ты ещё маленькая, тебя любить опасно

       Антона доставили в больницу без сознания. Травмы оказались довольно серьезными, поэтому без лишних промедлений мужчину сразу же увезли в хирургическое отделение, куда категорически запретили пропускать кого-то из родных, попросив ожидать новостей в приемном покое. Елена Юрьевна слезно умоляла пропустить ее к сыну, но суровое «нет, вы будете только мешать», сказанное молоденькой медсестрой, дежурившей в приемном отделении, немного отрезвило ее. Женщина осознала, что, действительно, будет лишней там, ведь врачам сейчас нужно сконцентрироваться на спасении жизни, а не успокаивать ее.        В то время, как все терпеливо ожидали первых новостей о состоянии Антона, устроившись на мягких креслах, храня гнетущее молчание, Есеня не могла усидеть на месте. Нервно заламывая пальцы, на которых еще остались следы крови, девушка ходила туда-сюда по длинному коридору, вызывая негодование медперсонала своим мельтешением.        — Нужно что-то делать, нельзя так просто сидеть, — вновь и вновь повторяла Есеня, размазывая черные от туши слезы по щекам. — Нужно позвонить руководству клуба и попросить помощи. Они должны подсказать хороших врачей, которые смогут ему помочь.        — Я уже позвонил, — склонив голову, тихо проговорил Леша, запустив пальцы в волосы. — Они свяжутся с врачами после операции и там уже будут решать, забирать его на лечение за границу или здесь оставлять.        После недолгой паузы Есеня кивнула, словно решив что-то у себя в голове.        — Рит, ты как? — Соня положила ладонь на плечо Маргариты, про которую уже все и думать забыли.        — Нормально, — неуверенно и заикаясь ответила женщина, сидя с идеально прямой спиной, до крови впиваясь своими длинными ногтями в кожу на коленях. — Я нормально, спасибо.        Сеня бросила на Маргариту мимолетный взгляд, отмечая, что женщина не совсем искренна в своем ответе. Светлые волосы сбились в бесформенную кучу, лицо было нездорово бледным, а под глазами обозначились припухлости, тело Риты бил озноб, хотя в помещении было очень тепло, даже жарко. Раскачиваясь из стороны в сторону, она глядела в одну точку, и взгляд ее был пугающим, почти безумным — было понятно, что женщина находится на грани нервного срыва.        Шло время.        Час. Два. Семь.        За окном уже начало светать, но новостей все еще не было. Снующие туда-сюда медсестры с мрачными лицами, упорно молчали, а если и отвечали, то только короткое «ждите, идет операция, врач выйдет и все расскажет».        Устав от нескончаемого, невыносимого ожидания и отвратительного запаха медикаментов, Есеня, набросив на плечи пальто, решила ненадолго выйти на улицу, под открытое небо.        Морозный воздух ударил в разгоряченное лицо. Хватая его ртом, Сеня никак не могла надышаться. Стало немного легче, по крайней мере, жуткая головная боль, последующая ее на протяжении всей ночи, немного поугасла, а сон как рукой сняло.        Спустившись по ступенькам вниз, Есеня медленно подошла к машине скорой помощи, возле которой, спиной к девушке, стоял с задумчивым видом ее давний «знакомый», зажав тлеющую сигарету зубами.        — Угостишь? — услышав тихий голос Есени, Егор даже не удивился ее появлению, словно знал, что она непременно придет.        Нащупав во внутреннем кармане форменной куртки насыщенного синего цвета пачку сигарет и зажигалку, Филатов молча протянул их Сене.        — Целую вечность не курила, — девушка чиркает зажигалкой и прикурив, глубоко затягивается, прикрывая красные от слез и усталости глаза.        Егор молчал, глубоко погруженный в свои мысли, а Есеня даже не знала, что ей делать дальше — попытаться поговорить, ведь прошло так много времени, или же стоит молча уйти, не бередить ни свои старые раны, ни его.       Прошло практически десять лет с момента их последней встречи, и Сеня не могла не заметить, как сильно время изменило ее бывшего лучшего друга: когда-то круглое, миловидное лицо сильно огрубело, черты лица обострились, скулы и подбородок стали намного тоньше, легкая двухдневная щетина придавала ему грубый и, вместе с тем, какой-то нездоровый вид, некогда горящие огнем азарта глаза потухли, взгляд стал спокойным и холодным.        Сеня начала поворачиваться, чтобы уйти, но Егор неожиданно обратился к ней.        — Если честно, я очень боялся нашей встречи, — грустная улыбка мелькнула на губах мужчины. — Тем не менее, рад, что мы встретились.        — А я не думала, что мы вообще когда-нибудь еще увидимся, — честно призналась Сеня, мысленно удивляясь тому, что стоя рядом с человеком, принесшим в ее жизнь столько боли, она не испытывает к нему ничего, кроме жалости.        