Flesh without blood

Голова всё так же раскалывается. Совершенно трезвый ум всё ещё в новинку, а сон без сновидений становится спасением. Ровное дыхание Чонина и тишина в камере становятся для всех благословением. Никто резко не подрывается от его криков, а недовольные соседи не стучат по стенке. Ян лучше отработал свою технику вранья, а сердце больше не колотится, как бешеное, при виде пластикового стаканчика с пилюлями. Цветные капсулы без особого труда пропадают в сгибе локтя, а Джисон всё глотает свои витаминки. Бан Чан больше не караулит в коридорах, от чего даже становится неуютно. Затишье перед бурей, о чем так любит напоминать Сынмин, который в последнее время слишком дерганый. Ему своих забот хватает, но он продолжает защищать тушку Чонина, всё время бурча о каких-то неладных делах. Чертов параноик. Но Ян благодарен ему. Те слова про "мамочку" оказались довольно правдивыми, и теперь у Чонина складывается ощущение, что он живёт в огромной семье с кучей капризных братьев и одной строгой матерью, чья забота иногда выходит за грань. Это немного непривычно, особенно, когда ты был единственным ребенком в семье и тем самым тихим одноклассником в школе. Недостаток внимания или же его избыток сыграли злую шутку в этом моменте. Если бы этого не произошло, то и Чонина здесь бы не было. Всё слишком просто. Ян просто бесцельно тащится на работу, где его снова будет доставать болтовня Джисона, которая в последнее время совсем стала невыносимой. Копаться в чужом белье, и в прямом, и в переносном смысле, — мерзко и не так интересно, как может показаться с первого взгляда. Местные сплетни так или иначе стекаются к одному единственному человеку и его шайке. И, конечно же, до всех со сверхзвуковой скоростью донеслась весть о том, что Хёнджин недавно был на встрече с адвокатом. Эта новость сделала паранойю Сынмина в два раза заметнее, что стало ещё больше действовать на нервы окружающих и привлекло внимание надзирателей, что добавило парочку пунктов в медкарте Кима. Утро начинается не с витаминок, а с кое-чего посильнее. Сынмин даже никому не перечит, закидывает капсулы в рот и плетётся в сторону библиотеки, минуя столовую. Плотно закрывает жалюзи, зная, что это категорически запрещено. Тусклых ламп не хватает, чтобы осветить весь мрак между книжных стеллажей. Но Сынмину только лучше. Он может запрятаться между ними и изображать огромную занятость, переставляя с места на место одну и ту же книгу, ища ей подходящее место. Это успокаивает. Киму комфортно в своем мирке, в котором нет места Хван Хёнджину. По крайней мере он пытается так думать. — Тук-тук!— раздается стук по полке, где-то недалеко от головы Сынмина. Он дёргается и роняет книгу мимо тележки, она опасно дребезжит и практически наворачивается вместе с парнем. — Чего ты тут забыл?— он уже хочет схватиться за сердце, но замечает самодовольную рожу Джисона, который сто процентов сейчас опоздает на свою отработку. Но когда ему это было важно? — Захотел поговорить с тобой,— он хватается за верхние полки и отрывается от земли, начиная раскачиваться между ними. Сынмин просто закатывает глаза, но не говорит ничего против. — С чего такая заинтересованность мной? Или вы все вступили в клуб юных сталкеров? — Ким окончательно отходит от  мини-инфаркта и продолжает искать свободные места на полках. — Ты же заботишься о нас. И мы наконец хотим отплатить тем же. Мы не хотели поднимать эту тему все вместе, поэтому я хотел поговорить с тобой наедине,— он отпускает полки и приземляется где-то около Кима, подпирая плечом стеллаж. — Мило с вашей стороны, что вы волнуетесь о моей сохранности,— Сынмин с хлопком вдвигает книгу в полку аккурат около лица Джисона, поднимая пыль в воздух. Последнему приходится отпрянуть от стены, чтобы не попасть под пыльную бурю. — Здесь по-другому никак. Все должны держаться друг за друга. Вспомни о чем сам говорил,— Хан подходит вплотную, огибая тележку, словно кто-то может подслушать разговор,— Можешь рассказать всё, что хочешь. Я не растреплю. — Не сомневаюсь в этом,— так же тихо продолжает Ким и воровато оглядывается — проверяет, не пробивается ли свет через жалюзи. — Мои уши готовы к твоей исповеди, сын мой. — Фу, не используй на мне эти примочки, которые ты используешь на Минхо,— кривится Сынмин. Лицо Джисона же в секунду меняется, а кулаки до хруста сжимаются на оранжевой робе. — Молчи о том, что видел. Теперь это наши секреты. Обмен. Секрет на секрет. — Так и быть. А теперь готовься к ведру тревоги, которое сейчас выльется на твою голову,— Ким тянет Джисона куда-то на пол. Они устанавливаются прямо между пыльными полками, у колёс железной тележки,— До меня конечно же дошли слухи, что Хёнджин был у адвоката. И у меня есть подозрения, что он хочет скосить свой запрет. — Откуда такие выводы?— действительно, тема о визите к адвокату стояла на обсуждении уже около двух дней. Народ уже успел порадоваться, что скоро, возможно, один из псов наконец-то покинет стаю, и на одного вредителя станет меньше. Сынмин хотел бы на это надеяться. — Мы прекрасно знаем, что его на свободе особо никто и ничего не ждёт. А здесь его и его больные пристрастия держу только я. Ему осталось сидеть не так долго, даже меньше, чем мне. У него нет причин укорачивать срок. — Ты хочешь сказать...— медленно продолжает Хан. — Да. Он хотел узнать, как нарушить судебный запрет. И сюда явно вмешался Со. Только с помощью этого подонка проворачиваются такие делишки. — Кто бы сомневался. Иногда забываю, что даже у самой тупой шавки есть мозг. — Бабки и связи решают всё. Ему вряд ли понадобился ум в этой ситуации, — хмыкает Сынмин, — Они достанут меня любым: живым или мертвым. Им без разницы. Повисает неловкое молчание. Джисон про себя принимает поражение, понимая, что в этой ситуации они меньше, чем бессильны. Остаётся только наблюдать и ждать конечного вердикта суда. Ким издает протяжный выдох, будто читая его мысли, и опускает голову на его плечо. В библиотеке тихо, и, кажется, даже шум из коридора не проникает сюда. Они будто под куполом, который невозможно разрушить.

