Flesh without blood

Тяжёлое дыхание разносится по всей комнате. Сынмин даже не скрывает своей взвинченности: пульс стучит в ушах, руки отнимаются из-за волнения. Хенджин метит профессионально и попадает ровно в цель, даже не моргнув глазом. Всегда опрометчив и умеет застать Кима врасплох. Личный ночной кошмар, от которого не сбежать. Сынмин должен был предугадать, что Хван даже спустя столько лет решит наведаться к нему, найдёт адрес, сядет на автобус и приедет к нему при первой же возможности. А изначально все казалось довольно радужным, план был идеален: Ким свалит на другой конец страны, попытается завести семью и будет тихо сидеть в этом захолустье, тратя свою жизнь на то, что ему совершенно не нужно. Он даже завёл гребанного ребёнка, который сейчас мирно спит в соседней комнате, пока его дорогой папочка ведёт светские беседы со своим кошмаром, разрушившим его изнутри. Сынмин не такой уж и гений, которым пытался быть. Погрешность отлично сработала в этой ситуации, и Хенджин снова достал его буквально из-под земли. — Давай сбежим, — Ким дёргается, рука младшего тянется к его ладони, пытаясь схватиться за неё, но он вовремя её отдергивает. Слишком резко, совершенно так, как не нравится Хенджину. Но тот не подает виду. — Ты точно спятил. С какой стати я сейчас должен слушать весь этот бред? — терпение Сынмина закипает в дуэте с чайником,— У меня семья и работа. Челюсти сомкнуты, на шее кое-где проступают вены, Хенджин мотает головой и на секунду опускает взгляд вниз. — Ты сам веришь в свою ложь? Вот знаешь, смотрю на тебя, и мне тошно. Он ещё раз окидывает взглядом вылизанную кухню. — Это не более, чем дешёвый спектакль, в котором главная роль каким-то образом досталась тебе. Даже ребёнка завёл, каков молодец, — хмыкает и кривится. — Хватит говорить что-либо о Юнхо. Если тебя гложет та мысль, что я наконец-то смог забыть тебя и двигаться дальше, то почему ты ещё в моём доме? — Хах? Неужели прям так и забыл? Не плачешь каждую ночь в подушку, вспоминая мои руки на твоей заднице или то, как ты выводил это сраное "люблю" на письме? Хочется захлебнуться от возмущения. Надуться, что есть сил и умереть от жидкости, заполнившей лёгкие. Это было бы самым лёгким решением проблемы на данный момент. — Я не одержим, в отличие от тебя. Хван хмыкает, откидывается на спинку стула и пытается скрыть свои безумные глаза, которые в отчаянии пытаются за что-то уцепиться, но из-за чёлки этого не видно. — Даже если это не так, то зачем ты врал мне? Затылок обдает холодом — видимо, где-то распахнулась форточка. Сынмин ежится и потирает шею, чтобы разогнать мурашки. — В каждой лжи есть доля правды. Хенджин хмурится, порывается сказать что-то в ответ, но оказывается прерван. Детский плач из соседней комнаты практически вырывает Сынмина из диалога. Он даже и глазом не ведёт — сразу срывается с места. А Хенджин остаётся один. Зачем он вообще приехал? Пошёл на поводу у своего больного разума и слишком переоценил свои силы. Каким дураком нужно быть, чтобы думать о том, что все это время Сынмин ждал одного его. Но все это чушь. Старший пытался сбежать, зарыться как можно глубже в песок и надеяться, что кто-то в тюрьме додумается пырнуть Хвана заточкой, чтобы он медленно истекал кровью прямо на коридорном бетоне. Хенджин и сам понимает, что такая участь для него была бы самой лучшей, ведь жить с влечением к одному определённому человеку куда сложнее. — Ты долго ещё будешь здесь? — Сынмин возвращается не один. Ребёнок тихо сопит на его плече, а Ким отчаянно хватается за него, стараясь не покидать дверного проёма. — До вечернего