Катя
Райли стоит перед стойкой и таращится на Таню. – Черт! Я и не думал, что она на самом деле это сделает! – визжит он. Я тоже не думала, но, похоже, сегодня она решила меня завести. Райли смотрит на меня, и лицо ее сияет. – А она очень смелая детка. – Нет… – спокойно не соглашаюсь я. Таня кажется растерянной, видимо, она уже пожалела о своем импульсивном решении. – Я помогу ей спуститься. – Я поднимаю руку, но Райли тянет ее вниз. – Дай ей расслабиться, чика. — Снова гляжу на Таню. Женщина, которая подавала нам виски, что-то ей говорит, но я не могу разобрать, что именно. Танцы на барной стойке в этом коротком платье – полная жесть. Если я обопрусь на стойку, то могу заглянуть ей под платье, и наверняка не только я. Она меня возбуждает, и Райли, вероятно, тоже. Я оглядываюсь и отмечаю, что никто из толстяков, из дальнего конца бара, на нее не смотрит. Пока. Таня смотрит на женщину рядом с ней и сосредоточенно хмурит брови, что полностью противоречит мнению Райли о его внезапной вспышке необузданности. Она повторяет движения этой тетки: сначала сгибает одну ногу, потом другую, а потом резко крутит бедрами. – Сядь и наслаждайся шоу. – говорит Райли и пододвигает мне один из оставшихся полных стаканов. Я пьяна. Очень пьяна, но ум мой проясняется, когда я смотрю, как двигается Таня. Охрененно двигается. Она кладет руки на бедра и наконец-то улыбается, больше не волнуясь, что привлекает внимание почти всех посетителей бара. Ее глаза встречаются с моими; на мгновение она смущается, но потом берет себя в руки и отворачивается. – Круто, правда? – смеется Райли, поднося виски к губам. Да, наверное, Таня смотрится чертовски сексуально, но это неожиданно приводит меня в бешенство. Первая мысль, которая приходит ко мне на ум: блин, это реально круто, но следом я понимаю, что не должна таращиться на нее, а должна злиться на ее постоянное желание бросить мне вызов. Но я не могу сосредоточиться на этом, когда она так здорово танцует прямо передо мной. То, как ее платье скользит по бедрам, как она откидывает волосы назад одной рукой и смеется, пытаясь повторять действия женщины рядом с ней… Мне нравится ее беззаботность. Я не так часто слышу ее смех. Ее кожа уже мокрая от пота и блестит в свете софитов. Я неловко переминаюсь и оттягиваю воротник своей дурацкой рубашки. – Ой-ой. – внезапно произносит Райли. – Что? — Выхожу из транса и обвожу глазами бар. Двое мужиков в конце бара таращатся на Таню. Пялятся так, что их чертовы глаза вылезли из орбит дальше. Я снова оглядываюсь на Таню– ее платье опасно высоко задрано на бедрах. Каждый раз, когда она выпрямляет ноги, она приподнимает его немного выше. – С меня достаточно! – Полегче, Отелло! – замечает Райли. – Песня закончится через… — Тут она поднимает руку, и со взмахом ее кисти музыка замолкает.Таня
Катя протягивает руки, чтобы помочь спуститься, чем сильно меня удивляет. По тому, как она хмурилась и дулась во время танца, я думала, что сейчас она начнет орать или того хуже; я уже почти приготовилась, что она стащит меня со стойки, а потом затеет драку со всеми посетителями сразу. – Видишь, никто и не заметил, что ты хреново танцуешь! – смеется Райли, когда я сажусь на прохладную стойку бара. – Это было реально здорово! – кричу я, и музыка снова замолкает. Со смехом спрыгиваю вниз. Катя поддерживает меня рукой, пока я не встаю достаточно ровно, чтобы сделать шаг назад. – В следующий раз полезешь ты! – говорю я ей на ухо, и она качает головой. – Нет. – твердо отвечает Катя. – Не будь занудой. – Я протягиваю руку и касаюсь ее