Катя
Смит кружит по спальне, а я стою в дверях и мысленно перебираю все его изъяны. Господи, он избалован, как черт! – Что ты хочешь делать? – спрашиваю я мальчишку, входя в комнату. – Не знаю. — Он упирается взглядом в стену. Его светлые волосы зачесаны набок так ровно, что даже жутковато. – Тогда зачем ты меня звал? – Не знаю. – повторяет маленький говнюк. Упрямый мелкий ублюдок. – Ладно… что ж, деваться все равно некуда… – Я умолкаю. – Теперь ты тоже живешь здесь, вместе со своей девушкой? – неожиданно выдает Смит. – Нет, останусь только на одну ночь. – говорю я и отворачиваюсь от мальчишки. – Почему? — Он по-прежнему на меня смотрит. Я чувствую его взгляд, даже не оборачиваясь. – Потому что я не хочу здесь жить. — Вообще-то хочу. Вроде бы. – Почему? Она тебе не нравится? – спрашивает он. – Нет, она мне нравится. – смеюсь я. – Просто… Не знаю. Почему ты постоянно задаешь мне столько вопросов? – Не знаю. – опять отвечает Смит и достает из-под кровати игрушечную железную дорогу. – У тебя есть друзья, с которыми ты можешь играть? – спрашиваю я мальчика. – Нет. — Это неправильно. Он нормальный ребенок. – Почему? Смит пожимает плечами и отсоединяет от железной дороги часть рельсов. Маленькие пальцы отделяют еще один кусок полотна, и он заменяет рельсы двумя новыми металлическими частями, которые достал из коробки, спрятанной в дальнем углу под кроватью. – Уверена, ты сможешь с кем-нибудь подружиться в школе. – Нет, не смогу. – Эти засранцы издеваются над тобой, или что? – спрашиваю я у него. Я не выбираю выражения. У Вэнса язык, как у матроса. Не сомневаюсь, его сын слышал словечки и похуже. – Иногда. Смит скрепляет концы какой-то проволокой и ставит на рельсы паровоз. От проволоки летят искры, но он не отдергивает руки. Через секунду паровоз трогается и едет по рельсам, сначала медленно, затем постепенно набирая скорость. – Что это? Что ты только что сделал? – спрашиваю я. – Заставил его ехать быстрее. Он был слишком медленный. – Неудивительно, что у тебя нет друзей. – смеюсь я, но тут же себя одергиваю. Черт. Смит сидит и тупо пялится на паровоз. – Я просто хотела сказать, это из-за того, что ты слишком умный. Иногда умным людям приходится тяжко, они никому не нравятся. Например, Таня: время от времени она бывает чертовски умная, и окружающие чувствуют себя рядом с ней неуютно. – Понятно. — Смит поднимает глаза и смотрит на меня. Я ничем не могу ему помочь, и мне из-за этого паршиво. Дерьмовые у меня советы, не понимаю, зачем я вообще их даю. Я знаю, каково это – расти без друзей. Когда я был ребенком, у меня не было ни одного приятеля. А потом начался пубертат, я стала пить, курить травку и тусоваться со всяким отребьем. Вряд ли их можно назвать друзьями; по сути, им нравилось быть со мной только потому, что я делал что хотел. Они считали, это очень круто. Повторять за мной им не хотелось, они попросту веселились. Я всегда была хмурой девчонкой, забивающаяся в угол, с которой никто не хотел разговаривать. Потому что меня боялись. До сегодняшнего дня. Хотя на самом деле мало что изменилось. Но я встретила Таню. Она – единственный человек, которому на меня не наплевать. Конечно, временами она меня тоже боится. Воспоминания о Рождестве, капли красного вина на ее белом кардигане возвращают меня к реальности. Рома, наверно, тоже волнуется обо мне. У нас с ним вообще сложилась странная ситуация; я почти уверена, что все его переживания – из-за Тани. Умеет она влиять на людей. Особенно на меня.Таня