автобуса,— Хван складывает руки в замок и снова низко опускает голову, встряхивает чёлкой и смотрит на Сынмина. Тот поджимает губы, будто о чем-то раздумывая. Его руки уже на автомате качают ребёнка. Звучит скрип стула по полу, Хван тихо поднимается со своего места, чтобы подойти ближе. Киму наконец приходится оторвать взгляд от ребёнка, чтобы загнанно посмотреть на Хвана. — Сейчас это прозвучит самонадеянно, но попытаюсь ещё раз,— он подходит ещё ближе, —Давай сбежим? Готов взять ответственность и за тебя, и за него, — он кивает на Юнхо. — Ты совершенно потерял рассудок. *** Крупные капли дождя ударяются об оконные стекла и снова скатываются вниз, срываясь в бездонную пропасть и разбиваясь на более мелкие крупицы так, чтобы все вокруг покрылось влагой. Огромный мегаполис рокочет, не затыкаясь ни на секунду и становясь концентрацией шума и света ночью. Здесь легко потеряться, спрятаться от всего вокруг. Взять и просто забиться в свою квартиру, накануне заперев все на электронный код, растрепать который не составит труда. И это не все минусы, которые можно приписать к квартире в высотке практически в самом престижном районе Сеула. Слов много, а по факту оно того тупо не стоит. Слишком много чести для того места, куда ты просто заваливаешься, чтобы поспать или в очередной раз заглянуть в набитый холодильник, так и не взяв ничего из него. Ещё нельзя забывать о соседях, которым нужно улыбаться и иногда даже ходить к ним в гости для "разбавления обстановки". Феликсу это и даром не надо, но он все же согласился. Его единственным условием был полный покой и отдельная комната в углу дома, так, чтобы окна выходили на реку. И больше ничего, кроме тишины. Чанбин молодец, безусловно. Выполнил все требования безоговорочно, но не учёл одного — все ещё напоминал о своём существовании. Конечно, было бы проще, если бы он не жил через стенку. Совместные завтраки на рассвете и поздние ужины. Феликс соглашается со всем этим, добавляя личное условие — тишину, абсолютную немость со своей стороны. И Со постепенно сходит с ума, пока чужие глаза сверлят его во время пауз между его монологами. Возможно, это было глупой идеей — снова жить вместе, но Чанбин не мог позволить себе отпустить Ли. Он даже согласился на совместную терапию, на которой ему пришлось около пяти сеансов подряд выслушивать, какой он мудак и душегуб. Все эти реплики, являющиеся описанием Чанбина, говорились напрямую врачу. Дома же снова наступала упрямая тишина. Ради Феликса он готов пройти через любые круги ада, даже если ему придётся осознать все свои ошибки и снова ползать у младшего в ногах, слёзно вымаливая прощения. «Чанбин?» «Это Чан» Феликс возится на кухне, пока Со сидит в гостиной, привычно делая вид, что его интересует галимая американская комедия, которую словно по кругу крутят вот уже вторые сутки. Взгляд на телефон падает не сразу, ведь в выходные Чанбин старается отмахиваться от рабочих звонков. Это сообщение он бы тоже проигнорировал, но рука просто не дрогнет нажать "удалить". Сердце стучит быстрее, пока глаза раз за разом пробегаются по последней строчке. Он неожиданно дергается, когда телефон вибрирует в очередной раз. На это уже раздражённо реагирует Ли, выглядывая из кухни. Чанбин делает вид, что не замечает этого, пытаясь расслабиться. — Почему не отвечаешь? — Феликс редко исчерпывает свой недельный лимит слов в сторону Чанбина, а сейчас он даже переваливает за шкалу допустимого значения. Теперь, видимо, очередь Феликса играть. Поязвить в последнее время любит много, и Чанбин это с трудом терпит, только ради того, чтобы Ли оставался