День шестьдесят седьмой
«Сегодня от тебя снова непрочитанное сообщение на экране телефона мелькает, ты никогда не сдаешься, Марк. Уже неделя прошла, как мы не виделись и не разговаривали, хотя, честно признаюсь, когда я слышу твой голос за стеной, то невольно к нему прислушиваюсь. Ты больше не шумишь под дверью, как первые три дня, теперь просто сидишь какое-то время возле палаты и мне так сильно хочется выйти отсюда, ты бы знал. Я мучаю нас обоих? Возможно. Но лучше будет так, лучше мы перенесем это вместе, чем потом ты будешь страдать один. Однажды тебе надоест, однажды ты перестанешь приходить и тогда уже уйду я. Только, прости, вернуться, как ты, я уже не смогу. Я сейчас очень много сплю, голова от переживаний раскалывается, кажется, что мой череп вот-вот лопнет. Джиён стала приносить больше таблеток, я из-за них вообще ничего не могу делать: лежу овощем, вспоминаю тебя и проваливаюсь в сон. Это такие последние дни мне суждены? Все из-за тебя, Марк, ты виноват. Почему ты не выходишь у меня из головы? Я уже устал думать о тебе, но прекращать не хочется. Ты постоянно в моих мыслях, я думаю о тебе так часто и много, что не понимаю, откуда у меня берется время на все остальное. Может быть, это потому, что все остальное — это тоже ты? Зови меня мазохистом, но когда я вспоминаю о тебе и засыпаю после очередных лекарств, то кажется словно ты рядом. Я как будто чувствую прикосновение твоих теплых рук, как будто слышу твой тихий шепот и, пускай звучит глупо, но кажется, что чувствую, как ты меня во сне целуешь. Пускай я буду глупым влюбленным идиотом, но я не хочу выбираться из этого сна. Я чувствую себя счастливым в нем, в моем сне мы зовемся Ли Минхёном и Ли Хэчаном. Хочу остаться в нем навсегда, но каждый раз просыпаюсь в пустой и холодной палате, где тебя уже неделю не было.»День шестьдесят восьмой
«Ты знаешь, как важны привычки для человека? Они жизненно необходимы, они как опознавательный знак, что все хорошо, все так, как и должно быть. Некоторые из них действительно должны оставаться неизменны: застилать постель сразу после пробуждения, шнуровать правый кроссовок первым, пить по утрам растворимый кофе без сахара, возвращаться домой одной и той же дорогой и покупать на обеде кока-колу лайт. Это все незначительные вещи, которым никто не придает значения, но на самом деле, если не соблюдать их, то все пойдет иначе, не так, как планировалось. Все изменится, и не факт, что в лучшую сторону. Ты — результат моей не соблюденной привычки, Марк. В тот день нашего знакомства, когда ты вел себя, как последняя задница, я начал читать «Великого Гэтсби», хотя у меня лежал недочитанный «Мартин Иден». Я никогда не начинаю новых книг, пока не закончу старую. Но в тот день почему-то рука сама потянулась к знакомому томику, просто захотелось перечитать шедевр Фицджеральда, который нас с тобой и свел. Удивительно, правда? Ты можешь считать это глупым, но я верю, что из-за моего отклонения от привычного в мой мир попал ты, тоже не вписывающийся в рамки нормальности в моем понимании. Я же говорил тебе, что ты странный? Тебя сложно понять, хотя кажется, что ты мыслишь очень просто и посредственно. На самом деле в тебе таятся такие глубины, которые мне никогда не постичь, что, конечно же, меня расстраивает. Я завел этот разговор о привычках, чтобы сказать тебе о том, что теперь моей привычкой, кажется, стал ты сам. Слышать тебя, видеть тебя, чувствовать твое присутствие, иметь возможность прикоснуться к тебе — все эти мельчайшие ритуалы стали для меня ежедневными привычками, которые я выполнял день изо дня, а теперь кажется, что все идет не так, что все рушится. Мне