Flesh without blood

День проходит серо, прямо как и стены в их камере. Чонин не узнает особо ничего о своих новых соседях, моментально запоминает расположение всех нужных мест в корпусе и успевает устать от бесконечной болтовни Джисона и Уджина, которая большую часть времени являлась обычной руганью. Ян не удивится, если однажды Джисон накинется на Кима с заточкой. Это было бы довольно интересно. И, видимо, Сынмин с ним одного мнения, ведь успел слиться работать в библиотеку сразу же после завтрака. Он оказывал впечатление того человека, который уже устал от такой жизни, что всё вокруг тяготит его. В особенности эти двое из камеры и Чонин, свалившийся так некстати к нему на голову. И библиотека, похоже, здесь единственное место, где тихо и практически невозможно нарваться на проблемы. Сынмин уверенно может сказать, что там он чувствует себя в безопасности, и кое-какие придурки из-за своего тюремного рейтинга не смогут достать его здесь, ведь просто не имеют доступа к этому месту. Хоть где-то у него есть власть, которой некоторые иногда пользуются слишком часто. Почему Киму хоть раз не воспользоваться ею в своих целях? Хван Хёнджин. Ещё тот редкостный мудак. Сынмин в тайне надеется, что этот придурок сел за педофилию или некрофилию, ведь не может быть, что вселенная просто по приколу создаёт такие отродья. Либо просто жизнь решила пошутить над самим Кимом, вдобавок к тюрьме приставив к нему человека, который в этом изолированном месте будет ещё доставать его. Видимо, жизнь не рассчитала, что Сынмин не из робкого десятка — он особо не будет церемониться с этим придурком, когда тот попытается подмять его под себя. Становиться чьей-то сучкой ради спокойствия в его планы не входило. У Кима есть библиотека, которая выполняет функцию неприступной крепости и не даёт мозгам полностью разложиться от болтовни его соседей, которые больше походили не на преступников, а на школьников, отбывающих наказание в школьном изоляторе. Ещё и этот новенький, Ян Чонин, ещё один странный ребенок, от которого проблем не оберешься. Сынмин бы преувеличил, если бы сказал, что видит его насквозь. Именно такие мысли его посещают, когда он раскладывает новое поступление журналов на один из стеллажей, который так некстати оказался под окном, выходящим в коридор, где обычно слонялись заключённые, не занятые работой. И не посчастливилось Киму увидеть в том самом коридоре Хенджина, у которого сегодня нет смены. Этот жуткий тип даже не пытался сделать вид, что он не следил за библиотекарем. Он нагло опирался на стену и смотрел точно в окно. Сынмин сталкивается с ним взглядом, больше специально, чтобы показать, что ему здесь не рады. Темноволосый в ответ лишь поднимает брови вверх и дико ухмыляется. На что в ответ получает средний палец, почти что прислоненный прямо к окну. Пока Сынмин в своей крепости, он может делать всё, что захочет. А на обед и ужин за ним зайдет кто-нибудь из парней, что снижает возможность быть избитым в коридоре до минимума. Эту тактику Ким вынашивал полтора года, и вот он наконец ей пользуется. Что неимоверно злит Хенджина, но всем же срать на его мнение. За всеми этими жмурками время быстро близится к обеду. Звучит оповещающий звонок, который выгоняет всех в столовую. На пороге как обычно появляется Джисон, а за ним молчаливо плетется Чонин, голова которого по-прежнему клонится куда-то в пол. Фигура Хвана наконец испаряется. — Как дела с монстром? — Джисон опирается на стойку, а Чонин отчужденно садится на ближайший стул, который дико скрипит. Они ждут пока Сынмин закончит заполнять документы. Хан в тайне хочет поторопиться, ведь хоть за обедом ему перепадет что-нибудь съедобное. — Он снова пялился на меня из окна, я показал ему средний палец, но его это особо не впечатлило,— хмыкает Ким, остервенело ставя галочки где попало. — Может пора скинуться на занавески? Чтобы наш местный клуб "Очумелые ручки" сшил их тебе на день рождения, — шутит Джисон, на что получает злобный взгляд исподлобья. — Я уверен, что Хван найдет способ добраться до меня, если я буду замурован в комнате без дверей и окон,— шипит парень, захлопывая книгу учёта. — Ох, эта сладкая подростковая любовь!