Таня
Я так измучена, так устала от переживаний после скандала с Катей. Не знаю, что теперь делать и куда идти. Несколько месяцев мы с ним были все время вместе, и я не представляю себе, как находиться порознь. Мы возвращаемся к самому началу. – Таня? – Рому слышно и в комнате, и на балконе. – Я здесь. – отвечаю я. Хорошо хоть, что я надела шорты и футболку. Катя всегда меня дразнит, когда я так одеваюсь, но в такую погоду это удобно, не холодно, не жарко. – Привет. – начинает Рома, усаживаясь в кресло рядом со мной. – Привет. – Я смотрю на него, потом снова опускаю взгляд на воду. – Все в порядке? — Пользуюсь моментом, чтобы обдумать его вопрос. В порядке ли я? Нет. А буду? Да. – Да, на этот раз, думаю, да. – Я подтягиваю колени к груди и обнимаю их руками. – Хочешь поговорить об этом? – Нет. Я не хочу портить отдых своими переживаниями. Со мной правда все нормально. – Ладно, но знай, если захочешь поговорить, я готов тебя выслушать. – Я знаю. – Я смотрю на Рому, и он ободряюще улыбается. Не знаю, что бы я без него делала.Он вдруг вытаращивает глаза, указывая куда-то. – Это?.. — Я смотрю туда же. – О боже! — Вскакиваю, хватаю красные трусы, плавающие в джакузи, и запихиваю их в карман. Рома прикусывает губу, стараясь удержаться от смеха, но я прыскаю. Мы хохочем – он искренне, я от смущения. Но лучше уж смеяться с Ромой, чем, как обычно, рыдать после каждодневных стычек с Катей.Катя
Я все больше и больше устаю от того, что вокруг этого маленького городишка нет ничего, кроме гравия и деревьев. Странная девушка все еще тащится следом, а на душе камнем лежит ссора с Таней. – Ты собираешься идти за мной вокруг всего города? – спрашиваю я эту прилипчивую девицу. – Нет, я собираюсь вернуться в домик к родителям. – Ну и иди туда одна. – Ты не очень-то вежлива. – бормочет она. – Правда? – Я закатываю глаза, хотя она все равно не может этого видеть. — А мне говорили, что вежливость – одно из моих главных качеств. – Тебе наврали. – хихикает она. Я пинаю камень, в этот раз добром поминая чистоплотность Таней, заставившей меня снять ботинки на пороге, иначе мне пришлось бы сейчас надевать кроссовки Ромы. Не самое приятное зрелище. Плюс к тому я уверена, что размер ноги у него гораздо меньше, чем у меня. – Ты откуда? – спрашивает она. Делаю вид, что не слышу, и продолжаю идти. Думаю, на следующем повороте надо повернуть налево. Я уверена, то есть адски надеюсь на это. – Из Англии? – Да. – Теперь, полагаю, я тоже вправе спросить. – Куда нам? — Поворачиваюсь и вижу, что она сворачивает направо. Конечно же, я ошиблась. У нее синие глаза, юбка метет по гравию. Она напоминает мне Таню… когда я с ней только познакомилась. Моя Таня больше не носит такие ужасные шмотки, как эти. Лексический запас ее тоже пополнился; в этом, конечно, моя заслуга, теперь она может использовать его для того, чтобы осыпать мою задницу сравнениями в любых случаях жизни. – Ты здесь тоже с родителями? – Голос у нее низкий и даже приятный. – Нет… ну, типа того. – Они являются кем-то типа родителей? – улыбается она. Выражение «они являются» вместо короткого «они» тоже напоминает мне о Тане. Я снова смотрю на девушку, чтобы убедиться, что она существует, а я не вляпалась во что-то вроде диккенсовской «Рождественской истории» и она на самом деле – призрак, который пришел, чтобы преподать мне урок. – Они – это моя семья и моя девушка. У меня есть девушка, кстати. – предупреждаю я. Не думаю, что она заинтересована в такой девушке, как я, но когда-то я думала то же самое и о Танеь – Хорошо… – говорит она. – Хорошо. — Я ускоряюсь, желая увеличить расстояние между нами. Поворачиваю направо, она тоже. Мы оба сходим на обочину, когда мимо проезжает грузовик, и девушка снова меня догоняет. – Где она? Твоя подруга? – спрашивает