У любви нет срока годности

***

      Мамору резко сел на кровати, оглушённый собственным криком. Он судорожно провёл ладонью по лицу, словно пытался до конца осознать, что всё происходящее с ним минуту назад — всего лишь сон, жуткий ночной кошмар. Кошмар, который давным-давно, казалось бы, перестал ему сниться.       Под боком раздался шорох. Мамору замер и осторожно повернулся к Усаги. Он боялся, что мог ненароком разбудить её, но Усако продолжала сладко спать, завернувшись в одеяло по самый подбородок.       Мамору ласково прижался губами к золотистой макушке и тихо выскользнул из постели. Ему надо было немного прийти в себя.       На часах стрелки показывали половину пятого утра. Утро только-только вступало в свои права, когда Мамору, облачённый в спортивную форму, вышел из дома.       Ежедневные пробежки перед работой вошли у него в привычку. Мамору уже не представлял себе жизни без этого умиротворяющего бега — как и без Усаги.       Он надел наушники, включил негромко музыку и трусцой побежал в сторону парка, где обычно любил проводить утренние часы. Однажды Усаги тоже пробовала бегать с ним, но её хватило ровно на один раз. Будучи любительницей поспать, Усаги отдавала предпочтения другим видам спорта: например, бег по крышам в облике Сейлор Мун.       Мамору раздражённо потёр глаза. Навязчивый кошмар, который уже, казалось, давно оставил его, вновь вернулся. Тот самый, в котором они раз за разом попадают в падающий вниз лифт и не успевают трансформироваться. Или успевают, но становится слишком поздно. Или они всё-таки спасаются, но Зойсайт протыкает Усаги созданным кристаллом льда. А он может только стоять и беспомощно смотреть, как жизнь покидает любимые голубые глаза.       Мамору кажется, что на языке появился привкус крови. И точно — он случайно прикусил язык, пока бегал как заведённый по одной и той же поляне в парке.       Он остановился, тяжело дыша, упёрся руками о колени. Ничто не выбивало его из колеи, кроме этого дурного сна. Даже битвы с более коварными противниками; даже воспоминания прошлого; даже смерть от руки Галаксии. Мозг Мамору закоротило именно на том чёртовом лифте, когда они были на волосок от гибели. Возможно, это произошло потому, что именно тогда он окончательно понял, что любит эту взбалмошную девчонку с забавной причёской. И знал, что не может её потерять. Именно поэтому и закрыл от атаки собственным телом — как делал это, впрочем, бесчисленное количество раз.       Домой Мамору вернулся спустя полтора часа. Снимая футболку, он заглянул в спальню. Усаги ещё спала. Мало что могло поднять её в такую рань, Мамору это уяснил уже давно. Поэтому он мог со спокойной совестью принять душ, а потом — приготовить для них завтрак. Ему нравилось оказывать жене даже такие маленькие знаки внимания; возможно, к тому времени, он окончательно сбросит с себя путы ночного кошмара, до сих пор обвивавшие его.       В ванной он стянул оставшуюся одежду и поскорее забрался в душ. Тугие струи воды били о тело, с грохотом ударяясь о плитку на стенах, что Мамору не сразу услышал, как полусонная Усаги заглянула в щёлку двери. Он почувствовал присутствие жены только тогда, когда она обняла его со спины.       Мамору вздрогнул и медленно повернулся к Усаги. Прижал к себе обнажённое тело любимой, с удовольствием почувствовал, как нежная женская грудь вжалась в его стальные мышцы.       — Я думал, ты спишь, — хрипло произнёс он, наклоняясь к жене. — Хотел приготовить тебе завтрак в постель.       — Я проснулась почти сразу после твоего ухода, — Усаги поцеловала его в подбородок, провела ладонью по шее. — Тебе опять приснился кошмар?       — Он выпрыгнул как чёрт из табакерки, — попытался пошутить Мамору, чтобы успокоить любимую. — Обычно мне не снятся кошмары.       Усаги сочувствующе поджала губы. Когда-то и её мучили ужасные сновидения, но после того, как она стала делить постель с Мамору, подобные случаи сошли на нет. Наверное, объятья возлюбленного действовали на неё и её психику умиротворяюще. Чего не скажешь, к сожалению, о Мамору.       — Что тебе приснилось?       — Да так, ерунда какая-то, — невнятно отозвался Мамору, прижавшись лбом к её лбу. — Оставим эту пакость в прошлом. Сегодня просто день смерти родителей, поэтому это всё и вылазит.       Усаги поцеловала его в шею и тяжело вздохнула. Потом слегка улыбнулась и притянула его ближе.       — К сожалению, я не могу вернуть их. Но я могу попробовать исцелить тебя, — её губы тронула лукавая улыбка. — Хотите ли вы, дорогой муж, получить сеансы исцеления от своей жены?       Мамору с довольной усмешкой прижал её к стене, и Усаги шумно выдохнула, когда холодная плитка коснулась её разгорячённой кожи.       — Ты же знаешь, я всегда открыт для подобного рода предложений.       Усаги усмехнулась и притянула мужа за шею.       Исцелять душевные раны вместе и впрямь всегда приятнее.