необходимо снова все это делать. Мне необходимо слышать тебя, видеть, чувствовать твое присутствие, прикасаться к тебе. Мне необходим ты. Я слышу тебя, ты снова пришел ко мне. Ты упрямый, знаешь ведь это? Спасибо, что остаешься рядом, когда я тебя прогоняю. Я довольно противоречивый, верно? Гоню тебя, хотя хочу, чтоб ты остался. Но это все ради тебя, только ради тебя одного. Больше всего на свете я хочу спасти тебя от себя самого. Мне становится хуже, Марк, я чувствую это, доктора это видят. Сегодня профессор Чхве сказал, что мои дни сочтены, мои 160 вполне могут превратиться в 150, 140, 100. Я ухожу раньше, чем планировалось, но это ведь не из-за не соблюденной привычки, правда? Хотя, даже если из-за нее, то я не жалею. Я узнал тебя в тот день, познакомился с парнем своей мечты Ли Минхёном. Никогда тебе лично в этом не признаюсь, но, да, Марк Ли, ты — парень моей мечты. А теперь, пожалуйста, прекрати так громко разговаривать с Джиён о моем здоровье, я хочу уснуть, но твой голос мешает. Помолчи, иначе я снова сяду слушать тебя вместо сна.»День шестьдесят девятый
«Ты не перестаешь поражать, серьезно. Сколько ты уже сидишь под дверью моей палаты со своей гитарой? Кстати, я не знал, что ты так хорошо играешь. Джено тоже любит играть, вы с ним чем-то похожи, оба скучные, не смешные, играете на гитаре и невыносимые идиоты. Я скучаю по вам обоим. Скучаю так сильно, что против воли слезы катятся по щекам. Это невозможно терпеть. Вчера попросил Джиён удвоить дозу успокоительных, но оказалось, что мне и так вводят двойную. Вообще не чувствуется, бракованные, что ли, или это моя боль сильнее, чем действие морфина? Думаю, что должен тебе сказать, моя опухоль все растет, наверное, в той же прогрессии, что и чувства к тебе — стремительно быстро. С утра был на МРТ, но лучше бы не был, правда. Профессор Чхве сказал, что я не доживу до апреля. А я вообще-то лето люблю, знаешь? Хотел бы провести с тобой лето: покупаться в море, облиться арбузным соком (ты говорил, что любишь арбуз, я помню), закопать тебя в песке, прятаться от палящего солнца в тени раскидистых деревьев, отправиться в путешествие в Канаду (ты же давно там не был, верно?), мы могли бы брызгаться в фонтане в парке, сходить в океанариум, я бы сказал, что самая мерзкая рыба похожа на тебя и даже бы не соврал! Я так много еще хочу сделать с тобой, Марк, что, клянусь, если завтра ты снова придешь, то я не выдержу и сделаю шаг тебе навстречу. Кстати, ты все еще мне снишься, все еще каждый день по два раза: обеденный сон и ночной. Ночью я даже иногда думаю, что ты лежишь рядом со мной, как и раньше. Повсюду этот твой запах, повсюду ты. Я правда схожу без тебя с ума. Это безумие — любить тебя так сильно. Я не говорил тебе этого никогда, но я люблю тебя. Люблю так сильно, как никого и никогда не любил, и именно от этого становится еще тяжелее. Любовь — это дар? Вовсе нет. Любовь — это проклятье. Ты мой личный грех, за который я и проклят. Слишком пафосно говорю, но это ты виноват, как и всегда. Зачем ты играешь эти песни возле моей палаты? И еще, ты так красиво поешь. Я бы хотел засыпать под твой голос каждый день, как и тогда, когда позвонил тебе ночью. Если хочешь знать, то именно, когда ты запел, я понял, что пропал.»День семидесятый