губ. Она милая, хоть и обиженно оттопыривает нижнюю губу. Ее глаза сверкают, и мой пульс учащается. Я уже чувствую кайф от адреналина, выплеснувшегося во время танца, потому что это то, что я, наверное, раньше никогда бы не сделала. Это было обалденно, но я знаю, что никогда снова этого не повторю. Катя садится на стул, а я так и стою между ним и Райли возле пустого стула. – Тебе это нравится? – улыбается она. — Мои пальцы все еще прижаты к ее губам. – Что именно? Твои губы? – с усмешкой спрашиваю я. Она мотает головой. Она игрива, но в то же время очень серьезна, и это опьяняет. Она меня опьяняет. – Нет. Злить меня. Тебе нравится меня злить. – отвечает она сухо. – Нет. Ты просто слишком легко заводишься. – Ты танцевала на стойке перед толпой народа. – Ее лицо в нескольких сантиметрах от моего, и в ее дыхании ощущаются мята и виски, мое любимое сочетание. – Очевидно, чтобы разозлить меня, Таня. Тебе повезло, что я не стащила тебя вниз, не положила на плечо и не унесла отсюда. – На плечо или на колени? – уточняю я, храбро глядя ей в глаза. – Ч-что? – заикается она. Я смеюсь и поворачиваюсь к Райли. – Не дай ей себя обмануть. Ей охрененно понравилось. – шепчет он, и я киваю. В животе у меня сладко тянет при мысли, что Катя смотрела на меня, но я пытаюсь отбросить неприличные мысли. Я должна злиться, обижаться или кричать, потому что она пыталась сорвать мой переезд в Сиэтл, или из-за обидных слов, которые наговорила мне в ресторане, но я почти не способна злиться, когда пьяна. Я позволю себе сделать вид, будто ничего не случилось, по крайней мере сейчас, и представлю, что мы с Катей – нормальная пара, которая выбралась в бар выпить с нашей подругой. И никакой лжи, никаких драм – только веселье и танцы на столах. – До сих пор не могу поверить, что я и вправду это сделала! – сообщаю им обоим. – Я тоже. – бурчит Катя. – Но я этого точно не смогу повторить. — Провожу рукой по лбу, я горячая и потная. В маленьком баре душно, и мне трудно дышать. – Что случилось? – спрашивает она. – Ничего, просто жарко. – Я наклоняюсь к ней, и она кивает. – Пойдем, а то упадешь в обморок. – Нет, я хочу остаться! Мне так весело. Я имею в виду, что весело провожу время. – У тебя уже язык заплетается. – Ну и что? Может, я так хочу. Либо ты расслабишься, либо уходи. – Ты… – начинает она, но я закрываю ему рот ладонью. – Тсс!.. Тише… Давай веселиться! – Другой рукой я касаюсь ее ягодицы, сжимая ее. – Ну ладно. – бубнит она из-под моей ладони. Я отодвигаю ладонь на сантиметр, чтобы при необходимости снова закрыть ей рот. – Но больше никаких танцев на стойках и столах! – мягко говорит она. – Отлично. А ты больше не хмуришься и не дуешься. – парирую я, и она улыбается. – Ладно. – Хватит говорить «ладно»! – усмехаюсь я. Она кивает. – Ладно. – Ты раздражающая. – Раздражающая? Что бы сказал твой профессор литературы, услышав от тебя такое слово? – В изумрудных глазах Кати, слегка замутненных алкоголем, вспыхивает веселье. – А ты иногда бываешь забавной. — Я наклоняюсь к ней, она обнимает меня за талию и обхватывает ногами. – Иногда? – Она целует мои волосы, и я расслабляюсь в ее объятиях. – Да, только иногда. — Она смеется, удерживая меня, и я не думаю, что хочу, чтобы она меня отпускала. Знаю, что должна хотеть, но не хочу. Она пьяна и так мил, алкоголь заставляет меня терять здравый смысл… Как всегда. – Кажется, вы поладили. – Райли складывает пальцы, делая вид, что нас фотографирует. – Она меня бесит. — фыркает Катя. – Вы близнецы! – смеюсь я, и она мотает головой. – Бар закрывается! — Моя новая