она. – Спит. – Я использую ту же ложь, что для отца и Карен. – Хм… – Что «хм»? – Я смотрю на нее. – Ничего. – Она глядит в сторону. – Ты уже прошла со мной половину пути. Если тебе есть что сказать, говори. – раздраженно бросаю я. Она крутит что-то в руках, глядя под ноги. – Я просто подумала, что ты пытаешься убежать от чего-то или спрятаться… не знаю почему. – Я не прячусь. Она велела мне проваливать, что я и сделала. — Что этот клон Тани вообще может знать? Она смотрит на меня. – Почему она тебя прогнала? – Ты всегда такая любопытная? — Она улыбается. – Да. – утвердительно кивает она. – Терпеть не могу любопытных. — Кроме Тани, конечно. Хотя, когда она устраивает мне допрос, несмотря на всю любовь, мне хочется залепить ей рот скотчем. Она реально самый привязчивый человек, которого я в жизни видел.На самом деле я вру. Мне нравится, когда она меня выспрашивает. Раньше меня это бесило, но теперь все изменилось. Я тоже хочу знать о ней все… что она думает, что делает, чего хочет. И, к собственному ужасу, понимаю, что задаю гораздо больше вопросов, чем она… – Так что ты мне хотела сказать? – напоминает девушка. – Как тебя зовут? – спрашиваю я, уклоняясь от ответа. – Лилиан. – представляется она и выбрасывает что-то, что держала в кулаке. – Катя. — Она заводит прядь за ухо. – Расскажи мне о своей девушке. – Зачем? – Похоже, ты расстроена, и кому еще лучше излить душу, как не незнакомцу? — Не хочу с ней говорить: она слишком похожа на Таню, и мне это не нравится. – Не думаю, что это хорошая идея. — Солнце тут заходит рано, и небо уже почти черное. – Хочешь держать это в себе? – спрашивает она понимающе. Слишком понимающе. – Слушай, ты кажешься… хорошей и все такое, но я тебя не знаю, а ты не знаешь меня, так что разговора не будет. — Она хмурится. Потом вздыхает. – Ладно. — Наконец вдалеке замечаю знакомую покатую крышу. – Ну, вот я и дома. – говорю я с облегчением. – Правда? Погоди-ка… твой отец – Кен, так? – Она хлопает себя по лбу маленькой ладошкой. – Да. – удивленно отвечаю я. Мы останавливаемся на обочине. – Я идиотка, ну конечно! И акцент, как я не подумала об этом раньше. – смеется она. – Не понимаю. – Я смотрю на нее сверху вниз. – Наши отцы – друзья, они вроде как вместе в колледж ходили. Я только что провела целый час, слушая их рассказы о добрых старых временах. – Ну надо же, какое совпадение! – усмехаюсь я. Я уже не чувствую себя рядом с этой девушкой неловко, как несколько минут назад. Она широко улыбается. – Ну, значит, мы не такие уж и чужие друг другу, в конце концов.Таня
– Печенье! – хором отвечаем мы с Ромой. – Точно, печенье. – улыбается Карен, открывая духовку. Она без остановки что-то печет, жарит, парит. Пожаловаться не на что, ее стряпня невероятно вкусная. – Уже темно. Надеюсь, она там не заблудится. – замечает Кен. Рома только пожимает плечами. Это Катя. Катя ушла уже более трех часов назад, и я изо всех сил пытаюсь не волноваться. Я знаю, что с ней все в порядке; если с ней что-нибудь случится, я это почувствую. Не знаю, как объяснить, но в глубине души я уверена, что почувствую. Так что я беспокоюсь не о том, что с ней случилось что-то плохое. Я боюсь, что ее настроение станет причиной поиска местного бара. Как бы я ни хотела, чтобы она поскорее вернулась, если она появится в дверях и от нее будет разить перегаром, меня это просто убьет. Мне требуется время и пространство, чтобы остыть. Я стараюсь ни о чем не думать, изо всех сил стараюсь. – Я подумала, что мы все могли бы принять джакузи сегодня или завтра с утра? – предлагает Карен. Рома фыркает газировкой из стакана, а я от неожиданности прикусываю щеку изнутри. Воспоминание о том, как Рома обнаружил мои кроваво-красные трусы, плавающие в воде, еще свежи; у меня горят щеки. – Карен, милая, не