? – говорит он, открывая дверь. – Ладно. В Сиэтле не так уж плохо. – улыбаюсь я. Чувствую себя уверенной в себе, словно сделала то, что надо. Он хмурится и выходит из кабинета. Когда дверь закрывается, слышу, как он тихо бормочет. – Я не про Сиэтл. Как только дверь закрывается и Зак исчезает – исчезает навсегда, закрываю глаза и откидываю голову на спинку кресла. Не могу понять, что я чувствую. Чувства смешаны, в мыслях хаос. Частично я чувствую облегчение от того, что непонимание между мной и Заком разрешено. Но другая, меньшая, часть сознания сигнализирует о тяжелой утрате. Зак был единственным из так называемых друзей Кати, кто всегда помогал мне, и странно сознавать, что больше я его не увижу. По щекам сами собой текут слезы, но я пытаюсь взять себя в руки. Не стоит из-за этого плакать. Я должна быть счастлива, что могу наконец закрыть книгу под названием «Зак», отложить ее прочь, оставив пылиться на полке, и никогда больше не открывать. То, что я не хочу быть с ним, не значит, что я его не люблю. Не то что я когда-нибудь предпочту его Кате, просто я забочусь о нем, и мне хотелось бы, чтобы все было по-другому. Жаль, что наши отношения были чисто платоническими, может, тогда мне не пришлось бы выбросить Зака из жизни. Не понимаю, зачем он приходил, но я рада, что он ушел раньше, чем смог еще больше запутать меня или доставить боль Кате. Звонит телефон. Откашлявшись, беру трубку. В ответ на мое жалкое «алло» звучит громкий и ясный голос Кати: – Он ушел? – Да. – Ты плачешь? – Я просто… – начинаю я. – Что? – допытывается она. – Не знаю, я просто рада, что все кончилось. — Я вытираю глаза, и она вздыхает, удивляя меня простым ответом. – Я тоже. — Я больше не плачу, но говорю ужасным голосом. – Спасибо… – Я делаю паузу. – За понимание. — Все прошло гораздо лучше, чем я ожидала. Не знаю, следует ли испытывать облегчение или стоит немного поволноваться. Решаю остановиться на облегчении и закончить свой последний рабочий день в этом здании как можно более спокойно. Около трех в кабинет заходит Кимберли, за ней входит девушка, которую я точно никогда у нас не видела. – Тань, это Эми, она будет меня заменять. – сообщает Кимберли, представляя тихую, еще немного нервничающую девушку. Я отрываюсь от чтения, пытаюсь приободрить Эми приветливой улыбкой. – Привет, Эми, я Таня. Вам здесь понравится. – Спасибо! Мне уже тут нравится, – взволнованно говорит она. Ким смеется. – Ну, я на самом деле хотела к тебе заглянуть, поэтому мы тут делаем вид, что я провожу экскурсию. – Ах да! Ты же учишь ее тебя заменять, так что все в порядке. – дразню я. – Эй! Если ты находишься в близких отношениях с боссом, у тебя появляются кое-какие привилегии. – парирует она. Эми смеется, и Кимберли ведет ее дальше. Последний день на работе наконец заканчивается, и мне хочется, чтобы он тянулся как можно медленнее. Я собираюсь оставить это место, к тому же немного волнуюсь: как Катя встретит меня дома? Снова оглядываю свой кабинет. В первую очередь взгляд останавливается на столе. Вспоминаю, как мы с Катей занимались на нем любовью, и от воспоминаний сводит живот. Это так экстремально: заниматься сексом в офисе, когда в любой момент может зайти кто угодно! Я слишком была увлечена Катей, чтобы обращать внимание на что-то еще… И Катя скрашивала каждый мой день. По дороге домой захожу в супермаркет, чтобы купить продуктов, только на сегодняшний ужин, ведь утром мы уезжаем. Я рада предстоящей поездке и волнуюсь. Надеюсь, во время двухдневного отдыха с семьей Катей сможет держаться в рамках. Кроме того, надеюсь, на судне достаточно места, чтобы где-то можно было передохнуть в одиночестве. Приезжаю домой. Ногой открываю входную дверь и затаскиваю в квартиру пакеты с продуктами. В гостиной – беспорядок. На журнальном столике валяются пустые бутылки из-под воды и обертки. Отец и Катя сидят на противоположных концах дивана. – Как прошел день, Таня? – спрашивает отец, наклонив голову. – Хорошо. Это был мой последний день. – отвечаю я, хотя он и так это знает. Убираю мусор со стола и с пола. – Рад, что хорошо. — Смотрю на Катю, но она не глядит в ответ, а таращится в телевизор. – Я приготовлю обед, а потом схожу в душ. – говорю я им, а отец тащится за мной на кухню. Отец с интересом наблюдает, как я разгружаю пакеты с едой и выкладываю на стол фарш и всякие коробки, и наконец выдает. – Один мой друг обещал меня забрать. Попозже. Если можно. Я знаю, ты завтра уедешь на несколько дней. – Да, хорошо. Завтра утром мы можем тебя подкинуть, если тебе удобнее. – предлагаю я. – Нет, ты и так уже достаточно сделала. Только обещай, что дашь мне знать, когда вернешься. – Хорошо… Только как с тобой связаться? — Он потирает шею. – Может, просто заехать в Lamar? Обычно я там. – Ладно, так и сделаю. – Пойду перезвоню другу, чтобы он знал, что я готов. – Он уходит с кухни. Слышу, как Катя дразнит отца, потому что тот не помнит точно номера телефонов, потому что у него нет мобильника, и закатываю глаза, когда отец заводит: «Когда я был маленьким, мобильников в помине не было». Чтобы приготовить тако с говядиной, не нужно ни особенных усилий, ни большого ума. Мне хочется, чтобы Катя зашел на кухню и поговорила со мной, но предполагаю, что будет лучше, если она дождется ухода отца. Я накрываю на стол и зову их. Катя входит первой, почти не глядя на меня, затем отец. Садясь, он говорит. – Чад скоро приедет, чтобы меня забрать. Спасибо, ребята, что разрешили у вас остановиться. Я вам очень благодарен. – Он крутится между мной и Катей, потом внезапно добавляет: – Спасибо вам, Таня и «Эйч-бомб». — По тому, как Катя закатывает глаза, я догадываюсь, что это какая-то их общая шутка. – Да не за что. – отвечаю я. – Я так рад, что мы нашли друг друга, – заключает он и ест со зверским аппетитом. С улыбкой отвечаю. – Я тоже. — Я все еще не могу осознать, что этот человек – мой отец. Человек, которого я не видела девять лет, к которому у меня было так много неприязни и который так просто сидит на кухне вместе с моей девушкой и со мной и ужинает. Смотрю на Катю, ожидая от нее какой-нибудь колкости, но она ничего не говорит и спокойно ест. Ее молчание сводит меня с ума. Я хочу, чтобы она что-нибудь сказала… хоть что-нибудь. Иногда молчание намного хуже воплей.