знакомая за стойкой звонит в колокольчик. За последний час я узнала, что ее зовут Кэми, что ей почти пятьдесят и что в декабре у нее появилась первая внучка. Она сунула мне под нос напечатанные фотографии, как это делают все бабушки, и я похвалила их: «Какой красивый ребенок». Катя едва глянула на фото. Вместо этого она принялась бормотать что-то о спиногрызах, поэтому я быстро забрала у нее фотографии, пока Кэми не услышала. Я шатаюсь из стороны в сторону. – Еще по одной, и мне хватит! – Не знаю, как ты еще сознание не потеряла! – с явным восхищением восклицает Райли. Я бы потеряла, но Катя забирала мою выпивку и пила сама. – Ты пьешь больше, чем кто-либо, воз-змож-жно, даже больше н-него, – еле выговариваю я, указывая на человека за стойкой, который отключился и уронил голову на стол. – Жаль, что Лилиан не пошла с нами. – замечаю я, и Катя морщит нос. – Я думала, что ты ее ненавидишь. – отвечает она. Райли оборачивается ко мне. – Я ее не ненавижу – поправляю я. – Мне она не нравилась, когда ты пыталась заставить меня ревновать, обнимая ее. — Райли напрягается, глядя на Катю. – ЧТО? — Блин. – Теперь не отопрешься, дорогая. – с нажимом произносит он. Я в западне, пьяная и не имею ни малейшего представления, что мне, черт возьми, сказать, но я точно не хочу его злить. – Ничего. – Катя успокаивающе поднимает руку. – Я была козой и не сказал Тане, что она натуралка. Ты это уже знаешь. — Райли расслабляется. – А, ну тогда ладно. — Боже, как он на нее похож! – Видишь, ничего же не произошло, так что успокойся. – говорит ему Катя. – Я спокоен, поверь. – ворчит он, слегка подвигаясь ближе ко мне. – Никогда не помешает немножко поревновать, верно? – Райли смотрит на меня со странным блеском в пьяном взгляде. – Ты когда-нибудь целовалась с парнем, Таня? — Шевелятся волосы на голове, и перехватывает дыхание. – Что? – Райли, что за… – начинает Катя, но она перебивает: – Я просто спросил. Так ты когда-нибудь целовалась? – Да. – А думала когда-нибудь повторить? — Несмотря на опьянение, чувствую, как щеки заливает румянец. – Я… – С парнями это намного круче, честно. Они нежные. – Его ладонь скользит по моей руке. – Они знают, чего именно ты хочешь… и где. — Катя тянется и сдергивает его руку с моей. – Хватит! – рычит она, и я убираю руку. Райли взрывается хохотом. – Извини! Извини! Я не мог устоять, она первая начала. – Он кивает на Катю, продолжая хохотать, затем останавливается и с улыбкой на нее смотрит. – Я тебя уже предупреждал: не шути со мной. — Я выдыхаю, успокоенная тем, что он всего лишь пытался подколоть Катю. Я хихикаю, а Катя выглядит смущенной, злой и… может, даже немного возбужденной. – Ты платишь по счету, раз уж тебе вздумалось шутить. – говорит она, протягивая длинный чек мимо меня, к Райли. Он закатывает глаза и тянется к заднему карману, достает карточку и кладет поверх чека. Кэми быстро пробивает ее и возвращается к отключившемуся парню за стойкой. Когда мы добираемся до дверей, Райли объявляет. – Кажется, мы перегнули палку. Лил будет злиться. — Катя открывает передо мной дверь. Она закрывает ее прямо перед носом Райли, но я останавливаю ее строгим взглядом. Катя смеется и пожимает плечами, как будто не сделала ничего плохого, и я не могу не улыбнуться. Она, конечно, дурочка, но это моя дурочка. Ведь так? Не знаю почему, но я ужасно не хочу думать о том, как мы будем возвращаться домой в два часа ночи. – Она все еще спит? – спрашиваю я Райли. – Очень на это надеюсь. — Я тоже надеюсь, что у нас тоже все спят. Меньше всего мне хочется, чтобы Кен или Карен