– Тебе нравится пицца? – спрашиваю я Смита, сидящего напротив. Он смотрит на меня с полным ртом и кивает в ответ. Чтобы нарезать еду, он пользуется вилкой и ножом. Меня это не удивляет. Когда на тарелке ничего не остается, он поднимается из-за стола, несет посуду к посудомоечной машине и кладет ее внутрь. – Я пойду отдыхать. Я готов ко сну. – объявляет маленький ученый. Катя качает головой. Ее забавляет взрослость ребенка. Я встаю и спрашиваю. – Тебе что-нибудь нужно? Воды или, может, проводить тебя до комнаты? — Но он отказывается и, прежде чем подняться в спальню, хватает с дивана свое одеяло. Я смотрю, как он исчезает наверху, затем сажусь обратно и осознаю, что за последний час Катя не сказала мне и десяти слов. Она выдерживает дистанцию, и я не могу не сравнивать ее нынешнее поведение с тем, как она разговаривала со мной по телефону. Часть меня хочет, чтобы мы сейчас болтали по телефону, вместо того чтобы молча сидеть на диване. – Мне надо в туалет. – извещает она и выходит, пока я переключаю каналы на телевизоре с плоским экраном. Секундой позже Кимберли и Кристиан входят в парадную дверь, за ними идет вторая пара. По деревянному полу неспешно ступает высокая блондинка в коротком золотистом платье. Стоит мне взглянуть на невероятной высоты каблуки ее туфель, как у меня самой начинают болеть лодыжки. Блондинка улыбается мне и машет рукой. В коридоре появляется Катя, но застывает на пороге. – Саша, это Таня и Катя. – любезно представляет нас Кимберли. – Очень приятно. – улыбаюсь я; эх, жаль, я не надела пижаму покрасивее! – Я тоже. — отвечает Саша, но смотрит только на Катю. Она рассматривает ее секунду, но более никак не приветствует и в комнату не входит. – Саша – подруга делового партнера Кристиана. – сообщает нам Кимберли. Точнее, сообщает мне, потому что Катя не обращает на них никакого внимания, воткнувшись в передачу о дикой природе, на которой я в конце концов остановилась. – А это Макс, деловой партнер Кристиана. — Мужчина, который смеялся и обменивался шутками с Кристианом, обошел Сашу, и когда я наконец смотрю на него, то с удивлением обнаруживаю перед собой друга Кена из колледжа, отца той девушки, Лилиан. – Макс. – повторяю я, осторожно глядя на Катю и пытаясь обратить ее внимание на знакомое лицо. Заметив это, Кимберли перевела взгляд с Макса на меня и обратно. – Вы уже встречались раньше? – Всего один раз, в Санд-Пойнте. – отвечаю я. У Макса пугающий взгляд, он обладает подавляющей силой, которая тотчас захватывает пространство, но его жесткие черты немного смягчаются при моем напоминании. – Ах да… Екатерина Хорошенко, а вы ее… приятельница. – говорит он, с улыбкой выделяя последнее слово. – На самом деле она… – начинает Катя, наконец-то вошедший в гостиную. Я с раздражением наблюдаю, как Саша провожает взглядом каждое движение Кати, пока она идет по комнате. Она поправляет золотые бретельки на платье и облизывает губы. Даже если попытаюсь, я вряд ли смогу найти причину сердиться на себя больше, чем за эти проклятые безразмерные штаны. Глаза Кати блестят, и я вижу, как она медленно ощупывает взглядом ее тело, скользит по пышным формам. Затем она снова переключает внимание на Макса. – Она не просто приятельница. – договаривает Катя, как раз в момент, когда Макс вскидывает руку для быстрого и неловкого рукопожатия. – Я вижу. – улыбается он. – В любом случае она очаровательная девушка. – Да, это так. – бормочет Катя. Чувствую, как она раздражена присутствием Макса. Кимберли, как всегда, прекрасная хозяйка, идет к бару и достает бокалы для гостей. Она вежливо спрашивает, кому что налить, а я стараюсь не смотреть, как Саша во второй раз представляется Катю. Она отрывисто кивает ей и садится на диван. Чувствую острый укол разочарования, когда она оставляет между нами большое расстояние. Отчего я вдруг стала такой придирой? Из-за того, что Саша такая красивая, или из-за того, как Катя на нее пялился, или потому что она весь вечер ведет себя странно? – Как дела у Лилиан? – спрашиваю я, чтобы сгладить неловкость и приглушить напряжение и щемящую ревность. – Она в порядке. Она в университете. – сухо отвечает Макс. Кимберли протягивает ему бокал с коричневой жидкостью. Он опустошает его наполовину одним глотком. – Бурбон? – Он вопросительно вскидывает бровь на Кристиана. – Только лучшее. – с усмешкой отвечает Кристиан. – Вы бы как-нибудь