Не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, что жизнь у мужчины далеко не сахар. Годы, проведенные в местах лишения свободы, оставили неизгладимый отпечаток не только во внешности, но и в душе Егора. Кто-кто, а Есеня, проработав несколько лет следователем, знала наверняка, как сильно меняет людей изоляция от нормального, здорового общества.        — Дочка на тебя похожа, — медленно выдыхает дым, проговорил Егор, поворачиваясь лицом к Есене. — Такая же красавица.        — Спасибо, — до крови закусив щеку изнутри, Сеня поспешила отвести взгляд.        В воздухе повисла напряженная пауза, разговор никак не клеился, да и о чем было говорить этим двоим? О прошлом? Об изнасиловании и приговоре суда?       Нет.       Ни Есене, ни Егору не хотелось об этом вспоминать.       Слишком много боли причиняли эти воспоминания.        — Давно здесь работаешь? — глупый вопрос, но Сеня не знала, что еще можно у него спросить.        — Как освободился, так и работаю, — просто ответил Егор. — С такой статьей, как у меня, работу сложно найти, да и сюда, поначалу, брать не хотели. Мать подсуетилась, как никак, двадцать лет жизни этой больнице посвятила.        — Благородное дело — спасение жизней, — Сеня выбросила окурок в урну. — Не самый плохой вариант.        — Я всего лишь водитель, Сень, — усмехнулся Егор, и взгляд его на мгновение прояснился, стал таким же озорным, ребяческим, как и много лет назад. — Я никого не спасаю.        — Не скажи, — возразила Есеня, желая немного приободрить мужчину. — По московским пробкам вовремя доставить человека в больницу тоже, своего рода, подвиг.       И снова затянувшееся молчание.        — Глупо, наверное, прозвучит, ведь прошло уже столько лет, — с губ Филатова сорвался нервный смешок, он пригладил свои светлые коротко стриженные волосы. — Я каждый день проклинаю себя за ту ночь…        — Пожалуйста, не надо, не говори об этом, — Сеня оборвала Егора на полуслове. — Я не хочу вспоминать.        — Ладно, просто хочу, чтобы ты знала, что мне жаль, — выдохнул Филатов. — Если бы можно было все вернуть назад, я бы и пальцем к тебе не прикоснулся.       Позади молодых людей раздался громких хлопок двери, заставивший Сеню вздрогнуть от неожиданности. Обернувшись на звук, девушка увидела Лешу, стремительно приближавшегося в их с Егором сторону.        — Что? — сердце Есени забилось с удвоенной силой.        — Все хорошо, — широко улыбнулся Миранчук, обнимая Сеню до хруста костей. — Сказали, что операция прошла успешно, пару дней пролежит в реанимации, а потом переведут в обычную палату.       Сеня облегченно выдохнула и крепко зажмурившись, уткнулась лицом в грудь мужчины.        — К нему можно? — с надеждой во взгляде спросила девушка.        — Нет, — ответил Леша. — В реанимацию отказались пускать.        — Идем, — вдруг заговорил Егор, бросая окурок куда-то себе под ноги, затушив его подошвой обуви.       Больше ничего не говоря, мужчина быстро взбежал вверх по лестнице, заходя в приемное отделение. Сене и Леше ничего не оставалось, как молча проследовать вслед за ним.       Целый час ожидания и Егор вновь появился перед молодыми людьми с одним единственным белым халатом в руках.        — Жена может войти на десять минут, — Егор протянул халат Есене, но та почему-то сделала шаг назад, покосившись на сидевшую неподалеку Риту, которая ловила каждое их слово.       Поколебавшись с минуту, Сеня приняла халат, но не надела его, а протянула его Маргарите.        — Иди, — Сеня кивнула в сторону двери, возле которой стоял ничего не понимающий Егор. — Какая я ему жена? Разве что по бумажке.        Рита бросила неверящий взгляд на девушку, словно пытаясь найти подвох в ее словах, но не найдя его, резко подскочила на ноги, взяв халат в руки.        — Спасибо, — еле шевеля искусанными губами, проговорила Рита и набросив халат на плечи, побежала по коридору в сторону реанимационного отделение.        Есеня молча опустилась в кресло, где еще несколько секунд сидела Маргарита, закрывая ладонями глаза. Ей безумно хотелось быть рядом с Антоном в эти минуты, хотелось убедиться в том, что он в порядке, взять за руку и просить прощение за все сказанные ему слова, благодарить за спасение дочери, ведь если бы не он, лежать на больничной койке могла бы маленькая Маша. Но, в то же время девушка считала правильным, что первой его навестить отправилась любимая женщина, которая переживает за его состояние не меньше, которая также, как и все близкие, всю ночь не смыкала глаз, ожидая хоть какого-то известия от врачей.       Только крепкие объятия Сони и ее ободряющий взгляд помогли Сене немного успокоиться и взять себя в руки.