видели, как мы, спотыкаясь, заваливаемся в дом. – Что? Боишься, что она начнет тебя ругать? – насмехается Катя. – Нет… То есть да. Не хочу ее расстраивать. Я и так на лезвии ножа. – Почему? – спрашиваю я. – Не важно. – обрывает меня Катя, оставляя Райли думать о своем. Остаток пути проходит в молчании. Я считаю шаги и иногда смеюсь, вспоминая свои барные танцы. Когда мы доходим до дома Макса, Райли останавливается. – Мне было… приятно с вами познакомиться. – говорит он, и я не могу не засмеяться над тем, как забавно он морщится, будто слова кислые на вкус. – Мне тоже было весело. — На мгновение мне хочется обнять его, но это было бы неуместно, а Кате, я полагаю, вообще не понравится. – Пока! – на ходу бросает Катя. Перед самым домом я с удивлением понимаю, как я устала и как я рада, что мы вместе. Болят ноги, а грубая ткань этого дурацкого, неудобного платья раздражает кожу. – У меня ноги болят. – ною я. – Иди сюда, я тебя понесу. – предлагает Катя. Что? Я хихикаю. Она неуверенно улыбается. – Почему ты так на меня смотришь? – Ты предложила меня понести. – И что? – Это на тебя не похоже, вот и все. — Я пожимаю плечами, и она, подойдя ближе и подсунув руку мне под колени, берет меня на руки. – Захотелось что-нибудь для тебя сделать, Тань. Не стоит удивляться, что я несу тебя по этой гребаной дороге. — Я молчу, только смеюсь. Меня сотрясает резкий неудержимый смех. Закрываю рот ладонью, но это не помогает. – Из-за чего ты смеешься? – Ее лицо каменеет, становясь серьезным и пугающим. – Не знаю… Просто смешно. — Мы поднимаемся на крыльцо, и он чуть перехватывает меня, чтобы повернуть ручку двери. – Тебе смешно, потому что я хочу что-нибудь для тебя сделать? – Ты готова сделать для меня что угодно, кроме как поехать в Сиэтл, жениться или завести детей? – Даже пьяная, я не потеряла чувство юмора. – Не начинай, мы слишком пьяны для этого разговора. – Ааааа! – тяну я, понимая, что она права. Катя кивает головой и поднимается по лестнице. Я цепляюсь за ее шею, и она улыбается, глядя на меня сверху вниз. – Не урони меня. — Она опускает меня ниже. Я поворачиваюсь и с негромким стоном обвиваю ногами ее торс. – Тихо. Если бы я собиралась тебя уронить. – шепчет она. – Я бы уже это сделала. — Изображаю на лице ужас. Она злорадно усмехается, и я, наклонив голову, показываю ей язык, кончиком касаясь ее носа. Проклятое виски. В конце коридора зажигается свет, и Катя спешит к нашей комнате. – Ты их разбудила. – сообщает она и кладет меня на кровать. Я расстегиваю туфли, потирая ноющие лодыжки, и сбрасываю на пол ужасную обувь. – Это ты виновата. – Я прохожу мимо нее и открываю шкаф в поисках чего-нибудь удобного для сна. – Это платье меня убивает! – восклицаю я, потянувшись рукой за спину, чтобы его расстегнуть. Это было гораздо проще сделать, когда я была трезва. – Вот. – Катя встает позади меня и кладет мою руку на застежку молнии. – Какого черта? – Что? — Ее пальцы скользят по моей коже, отчего пробегают мурашки. – У тебя кожа покраснела от этого платья. – Она прикасается к моим лопаткам и стягивает ткань вниз, пока платье не падает на пол. – Оно ужасно неудобное. – жалуюсь я. – Я вижу. – Она обшаривает меня голодным взглядом. – Ничто не заставляет твою кожу так краснеть. Разве что я. — Я вздыхаю. Она пьяна, игрива, и в ее глазах отражается именно то, что она думает. – Иди сюда. — Она подходит ко мне совсем близко. Она полностью одета, а на мне только лифчик и трусы. Я качаю головой. – Нет… — Я знаю, что должна ей что-то сказать, но не могу вспомнить что. Когда она так смотрит, я