Flesh without blood

Когда собачка молнии достигает самого верха, Чонин с точностью осознает, что это конец. Горловина форменного комбинезона будто впивается в горло, стараясь удушить своей теснотой. Сам материал тюремной формы не очень приятный на ощупь, но Ян надеется, что он хотя бы будет способен согреть его. Ведь в таких местах не стоит ждать условий, как в пятизвездочном отеле. Здесь есть бетонные стены и куча щелей в них, которые пропускают такой ненужный сквозняк. Чонину на секунду кажется, что он пробегается по всему его телу. Одни мысли об этом жутком месте заставляют вздрогнуть, пугающая реальность вновь начинает проявляться, сводя транс на нет. Надзиратель мешкается где-то за стеллажами, а затем в руки Яна падает стопка чистого постельного белья, от которой ещё можно почувствовать лёгкий шлейф хозяйственного мыла, который ни в какую не сравнится с запахом лаванды, который обычно сопровождал наглаженные школьные рубашки Ян Чонина. Сейчас парень не уверен, останется ли у него имя. Или ему присвоят номер, пропечатанный на груди прямо на том месте, где обычно располагается школьный бейджик. Охранники нетерпеливо подталкивают парня к широким дверям, которые разделяют мир «живых» от мира «мертвых». Надзиратель кидает на него последний безразличный взгляд и дальше принимается за свои дела: таких, как Чонин, он встречает каждый день. За дверью, что не удивительно, находится решетка, которую один из громил долго и муторно отпирает замок за замком. Чонину этот процесс кажется невероятно долгим, из-за чего в голову закрадывается мысль, что и долгое пребывание взаперти станет для него сущим адом. Открытие каждого замка сопровождается щелчком, вполне обычным, даже не похожим на щелчок наручников, что дико радует Чонина. Мысли только начинают проясняться, но алый фильтр сходит не до конца. Параллель с преисподней оказывается наиболее точна. Именно такое описание подходит длинному коридору дверей. Лампочки в ночное время работают на энергосбережении, что создаёт в небольшом проходе странное освещение, которое само по себе непроизвольно вгоняет в сон. Ну или по крайней мере это единственное объяснение тому, почему Ян еле передвигает ноги. Охранникам практически приходится тащить его на себе, что вызывает тонну недовольства с их стороны, что выглядит крайне необоснованно. Неужели у двух взрослых мужчин не хватит сил, чтобы дотащить обессиленного подростка до камеры? Чонин сам до конца не понимает — действительно ли силы покинули его? Но коридор из-за этого кажется длиннее, чем он есть на самом деле. Неизвестно, сколько на самом деле прошло времени, когда надзиратели резко остановились у одной из камер. Громила снова достает свою нечеловеческую связку ключей, судя по всему другую, ведь у этой уже каждый ключик помечен своей комбинацией цифр. Пока охранники заняты очередным отпиранием сезама, Чонин пытается прислушаться к посторонним звукам, которых попросту здесь нет. Будто реальное кладбище мертвецов, а эти желтоватые лампочки — проводники в мир иной. Глаза не успевают адаптироваться к тому темному свету, как сразу ослепляет чем-то другим. Это уже оказывается лампочка в камере, которая будит остальных троих человек, спящих в ней. Мысль о том, что своим появлением Чонин кого-то тревожит, всё так же не ебёт его. Единственное, что ему так хочется — так это завалиться на койку, прямо на голый матрас, и забыться беспокойным сном, который может хоть поможет вспомнить подробности этой кровавой ночи, если же не помочь выспаться.  А вот уже на утро Ян готов вытерпеть любые тумаки, хоть двойную порцию, всё равно он вряд ли что-то от этого почувствует. Заработает парочку новых шрамов, что не очень-то порадует маму, но кто будет вспоминать об этом. Как и ожидалось, комната встречает их возгласами со всех коек. Кто-то излишне буйный сразу вскакивает со своей кровати, отбрасывая шерстяное одеяло куда-то по направлению одного из надзирателей. Этого буйного усмиряют практически одним взглядом. Видимо, он, как и Чонин, правильно понимает, что насилием в этом месте особо ничего не решить, ведь по-любому ты окажешься слабее, чем твой противник. Даже без разницы — охранник это или местный главарь. Проще заткнуться и особо не высовываться, как и сделал тот светловолосый парень, который пытался устроить покушение с помощью одеяла. Сейчас его было еле видно из угла кровати, куда он забился, чтобы оттуда сверлить гневным взглядом Яна. Подросток же в свою очередь реально задумывается о том, что его засунули в тюрягу для реальных психов. Но даже так будет лучше. Не проснуться с утра из-за перерезанного горла было не такой уж и плохой перспективой. Мыслям о собственном распоротом горле не дают перейти за грань. Железная дверь громко захлопывается за спиной парня. Сразу же слышится громкий скрип пружин, после которого из-под одеяла, уже на другой койке, появляется голова. — О, у нас новенький. Что-то рановато тебя доставили. Обычно новая партия по утрам, — рассуждает последний парень, кажется, будто он разговаривает сам с собой. Он даже позволяет себе бесстыдно разглядывать Чонина, пытаясь найти для себя, понятные лишь одному ему, ответы. — У нас осталась только одна свободная койка снизу. И, думаю, ты не будешь против занять её прямо сейчас, ведь все мы одинаково устали, — это предложение уже звучит, когда парень снова с головой погружается под одеяло, не удосужив Чонина даже взглядом. Ян сразу же отмечает, что интерес к нему минимальный. Стопка свежего белья оказывается брошена на кровать. Она приземляется с глухим шлепком и даже не отпружинивает обратно. Парень проверяет матрас на ощупь, понимая, что он действительно словно бетон. Со временем привыкнет, как и в принципе ко всему здесь. Вот не успеет оглянуться, как серые стены и железные прутья койки станут лучшими атрибутами уюта, которые будут греть сердце. — Не обращай на них внимания, — раздаётся над головой Чонина. Это оказывается ещё один парень. — Он уже третий, кто занимает эту кровать в течение двух месяцев. Тем более тебя завезли в пять утра, не думаю, что ты был бы рад незванным гостям в такое раннее время. На самом деле, Чонин был бы рад. Его бы посчитали за психа, если бы он сказал, что каждое утро встречал рассветные лучи и не только их. Он с нетерпением ждал лёгкого стука в окно его комнаты, что кое-кто очень тихо заберется в его комнату. Он ждал утренних поцелуев, которые днём сменялись на насмешливые взгляды и тонны презрения. Пожалуй, утро— это единственное время, когда Чонин мог считать себя по-настоящему счастливым. — Так за что тебя сюда? — парня не успокоить. Если появится ещё один лишний вопрос, то тумаков и ему не избежать. Чонин оставляет вопрос без ответа, надевает наволочку на подушку. Сонливость наконец постепенно начинает охватывать тело — думать становится совсем невозможно. Чонин так и пропускает чужие слова мимо ушей, наконец погружаясь в беспокойный сон.