позвонили Лилиан. Это бы хорошо повлияло на нее. – Макс переводит взгляд на Катю. – Не думаю, что ей нужно какое-то хорошее влияние. – резко возражаю я. Меня не слишком волнует Лилиан, все из-за ревности. Но я чувствую сильную потребность защитить ее от отца. – Ну, позволю себе не согласиться. – улыбается он, обнажив идеально белые зубы. Откидываюсь на спинку дивана. Вся эта перепалка напрягает. Макс красивый и богатый, но я не могу не замечать тьмы, таящейся в его глубоких карих глазах, и злобы, скрытой за широкой улыбкой. В конце концов, почему он здесь с Сашей? Он женатый человек, а судя по длине ее платья и по тому, как она ему улыбается, дружбой их отношения не назовешь. – Лилиан – наша постоянная няня. – звонко говорит Кимберли. – Мир тесен. – Катя закатывает глаза, чтобы казаться абсолютно безразличной к происходящему, но я знаю, что она взбешена. – Да, очень тесен. – усмехается Макс. Его британский акцент гораздо сильнее, чем у Кати или Кристиана, но не так приятен уху. – Таня, иди наверх. – тихо приказывает Катя. Макс и Кимберли оба смотрят на нее, и становится понятно, что они слышали ее команду. Сейчас ситуация еще более неловкая, чем была секунду назад. Теперь, когда все слышали, как Катя велела мне уйти, я точно не хочу подчиняться. Как бы то ни было, я знаю Катю и знаю, что она заставит меня отправиться наверх, даже если ей придется меня туда нести. – Мне кажется, она должна остаться и выпить немного вина или рюмку бурбона. Он отлично выдержан и очень хорош. – замечает Кимберли, поднимается и идет к бару. – Что предпочитаешь? – улыбается она, подчеркнуто игнорируя Катю. Она злобно смотрит на нее и сжимает губы в тонкую линию. Мне хочется посмеяться над тем, как Кимберли дает Кате отпор, или уйти из комнаты – предпочтительно вдвоем, но Макс наблюдает за нашей перебранкой с преувеличенным любопытством, и я остаюсь. – Я выпью бокал вина. – говорю я. Кимберли кивает, наполняет высокий бокал белым вином и несет его мне. Кажется, пропасть между мной и Катей увеличивается с каждой секундой. Я почти вижу, как с нее мелкими волнами скатывается ярость. Делаю небольшой глоток живительного вина. Макс наконец отводит от меня взгляд. Катя пялится в стену. С момента, как мы поцеловались, ее настроение резко изменилось, и это меня серьезно беспокоит. Я думала, она будет воодушевлена, счастлива, и, конечно, надеялась, что она почувствует желание и захочет большего, как всегда хотела, как я хотела. – Вы оба живете в Сиэтле? – спрашивает Саша Катю. Я отпиваю еще вина. Последнее время я много пью. – Я – нет. – отвечает она, не глядя на нее. – Хм, а где ты живешь? – Не в Сиэтле. Проходил бы этот разговор при каких-либо других обстоятельствах, я бы попеняла ее за грубость, но сейчас меня это только радует. Саша хмурится и прислоняется к Максу. Он смотрит на меня, прежде чем мягко отстранить ее. Я уже поняла, что у вас роман, так что не надо сейчас разыгрывать скромность. Саша замолкает, и Кимберли смотрит на Кристиана, чтобы тот помог перевести разговор в более приятное русло. – Что ж… – откашливается Кристиан. – Открытие клуба прошло прекрасно. Кто бы мог подумать, что будет столько народу. – Это было блестяще, та группа… Не могу вспомнить название; которые были последними… – начинает Макс. – Может, «Рэфорд»? – предполагает Кимберли. – Нет, это не они, любовь моя! – смеется Кристиан, и Кимберли подходит, чтобы сесть ему на колени. – Ну, как бы они ни назывались, нам нужно пригласить их и на следующий уик-энд. – заявляет Макс. Спустя несколько минут после начала их делового разговора Катя встает и исчезает в коридоре… – Обычно она более вежлива. – замечает Кимберли Саше. – Вообще-то нет, но другой ее мы не знаем. – смеется Кристиан, и остальные подхватывают. – Я собираюсь… – начинаю я. – Иди. – кивает мне Кимберли, и я машу гостям и желаю спокойной ночи. Когда я дохожу до конца коридора, Катя уже закрыла за собой дверь в