Flesh without blood

Это было приятно. Чонин точно помнит. Настолько приятно, что вызывало практически физическое удовольствие, которое выражалось в полной пустоте в голове и приятной боли в мышцах и костяшках, которые покалывали из-за только недавно запекшихся ран. Казалось, что он пробежал марафон. Чужая кровь уже смешалась с собственной, Чонин не брезгует и зачесывает отросшую челку назад, измазывая половину лица в красной субстанции, мешая её с потом. Кожу неприятно стягивает, но теперь хоть открыт обзор и можно продолжать. Чужое загнанное дыхание уже почти не слышно под ногами Яна. А нагретый ладонью металл увесисто ощущается в руке. Чонину нравится это чувство. Он первый, и у него теперь множество времени в запасе, чтобы придумать, как обойти своих соперников. У них же его теперь совсем нет, да и оно им без надобности теперь. Кажется, он наконец завершил то дело, которое не давало заснуть несколько лет, являясь каждую ночь и напоминая о себе. То, от чего глаза не смыкались, а чувство вины заполняло лёгкие, не давая вздохнуть. Сейчас же Чонин мог с наслаждением втягивать теплый вечерний воздух. Теперь он будет спать спокойнее младенца. Теперь на душе спокойно. Победа в его руках. Никто не будет пытаться сместить его с законного престола, и он перестанет быть просто "смазливым парнем из параллельного". *** Жалкие отрывки, которые повторяются из ночи в ночь. Одни и те же картинки и мысли, которые роятся в голове. Некоторые из них меняются, но смысл остаётся тот же. Мысли о том, что Чонин теперь будет спать спокойно, оказались не более, чем ожиданием, но никак не реальностью. Таблетки, которые он запихивает в себя изо дня в день, кажется, делают ситуацию ещё хуже. После них Ян весь день еле передвигается по коридорам, что уж говорить о тягании тяжёлых мешков в прачечной. Благо, хоть Джисон замечает те моменты, когда мешок вот-вот перевесит задремавшего Чонина, и спасает младшего от самой нелепой в жизни смерти. Но Ян был бы не против. За прошедшую неделю Чонин так знакомых и не завёл. А все, кто работал вместе с ним, просто напросто боялись к нему подходить, шепчась о чем-то за его спиной. Чонин вызывал слишком много необоснованного страха, даже не осознавая этого. Он стал кем-то вроде компашки Бана в одном флаконе. Стали ли причиной его впалые щеки и амебное состояние или занавес тайны на его пребывании здесь. Скорее, второе, ведь помимо Яна тут есть люди, которых жизнь потрепала так знатно, что Чонину и не снилось. Да ему и в принципе ничего не снится, кроме того зацикленного сна, из которого ни черта не понятно. Он только и может, что бесконечно прокручивать его в своей голове под сонный бубнеж Джисона, стоя за очередной утренней порцией таблеток. Помимо сна сегодня Чонина нервирует еще и мысль о том, что придется потихоньку отказываться от таблеток. Как-то незаметно их выплевывать или прятать, самое главное - обманывать здесь всех вокруг. Чонин снова ощущает себя, как в средней школе, когда ему впервые пришлось списывать. Тогда с него сошло семь потов, а текст на шпаргалке малость размазался из-за мокрых ладоней. Его очередь медленно приближается. А Чонин всё продолжает прокручивать в голове то, чему его учил Сынмин, которого в своё время этому научил ещё кто-то. Всё должно произойти быстро и незаметно, что почти невозможно в условиях, когда за тобой наблюдают через сетчатое окошко, а около ближайшей стены дежурит охрана, которая наблюдает за этой безумной очередью. Яна хоть успокаивает, что этот придурок в форме, которого приставили следить за ними, смотрит куда угодно, но не на заключённых. У Чонина есть хоть какая-то подстраховка и три секунды, пока главный врач ставит подпись напротив фамилии и номера Чонина. Он немного зависает, когда чужая спина исчезает перед ним. Джисон толкает его прямиком к этому адскому окошку. — Имя,— звучит чужой незаинтересованный голос. — Ян Чонин,— Перед парнем ставят маленький пластиковый стаканчик, в котором поблескивает пара цветных капсул. Он подносит его ко рту и пытается как можно незаметнее позволить таблеткам провалиться куда-то в недра его длинных рукавов. Джисон где-то за его спиной наблюдает за