думаю, что они хотят принимать ванну с нами. – смеется Кен, и Карен понимающе улыбается. – Наверное, ты прав. – Она смеется и, наморщив нос, начинает делить тесто для печенья на небольшие шарики. – Терпеть не могу делать тесто. — Я знаю, что для Карен ничего нет хуже, чем месить тесто, а мне это очень нравится. Особенно сейчас. Когда пришли Карен и Кен, мы с Ромой вовсю обсуждали его скорую встречу с Дакотой и то, что они скоро будут снимать квартиру. Они рассказали, как столкнулись с уходящей Катей . Видимо, она сказала, что я сплю, поэтому я сделала все возможное, чтобы подтвердить ее ложь, рассказывая, что проснулась только что, когда пришел Рома. Не перестаю думать о том, где Катя и скоро ли она вернется. Часть меня все еще не хочет ее видеть, но другая часть, гораздо большая, хочет знать, что она не делает ничего, что может поставить под угрозу наши и без того хрупкие отношения. Я все еще ужасно злюсь на него за то, что он вмешался в мой переезд в Сиэтл, и понятия не имею, что же, черт возьми, мне теперь делать.Катя
– Ты сорвала ей съем квартиры? – спрашивает Лилиан, пораженно уставившись на меня. – Я же говорила, что сделала ужасную гадость. – напоминаю я. Мы идем вдоль дороги к ее родителям, нас освещает фарами очередная машина. Я собиралась вернуться в дом отца, но Лилиан оказалась весьма достойным слушателем. Поэтому, когда она попросила проводить ее до дома и договорить, я согласилась. Пусть у Тани будет время поостыть; надеюсь, к моему возвращению она будет готова к разговору. – Ты не говорила, что дошел до такого. Я ее не виню, что она на тебя разозлилась. — Она девушка и, конечно, всегда готова принять сторону Тани. Не представляю себе, что бы она подумала, если бы знала обо всей той фигне, которую я натворил за последние полгода. – И что же ты собираешься теперь делать? – спрашивает она, открывая двери. Она приглашает меня войти в дом своих родителей так, словно наверняка знает, что я хочу войти. Внутри я понимаю, что здесь роскошно. Даже роскошнее, чем у моего отца. Это чертовски богатые люди. – Они должны быть наверху. – говорит она, когда мы заходим. – Кто должен быть наверху? – раздается женский голос. Лилиан, поморщившись, оборачивается к женщине, полагаю, своей матери. Она выглядит точь-в-точь как Лилиан, за исключением возраста. – Кто это? – спрашивает она. В этот момент в гостиную входит мужчина средних лет в рубашке-поло и защитного цвета брюках. Прекрасно, просто прекрасно. Я должна была просто довести Лилиан до дому. Интересно, что бы подумала Таня, если бы узнала, что я здесь? Она все еще зла на меня за тот случай, когда были причины ревновать меня к Молли. Но тем не менее эта девушка не Молли, у них нет ничего общего. – Мама, папа, это Катя, дочь Кена. — На лице мужчины появляется широкая улыбка. – Очень рад с тобой познакомиться! – восклицает он с шикарным английским акцентом, который сразу объясняет, откуда он знает моего отца. Подойдя поближе, он хлопает меня по плечу. Я делаю шаг назад, и он слегка хмурится, хотя, мне кажется, ожидал такой реакции. Отец, наверное, предупредил его обо мне. Я почти усмехаюсь при этой мысли. – Дорогая. – обращается он к жене. – это дочь Лены. – Вы знаете мою маму? – спрашиваю я прежде, чем его жена успевает ответить. – Да, я знала твою маму еще до того, как она стала твоей мамой. – отвечает женщина с улыбкой. – Мы дружили, все пятеро. – добавляет она. – Пятеро? – спрашиваю я. Отец Лилиан смотрит на нее. – Дорогая. – Ты так на нее похожа, вылитая! Только глаза отцовские. Я не виделась с ней с тех пор, как вернулась в Америку. Как она? – Хорошо, скоро выходит замуж. – Правда? – взвизгивает она. – Передай ей, что я ее поздравляю и рада об этом слышать. – Хорошо. – отвечаю я. Эти люди чертовски много улыбаются. Все