Flesh without blood

Чонин просто не помнит, как добрался до своего отсека. В носу до сих пор стоит запах спирта, а перед глазами кровавое месиво, которое раньше было чьим-то прелестным личиком. Ян ушёл к себе, когда его помощь больше не требовалась, а Феликс уже полностью отключился под громкое сопение доктора. Последний в этой ситуации волновал парня больше всего. Расскажет ли он кому-нибудь из надзирателей о том, что Чонин шлялся там, где ему не положено, да и ещё стал свидетелем изнасилования? Вероятность была не такой большой, ведь при этом пострадает и светловолосый мальчик, к которому доктор относился уж слишком трепетно, не как к обычному заключенному. Это поражало: хоть кому-то важно то, что здесь происходит. Настолько пораженный этим, Чонин тихо вплывает в камеру, где как всегда происходит какая-то потасовка. Джисон что-то пытается отобрать у Уджина, а Сынмин просто отстранённо смотрит на всё это, перелистывая пожелтевшие странички книги. Когда его взгляд добирается до Чонина, в нём будто всё холодеет и падает вниз, куда-то в пятки. — Вот чёрт!— он слишком резко вскакивает с кровати, даже останавливая бойню парней на соседней койке. — Неважно. Я сам добрался. Вы и так со мной нянчитесь весь день, думаю, достаточно,— отрезает Чонин, уворачиваясь от чужих объяснений. Матрас сейчас казался наиболее лучшим собеседником. Сынмин так и остаётся посреди комнатушки, сжимая пальцами трухлявую бумагу и думая, где он так проебался. Чувство вины неприятно начинает ползти прямо по горлу, стремясь вверх вместе с рвотными позывами, которые сразу же сглатываются. Все вокруг молчат, не зная на кого смотреть: на Чонина, который, кажется, уже в отключке, или на Сынмина, эмоций на лице которого больше, чем в тот день, когда он попал сюда. А денёк был ещё тот. Тогда он был накачан успокоительными похлеще, чем Ян, и его пришлось под руки втаскивать в камеру. Сокамерники не очень удивились, так как душевнобольных у них вполне хватало, а одного Сынмина они как-нибудь переживут. Ким удивлен, как его тогда не додумались впихнуть в смирительную рубашку. Так что он примерно понимает, как ощущает себя Чонин сейчас. Первый день всегда тяжёлый. Будь это школа, универ или тюрьма. Шанс нарваться на проблемы одинаковый, и везде ты либо приживешься либо нет. Везде есть свои изгои, но Сынмину им стать не посчастливилось. Первые дни он вообще был готов разодрать глотки всем вокруг, а количество летающих по столовой подносов было трудно сосчитать. Таблетки он выплёвывал сразу, как оказывался за пределами мед блока. Но никакие таблетки не могли усмирить тот гнев, который разрывал грудную клетку Сынмина. Адвокаты того придурка, по чьей вине парень оказался здесь, знатно тогда постарались, скрыв чужие улики за отнюдь не маленькую сумму. Но, увы, никто не собирался помогать самому Сынмину и уж тем более скрывать разбитую битой вдребезги машину. Подарочек на годовщину так сказать. Ким тогда слишком перестарался, но не понимал этого, даже когда ребра бывшего хрустели под битой, а лицо превращалось в синее пятно. Главное, что Сынмину было от этого приятно. Всё честно, как считает сам Сынмин. Месть за разбитое сердце того стоила. Но это не значит, что кусочки можно снова собрать вместе. Сынмин лучше предпочтет собрать их в одну кучку и запрятать между ребер, чтобы надёжнее. И никаким Хван Хёнджинам туда не добраться. — Мне нужно идти работать,— Ким так и стоит посреди камеры. Джисон кидает на него вопросительный взгляд, отвлекаясь от какой-то побрякушки, которую всё-таки отвоевал у Уджина. — Разве у тебя смена не кончилась?