едва могу вспомнить, как меня зовут. – Да. – отчеканивает она, и я делаю шаг назад. – Я не стану заниматься сексом с тобой. — Она хватает меня за руку, а другой рукой берет меня за волосы, осторожно натягивая их так, что я вынуждена смотреть ей в глаза. Я чувствую ее дыхание на своем лице, наши губы – в сантиметрах друг от друга. – Это почему еще? – спрашивает она. – Потому что… – Мозг судорожно ищет ответ, а подсознание умоляет ей сорвать с меня оставшуюся одежду. – Потому что ты меня рассердила. – Ну и что? Ты меня тоже рассердила. — Ее губы касаются моей кожи, двигаясь вдоль подбородка. Колени мои слабеют, сознание затуманивается. Наморщив лоб, я спрашиваю. – А ты почему рассердилась? Я ничего не сделала! — В животе у меня потягивает, когда ее руки перемещаются мне на задницу, медленно сжимая ягодицы. – Твоего маленького шоу в баре было достаточно, чтобы отправить меня на хрен в сумасшедший дом, не говоря уже о том, что ты болталась по городу с этим долбаным официантом; ты унизила меня перед всеми, оставшись с ним. – Ее тон становится угрожающим, но мягкие губы продолжают двигаться вниз по шее. – Я так сильно хочу тебя, как тогда, в этом чертовом баре. После того, как я увидела, как ты танцуешь, я хотела.взять тебя в туалете и трахнуть, прижав к стене. – Она прижимается ко мне, и я чувствую ее влажные трусики. Как бы я ее ни хотела, я не могу позволить ей свалить все на меня. – Ты… – Я закрываю глаза, наслаждаясь прикосновением ее рук и губ. – Ты одна… – Я даже не могу сформулировать связное предложение, не говоря уже о том, чтобы произнести. – Остановись. Хватаю ее за руки, чтобы освободиться от объятий. Глаза Кати вспыхивают, и руки бессильно опускаются по швам. – Ты меня не хочешь? – Конечно, я хочу. Я всегда хочу. Я просто… Наверное, я схожу с ума. – Может, ты сойдешь с ума завтра? – злобно усмехается она. – Я уже сошла. Мне нужно… – Тсс! — Она прижимается губами к моим в жестком поцелуе. Губы мои раскрываются, и она проникает между ними, снова натягивая волосы, погружая язык в мой рот, прижимаясь так близко, как это возможно. – Обними меня. – требует она, хватая меня за руки. Мне не нужно повторять дважды; я хочу этого так же, как и она. Мы всегда так поступаем, это совершенно неправильный способ, но он не кажется нам таковым, когда все происходит как сейчас. Я нашариваю пуговицы ее рубашки, и она, нетерпеливо постанывая, обеими руками ослабляет воротник, и я их расстегиваю. – Мне нравится твоя рубашка. – говорю я, не переставая целоваться, и она улыбается. – Я ее терпеть не могу. — Я сдергиваю ткань с ее плеч, и она падает на пол. Язык Кати медленно движется у меня во рту, и я таю от этого грубого, но невероятно сладкого поцелуя. Я чувствую ее гнев и раздражение, но она делает все возможное, чтобы скрыть их. Она всегда скрывает свои настоящие чувства. – Я знаю, ты скоро от меня уедешь. – говорит она, снова целуя меня в шею. – Что? – Я удивленно отклоняюсь назад. Мое сердце стонет, а виски заставляет меня сильнее чувствовать ее переживания. Я люблю ее, я так сильно люблю ее, но она заставляет меня чувствовать себя слабой и уязвимой. Как только я позволяю себе поверить, что она взволнована, печальна или расстроена, я уже не могу чувствовать себя как раньше, сосредоточиваюсь на нем, а не на себе и на том, что мне нужно. – Я так люблю тебя. – шепчет она, медленно проводя большим пальцем по моим губам. Ее голая грудь и живот прекрасно смотрятся с джинсами, и я чувствую, что уже полностью в ее власти. – Катя, что… – Давай поговорим позже, я хочу тебя. — Она