Таня.
Я медленно, нехотя возвращаюсь к реальности, а счастливая Катя лежит рядом со мной. – Эй. – улыбается она и целует меня в губы. Я смеюсь, смех звучит слабо, нехотя. Я чуть горю, но уже по-другому. – Я не хочу, чтобы ты завтра уезжала. – шепчу я, проводя кончиками пальцев по линиям татуировок. Интересно, если бы Катя решила сделать татуировку сейчас, стала бы она набивать мертвое дерево? Или на ее ветвях появилось бы несколько листьев, потому что сейчас она более живая и счастливая. – Я тоже. – просто отвечает она. Не могу скрыть отчаяние, когда прошу ее. – Тогда не уезжай. Катя кладет ладонь мне на спину и еще крепче прижимает меня к себе. – Я не хочу, но знаю, что ты говоришь так лишь потому, что я только что заставила тебя кончить дважды. — От потрясения с моих губ срывается смешок. – Это неправда! – Катя с мягкой улыбкой отстраняется. – Причина не только в этом… Может, мы могли бы какое-то время проводить выходные вместе и посмотреть, что из этого выйдет? – Ты хочешь, чтобы я моталась сюда каждый уик-энд? – Не каждый. Я тоже буду приезжать к тебе. – Я наклоняю голову, чтобы взглянуть ей в глаза. – До сих пор у нас это получалось. – Таня. – вздыхает она. – Я уже объяснила тебе, как отношусь ко всем этим отношениям на расстоянии. Перевожу взгляд на вентилятор под потолком, который медленно вращается в полумраке комнаты. На экране телевизора Рэйчел льет соус маринара в сумочку Моники. – Да, но ты все же здесь. – парирую я. Она вздыхает и мягко дергает меня за кончики волос, заставляя снова посмотреть на нее. – Точно. – Хорошо, я думаю, что мы можем найти какой-нибудь компромисс, тебе не кажется? – И что ты предлагаешь? – ласково спрашивает она, на секунду закрывая глаза и глубоко вздыхая. – Пока я точно не знаю… дай мне подумать. – говорю я. Что именно я предлагаю? На данный момент для сохранения душевного равновесия нам обоим нужно побыть на некотором расстоянии друг от друга. Это в наших интересах. Сердцем я позабыла об ужасах, через которые нам с Катей пришлось пройти, но разум не позволит мне потерять последнее достоинство. Я в Сиэтле, как и мечталось, одинокая, без квартиры из-за собственнического характера Кати и ее нежелания искать компромиссы даже в самых банальных вещах. – По правде говоря, не знаю. – наконец отвечаю я, когда не могу придумать ничего стоящего. – Ну, ты еще хочешь, чтобы я была поблизости? По крайней мере, хотя бы на выходных? – спрашивает она, накручивая мои волосы на пальцы. – Да. – Каждый уик-энд? – Желательно. – улыбаюсь я. – Ты хочешь болтать по телефону, как мы делали всю неделю? – Да. Мне нравится непринужденность, с которой мы с Катей разговаривали по телефону; мы даже не замечали, как пролетают минуты и часы. – Получается, что все будет так же, как и на этой неделе? Не знаю, что и думать. – говорит она. – Почему бы и нет? Вроде бы неплохо получается, почему же ты не хочешь, чтобы так продолжалось и дальше? – Потому что, Таня, ты здесь в Сиэтле без меня и мы, вообще-то, не вместе. Ты можешь увидеть кого-нибудь, кого-то встретить… – Катя. — Я приподнимаюсь на локте и смотрю на нее сверху. Она буравит меня взглядом. Прядь моих непослушных светлых волос падает ей на лицо. Не переставая глядеть на меня, даже не моргая, она протягивает пальцы, чтобы убрать упавшие волосы мне за ухо. – Я ни с кем не собираюсь ни знакомиться, ни встречаться. Все, чего я хочу, это немного независимости и чтобы мы могли друг с другом общаться. – Почему тебе вдруг стало так важно быть независимой? – спрашивает она, поглаживая пальцами мое ухо. От этого у меня по спине бежит дрожь. Если она пытается меня отвлечь, то это отлично получается. Несмотря на нежное прикосновение и горящие зеленым глаза, пытаюсь заставить ее понять, откуда во мне это взялось. – Это не спонтанное желание. Я уже об этом говорила. До