После падения.

Катя

Как будто чертовски долгого путешествия под ледяным дождем недостаточно, чтобы испортить мой день! Вваливаюсь в квартиру и обнаруживаю, что отец Тани валяется на моем диване в одежде Тристана. Его пижамные штаны и черная футболка ему откровенно малы. Чувствую во рту вкус круассана, которым Таня накормила меня утром. Он явно хочет оказаться снаружи, прямо на бетонном полу. – Как там Таня? – спрашивает Павел, заметив меня в дверях. – Почему ты снова в его одежде? – ворчливо интересуюсь я. Может, если он не захочет отвечать, мне придется его заставить. – Ты дала мне только одну рубашку, и от нее уже пахнет. – отвечает он и встает с дивана. – Где Рома? – Рома на кухне. – слышу позади себя голос своего сводного брата. Через мгновение он присоединяется к нам с кухонным полотенцем в руках. На пол капает мыльная вода. Мрачно думаю о том, почему он не заставил Павла помыть посуду. – Так как она? – спрашивает он. – Она в порядке. Блин. Если это кому-то здесь интересно, я тоже в порядке. – бурчу я. В квартире намного чище, чем раньше. Стопки исписанной бумаги, которую я давно собиралась выкинуть, исчезли. Не видно и башни из бутылок из-под воды, которую я построила на кофейном столике. Исчезла даже пыль, которую я так заботливо растила в углах телевизора. – Какого черта здесь произошло? – спрашиваю я их обоих. Мое терпение уже на пределе, хотя я провел в квартире всего несколько минут. – Если ты имеешь в виду, что мы прибрали в квартире… – начинает Рома, но я перебиваю его. – Где все мое барахло? – В бешенстве меряю шагами комнату. – Разве я просила кого-то трогать мои вещи? Тру пальцами переносицу и делаю глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и остановить внезапный приступ гнева. Ну почему они решили убраться в квартире, предварительно не спросив меня? Я перевожу взгляд с одного на другого и удаляюсь в свою спальню. – Кое-кто не в настроении. – комментирует Павел. – Не обращай внимания… она просто скучает по ней. – быстро отвечает Рома. Вместо «А-не-пошли-бы-вы-на» я с оглушительным грохотом захлопываю дверь. Рома прав. Я знаю. Я почувствовала это, как только уехала из этого чертового города. И чем больше я удалялась от нее, тем сильнее ныл каждый мускул в моем теле. Каждая миля увеличивала зияющую пустоту внутри. Пустоту, которую может заполнить лишь она. Я проклинала каждого, кто попадался мне на шоссе, чтобы сохранить разум, но это помогло ненадолго. Надо было остаться в Сиэтле еще на несколько часов. Надо было заставить ее взять неделю отпуска и вернуться со мной домой. Черт, да она была так одета, что я просто не должна была оставить ей выбора! Чем глубже я погружаюсь в раздумья, тем чаще ловлю себя на том, что представляю себя Таню полуголой. Ее юбка задрана до талии, и это выглядит чертовски сексуально. Она пообещала не забывать обо мне всю неделю и сказала, что любит меня очень сильно. Чем больше я вспоминаю о том, как она целовала меня снова и снова, тем сильнее возбуждаюсь. Сейчас она нужна мне больше, чем когда бы то ни было. Это страсть и любовь, слитые воедино. Нет, моя потребность в ней гораздо глубже, чем просто влечение. То, что я чувствую, когда мы занимаемся любовью, невозможно описать, так же, как и звуки, которые она издает, напоминая мне, что я единственная девушка, заставляющая ее это испытывать. Я люблю ее, а она любит меня. Конец истории. – Привет. – произношу я в трубку еще до того, как осознаю, что набрала ее номер. – Эй, что-то случилось? – спрашивает она. – Нет. – Я обвожу взглядом спальню, мою чисто прибранную спальню. – Да. – Что случилось? Ты дома? — Нет, это не дом. Ведь здесь нет ее. – Да, и твой отец и Рома продолжают испытывать мое терпение. — Слышу в трубке короткий смешок. – Ты дома