Марка не было слышно и видно в онкологическом отделении Донхёка весь день, который к слову близился к концу. Стрелки часов неумолимо клонились к одиннадцати вечера, а Донхёк все ждал, не прекращая надеяться, что Марк придет к нему и сегодня, заставит Донхёка сдаться ему и тогда уже будет наплевать. Да, Хёк живет одним днем, живет мгновениями, потому что для него завтра может не быть. Но для Марка все иначе, у Марка великолепное будущее с потрясающей карьерой, лучшими друзьями и обязательно любимым человеком. Один день Донхёка не должен забирать последующие годы Минхёна, младший Ли был в этом уверен. Но сегодня все с самого утра шло не так, сегодня Марк ему не снился, его запаха не было слышно и это пугало. Неужели конец правда наступил? — Время принимать лекарства, — Джиён заходит с улыбкой в палату и Донхёк решает спросить у девушки, хотя и сам знает ответ. — Марк приходил сегодня? — удивленный взгляд, а потом отрицательное мотание головой из стороны в сторону. Он так и знал. Донхёк так и знал. — Наконец-то этот упрямец сдался и не будет вам больше хлопот приносить, — он выдавливает из себя улыбку и принимает таблетки от девушки, которая делает вид, что не замечает взволнованности на лице младшего. — Я сейчас раздам пациентам лекарства и схожу в хирургическое отделение, — Джиён снисходительно улыбается и треплет Хёка по коротким волосам, — не беспокойся, я все узнаю. Юноша поднимает взгляд полный благодарности на медсестру, бормочет тихое спасибо и глотает принесенные таблетки. Если Марк действительно сдался, то Донхёк должен знать об этом. Джиён выходит из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, а Хёк вылезает из-под своего огромного одеяла и идет к розетке, где заряжается телефон. Если Марк действительно сдался, то и ежедневного сообщения тоже не будет. Руки почему-то трясутся, когда парень снимает блокировку экрана, в голове все как-то стучит громче обычного, сердце бьется быстрее нужного, а в глазах мутно, как будто Донхёк смотрит через стоящую пелену слез. Марк:«Даже если завтра мы не увидимся, сегодня я тебя спасу» 31.12.2018 Марк:«Я все равно тебя не брошу» 01.01.2018 Марк:«Чон Джиён снова меня прогоняет. Я еще вернусь» 02.01.2018 Марк:«Эй, Ли Донхёк! Впусти меня в палату, пока Джиён не пришла!» 03.01.2018 Марк:«Я скучаю. Очень.» 04.01.2018 Марк:«Мне не хватает тебя. Не забирай себя у меня» 05.01.2018 Марк:«Пожалуйста» 05.01.2018 Марк:«Я знаю, что не могу спасти тебя, но дай мне возможность попытаться» 06.01.2018 Перед глазами у Донхёка текст начинает растекаться, буквы расшатываются и все вокруг начинает кружиться, как в огромном водовороте. Юноша отчаянно старается ухватиться за край стоящего рядом комода, чтобы удержаться на ногах, но не получается, рука проходит мимо, словно комода в комнате и вовсе нет, лишь плод больной фантазии Донхёка. Земля из-под ног улетает, глаза непроизвольно закрываются и все, что следует дальше — непроглядная темнота.«Я же еще не дочитал» — последняя мысль, скользнувшая в сознании парня перед падением на холодный пол.
***
После десятичасовой (первой серьезной) операции юноша спешит в нужное отделение к нужной палате к самому нужному человеку из всех. Марка сразу удивляет, что на входе нет никого из персонала, что за сестринской стойкой не Джиён, которая вечно его прогоняет, что дверь в палату немного приоткрыта. Марк тихо заходит внутрь, как делал на протяжении всех десяти дней, пока Донхёк спал, а Джиён отвлекалась, но внутри никого нет. Постель пуста, простыни холодные, в душе не слышно шума воды. Донхёка здесь уже нет. — Марк! — Джиён показывается на пороге комнаты вся взлохмаченная и уж слишком взволнованная. — Где Донхёк? — собственный голос звучит как-то отдаленно, еще никогда в своей жизни Марк так сильно не боялся услышать ответа.«Ты не мог. Не мог. У нас еще есть время. Еще осталось девяносто дней. У нас еще девяносто чертовых дней, Донхёк.»
— Я искала тебя, — девушка вздыхает и Марк убеждается, что что-то точно случилось, — он тебя ждал.