комнату для гостей. Мгновение стою в нерешительности, затем поворачиваю ручку и открываю дверь. Когда я наконец вхожу, Катя ходит взад-вперед по комнате. – Что-то случилось? – спрашиваю я у нее. – Нет. – Уверена? Ты ведешь себя странно с тех пор… – Я в порядке. Просто на взводе. Она садится на край кровати и трет ладони о джинсы на коленях. Мне нравятся ее новые джинсы. Я видела их в нашем – в ее – шкафу в квартире. Триш подарила их ей на Рождество, а она их терпеть не может. – Тогда в чем дело? – тихо спрашиваю я, чтобы мой голос не был слышен в коридоре и в гостиной. – Макс – придурок! – выкрикивает Катя. Он явно не беспокоится, что его могут услышать. Со смехом шепчу. – Да, это так. – Когда он тебе хамил, то просто-напросто хотел, чтобы я начала беситься. – Он не хамил мне намеренно. Думаю, у него просто такая манера общения. — Я пожимаю плечами, но Катю это не успокаивает. – Как бы то ни было, мне он ни хрена не нравится. И меня бесит, что у нас одна ночь вместе, а в доме полно людей. – Катя откидывает со лба темные волосы, хватает подушку и ложится. – Понимаю. — соглашаюсь я. Надеюсь, что Макс и его любовница скоро уедут. – Меня злит, что он изменяет жене. Дэнис кажется такой милой. – Плевать мне на всю эту грязь, правда. Просто мне он не нравится. – говорит Катя. Меня слегка удивляет, как непринужденно она отмахивается от такого предательства. – Разве тебе не обидно за нее? Хоть немного? Уверена, она даже не догадывается о Саше. — Она взмахивает руками, а потом убирает их за голову. – Наверняка она в курсе. Макс – козел. Она не может быть такой тупой. Представляю себе жену Макса: она сидит в особняке где-то в горах, в дорогом платье, с прической и макияжем, и ждет, когда ее неверный муж вернется домой. От такой картины мне становится грустно. Лучшее, на что я могу надеяться, так это на то, что у нее тоже есть «друг». Удивительно, что мне бы хотелось, чтобы она обошлась с мужем так же, но он сидит здесь. Хотя я едва ее знаю, хочу, чтобы она обрела немного счастья, даже если это не самое лучшее решение. – В любом случае это неправильно. – настаиваю я. – Ага, но это и есть замужество. Измены, вранье и прочее, и прочее. – Так бывает не всегда. – Девять случаев из десяти. – Она пожимает плечами. Меня выводит из себя то, как негативно она относится к браку. – Нет, это неправда. – Я складываю руки на груди. – Ты опять собираешься ругаться со мной по поводу женитьбы? Не думаю, что стоит это делать. – предупреждает Катя. Она встречается со мной взглядом и глубоко вздыхает. Хочу поспорить с ней, доказать, что она ошибается, и заставить ее изменить свое мнение о браке, но я знаю, это бессмысленно. У Кати сложилась такая точка зрения задолго до того, как она встретила меня. – Ты права, нам не стоит об этом говорить. Особенно когда ты уже издергана. – Я не издергана. – с усмешкой говорит он. – Хорошо. – Я закатываю глаза. Катя вскакивает на ноги. – Перестань мне тут глаза закатывать! – набрасывается она на меня. Не могу не закатить их снова. – Таня… – рычит она. Я стою на месте, без движений и без колебаний. У нее нет причин быть со мной грубой. Не моя вина, что Макс – напыщенный ублюдок. Это типичная истерика Кати Хорошенко, и в этот раз я не отступлю. – Ты здесь всего на одну ночь, не забыла? – напоминаю я, и вижу, как с ее лица сходит суровость и воинственность. Она все еще смотрит на меня, ожидая ссоры, но я не собираюсь ругаться. – Черт возьми, ты права. Прости. – наконец вздыхает она, поражая меня внезапной сменой настроения и способностью успокаиваться. – Иди ко мне. Катя раскрывает объятия, как делает всегда, и я иду к ней, как давно не шла. Она ничего не говорит, только обнимает меня и кладет подбородок мне на макушку. Ее дыхание выравнивается после небольшой вспышки гнева, ее запах завораживает меня, она горячая, такой горячая. Спустя секунды, а может быть минуты, она отстраняется и берет мой подбородок ладонями. – Прости, что