максимум десять минут. Что они успели натворить? – Они убрали всю квартиру, переложили все мои вещи. Я ничего не могу найти. — Жаль, на полу нет чего-нибудь вроде грязной рубашки, что бы я могла пнуть. – А что ты ищешь? – спрашивает она, но я слышу фоном еще один голос. Мне стоит жутких усилий сдержаться и не спросить, кто с ней. – Ничего особенного. – отвечаю я. – Но если бы я и хотела что-то найти, я бы не смогла. Она смеется. – Значит, ты злишься, что они убрали квартиру и теперь ты не можешь ничего найти, так даже не ищешь? – Да. – отвечаю я с усмешкой. Я знаю, что веду себя как ребенок. И она это знает. Но не злится, а лишь надо мной посмеивается. – Тебе надо сходить в спортзал. – Мне надо вернуться в Сиэтл и еще раз трахнуть тебя на твоей кровати. – парирую я. Она вздыхает, и этот звук отзывается глубоко внутри меня, увеличивая потребность в ней до невыносимой. – О да. – шепчет она. – Кто это там с тобой? – Я выдержала примерно сорок секунд. Прогресс. – Тревор и Ким. – медленно отвечает она. – Ты, наверное, шутишь! — Долбаный Тревор всегда поблизости. Да он становится большей проблемой, чем Зак, и это нечеловечески бесит. – Ка-тя. – Я чувствую, что ей неловко и она не хочет обсуждать эту тему при них. – Та-ть-яна. – Я выйду в свою комнату на минутку. – вежливо извиняется она. Затем я с нарастающим нетерпением слышу в трубке только ее дыхание. – Почему этот долбаный Тревор у тебя в доме? – Это звучит гораздо менее адекватно, чем я думала. – Это не мой дом. – напоминает она. – Да, но ты живешь там и… – Тебе надо пойти в зал. – перебивает она. – Ты слишком разгорячилась. Пожалуйста, Катя. Я не могу сказать ей «нет». – Позвоню, когда вернусь. – отвечаю я и отключаюсь. На боксерской груше, которую я молотила ногами и руками два часа подряд, мне мерещилось модельное личико Тревора. Но это не помогло, не особо. Я все еще… на взводе. Хотя и не могу толком понять, чем так раздражена, кроме того, что Таня не здесь, а я не там. Черт, это будет очень долгая неделя. Сажусь в машину и вижу сообщение от Тани. Не думала, что буду заниматься в зале так долго, но мне это явно было нужно. «Пытаюсь не уснуть, но абсолютно без сил ;)», – написано в эсэмэс. К счастью, темнота скрывает мою глупую усмешку, вызванную ее банальными инсинуациями. Она такая милая, хотя совсем не прикладывает к этому усилий. Размышляю, не забить ли на сообщение Роме о том, что у меня почти закончились продукты. Для себя я не покупала продукты уже… никогда. Когда я жила в доме братства, я ела то, что покупали другие. Однако Таня может расстроиться, если узнает, что я морила ее отца голодом, а Рома не преминет ей на меня нажаловаться… Почему-то отправляюсь в «Таргет» вместо «Коннерса». Таня как-то влияет на меня, даже когда ее нет рядом. Она ходит в «Коннерс» не реже, чем в «Таргет», но может часами объяснять мне, почему «Таргет» лучше, чем другие магазины. Она может пуститься в подобные объяснения, даже стоя посреди «Коннерса». Это чертовски меня бесит, но я научилась кивать в подходящий момент, чтобы она думала, что я слушаю и даже с чем-то соглашаюсь. Я бросаю в корзину упаковку хлопьев и замечаю в конце ряда копну рыжих волос. Узнаю Машу прежде, чем она оборачивается. Ее распутные черные с красным кружевом ботфорты невозможно не узнать. Быстро прикидываю два возможных варианта развития событий. Первый – я могу подойти к ней и напомнить, какая тупая долбанутая… Она оборачивается раньше, чем я успеваю обдумать второй вариант, который я бы, скорее всего, и предпочла. – Катя! Стой! – громко кричит она мне вслед, когда я разворачиваюсь и ухожу, оставив корзину на проходе. Несмотря на то что я измотана тренировкой, вряд ли я смогу держать себя в руках рядом с Машей. Ни хрена подобного. Слышу