***

       В реанимационном отделении было намного прохладнее, чем в других частях больницы.        Приоткрыв дверь в палату, сердце Риты болезненно сжалось при виде Антона, подключенного к множеству аппаратов. Он лежал с закрытыми глазами, абсолютно без движения, лицо было мертвецки бледного цвета, и только по мерно вздымающейся груди было понятно, что он в порядке, что он жив.       Сглотнув ком в горле, Маргарита, на ватных ногах подошла к постели мужчины, присаживаясь на краешек кровати.        Почувствовав чье-то присутствие рядом, Антон с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на посетителе. Он еще не совсем пришел в себя после наркоза, поэтому видел перед собой только размытый хрупкий силуэт в белом.        — Тош, милый, — улыбаясь сквозь слезы, проговорила Рита, осторожно проводя ладонью по щеке мужчины, на которой красовались глубокие свежие ссадины. — Слава богу, с тобой все хорошо. Я так испугалась. Я так сильно тебя люблю.        — И я тебя, — с трудом прошептал Антон охрипшим голосом.        Рита счастливо улыбнулась, прижимаясь губами к запястью мужчины.        — Сеня… — произнес в следующее мгновение Миранчук.        Рита вздрогнула от неожиданности. Услышав, кому ее любимый мужчина признается в любви, женщина физически ощутила, как внутри что-то оборвалось и упало. Горькая волна обиды и боли подступила комом к горлу.        Отстранившись от мужчины, на негнущихся ногах, Рита поспешила покинуть палату.        Не ее он хотел видеть. Не ее.        Вернувшись в приемный покой спустя пару минут, Рита, под вопросительные взгляды, подошла к заплаканной Есене, возвращая ей халат.        — Он тебя зовет, — медленно произнесла Маргарита, опускаясь в соседнее кресло.