***

Простыни занимают больше пространства, чем нужно. Чонину еле хватает длины рук, чтобы хорошенько расправить полотно перед собой, чтобы затем снова сложить его. Джисон снова где-то пропадает, что потом отразится лишним количеством дней к его сроку. Поэтому, находясь в одиночестве, парень даже не успевает толком отдохнуть от чужой болтовни. Куча заключённых вокруг него пытается незаметно пообсуждать его. За сегодня Чонин уже услышал около дюжины кличек, которые привязались к нему за последние два месяца. "Сучка" "Подстилка Сумасшедшего" "Дохляк" "Малыш" И множество множество других малообидных кличек. Чонин не обращает на них внимания, так как сейчас этот метод защиты надёжнее, чем нападение. Ты словно мальчик для битья в школе, на чьем шкафчике и парте чем-то острым выцарапывают "урод". И ты просто изо дня в день смотришь на эту надпись, закрывая её учебником или цветной наклейкой. Поверхность парты Яна всегда была идеально гладкой, а шкафчик сверкал от свежей голубой краски. Но он видел слишком много таких людей, на партах которых каждую неделю стабильно появлялась новая надпись. Чонин стал подобен им. Только это клеймо высечено у него на лбу. Ведь он на вид маленький и слабый. Он же не сможет ответить, ведь так? Так же думал Бан Чан, когда затевал свою игру. Но он никак не рассчитывал на плевок прямо в лицо или на чужой след от брекетов на предплечье. Клички, которые не соответствуют сути, все равно остались. На потеху народу. Давно в колонии не было нового мальчика для битья. — Что. Ручонки коротки?— Чонин практически с головой ныряет в пододеяльник, пытаясь сложить его. Со стороны слышится мерзкий смех, такой же мерзкий, как и его обладатель — жуткий мужичок с козлиной бородкой и обвисшими мешками под глазами. Ян мысленно повторяет про себя, что до обеда осталось двадцать минут. За это время ничего плохого же случиться не сможет? — Эй! Почему ты не отвечаешь на вопросы, которые задают старшие? Несмотря на то, где мы находимся, не забывай о приличиях, малыш,— Ян стискивает зубы и расправляет перед собой ткань, чтобы закрыть себе вид на мужичка и другого мужчину, который вклинился в разговор. Когда парень смыкает уголки пододеяльника вместе, эти двое, как в традициях худших ужастиков, появляются прямо перед ним. Как же сейчас не хватает Джисона. Это последняя мысль, которая успевает промелькнуть в голове перед ударом. Вокруг начинаются крики, дебош, а надзирателей как всегда нет рядом. Ян удивляется, что ударов больше не следует, но драка продолжается дальше. Кафель в прачечной сейчас кажется мягче, чем постель в камере, а кровь из носа уже затекает в рот, заставляя практически давиться ею, ведь сил перевернуться на бок нет. Кровь начинает стекать по щекам, застилая белый кафель. Кто-то не брезгует и подхватывает Чонина под руки, волоча прямо по полу, сквозь всю эту вакханалию. Через ресницы парень замечает, как за ним тянется кровавый след, а костяшки рук, которые его держат, разукрашены не хлеще, чем его лицо, судя по ощущениям. Таким образом им удается выбраться в пустой коридор. Чонин не удивится, если у них даже камеры здесь не работают. Кто-то пытается поставить его на ноги и смыкает руки на его талии, прижимая к своему боку. Яну совершенно все равно кто его вытащил, состояние после удара не улучшилось, а отключиться — это то, чего сейчас так адски хочется. Будь осторожнее со своими желаниями.