громкий стук сапог по ламинату. Она пытается догнать меня, несмотря на мои явные попытки избежать разговора. – Послушай же меня! – кричит она у меня за спиной. Я резко останавливаюсь, она врезается в мою спину и падает. Я оборачиваюсь и рычу на нее. – Какого хрена тебе надо? — Она поднимается на ноги, и я замечаю, что ее черное платье теперь все в пыли от пола. – Я думала, ты теперь в Сиэтле. – Так и есть, я здесь временно. – лгу я. Не знаю, что заставило меня попытаться выслушать ее, но теперь поздно отступать. – Я знаю, ты меня сейчас ненавидишь… – начинает она. – Хоть одна верная мысль в твоей башке. – огрызаюсь я. Присмотревшись, замечаю, что выглядит Маша дерьмово. Глаз почти не видно из-за толстого слоя черной подводки. – Я не в настроении тебя слушать. – предупреждаю я. – Как всегда. – улыбается она. Я сжимаю кулаки. – Мне нечего тебе сказать, и ты знаешь, что я чертовски не люблю, когда ко мне лезут. – Ты мне угрожаешь? Да? Она поднимает руки перед своим лицом и тут же опускает. Я стою и молчу, и меня заполняют мысли о Тане. Мне нужно уйти от Маши. Я не смогу причинить этой девке физическую боль, но я прекрасно знаю, что сказать, чтобы ранить ее еще глубже. Это один из моих многочисленных талантов. – Она тебе не подходит. – нагло заявляет Маша. Не могу сдержать смех от дерзости этой сучки. – Ты не такая тупая, чтобы пытаться меня в этом убедить. — Но Маша всегда была слишком самоуверенной. Самовлюбленной. – Ты же знаешь, что это правда. Она не та, кто тебе нужна. А ты никогда не будешь той, кто нужна ей. — Тлеющий уголек раздражения внутри превращается в пожар, а она продолжает. – Тебе скоро наскучит ее ханжеское поведение, ты же знаешь. Может, оно уже тебе наскучило. – Ханжеское? — Она не знает Таню, которая тащится, когда ее трахают перед зеркалом, которую я трахаю пальцами, пока она не выкрикнет мое имя. Маша кивает. – Ей наскучит эта возня с плохой девочкой, и она выйдет замуж за какого-нибудь банкира или еще за кого. Ты же не дура, чтобы думать, что ее хватит надолго. Ты же видела, какой она была с этим Димой, этим придурком в кардигане. Они были идеальной парой, как с картинки, и ты это знаешь. Тебе с ним не сравниться. – И что? Ты думаешь, мы с тобой лучше подходим друг другу? — Она закатывает свои глаза, как у енота. – Нет, конечно, нет. Я знаю, что тебе не нужна. И никогда не была нужна. Я просто за тебя переживаю. – сообщает она. Я блуждаю взглядом по пустым рядам. – Я знаю, что ты не хочешь мне верить. Хочешь свернуть мне шею за свою непорочную деву Марию. Но в глубине души ты знаешь, что я права. Прикусываю щеку, когда слышу прозвище, которым наградили Таню мои так называемые друзья. – В глубине души ты знаешь, что ничего не получится. Она для тебя слишком рафинированная. Ты покрыта татуировками, и это только вопрос времени, когда ей надоест тебя стесняться. – Она не стесняется меня. – Я делаю шаг к этой рыжеволосой гарпии. – Ты же знаешь, что стесняется. Она говорила мне об этом, когда вы только начали встречаться. Уверена, ничего не изменилось. Маша улыбается. В ее носу блестит кольцо. Меня передергивает, когда я вспоминаю о том, как ее руки касались меня, притягивали к себе. Я проглатываю желчь и спокойно отвечаю. – Ты пытаешься мной манипулировать. Это все, что ты умеешь. Но я на это не куплюсь. — Протискиваюсь мимо нее. Она хрипловато смеется. – Если ей хватало тебя, зачем она все время бегала к Заку? Ты же знаешь, что люди говорили. — Останавливаюсь как вкопанная. Я помню, какой Таня пришла после обеда с Машей. Она была жутка расстроена, потому что Маша привела с собой Молли и обе намекали на упорные слухи, что Таня трахается с Заком. Я была в ярости, позвонила Молли и предупредила ее, чтобы не вставала между мной и Таней. А