ведет меня к кровати. Стараюсь не обращать внимания на призывы разума остановиться. Я этого не могу. У меня нет сил, чтобы остановить себя, когда ее грубые руки ложатся на мои бедра, толчком раздвигая их, когда она дразнит меня, проводя указательным пальцем по моим трусикам. Утыкаюсь в потолок и пытаюсь разобраться в своих пьяных мыслях. Действительно ли мне нужно в Сиэтл? Так ли он важен для меня, что я готова потерять Катю? Боль, которая возникает во мне от этой мысли, почти невыносима. – Да ты надо мной издеваешься! – внезапно произносит она, отодвигаясь от меня, подходя к чемодану. Когда я сажусь, она таращится на маленький клочок бумаги в своей руке. – Что это за хрень? – спрашивает она, глядя на меня. – Какая? — Я смотрю на пол. Платье комком лежит на полу рядом с туфлями. Сначала я ничего не понимаю, но потом вижу, что рядом валяется мой лифчик. Вот черт! Быстро вскакиваю и пытаюсь выхватить у нее бумажку. – Не придуривайся! Ты что, взяла у него номер? — Катя вытягивается, держа листочек над головой, так что у меня нет ни малейшего шанса до нее дотянуться. – Ты все не так поняла! Я была зла, а он… – Ерунда! – орет она. Опять. Узнаю этот взгляд. До сих пор помню, как впервые увидела на ее лице это выражение. Она громила мебель в доме своего отца, и именно так исказилось его лицо, когда я ее увидела. – Катя… – Иди! Звони ему! Пусть он тебя трахнет, потому что мне это уже на хрен не надо! – Ты слишком остро реагируешь. – замечаю я, слишком пьяная, чтобы вступать с ней в перепалку. – Остро реагирую? Да я только что нашла номер другого парня у тебя в одежде! – шипит она сквозь зубы, сжав челюсти от досады. – Ты тоже не ангел. – отвечаю я, а она ходит взад-вперед. – Если ты собираешься на меня орать – побереги глотку, я устала скандалить с тобой каждый день. – говорю я со вздохом. Она сердито тычет в меня пальцем. – Конечно, устала! Потому что ты постоянно выводишь меня из себя; я из-за тебя так себя веду, и ты это знаешь! – Нет! Это не так. – Я стараюсь говорить тише. – Ты не можешь во всем обвинять меня. Мы оба совершаем ошибки. – Нет, это ты делаешь ошибки. Тонны гребаных ошибок! Я устала от этого. – Она проводит рукой по волосам. – Ты думаешь, я хочу себя так вести? Ни хрена! Ты меня вынуждаешь! — Я сохраняю спокойствие. – Давай плачь. – издевательски требует она. – Я не собираюсь плакать. — Ее глаза расширяются. – Ну и ну! Сюрприз так сюрприз! – Она аплодирует мне самым унизительным образом. Я смеюсь. Это его останавливает. – Чему ты смеешься? – Она смотрит на меня в упор. – Отвечай! — Я качаю головой. – Ты облажалась. Ты колоссально облажалась. – А ты эгоистичная сука! Что скажешь? — Она вскакивает, и я резко перестаю смеяться. Затем молча встаю с кровати, хватаю из шкафа футболку и шорты и под ее взглядом торопливо натягиваю их. – Куда это ты собралась? – спрашивает она. – Оставь меня! – Нет, иди сюда. – Она приближается ко мне, и я ужасно хочу дать ей пощечину, но я знаю, что она меня остановит. – Отстань от меня! – Я вырываю руку. – С меня хватит метаний! Я устала и совершенно опустошена. Ты меня не любишь, ты просто хочешь обладать мной, а я тебе этого не позволю. – говорю я, глядя в ее зеленые глаза. – Ты больна, Катя, и я не могу тебе помочь. Лицо каменеет от осознания того, что она наделала, и с нее исчезают все эмоции. Плечи опускаются, из глаз исчезает блеск, и когда она смотрит на меня, я вижу только два своих отражения. Мне нечего больше сказать, а ей нечего больше ломать внутри меня, – и когда она наконец это понимает, с ее лица сходят все краски.