недавнего времени я даже не замечала, насколько я от тебя зависима, и мне это не нравится. Мне не нравится быть такой. – А мне нравится. – тихо говорит она. – Я знаю, что тебе нравится, а мне нет. – отрезаю я, пытаясь заставить свой голос звучать уверенно. Внутренне я хвалю себя за это решение, но тут же морщусь, потому что выходит у меня неубедительно. – Ну хорошо, и как я должна играть в эту дурацкую игру с независимостью? – Просто делай то, что делаешь сейчас. Я должна иметь возможность принимать решения, не думая о том, что нужно сначала получить у тебя разрешение, или о том, что ты о них подумаешь. – Сейчас ты явно не думаешь о том, чтобы спрашивать разрешения, иначе ты бы и половины всего этого дерьма не наделала. Не хочу ссориться. – Катя. – предупреждаю я. – Для меня это важно. Я хочу иметь возможность думать своей головой. Мы должны стать равными… партнерами, никто из нас не должен быть… сильнее другого. Я тщательно подбираю слова, чтобы как можно понятнее объяснить, чего я хочу… что мне нужно. Я должна это сделать. Это часть того, кто я, или кем я хочу быть. Мне пришлось много трудиться, чтобы найти себя, узнать, кто я такая, с Катей и без нее. – Равными? Сильнее? Ты здесь явно сильнее. Так что давай, вперед. – Это не только для меня… тебе это тоже пойдет на пользу. Ты ведь знаешь. – Может, и так, но о чем говорить, если мы можем только быть порознь из-за того, что живем в разных городах? – спрашивает она… выразив в словах то, о чем я непрестанно думала с того момента, как она приехал. – Что ж, разберемся с этим позже. – Конечно. – Она упрямо ухмыляется, но, смягчившись, целует меня в лоб. – Помнишь, как ты говорила, что есть разница между тем, чтобы любить кого-то, и тем, чтобы не представлять без него своей жизни? – Я не хочу даже слышать эту фразу больше, честно. — Я убираю со лба ее влажные волосы. – Ты сама это сказала. – напоминаю я. Кончиками пальцев я провожу вокруг ее носа, по контуру пухлых губ. – С тех пор я очень много об этом думала. – Почему? – Катя стонет от досады. – Потому что у тебя были причины так сказать, разве нет? – Со злости, вот и все. Я даже понятия не имею, что это означает. Просто сдурила. – Ну, в любом случае я продолжаю об этом думать. – Я нежно щелкаю ее по кончику носа. – Ну а я хочу, чтобы ты перестала, потому что никакой разницы нет. – задумчиво замечает она. – Как так? — Она слегка улыбается. – Я не могу без тебя жить, и я люблю тебя; эти вещи идут рука об руку. Если бы я могла жить без тебя, то я бы не любила тебя так сильно, как люблю. И я точно не могу находиться вдали от тебя. – Допустим. – Я сдерживаю смешок. Она замечает это. – Я знаю, ты не рассказываешь обо мне… Ты чуть задницу не порвала, когда взялась за меня после того, как я приехала. Даже в темноте вижу ее широкую улыбку, и у меня перехватывает дыхание: она такой милая! Когда она становится такой, бесхитростной и умиротворенной, для меня нет ничего лучше во всем мире. – Я знала, что ты помучаешь меня за это! — Я толкаю ее в голую грудь, она вскидывает руку и ловит мое запястье своими длинными пальцами. – Ты снова пытаешься мне грубить? Вспомни, чем это закончилось в последний раз. Она приподымает голову с матраса, и по моему телу начинает разливаться тепло, начиная от уже раскрасневшихся бедер. – Ты можешь остаться еще на один день? – Я пропускаю мимо ушей ее замечание о грубости. — Мне нужно знать, будет ли у нас завтра больше времени, чтобы мы смогли посвятить оставшиеся утренние часы… ну… всяким неприличиям… Пожалуйста! – добавляю я, утыкаясь лицом в ее шею. – Хорошо. – говорит она. Я чувствую лбом, как шевелится ее скула, когда она улыбается. – Но только если ты снова завяжешь мне глаза. Быстрым движением она обхватывает меня за спину и переворачивает так, что я оказываюсь под ней. Секунду спустя мы растворяемся друг в друге… снова и снова…Катя