до Маши это явно не дошло, хотя именно она и была причиной всех проблем. – Ты и распустила эти слухи. – бросаю я. – Нет… Сосед по комнате Зака. Он слышал, как кровать Зака стучала о стену, а она выкрикивала его имя, когда тот пытался уснуть. Неприятно, правда? Злобная улыбка Маши прогоняет остатки самоконтроля, который я так пыталась сохранять после отъезда Тани в Сиэтл. Мне нужно уйти. Мне нужно уйти. – Зак сказал, что с ней было классно. Она делает бедрами… ну что-то такое особенное. А ее задница… ну, ты знаешь. Ее черные ногти нажимают на подбородок. Я больше не могу это выносить. – Заткнись! – Я закрываю уши руками. – Мать твою, заткнись! Я кричу на весь магазин, и Маша разворачивается, продолжая улыбаться. – Хочешь верь, хочешь нет. — пожимает она плечами. – Мне-то все равно, но ты знаешь, что это лишь потеря времени. Ты теряешь с ней время. Она исчезает как раз в тот момент, когда мой кулак врезается в металлический стеллаж. Коробки падают с полок на пол. Я снова врезаюсь кулаком в металл, перед глазами плывут красные пятна. Знакомая боль, которой отзываются костяшки пальцев, только усиливает прилив адреналина, подогревая ярость. Это немного успокаивает. Наконец-то я позволяю себе выпустить пар тем способом, к которому я привыкла. Не нужно себя сдерживать. Не нужно обдумывать свои действия. Я могу поддаться своему гневу и позволить ему выплеснуться наружу. – Что вы делаете! Кто-нибудь, на помощь! – кричит женщина. Когда я оборачиваюсь к ней, она отступает в конец прохода, и я обнаруживаю маленькую светловолосую девочку, которая цепляется за ее юбку. В глазах женщины испуг. Вижу яркие голубые глазами девочки и не могу отвести взгляд. Мне кажется, что каждым своим разъяренным вдохом я краду наивность из глубины этих глаз. Я перевожу взгляд на бардак, который учинила. Гнев мгновенно сменяется растерянностью и осознанием того, что я разгромила прилавок посреди «Таргета». Если я не уберусь отсюда раньше, чем подоспеет охрана, мне конец. В последний раз бросаю взгляд на девочку в длинном платье и блестящих туфельках и бегу по проходу к выходу из магазина. Не обращая внимания на окружающих, петляю между рядами, стараясь держаться в тени. В голове туман. Мысли путаются. Таня не спала с Заком. Этого не было. Не могло быть. Я бы об этом знала. Кто-нибудь сказала бы мне. Она бы сама мне сказала. Она единственная, кто никогда мне не врет. Выскакиваю на улицу. Морозный зимний воздух иголками впивается вкожу. Я не свожу взгляд со своей машины, припаркованной поодаль. Хорошо, что на улице темно. – Черт! – кричу я, добежав до машины, и изо всех сил пинаю ботинком бампер. Скрежет металла только увеличивает мою злость. – Она была только со мной. – беззвучно произношу я уже в машине. Я вставляю ключ в замок зажигания как раз в момент, когда на парковку въезжают две полицейские машины с сиренами и мигалками. Я медленно трогаюсь с места, чтобы не привлекать к себе внимания, и вижу, как полицейские паркуются у обочины и сломя голову несутся в магазин, как будто там только что произошло убийство. Выезжаю с парковки и ощущаю огромное облегчение. Если бы меня арестовали в «Таргете», Таня бы просто меня пришибла. Таня… и Зак. Я не верю во всю эту фигню. Я знаю, что Таня с ним не спала. Я знаю, что я единственная, кто была с ней в постели, единственная, с кем она испытывала удовольствие. Я, а не он. Больше никто. Только я. Трясу головой, чтобы отогнать видение, в котором она обнимает его руки, а он входит в нее. Черт, только не это! Я в буквальном смысле не могу ни о чем думать. Ничего не вижу. Я хочу только схватить Зака за шею и… Нет, я не могу позволить себе думать об этом. Маша добилась, чего хотела, и это злит меня еще больше. Она знала, что делала, когда говорила