этим с тихим придыханием. Чонин отнимает пластик от губ и выкидывает его в мусорный бак, расположенный прямо под окошком. Таблетки же неприятно бьются об кожу где-то в районе локтя. Кажется, будто они своим весом оттягивают ткань куда-то вниз, и Чонин вот-вот будет разоблачён. Но он старается идти как можно спокойнее, не подавать виду, что что-то идёт не так. Теперь только остаётся избавиться от улик, которые он сможет смыть в ближайший толчок или отдать местным наркошам, которых ломка не отпускает лет пять. — Мне больше нравилось, когда ты был молчаливей и податливей,— кто бы мог подумать, что этот ублюдок ничего не заметит? Немного неожиданно, но в принципе предсказуемо. Учитывая, что в последнее время Ян стал его любимым объектом для наблюдения. Чонин просто тормозит и не осмеливается повернуться на голос. Сейчас очень не хватает Джисона, который должен был его нагнать, и они бы отправились отрабатывать смену. Но нет же! Надо напороться на Бан Чана, который, словно пёс, не упустит разнюхать чего-нибудь свеженького, хотя у него для этих целей есть его шестерки, но иногда же приятней делать все самостоятельно. Особенно, если это касается тощей задницы Чонина. — Увы, теперь меня не заткнешь, и не думаю, что ты будешь тем человеком, который сможет это сделать,— Ян отвечает, даже не поворачиваясь к собеседнику, что немного заставляет беситься последнего. — Повернись. Я же с тобой разговариваю. Невежливо так общаться с хёном,— к концу фраза уже звучит как сюсюканье с маленьким ребенком. Чонин так примерно и выглядел в глазах Чана на самом-то деле. Чего он вообще решил до ребенка доебаться? Чонин так и не успевает ничего ответить, как из-за спины, огибая Бана, появляется Джисон, который хватает его под локоть и спешит вывести их отсюда. — Пока, Бан, приятно было пообщаться!— звучит напоследок, и они вдвоем срываются с места. Джисон буквально волочит Чонина за собой, а Чан, сбитый с толку и немного в ярости, остаётся где-то позади. Никто не смеет прерывать его "деловых" бесед. Хан Джисону обязательно попадёт за это, а так Чан даже руки марать не станет. В прачечной ещё пусто. Смена должна вот-вот наступить, и все потихоньку сползаются в это подвальное помещение с одним окошком где-то на уровне потолка. Джисон бы мог ещё потрепаться с кем-нибудь, что он делает обычно вместо работы, но в этот раз он начинает с остервенением складывать полотенца. Его лицо становится менее улыбчивым, тот настрой, что был несколько минут назад в коридоре, совершенно исчез. Джисона будто окунули головой в толчок. Ну, ощущения были сродни этому. — Что он хотел от тебя? — начинает Хан, когда удивленный поведением парня Чонин наконец пристраивается около него и начинает опустошать мешки с грязным бельем. — Он каким-то образом заметил, что я не принял таблетки, — Джисон чуть вздрагивает, но не выдает себя: продолжает складывать ровные конвертики из полотенец. — Наблюдательный ублюдок. Теперь он не отвяжется от тебя. Ты ему нагрубил несколько раз, а теперь он ещё знает твой грязный секретик. Пиздец блять,— выдает Джисон, последней фразой описывая их положение как можно точно. — Нам нужно найти на него что-нибудь,— спокойно отвечает Ян, развязывая узелок на мешке. — Чего? Ты знаешь, что это практически...— парень чуть затихает, когда кто-то заходит в помещение, а затем продолжает чуть тише, — ...невозможно. Он чист, как и часть его дружков. Даже долбанутый дар Сынмина нам здесь ничем не поможет. — Что за дар? — Ким не был похож на носителя каких-то особых полезных навыков. — Ким Сынмин может узнать и достать всё, что угодно в этом месте. И у него есть связи в мед блоке. О чем только можно мечтать, — Джисон подхватывает стопку, которая настолько огромна, что упирается ему в подбородок, и несётся в противоположный конец прачечной. Чонин бросает всю свою работу, что возмущает некоторых заключённых, и мчит за Ханом. — Не думаешь, что Сынмин уже давно бы воспользовался возможностью использовать что-нибудь против Чана или Хёнджина, если бы у него что-то было? — Для этого он и хранит эту информацию. Что-нибудь у него найдётся для них, главное – повод, который скоро обязательно появится.