Кимберли сидит на кухне за столом и завтракает. Она без макияжа, волосы зачесаны назад. Кажется, я ее еще ни разу не видел без тонны штукатурки. Наверное, она стерла всю эту дрянь ради Вэнса, потому что без нее выглядит намного лучше. – Посмотрите-ка, кто наконец проснулся. – щебечет она. – Да-да. — Я тяжело вздыхаю и иду к кофемашине, стоящей на краю темной гранитной столешницы. – Когда ты уезжаешь? – спрашивает она, накладывая в тарелку салат. – Не раньше завтрашнего дня, если не возражаешь. Или ты хочешь, чтобы я уехала сейчас? — Наливаю в кружку кофе и поворачиваюсь к ней. – Конечно, ты можешь остаться. – усмехается она. – Сколько угодно, пока ты не ведешь себя с Таней как дура. – Вообще-то я не дура. – Я закатываю глаза. На кухне появляется Вэнс. – Тебе нужно держать ее на коротком поводке, возможно, даже с намордником. – замечаю я. Жених Кимберли громко хохочет, а сама она показывает мне средний палец. – Так элегантно. – парирую я. – Я смотрю, у тебя чертовски хорошее настроение. – сердито усмехается Кристиан, а Кимберли зыркает на него. Что, черт возьми, все это значит? – Интересно почему? – добавляет он, но Кимберли толкает его локтем. – Кристиан… – осторожно начинает она. Он качает головой и поднимает руку, чтобы закрыться от ее шутливого нападения. – Может быть, потому, что она скучала по Тане. – предполагает Кимберли, наблюдая за Кристианом. Он обходит небольшой стол и берет из вазы с фруктами банан. В его глазах загорается изумление. Он снимает банановую кожуру. – Я слышал, полуночные тренировки очень помогают. У меня холодеет кровь. – Что ты сказал? – Успокойся… Он выключил камеру до того, как произошло что-то стоящее. – заверяет меня Кимберли. Камера? Черт! Твою мать, конечно, у этого козла есть камера в тренажерном зале. Проклятие, вероятно, камерами видеонаблюдения оснащены все главные входы в комнаты. Он всегда умело маскировал свою паранойю. – Что ты видел? – рычу я, пытаясь сдержать пульсирующую ярость. – Ничего. Только как вошла Таня. Он знал, дальше лучше не продолжать. – сдерживает усмешку Кимберли. Чувствую накатившее облегчение. В тот момент я была слишком увлечена Таней, чтобы думать о таком дерьме, как камеры скрытого видеонаблюдения. Я злобно смотрю на Вэнса. – Зачем ты вообще полез смотреть съемки с камер? Довольно-таки неприятно сознавать, что ты подглядывал за тем, как я тренируюсь. – Не льсти себе. Я проверял монитор на кухне, потому что он барахлил. Так получилось, что камера из зала проигрывала рядом. – Коне-е-чно. – насмешливо тяну я. – Катя останется еще на одну ночь, хорошо? – спрашивает Ким. – Конечно, хорошо. Не понимаю, почему ты все еще не перевезешь сюда свою задницу. Знаешь, я буду платить тебе больше, чем «Болтхаус». – Раньше не платил, в этом и была загвоздка. – напоминаю я с самодовольной ухмылкой. – Потому что тогда ты была первокурсницей в колледже. Тебе удалось получить оплачиваемую стажировку, не говоря уже о серьезной работе, не имея степени. – пытается возразить он. Надменно скрещиваю руки на груди. – В «Болтхаус» с тобой не согласятся. – Они придурки. Надо ли тебе напоминать, что только за прошлый год «Вэнс» опередил их с огромным преимуществом. Мы открыли офис здесь, в Сиэтле, а в следующем году я планирую открыть офис в Нью-Йорке. – У тебя есть основания хвастаться? – спрашиваю я. – Есть. «Вэнс» лучше, крупнее и, так уж случилось, расположен там, где работает она. – Ему не нужно произносить имени Тани, чтобы я ощутила весь вес его слов. – В университете тебе остался один семестр. Не стоит принимать необдуманных решений, которые повлияют на всю дальнейшую карьеру еще до того, как она начнется. — Он откусывает банан. Я недовольно смотрю на него, пытаясь придумать достойный ответ. Похоже, мне не слишком это удается. – У «Болтхаус» есть