***

       Остановившись у нужной двери, Есеня долго не могла решиться переступить порог палаты. Девушка опасалась, что как только увидит Антона, жизнь ее вновь перевернется с ног на голову. Столько лет она пыталась его забыть, с головой уходя в воспитание дочери, в учебу, потом в работу, в новые отношения, а стоило ему вновь замаячить на горизонте, так все ее старания оказались напрасными.        Оказывается, ничего не прошло.        Все, что было без него — все пустое.        Сеня осторожно потянула ручку на себя, заходя в залитую тусклым светом палату. Антон находился в сознании, хоть ему ужасно хотелось спать из-за действия препаратов. Ему необходимо было поговорить с Сеней, необходимо было высказать все то, что долгое время хранил глубоко внутри.        — Как себя чувствуешь? — прошептала Есеня, опускаясь на невысокий стул рядом с кроватью.        — Никак, — Антон попытался улыбнуться, но получилось не очень, лицо словно онемело. — Я вообще ничего сейчас не чувствую.        — Это из-за обезболивающих, — Сеня кивнула в сторону капельницы.        — Как Маша? — Антона безумно волновало состояние дочери, ведь оттолкнул ее довольно сильно и девочка могла ушибиться. — С ней все хорошо?        — Да, все в порядке, — улыбнулась Есеня, бегая взглядом по тугим бинтам на груди мужчины. — Коленки немного поцарапала, но больше испугалась. Я ее домой с Димой отправила, хотя она очень хотела остаться здесь и дождаться, пока ты придешь в себя. Она очень за тебя переживает, Антон.        — Самое главное, что с ней все хорошо, — огромных трудом Антону стоило повернуть перебинтованную голову в сторону девушки. — А я выкарабкаюсь. Не первый раз кости ломаю. Бывало и хуже.        Поколебавшись несколько мгновений, Есеня приподнялась со стула и, склонившись к лицу Антона, слегка коснулась своими губами его сухих, теплых губ. Поцелуй вышел безумно нежным и таким чувственным, после которого забываешь обо всем на свете: обо всех своих обидах, и о сомнениях тоже. Таким же был и их первый поцелуй новогодней ночью на пустующей футбольной коробке в одном из спальных районов Москвы.        — Спасибо тебе, — тихонько всхлипнул, проговорила Есеня, осторожно обхватив ладонями лицо мужчины. — За Машу и за все остальное. Я столько гадостей тебе наговорила, что ты мне жизнь испортил и что ненавижу тебя. Это все от эмоций, от обиды. Я, на самом деле, так не считаю. Я рада, что был в моей жизни.        — Почему был? — хрипло рассмеялся Антон, запуская здоровую руку в темные волосы девушки, нежно поглаживая ее голову. — Ты что, меня похоронить вздумала?        — Дурак! — прошептала Есеня, покрывая легкими поцелуями лицо мужчины.        — Я совершил огромную ошибку, когда оставил тебя, — проведя большим пальцем по острой скуле девушки, проговорил Миранчук. — Сень, если ты позволишь, я сделаю все, чтобы загладить свою вину перед тобой.        — Когда тебе станет лучше, тогда это и обсудим, — улыбнулась сквозь слезы Есеня.        Легонько надавив на затылок девушке, Антон протянул ее ближе к себе, вновь целуя в мокрые от слез губы, а Сеня и не думала отстраняться, мгновенно отвечая на поцелуй.        — Папа! — радостный смех Маши, неожиданно раздавшийся в палате, заставил молодых людей оторваться друг от друга.        Девочка вихрем пронеслась по просторному помещению, в мгновение ока оказываясь у кровати Антона, и звонко чмокнув того в щеку, прижалась лбом к его плечу.        — Пап, с тобой же все будет хорошо? — в уголках голубых глаз собрались слезы. — Ты же поправишься, правда?        — Конечно, принцесса, — улыбнулся Антон, прижимаясь губами к лбу дочери. — Обязательно поправлюсь. Ты только не переживай, хорошо? Лучше расскажи, как твои коленки. Сильно болят?        Забравшись на руки матери, Маша стала увлеченно рассказывать о своем сочувствии и о том, как она испугалась, когда на нее летела неуправляемая машина.        Ощущая на себе чей-то испепеляющий взгляд, Есеня повернула голову в сторону двери, и сердце ее пропустило удар — у двери все это время находился Дима. По тяжелому взгляду Сеня поняла — он все видел. Совершенно точно мужчина стал свидетелем их с Антоном поцелуя.        — Прости, — одними губами проговорила Есеня, виновато смотря на Баринова.        Постояв еще несколько секунд, Дима горько усмехнулся, и почувствовав себя тем самым третьим лишним, молча покинул палату.        — Дим, пожалуйста, дай мне все объяснить, — Сеня еле догнала Баринова на выходе из больницы.        Дима резко остановился, поворачиваясь лицом к девушке, которая тяжело дышала после быстрого бега.        — Сомневаюсь, что ты сможешь, — усмехнулся Баринов, запуская руки в карманы темных джинс. — Ты сама-то понимаешь, что делаешь? Какого черта, Сень?        Сеня промолчала, понимая, что действительно не находит слов для того, чтобы объяснить произошедшее в палате. Даже себе самой не могла объяснить.        — Разберись в себе, — смерив девушку суровым взглядом, проговорил Дима, делая несколько шагов в сторону выхода. — Как решишь, что тебе нужно и кто тебе нужен, дай мне знать.        Не сказав больше ничего, Дима покинул пределы больницы, громко хлопнув тяжелой входной дверью.