рядом и не смог снова попытаться уйти от него. Младший ещё раз настойчиво повторяет свой вопрос, уже становясь напротив Со. Мужчина же просто смотрит на чужие свежевыкрашенные рыжие волосы, напоминающие ему о тех временах, когда все это дерьмо ещё не произошло. Настоящее, включающее посещение психолога, ненависть от Феликса и проживание в разных комнатах, что совершенно не устраивает его. Феликс чует подвох, ведь знает этого придурка слишком долго. Обычно ответа на вопрос ждать долго не приходилось. Это они уяснили ещё со времён их отношений "папочка—детка", и сейчас именно Ли ожидает покорного ответа. Обычное "Да как всегда. Чушь по работе" устроило бы его. Чужие глаза опущены, мужчина ловко прячет мобильник в карман домашних штанов. Снова слышится оповещение, и Чанбин уже было порывается просмотреть сообщение на главном экране, но потом вовсе понимает, что это не его телефон. Феликс в последний раз кидает раздражённый взгляд на мужчину, прежде чем потянуться к заднему карману своих скинни, которые не успел переодеть. «Феликс?» «Это Чан» — Хах,— он блокирует телефон, специально не читая последние два сообщения,— Тебе же писал Бан Чан, не так ли? Чего не ответил? Или теперь твой дружок вовсе не друг уже тебе? Забыл, кто вытащил тебя и дал тебе работу? Он улыбается самодовольно, точно понимая, какие точки задевает. Чанбин должен держаться, и поэтому лишь снова отводит взгляд. — Ты сам все прекрасно понимаешь. Я не хочу снова ввязываться в это дерьмо. — Какое, блять, дерьмо? Которое до сих пор кормит тебя? — Ли немного пылит, готовый к нападению на случай, если Чанбин решит что-то выкинуть. — Это была работа на первое время, когда Чан любезно забрал меня под свое крыло. И ты теперь тоже его должник, не забывай,— пытается оправдаться, прекрасно понимая, что выглядит жалким. — Ты по гроб ему теперь должен, а меня сюда не приплетай. Я умею отвечать за свои поступки и принимаю решения трезво в отличие от тебя. — Не думаю, что подставлять задницу моим сокамерникам было ахуенной иде— Резкий хлопок, и вот Чанбин уже потирает челюсть. Однако он уже успел забыть, какая у Феликса тяжёлая рука. — Тебе напомнить, из-за кого это произошло, ублюдок? Я закидывался всяким дерьмом и пытался выжить, пока ты не знал, куда пристроить себя. И не думай, что наша жизнь до всего этого тоже была радужной. Феликс звереет, его цвет лица практически сливается с  рыжиной. Он пытается взять себя в руки и резко втягивает воздух через ноздри. Устало прикрывает глаза и держится за переносицу. Телефон в кармане будто вот-вот порвёт своей тяжестью задний карман. Настолько весомо ощущаются для Феликса эти два чёртовых сообщения, которые он так и не открыл. —Знаешь, я слишком долго мирился с тобой, с твоими замашками, мы стали гребанными женатиками, у которых проблемы с головой. Единственное, что меня сейчас держит здесь, это обещание Чану, который хоть и был ублюдком, но смог признать это. Кто же знал, что его так переклинит из-за случившегося. Он начинает говорить с самим собой, совершенно не обращая внимания на Чанбина, обхватившего голову руками и смотрящего куда-то в ворс ковра. У Ли от гнева и того мерзкого ощущения, сковывающего грудную клетку, текут слезы по щекам. Горькие и холодные. Дрожащая рука тянется за телефоном. «Надеюсь, моё сообщение дойдёт до тебя. Сообщи, если прочёл его» «Чонин хочет видеть тебя, я недавно навещал его. Возможно, его скоро выпишут. Его память и рассудок практически в норме. Но я не совсем уверен, что это так. Не знаю в чем дело, но, надеюсь, вы поможете мне понять, в чем дело. Он планирует что-то. »