про Зака. Она намеренно выводила меня из себя, и это сработало. Она знала, что выдернула чеку из гранаты, и ушла. Но я не граната, я смогу взять себя в руки. Набираю номер Тани, но она не берет трубку. Ее телефон звонит… звонит… и звонит. Она говорила, что собирается спать, но я знаю, что ее телефон стоит на вибро, а она спит чутко. – Давай, Таня, ответь мне! – рычу я и швыряю телефон на пассажирское сиденье. Мне нужно подальше убраться от «Таргета», пока полиция не проверила камеры с парковки и так далее. На шоссе творится какой-то кошмар, и я продолжаю названивать Тане. Если она не ответит в течение часа, я позвоню Кристиану. Надо было остаться в Сиэтле еще на сутки. Черт, надо было переехать туда. Все причины, по которым я отказывался, кажутся теперь абсолютно незначительными. Больше всего я сейчас боюсь расстояния, которое отделяет меня от нее. «В глубине души ты знаешь, что ничего не получится». «Ты покрыта татуировками, и ей надоест тебя стесняться, это лишь вопрос времени». «Ей наскучит эта возня с плохой девочкой». «Выйдет замуж за банкира». Голос Маши продолжает звенеть у меня в ушах. Я схожу с ума. Я в буквальном смысле теряю рассудок на этой трассе. Усилия, которые я прилагал всю неделю, теперь ничего не значат. Эта гадюка убила воспоминания о двух днях, проведенных с Таней. Неужели оно того стоит? Стоит ли не прекращать попытки? Неужели мне всю жизнь придется сдерживаться, чтобы не сказать или не сделать что-то не то? И если я продолжу трансформацию себя ради нее, будет ли она, в конце концов, любить меня или просто будет чувствовать себя, как будто закончила проект по психологии? И когда все это закончится, останется ли что-то от меня, что она сможет любить? Останусь ли я тем человеком, которого она полюбила, или после того, как она превратит меня в того, кого хочет видеть, я ей наскучу? Или она пытается сделать меня более похожим на него… на Диму? «Тебе не сравниться с ним…» Маша права. Я не могу соревноваться с ним, не могу дать ей такие же простые отношения, какие были у нее с ним. Когда она была с ним, ей ни в чем не надо было соревноваться. Им было легко вместе. Легко и хорошо. Он не испорчен, как я. Я помню время, когда часами просиживала в своей комнате и ждала, чтобы Маша рассказала мне, как Таня вернулась после встречи с ним. Я вмешивалась в их отношения, как могла, и, к моему удивлению, это сработало. Она выбрала меня, а не его, парня, которого она любила с детства. Когда я представляю, как Таня говорит Диме, что любит его, меня начинает тошнить. «Возня с плохой девочкой…» Я не просто плохая девочка для Тани. Я это точно знаю. Я перетрахала кучу девчонок, которые просто хотели попугать мной своих папочек, но Таня не такая. Она достаточно вытерпела, чтобы доказать это. Мои мысли отчаянно путаются, я не успеваю за ними. Почему я позволила Маше влезть в мою голову? Не надо было слушать эту суку ни секунды. А теперь я не могу выбросить ее слова из головы. Я вытираю кровоточащие костяшки пальцев о джинсы и паркую машину. Я поднимаю глаза и вижу, что припарковалась у «Слепого Боба». Я ехала куда глаза глядят и вот приехала сюда. Мне не надо ходить туда… но я не могу остановиться. За барной стойкой я вижу прежнюю… подругу. Карли. Карли, на которой минимум одежды и красная помада. – Так… так… так… – улыбается она мне. – Хватит. – бормочу я и приземляюсь на высокий стул прямо напротив нее. – Ни за что на свете. – Она качает головой, и ее светлый хвостик на затылке качается в такт. – В последний раз, когда я тебе наливала, все закончилось настоящим представлением, а сегодня у меня нет ни времени, ни желания смотреть его снова. В последний раз, когда я появлялся здесь, я выглядела так дерьмово, что Карли заставила меня переночевать на