***
— Он ещё совсем сопляк, который случайно выжил на войне, а мнит, будто-бы он сам приемник, чёрт подери, Мерлина… — с некой ноткой недовольства в голосе рассуждал Грейвс. Рядом с ним на кресле сидел его старый добрый приятель, что добродушно смеялся над каждой репликой своего лучшего друга, что так и сочили ядом Бумсланга. — Брось, Перси, — усмехнулся Эндрю, — не на столько он уж и молод, всего лишь на шесть младше тебя будет! — И тем не менее… — строго покосился на товарища Грейвс, но его перебил раздасованный Кобб: — И тем не менее, завтра его уже не будет. В самом-то деле, что ты как ребёнок?! — глава Международного магического сотрудничества вскочил на ноги и, отойдя ко кну, закурил. Кобб был из тех тихонь, что предпочитали молчать лишний раз, внимательно выслушивая проблемы товарища и, выдавая более менее внятный ответ, высказывать свою точку мнению, но Эндрю был далеко не из тех, кто мог легко уйти от мысли, что чужие проблемы- не его дела, от того то он частенько позволял себе выговаривать то, что на уме, особенно это касалось по отношению к Грейвсу. Они дружили уже более двадцати пяти лет, за которые успели побывать и в огне, и в воде. Этого времени было вполне достаточно, чтобы научится видеть в друг друге то, что другие не могли. — С Тиной опять поссорился? — горько хмыкнул Кобб, делая очередную затяжку. — Собрала вещи и трансгрессировала к сестре, сразу же после того, как я отправил Саламандера обратно домой, — недовольно пробурчал мужчина. — Нет, друг мой, — посмеялся брюнет, обернувшись к Персивалю, — ты сослал мальчишку! Выгнал в зашей из страны, запретив любые перемещения, и далеко не из-за части Нью-Йорка, которая только по одному взмаху Пиквери была восстановлена… -… а тут и недели не проходит, как заявляется его старший брат, желая побольше о похождениях этого магозоолога, — Грейвс опрокидывает в себя огневиски, продолжая что-то бурчать, и с недовольством хватается за палочку, указывая её кончиком на дверь отворяя её. — Что на это раз? — потирая переносицу, устало выдаёт Персиваль. — Мистер Грэйвс, на Флит-авеню было совершено нападение на не-мага… Нужна помощь, — молодой мракоборец неуверенно жмётся, отчего раздражение и злость буквально переполняет его с головой. — Собери всех, и телепортируйтесь на место задержания, — выдыхает мужчина и, кивая своему другу в знак прощания, трансгрессирует на пустующую улочку. Разноцветными снопами искр чары летят из стороны в сторону, мелькая перед глазами. Со стороны всё выглядит по-особенному красиво, и некоторое время Персиваль осматривается по сторонам, готовясь к худшему. Двое мракоборцев ранено, один в отключке… Работка, явно, для того, чтобы Грейвс снял напряжение, но стоит ему завидеть тёмную макушку в дизайнерском плаще, и напряжение достигает своего эпогея. Она сражается сразу с двумя, и он несётся ей на помощь. Заклятие, ещё одно и вот один уже ранен, но со спины заходит третий маг, а Тина так увлечена сражением, что и не слышит, как Грейвс орёт ей, разрывая глотку. У Персиваля на губах горький огневиски и непростительное заклятие, когда он, уже готовый поразить приспешника Грин-де-Вальда, видит, как её заслоняет собой наглый выскочка из Министерства, отражая заклятие. Тесеус падает на землю, и Персиваль думает, что прикончит Саламандера позже. — Остолбеней! — кидает аврор, увидев ещё группу тёмных магов, проклиная этот день. Их загнали в тупик, исходом которого станет лишь смерть двух авроров, но ни Персиваль, ни Тина даже и не думают трансгрессировать. Кто-то выбивает палочку их тонких девичьих пальцев, и Порпентина, расширив глаза, ищет деревко, но четно. Она тяжело дышит, осознавая, что вот он- её конец и, взглянув на лежащего рядом Тесея, а затем и на Грейвса, что, как всегда, в самой гуще сражения, быстро зажмуривается, ожидая смерти. Проходит какое-то время, но ничего не происходит. В девушке уже зарывается мысль, что она уже мертва, но, открыв глаза, видит, что подкрепление всё-таки подоспело.***
— Ты обронила, — протягивая волшебную палочку, хрипло выдаёт Саламандер, стараясь устроиться на больничной подушке по-удобней. Тина хмыкает и, протягивая руку, хитро прищуривается, разглядывая Тесея. — Саламандеры и впрямь не могут путешествовать без приключений, — быстро говорит она, после чего они смеются. — Саламандер, завтра… — дверь в палату внезапно распахивается, и на пороге замирает Грейвс. Взгляд его становится более жёстким при виде своей сотрудницы и, впившись в неё свои проницательным взглядом, Персиваль продолжает свою мысль, которую так и не успел закончить. — Завтра жду отчёт о том, как Вы оказались на Флит-стрит, вместо того, чтобы сидеть в архиве, а Вы, мисс Голдштейн, — Тине кажется, что она уже красная от столь строго взгляда и слов, что чеканит её начальник, — потрудитесь объяснить мне, почему очередной Саламандер отправился вместе с Вами на задание. За мной! — строго изрекает волшебник, распахивая дверь ещё шире. — Поговорим завтра, — виновато заключает она, прощаясь с британцем, который улыбается ей всё так же радушно, будто бы это не по её вине он сейчас здесь, — выздоравливай… — Голдштейн, — торопит её Грейвс и, громко выдыхая, сверлит её взглядом.***
— Так ты ещё и была с ним в архиве! — вскидывает руки вверх Персиваль, слушая рассказ Тины. — Я помогала ему, — фыркает девушка, недовольная тем, что он смеет говорить с ней, как с глупым ребёнком, — он мой друг и… — А ты моя невеста, — подлетает к ней Грейвс, — без пяти минут жена, между прочим, — он указывает ей на серебряное колечко, что поблёскивает на безымянном пальце, — и вместо того, чтобы возиться с Саламандером, могла бы подписать приглашения на нашу свадьбу, проследить за подготовкой, в конце-то концов… — А ещё сидеть дома и сидеть у окошка в ожидании тебя! — в ответ кричит Тина, краснея от того, что она опять виновата. — Тина, я не хочу, чтобы на одной из этих чёртовых облав или сражений тебя, чёрт возьми, ранило или покалечило, — он мягко обнимает её за плечи, притягивая к себе, и целует в макушку чёрных, как смоль волос, — я просто не хочу… не могу тебя потерять. — Будто бы я хочу, — недовольно бубнит Порпентина, вдыхая крепкий запах его парфюма, сигарет и алкоголя. Они стоят так долгое время, пока настенные часы в его кабинете не пробивают ровно половину одиннадцатого. -… Да и вообще, всё это вышло случайно, — выдыхает Голдштейн, — ну, я про Тесея… — Не хочу даже слышать, — перебивает её Персиваль, — только не о ещё одном Саламандере. Ей почему-то кажется это до жути забавным и, пока он не видит Тина позволяет себе улыбнутся, несмотря на всю серьёзность ситуации. Хорошо, что он не знает о том, что она вновь приютила у себя Ньюта…