офис в Лондоне. Кристиан смотрит на меня насмешливо и недоверчиво. – А кто собирается возвращаться в Лондон? Ты? – с нескрываемым сарказмом интересуется он. – Возможно. У меня были такие планы и до сих пор есть. – Ага, у меня тоже были. – Он смотрит на свою будущую жену. – Ты никогда не вернешься туда, как и я. При этих словах Кимберли заливается румянцем и расцветает. Прихожу к выводу, что они самая неприятная пара, с которой я когда-либо сталкивалась. Как будто их влюбленность проявляется только в том, как они ведут себя друг с другом. Это раздражает, вызывает неловкость. – Убедительные аргументы. – фыркает Кристиан. – Я с тобой не соглашалась. – огрызаюсь я. – Да. – Кимберли бьет под дых. – но и не спорила. Не говоря больше ни слова, я беру кружку с кофе и качусь как можно дальше от Кимберли.Таня
Утро наступает слишком быстро. Проснувшись, обнаруживаю, что в кровати я одна. Матрас все еще сохраняет отпечаток тела, должно быть, Катя поднялась всего несколько минут назад. И точно: она входит в комнату с кружкой в руке. – Доброе утро. – говорит она, заметив, что я проснулась. – Доброе. В горле пересохло и дерет. – Ты себя хорошо чувствуешь? – Поставив дымящуюся кружку на столик, она подходит к кровати и садится рядом со мной на край матраса. – Отвечай. – спокойно добавляет она после долгого ожидания. – Да, просто жарко. – Я потягиваюсь, разбросав руки и ноги в стороны. Определенно жарковато. – Куда ты ходила? – Пошла взять кофе и позвонить Роме предупредить, что сегодня я не приеду. – говорит она. – Если ты, конечно, все еще хочешь, чтобы я осталась. – Хочу. – киваю я. – Но зачем тебе надо было звонить Роме? Катя проводит рукой по волосам, сосредоточенно изучает мое лицо. У меня чувство, будто я что-что упустила. – Отвечай. – прошу я ее же словами. – Он сидит с твоим отцом. – Почему? — Зачем моему отцу понадобилась сиделка? – Твой отец пытается бросить пить, вот почему. И я не такая дура, чтобы оставлять его в квартире одного. – У тебя там есть алкоголь, да? – Нет, я все выбросила. Не думай об этом, ладно? Тон уже не ласковый, а требовательный, и сама она явно на пределе. – Я не собираюсь не думать об этом. Что я еще должна знать? Потому что мне кажется, что я опять здесь как под колпаком, в стороне от всего. – заявляю, скрестив руки на груди. Катя театрально вздыхает и закрывает глаза. – Да, есть кое-что, о чем ты не знаешь, но умоляю, просто доверься мне, хорошо? – Насколько все плохо? – спрашиваю я. Перспективы меня пугают. – Доверься мне, ладно? – Довериться в чем? – Я со всем разберусь, и когда я расскажу тебе, что случилось, это больше не будет иметь значения. У тебя и так сейчас достаточно проблем. Пожалуйста, просто доверься. Позволь сделать это для тебя, и я все улажу. – настойчиво уговаривает она. Меня охватывает паника, как всегда в подобных ситуациях. Я в миге от того, чтобы выхватить у Кати телефон и позвонить Роме. Но меня останавливает выражение лица Кати. Она умоляет меня довериться ей, поверить, что она сможет уладить все, что бы там ни произошло. По правде говоря, несмотря на то, что я хочу знать, не думаю, что смогу запихнуть в свою копилку проблем еще одну. – Ладно. – выдыхаю я. Катя хмурит брови и склоняет голову набок. – Серьезно? — Уверена, она поражена тем, как легко она меня уговорила. – Да. Сделаю все, что в моих силах, чтобы не переживать о том, что происходит с отцом, до тех пор, пока ты считаешь, что мне лучше пока об этом не знать. Она кивает. – Обещаю. Я верю ей. В основном. – Отлично. – подытоживаю я, изо всех сил пытаясь поглубже загнать маниакальное желание узнать, что происходит. Мне нужно довериться Кате. Я должна доверять ей самой принимать решения. Если я не могу поверить ей в этом, то как вообще я представляю наше будущее? Я вздыхаю, а Катя улыбается моему безмолвному согласию.