ее диване. Это только усугубило недопонимание между мной и Таней, которая в тот день из-за меня попала в аварию. Из-за всей дряни, которая вторглась в ее жизнь с моим появлением. – Твоя работа – наливать мне выпить, когда я заказываю. – Я указываю на бутылку темного виски за ее спиной. – Вон там есть надпись, которая утверждает обратное. Она кладет локти на барную стойку, и я отодвигаюсь, чтобы расстояние между нами стало как можно больше. Надпись гласит, что бармен имеет право отказать в обслуживании любому посетителю. Я не могу не засмеяться. – И побыстрее, не хочу, чтоб лед растаял. – Я не обращаю внимания на то, что она закатывает глаза, когда поднимается со стула и берет пустой стакан. В стакан льется темная жидкость, а в моей голове по-прежнему звучит голос Маши. Это единственный способ забыть о ее лживых обвинениях. Из задумчивости меня выводит голос Карли. – Она звонит. — На экране я вижу фото Тани, которое я сделала сегодня, пока она спала. – Черт! – Я инстинктивно отодвигаю стакан, выплескивая его содержимое на барную стойку. Не обращаю внимания на проклятия Карли и покидаю бар так же быстро, как зашла. Снаружи я провожу пальцем по экрану. – Таня. – Катя! – взволнованно кричит она. – Все в порядке? – Я столько раз звонила тебе. – Я выдыхаю с облегчением, услышав ее голос в динамике. – Я знаю. Мне очень жаль. Я спала. Ты в порядке? Где ты? – У «Слепого Боба». – признаюсь я. Нет смысла обманывать. Тем или иным способом она всегда узнает правду. – Ооо… – еле слышно шепчет она. – Я заказал себе выпить. – Я могу рассказать ей все. – Только один стакан? – Да, и я даже не успела прикоснуться к нему, потому что ты позвонила. Не могу понять, что я чувствую. С одной стороны, ее голос – все для меня, но в то же время я чувствую, как что-то зовет меня обратно в бар. – Это хорошо. – отвечает она. – Ты уходишь оттуда? – Да, прямо сейчас. — Я открываю дверь машины и забираюсь на водительское сиденье. Через несколько мгновений Таня спрашивает. – А почему ты пошла туда? Ничего страшного, что пошла… Просто хочу знать почему. – Я видела Машу. — Таня тяжело вздыхает. – Что-нибудь случилось? Что ты… Что-то случилось? – Я ничего ей не сделала, если ты об этом. — Разворачиваю машину, но не уезжаю с парковки. Я хочу поговорить с Таней, не отвлекаясь на вождение. – Она сказала мне кое-что… что выбило меня из колеи. Я вышла из себя в «Таргете». – Все хорошо? Подожди, я думала, ты ненавидишь «Таргет». – Из всего, что я сказала… – начинаю я. – Извини. Я просто еще наполовину сплю. — Я слышу в ее голосе улыбку, но ее тут же сменяет волнение. – Ты в порядке? Что она сказала? – Она сказала, что ты спала с Заком. — отвечаю я. Не хочу повторять ту фигню, что мы не подходим друг другу. – Что? Это ложь! Ты же знаешь, Катя, между нами не было ничего, о чем бы ты уже… Я прикасаюсь пальцами к лобовому стеклу, наблюдая, как на нем застывают мои отпечатки. – Она сказала, его сосед по комнате все слышал. – Ты ведь ей не поверила, правда? Ты не могла ей поверить. Ты меня знаешь. Я бы сказала тебе, если бы ко мне прикасался еще кто-то. – Ее голос срывается, и я ощущаю боль в груди. – Шшш… — Не надо было говорить с ней об этом. Надо было сказать ей, что я знаю, что все это ложь. Но я, эгоистичная дура, хотела услышать все это от нее. – Что еще она сказала? – Таня плачет. – Всякие гадости. Про тебя и Зака. Она сыграла на всех моих страхах и сомнениях. – И поэтому ты пошла в бар? – Неожиданно для меня в ее голосе нет осуждения, только понимание. – Думаю, да. – выдыхаю я. – Она знает такие вещи о твоем теле, которые должна знать только я. По моему позвоночнику пробегает дрожь. – Она была моей соседкой по комнате. Она сто раз видела, как я переодеваюсь. Не считая того, что именно она