вела себя как дура. Сама не знаю, что со мной было. Макс просто вывел меня из себя. Может, дело в сидении с ребенком или в этой паскудной Стэйси. Не знаю, но прости. – Саше. – с улыбкой поправляю я. – Без разницы, шлюха – шлюха и есть. – Катя! — Я мягко бью ее в грудь. Чувствую, что ее мышцы крепче, чем я их запомнила. Она тренируется каждый день… Короче говоря, перехожу к рассуждениям, как она выглядит без футболки. Интересно, изменилось ли ее тело с того момента, как я видела ее в последний раз? – Просто сказала. – Она пожимает плечами и проводит кончиками пальцев по моим скулам. – Мне правда очень жаль. Я не хочу портить время, которое могу провести с тобой. Простишь меня? На ее щеках появляется румянец, а голос становится такой мягкой. Она нежно поглаживает пальцами мою кожу, и мне так хорошо. Она проводит пальцем по линии моих губ, и я жмурюсь. – Ответь мне. – мягко требует она. – Всегда прощаю, разве нет? – отвечаю я с придыханием. Кладу руки ее на бедра и прижимаю ладони к голой коже под футболкой. Я жду, когда почувствую прикосновение ее губ к своим, но, открыв глаза, вижу, что она уже выпрямилась. Я сомневаюсь, но спрашиваю. – Что-то не так? – У меня… – Она запинается на полуслове. – У меня голова болит. – Тебе дать что-нибудь? Я могу попросить Ким… – Нет, ее не надо. Думаю, мне просто нужно поспать. В любом случае уже поздно. От ее слов обрывается сердце. Что с ней происходит, почему она не хочет меня поцеловать? Всего секунду назад она говорила, что не хочет портить немногие часы, что мы можем провести вместе, а теперь она хочет спать? Я тихо вздыхаю. – Хорошо. — Я не собираюсь просить Катю, чтобы она не ложилась и побыла со мной. Я в смятении от того, что она отвергла меня. По правде говоря, мне надо побыть одной, без ее мятного дыхания, щекочущего щеку, и зеленых глаз, затуманивающих остатки благоразумия. Тем не менее я ненадолго остаюсь; жду, когда она попросит, можно ли ей переночевать в моей комнате, или наоборот, остаться с ней. Она не просит. – Увидимся утром? – спрашивает она. – Да, конечно. Выхожу из комнаты, чтобы не смущаться еще больше, и запираю дверь в свою спальню. Поддавшись чувствам, я возвращаюсь к двери и отпираю замок, надеясь, что, может быть, только может быть, она в нее войдет.Катя
Черт. Черт. Всю неделю я держала в себе злость, по крайней мере, большую ее часть. Но сдерживаться становится все труднее и труднее: в голову постоянно лезет Зак, и это приводит меня в бешенство. Я знаю, навязчивые мысли сводят меня с ума. Не сомневаюсь, что Таня разозлится, если я скажу, с чего так завелась. Дело не только в Заке – еще и в Максе с его насмешками над Таней, в его шлюхе и в том, как она таращилась на меня, в Кимберли, которая пререкалась со мной, когда я велела Тане идти наверх, – все это одна большая нервотрепка, и я теряю над собой контроль. Чувствую, что нервы так напряжены, что вот-вот лопнут, и единственный способ снять напряжение – что-нибудь разбить или уединиться с Таней, забыть обо всем; но вот засада, я даже этого не могу сделать. Я должна овладеть ей прямо сейчас, потом снова и снова – до тех пор, пока не наступит чертов рассвет. Компенсация за неделю адских мук без ее прикосновений. Испортить эту ночь – предоставьте это мне. Уверена, она даже не удивилась. Вот уж что у меня всегда получается. Ложусь на кровать и смотрю то на потолок, то на часы. В конце концов, уже два часа ночи. Назойливые голоса, доносившиеся из гостиной, замолкли час назад, и я была рада сначала услышать их подобострастные прощания, а потом шаги Вэнса и Ким вверх по лестнице. Даже через коридор чувствую дьявольское притяжение к Тане, оно зовет остаться с ней. Не обращая на него внимания, встаю и переодеваюсь в черные шорты, которые Таня сложила и оставила на комоде. Я знаю, что где-то в этом огромном доме Вэнс обустроил тренажерный зал. Нужно его найти, пока остатки моего разума не сгинули к чертям.