— он уже готов получить привычный гневный взгляд, но этого не случается. Джисон даже прикусывает язык, чтобы не  взболтнуть ничего лишнего. — Мне нужно заполнить кое-какие документы. Да, документы,— он оставляет книжку на тумбочке, кидает последний взгляд на спящего Чонина и выходит. Какая разница, что до ужина ещё пару часов, а его смена закончилась ровно после обеда. Ключи ему сейчас не выдадут, а провести хотя бы полчасика в одиночестве где-то надо. Да и шастать одному по коридорам не очень безопасное дело. Не знаешь же, за каким поворотом тебя будет ожидать Хёнджин со своими самцовыми заигрываниями. Сынмину уже очень давно хочется сделать для него заточку, да что-то времени особо не находится: то завал в библиотеке, то маменька решает внезапно наведаться, не забывая при каждой встрече упомянуть, что Ким просрал свою молодость и место в институте. Мысли о собственной ничтожности снова погружают в какой-то вакуум, но Сынмину в нем вполне  комфортно. Иногда он даже задумывается на повторное преступление, чтобы подольше остаться здесь и не видеть весь мир. Он даже уже себе предполагаемую жертву нашел. С расписанными подробностями убийства Хвана он пересекает территорию своего блока, находясь на неком пограничье, которое разделяет его блок с соседним. Роль разграничения исполняет мед блок, который обычно закрыт вне часов приема. Попасть туда можно было только в чрезвычайной ситуации и то только под ручку с надзирателем. Сынмин же спокойно приближается к закрытой двери. Окошко как всегда закрыто, скрывая всё от посторонних глаз. Пару раз в определенной последовательности он стучит по железу и дёргает ручку — так Минхо точно поймёт, что это он. Стук неприятно отдается в голове, а затем повторяется из-за нетерпеливости парня. Ведь ещё не хватало никого здесь встретить. Но слава богам! Минхо не медлит и раскрывает дверь настолько, чтобы Сынмин смог протиснуться в эту щель. Его буквально затягивают внутрь. Киму кажется, что кабинет доктора — это второе место, где можно чувствовать себя в безопасности. Запах медикаментов и кофе, которое в себя литрами вливает доктор, стали уже родными. Парень даже почти перестал морщиться, когда чувствовал запах напитка. Даже на воле он чувствовал себя неловко в кофейнях. От запаха его практически выворачивало, и о встречах с одноклассниками после уроков пришлось забыть. — Только тихо!— дверь захлопывается прямо за спиной, а Сынмин непроизвольно вжимается в неё. Только потом замечает палец Минхо, который указывает на вырубившегося на кушетке Феликса. Сегодня он выглядел хуже, чем обычно. — Это же снова Чанбин, да? Почему мы всё ещё не можем сдать его?— шепотом начинает протестовать Ким. — Мы не сможем ничего доказать, пока Феликс не сделает этого самостоятельно. У меня нет права вмешиваться в дела заключённых, а тебя могут просто привлечь к очередной статье, которых ты нахватался и здесь, и на воле не так уж мало,— звучит грозно в ответ. Сынмин видит, как поднимаются чужие брови, и решает не отнекиваться,— Лучше расскажи, почему так долго шёл до меня, и как дела в библиотеке? Сынмин кидает ещё один сочувственный взгляд на Феликса, зная, что тот его никаким образом не увидит. Минхо же заводит непринужденную беседу в духе старых дружеских отношений, снова отхлебывает из кружки и морщится. — У нас новый парень в камере,— Ли мгновенно навострил слух, а Сынмин в свою очередь чуть притих, но затем сразу продолжил: — Его тоже хотят держать на успокоительных. Что это за таблетки?— тихо интересуется он. Челюсть Минхо напрягается, а кадык дёргается от резкого глотка. Из-за всех этих махинаций под раздачу попасть может и он. Помогая тогда Сынмину, он тоже чуть не попался, разглашая информацию пациенту, который на "принудительном" лечении. — Те же самые, что принимал ты. Только доза больше,— Ким смотрит на него исподлобья,— Эй! Не смотри на меня так! Я не знаю в чём причина. У меня только заключение врача и выписка на приём лекарства. Даже диагноза нет, куда там до личного дела. Врач повышает голос, но сразу же утихает, когда на кушетке начинает шевелиться Феликс. — Они будут его пичкать до тех пор, пока он не захочет отказаться от адвоката и дачи показаний. Это единственное, что мне известно на этот момент. — Спасибо и на этом. Сынмину этого вполне достаточно. Зная даже такие крупицы, он сможет хоть как-нибудь помочь младшему. И понять для себя: представляет ли он хоть какую-нибудь опасность для них всех. Ким обещает сам себе оградить Чонина от всего, что здесь творится. Затащит его к себе в библиотеку, и все ради того, чтобы он не пересекался ни с кем из компании Бана.... — Кстати. Это Чонин нашёл Феликса и привёл его сюда. Мы должны дать ему шанс. .....но, кажется, уже поздно.