раздевала меня в ту ночь. – всхлипывает она. Во мне снова вскипает злость. Представляю себе, как Таня не может шевельнуться, пока Маша сдирает с нее одежду. – Не плачь, пожалуйста. Я этого не выдержу. Ты так далеко от меня. – умоляю я. Сейчас, когда я слышу в трубке нежный голос Тани, мне очевидно, что в словах Маши нет ни капли правды. И злость, бешеная и всепоглощающая, которую я ощущала всего пару минут назад, куда-то исчезает. – Давай поговорим о чем-нибудь другом, пока я еду домой. — Выезжаю на трассу и ставлю Таню на громкую связь. – Да, давай. – Она секунду собирается с мыслями. – Кимберли и Кристиан предложили в эти выходные съездить с ними в клуб. – Ты не поедешь. – Может, ты позволишь мне договорить? – возмущается она. – Но поскольку я надеюсь, что ты в это время будешь здесь, и знаю, что ты не захочешь поехать, мы договорились, что я присоединюсь к ним в среду. – Какой клуб открыт по средам? – Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида. – Я иду с тобой. – Почему это? Ты же ненавидишь клубы, забыла? — Я закатываю глаза. – Я пойду с тобой в выходные, потому что я не хочу, чтоб ты шла туда в среду. – Я пойду туда в среду. Мы можем сходить туда вместе в выходные, но я уже сказала Ким, что пойду с ними в среду, и не вижу причин отказываться. – Я бы не хотела, чтоб ты шла. – цежу я сквозь зубы. Я уже на грани, а она продолжает меня испытывать. – Или давай я приеду в среду. – предлагаю я, стараясь оставаться разумным. – Нет смысла ехать сюда в среду, раз ты все равно приедешь на выходные. – Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной? — Это вырывается у меня раньше, чем я успеваю подумать. – Что? — Я слышу щелчок. Она включила лампу. – Ты же знаешь, что это не так. Не позволяй Маше говорить в тебе. Это ведь ее слова, правда? Я въезжаю на стоянку около дома и паркуюсь в полной тишине. Таня ждет объяснений. В конце концов я вздыхаю. – Нет. Я не знаю. – Нам нужно научиться бороться вместе. А не друг против друга. Так не должно быть: Маша против тебя и против меня. Мы должны быть вместе. – продолжает она. Она права. Черт, она всегда права. – Я приеду в среду и останусь до воскресенья. – У меня учеба и работа. – Похоже, ты не хочешь, чтобы я приезжала. – Паранойя снова вступает в свои права. – Конечно, хочу. Ты знаешь, что хочу. — Я смакую эти слова. Черт! Как же я по ней скучаю! – Ты уже дома? – спрашивает Таня, как раз когда я выключаю зажигание. – Да, только подъехала. – Я скучаю по тебе. — Грусть в ее голосе заставляет меня остановиться. – Я тоже скучаю по тебе, детка. Мне так жаль. Но я просто с ума схожу без тебя, Тань. – Я тоже. – Она вздыхает так, что мне снова хочется просить прощения. – Я идиотка. Мне надо было сразу поехать с тобой в Сиэтл. — Разговор прерывается кашлем. – Что? – Ты слышала. Я не буду повторять. – Ладно. – Она перестает кашлять, а я тем временем захожу в лифт. – Хотя я явно услышала не то, что ты сказала. – Так что мне сделать с Машей и Дэном? – Я меняю тему. – Что ты можешь сделать? – быстро спрашивает она. – Вряд ли ты хочешь, чтобы я ответила. – Ничего, просто оставь их в покое. – Она наверняка расскажет всем о том, что было сегодня, и продолжит распускать слухи о тебе и Заке. – Я там больше не живу. Мне все равно. – отвечает Таня, чтобы меня успокоить. Но признает она или нет, я знаю, что эти слухи причиняют ей боль. – Не хочу это так оставлять. – возражаю я. – Я не хочу, чтобы ты из-за них попала в неприятности. – Ладно. – говорю я, и мы прощаемся. Она все равно не согласится с моими планами, как остановить Машу, нечего и пытаться. Я открываю дверь в квартиру и вижу, что Павел так и уснул, растянувшись на диване. По квартире разносится голос Джерри Спрингера. Выключаю телевизор и иду в спальню.