***

       Тяжелый, богатый на события день, закончился и тихая ночь спустилась на никогда не засыпающий город.       В полном одиночестве Есеня сидела на кухне, докуривая уже десятую по счету сигарету.        Голубые глаза неотрывно смотрели на небольшую фотографию в рамке, которую девушка держала в руках, а сама она витала мыслями где-то далеко. Сеня была растеряна и подавлена. Что делать, она не знала.        Последние события полностью изменили ее тихую и размеренную жизнь.        Еще два дня назад Сеня представляла, как в красивом белом платье, под руку с любимым человеком, переступит порог Дворца бракосочетания и через полчаса выйдет оттуда самой счастливой, став женой лучшего на свете мужчины, а сейчас она снова одна, сидит в темной кухне, захлебываясь слезами, выкуривая сигарету за сигаретой, пытаясь разобраться в самой себе.        «Дима был чертовски прав, когда говорил, что я сама не знаю, чего хочу» — из головы девушки упорно не шли последние слова Баринова.        С фотографии на нее смотрела она сама, такая улыбчивая, с горящими от счастья глазами, в объятиях Димы, который, расположив подбородок на ее плече и крепко обхватив руками талию, улыбался прямо в объектив. Это фото было сделано полгода назад во время совместного отдыха в Санто-Доминго. Тогда Есеня не сомневалась, что именно он, тот самый, с которым она сможет создать семью, родить детей и прожить всю свою жизнь.        Сейчас все иначе.        Есеня ни в чем не была уверена.        — Мам? — тихий, заспанный голос Маши прервал вереницу тревожных мыслей.        Сеня поспешно затушила сигарету в пепельнице, убирая ее подальше от глаз дочери.        — Ты почему не спишь? — сделав глоток чаю, чтобы хоть немного перебить запах никотинового дыма, спросила Есеня. — Маш, уже очень поздно. Тебе завтра в школу рано вставать.        — Я слышала, что ты плачешь, — ответила девочка, подходя к матери, забираясь на ее колени. — Пришла тебя успокоить.        — Я в порядке, зайка, — Сеня выдавила из себя что-то наподобие улыбки. — Просто день был тяжелым. Иногда жизненно необходимо поплакать, чтобы потом легче стало.       Маша бросила взгляд на фотографию, которую Есеня убрала колен на стол.        — Мам, я ведь уже взрослая, так? — Маша ладошками стала стирать слезы с лица матери.        — Конечно, — кивнула Сеня, с улыбкой наблюдая за дочерью. — Но красится все равно еще рано, если ты об этом.        — Нет, не об этом, — хихикнула Маша, обнимая Сеню за шею. — Я хочу сказать тебе, что если ты плачешь из-за того, что я с Димой подружиться не могу, то можешь больше не расстраиваться. Если ты его любишь, то я не буду против, чтобы вы поженились. Я не хочу, чтобы ты плакала.        Сеня прижала к своей груди дочь, целуя девочку в лоб. Она была единственным человеком, которого Есеня хотела видеть сейчас рядом с собой. Только Маша могла немного ее успокоить.        — Идем спать, — тихо проговорила Сеня и потянувшись к окну, захлопывая его. — После всего, нам нужно хорошенько выспаться.        — Поспишь сегодня со мной? — спросила Маша, взяв мать за руку.        — Хорошо, — ответила Сеня, следуя за дочкой в сторону детской.

***

       И без того беспокойный сон Сони прервал звук быстрых, но в тоже время легких шагов, доносившихся из коридора.        Оторвав тяжелую голову от подушки, девушка огляделась, пытаясь понять, кому это не спиться в такой ранний час, ведь на часах было только четыре утра, а за окном кромешная тьма.        Лёша, натянув одеяло до самого подбородка, мирно сопел на другой половине кровати, а это значит, что-либо маленькой Ане что-то понадобилось, либо оставшиеся у них Рите.        Бесшумно выбравшись из теплой кровати, набросив поверх тонкой ночной рубашки легкий шелковый халат, Соня покинула спальню, прикрывая за собой дверь, чтобы случайно не потревожить сон мужа.        Из ванной комнаты раздавались странные звуки, будто кого-то сильно тошнило. Соня насторожилась и пошла к комнате дочери. Убедившись, что Аня спит, девушке потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что творится за дверями ванной комнаты и кто там сейчас заперся.        Зайдя на кухню, Соня включила чайник, достав из одной из полок имбирный чай, который и сама частенько себе заваривала по утрам, когда чувствовала недомогание.        Шум воды и из уборной выходит бледная как полотно Рита. Девушка едва стоит на ногах, ее шатает из стороны в сторону.        — Извини, если разбудила, — виновато опустив глаза, проговорила Рита, прислоняясь спиной к стене. Голова кружилась неимоверно.        — Идем на кухню, — повела плечами Соня, скрестив руки на груди.        Рита покорно последовала вслед за Соней, не имея ни желания, ни сил спорить в ней.        — Выпей, — Соня поставила перед Маргаритой чашку с горячим чаем, приятно пахнущим имбирем и лимоном. — Легче станет.        Превозмогая приступ тошноты, ведь от любого запаха ее, в данный момент, выворачивало, Рита пригубила горячий напиток, отмечая, что на вкус он не так плох, как ей казалось. Приятное тепло разлилось по всему телу и Рита расслабилась, прикрывая глаза.        — Какой срок? — Соня решила не ходить вокруг да около, решив спросить о своих подозрениях напрямую.        — Семь недель, — Рита не видела смысла увиливать от ответа, ведь для Сони, которая уже имеет ребенка и ждет второго, все было очевидно.        — От Антона? — Соня выжидающе смотрела на Маргариту.        — Конечно, — Риту немного оскорбил этот вопрос, но она не подала виду.        — А он знает? — устав стоять, девушка присела напротив Риты.        — Нет, я еще ничего не говорила, — покачала головой Рита, запуская длинные пальчики в белокурые волосы.