равно что находиться в комнате одновременно с тремя Карен, только более приставучими и менее красивыми. – Ну, мне пора. – сообщаю я Лилиан, но получается довольно неловко. – Нет-нет. Не уходи, мы уже поднимаемся наверх. – говорит отец Лилиан, обнимает жену и уводит за собой. Лилиан смотрит им вслед, потом снова на меня. – Извини, они такие… – Искусственные? – договариваю я за нее. Я умею почувствовать неискренность за сверкающей белозубой улыбкой. – Да, очень! – смеется она и садится на диван. Я неуклюже переминаюсь у двери. – Твоя девушка будет возражать, если узнает, что ты здесь? – спрашивает она. – Не знаю, наверное, – вздыхаю я, раздраженно проводя рукой по волосам. – Ты хотела бы, чтобы она так поступала? Что бы ты почувствовала, если бы она пришла в гости к парню, с которым только что познакомилась? — Как только она это произносит, в груди у меня закипает гнев. – Я бы озверела! – рычу я. – Так я и думала. – ухмыляется она и хлопает ладонью по дивану рядом с собой. Глубоко вздыхаю и направляюсь к креслу напротив. Не знаю, как к ней относиться: она адски груба и несколько раздражает. – Ты ревнивая девушка, верно? – спрашивает она, разглядывая меня. – Думаю, да. – Я пожимаю плечами. – Готова поспорить, твоей подружке не очень понравится, если ты меня поцелуешь. — Она тянется ко мне, и я вскакиваю. Я уже на полпути к дверям, когда она начинает хохотать. – Что ты, блин? – Я стараюсь говорить негромко. – Да я просто прикалываюсь. Я не серьезно, поверь. – улыбается Лилиан. – И очень рада видеть, что и ты тоже. Можешь расслабиться. — Может быть, у нее действительно много общего с Таней, но она не такая милая… и не такая невинная. Я сажусь на стул напротив дивана. Я еще недостаточно знаю эту цыпочку, чтобы ей доверять. Я здесь только потому, что мне нужно некоторое время не возвращаться в дом отца. А Лилиан, несмотря на то что она мне чужая, все-таки нейтральная сторона, в отличие от Ромы, лучшего друга Тани. Все-таки приятно поговорить с человеком, которому нет причин меня осуждать. К тому же, черт, она немного грубее, так что с ней сейчас лучше, чем там, откуда я пришла. – Теперь расскажи, что там такого в Сиэтле, что ты не можешь поехать туда ради нее? – Ничего конкретного. У меня там была пара неприятных инцидентов, но дело не в этом. А в том, что она там будет двигаться вверх. – отвечаю я, понимая, как глупо это звучит. Но я не дура. Эта девушка топала за мной целый час, так что если кто и дура, то это она. – И это плохо? – Нет. Я, конечно, хочу, чтобы она развивалась. Просто хочу быть частью этого. — Вздыхаю оттого, что мы с Таней не рядом, хотя прошло всего несколько часов. Но дело в том, что раз она так сердится на меня, я могу оказаться вдали от нее на гораздо дольший срок. – Так ты отказываешься ехать в Сиэтл, потому что хочешь быть частью ее жизни? Это бессмысленно. – убежденно заключает Лилиан. – Я знаю, ты этого не понимаешь, и она тоже, но она единственное, что у меня есть. Все, что есть в моей жизни, буквально все, что мне нужно, и я не могу ее потерять. Без нее у меня нет ничего. — Зачем я все это ей рассказываю? – Я понимаю, что это звучит дико жалко. – Нет, ты не понимаешь. – Она сочувственно улыбается, и меня передергивает. Последнее, чего я хочу добиться от нее – это сочувствия. Гаснет свет на лестнице, я смотрю на Лилиан. – Мне пора? – спрашиваю я. – Нет, я уверена, отец просто в восторге, что я притащила тебя домой. – отвечает она без всякого сарказма. – Почему? – Ну, с тех пор, как я познакомила их с Райли, они все ждут, когда мы расстанемся. – Ему она не нравится или что? – Он. – Что? – Ему не нравится он. – говорит она, и я еле сдерживаю усмешку. Я сочувствую ей, что родители не принимают ее отношения, но вынуждена признать, что мне становится легче.