— Джисон как всегда врубает клоуна и растекается по стойке, что ещё сильнее злит Мина. — Не уверен, что этот маньяк знает понятие слова "любовь". Пусть дальше продолжает расчленять людей и зверушек, или чем он там занимался на воле, мне похуй,— отмахивается библиотекарь, пытаясь умерить свой пыл. Ключ поворачивается в замочной скважине, закрывая библиотеку на время обеда, а затем попадает в руки к ближайшему надзирателю. Чонин еле передвигается по этим длинным коридорам. Джисону приходится придерживать его за локоть, чтобы парень выгодно вписывался в повороты. Сынмин идёт по другую сторону от него, тоже всегда готовый ловить бессознательное тело, и лишь задаётся вопросом, чем таким накачали Яна, что он почти не в состоянии отвечать. Имея кое-какие связи здесь, не составит труда заглянуть в его медицинскую карту, по которой ему каждый день здесь будут выдавать таблетки. Здесь будет одно из двух: либо парнишка сидит на сильных антибиотиках, либо им подсунули бомбу, накачанную транквилизаторами. Сынмину не хочется признавать, что последнее скорее всего будет более реально. Столовая всё ещё полупустая, а возможность заполучить плевок в суп низкая. Пожалуй, ещё одна причина, по которой Сынмин приходит сюда раньше всех. Джисон всучивает Чонину в руки поднос и толкает его вперед себя, чтобы медлительный Ян быстрее получил свой обед. Чонин же наблюдает, как суп медленно вливается в тарелку.  Парни за его спиной лишь обречённо стонут и снова проталкивают его вперед, ведь за их спинами уже начинает выстраиваться приличная очередь, которая в свою очередь тоже начинает что-то кряхтеть и кричать. Сынмин спроваживает парочку таких ублюдков, которые нетерпеливо тыкали его в спину всем, чем только можно, из-за чего весь обед грозился оказаться на Киме и на впереди идущем Джисоне. Сделать спокойный вдох  удается только когда они оказываются за столиком, а Чонин наконец немного разгоняется. По помещению уже ходят недовольные возгласы о "нарике новичке", который мешает святому приему пищи. Столик Чонина просто не замечает этого и продолжает хранить тишину. — Кто это? — Ян явно должен был стать тем, кто её нарушит. Его деревянные палочки указывают точно в начало столовки, на места для местных "авторитетов" — сами парни сейчас занимали самые среднячковые места. Чонину не привыкать, в школе он занимал где-то такую же позицию, и его снова уносит к размышлениям, что тюрьма слишком похожа на школу. — Это, сладкий, те гады, с которыми лучше не связываться,— отвечает Джисон, не отрываясь от перекладывания риса в тарелку Чонина. — Гады, это мягко сказано, — добавляет Сынмин, стараясь не переводить взгляд на объект обсуждения,— Хван Хёнджин, тот ублюдок, который следит за мной. Он из той шайки, которой руководит Бан Чан. Не могу сказать, что он больший ублюдок, ведь все грязные делишки за него исполняют Хван и Чанбин. А сам он выходит сухим из воды. — Мы до сих пор не понимаем, каким образом администрация закрывает на всё это глаза. Им даже практически никогда не навешивают срок за разбои,— Джисон же практически в открытую смотрит на чужой стол, заговорщически наклоняясь к Чонину. Последнему, кажется, уже стало лучше, а разум стал обрабатывать всё быстрее. Рассказ о местной шайке неведомым образом заставлял выделяться адреналин, который с невероятной скоростью разносился по венам. Тема разговора резко обрывается, когда Сынмину всё-таки не удается скрыться от чужого взгляда. Кажется, что последний был вот-вот готов сорваться к чужому столику, но был вовремя остановлен чьей-то грубой ладонью. Для преступника Хван оставался слишком Джентльменом. Кто-нибудь другой на его месте уже бы давно словил Кима в кладовке и отымел так, что потом страшно было бы показываться на люди. Но, видимо, хоть какая-то капля здравомыслия сохранилась в Хёнджине на фоне его друзей, которые шли в полный разнос, прибавляя к своим срокам ещё парочку десятков дней. Хвану ещё никогда так не хотелось никого, как этого странного, вечно ворчащего парня из библиотеки. До сих пор было невдомёк, каким образом такой ботаник вообще смог загреметь сюда. Даже источники Хёнджина молчали и разводили руки в стороны, затем они, конечно же, огребали за плохое исполнение своей работы. Поэтому информаторы у Хвана надолго не задерживались. Оставалось гадать, в чём же провинился его малыш, и каждый раз провожать серьезным взглядом его из кафетерия. Сегодня Хван довольствовался ровно тем же самым: следил, как чужие глаза упорно избегали его взгляда, а движения выходили уж слишком дергаными и резкими, словно Сынмин клеточками всего тела чувствовал чужой взгляд. Это было своего рода мотивацией подхватить тормозящего Чонина и незатыкающегося Джисона и быстрее скрыться с ними за стенами библиотеки. Сегодня Ким даже не скупится на грозный взгляд в сторону Хвана, у которого наглости хватает в ответ послать ухмылку и лёгкий воздушный поцелуй, который Сынмин бы с удовольствием затолкал бы ему в задний проход. Звание самого холодного сердца этой колонии однозначно присуждается Ким Сынмину, чья скромная душа так за три года отсидки и не оттаяла ни к кому. И уж точно это не случится ради Хёнджина.