Тильда

      Тильда снова оккупировала стойку и даже не пыталась присоединиться к приготовлению ужина, лишь с удовольствием наблюдая за уверенными действиями Сэма. Приподнявшись на руках, оглядела стол с набором продуктов для будущего ужина и захихикала:       — Чеснок, какая прелесть! Не пойму, ты хочешь отпугнуть меня как… э-э-э… вампира или как женщину?       — А в каком случае это поможет? — иронично переспросил Сэм, приподнимая бровь.       — Мимо! При любом раскладе, — пожав плечами, Тильда задрала штанину и задумчиво почесала лодыжку. — Как женщина я просто махну пару бокальчиков, и мне уже будет плевать на запахи. А как вампир… ха! Можешь вымазать меня чесночным соусом с головы до ног, если захочешь. В особо чувствительных местах, конечно, будет щипать, и я сделаюсь раздражительной и хмурой, но никаких диких воплей и слезающей лохмотьями кожи не жди! Если я и вампир, то какой-то неправильный. Кстати, а что ты готовишь?       — По-моему, это называется гратен, но тебе, наверное, это ни о чем не говорит. Во время учебы ты постоянно перебивалась такой ядреной жрачкой, что я просто диву давался — как ты жива еще?! Ни разу не видел, чтобы ты ела что-нибудь… хм, приличное.       — «Что-нибудь приличное» я ела, когда подлавливала уютненькую чопорную домохозяйку в темном переулке… что?! Да ладно, можешь воспринимать это как шутку, хотя… готовь, готовь, не отвлекайся! — Тильда уже выглядывала у Сэма из-за плеча, время от времени таская уже выложенные им на противень ломтики копченой колбасы. — О, круто! Я бы никогда так тонко картошку не порезала!       — Я так понимаю, что с десертом можно не заморачиваться? И я сойду? — пробурчал Сэм себе под нос и услышал за спиной ее звонкий смех в ответ.       — Черт, если бы я знала, что будет так весело, не слонялась бы две недели по округе, а сразу направилась к тебе!       — Когда я ехал с кладбища, — обернулся Сэм, чуть наклоняясь к ней, — в машине пахло тобой, или мне показалось?       — Все верно, люблю твою старушку! У нее такой уютный салон, просторный, — промурчала Тильда и мимоходом потерлась щекой о его плечо. — Хотя водишь ты рискованно. Помнишь, на втором курсе ты вез меня домой после какой-то студенческой пьянки? О-о-о, мы тогда так знатно отметили… не помню что. В хозяйской спальне три заполошные девки с юридического обнаружили заныканный бренди и предусмотрительно заперлись, чтоб им побольше досталось. Эти козы упились в хлам, а я потом так хлебнула их хмельной козьей кровушки, что выползла из комнаты… э-э-э… немного навеселе!       — Немного?! — хмыкнул Сэм, прищурившись. — Это так называется?! Ты ни с того ни с сего позвонила мне в два часа ночи! Я вынес тебя из того дома на руках, а когда попытался запихнуть в машину, ты вдруг очнулась и утянула меня внутрь, облапав самым непотребным образом. Я кое-как тебя утихомирил и отцепил от себя. А пото-о-ом, по дороге, началось самое интересное…       — Угу, кошмар! Меня замутило и я чуть не заблевала тебе всю машину, но успела все же открыть дверь и свеситься наружу во время остановки у пешеходного, — Тильда рассмеялась, вспоминая. — Пришлось по-быстрому протрезветь и тщательно вытереться рукавом после, чтобы не напугать тебя кровищей на подбородке. Видимо, те девицы до бренди полакомились еще чем-то неудобоваримым для меня, и… э-э-э, у тебя еще не до конца пропал аппетит, нет?       — Не дождешься! Я не особо впечатлительный, как ты могла заметить, — Сэм быстро перевернул обжаривающуюся с чесноком картошку, и Тильда немедленно схватила вилку и зацепила со сковородки несколько золотистых лепестков, снимая пробу. — Так ты все-таки… вампирша? Я не спец в подобной терминологии и могу запутаться, но мне хочется понять, хотя бы примерно, кто ты такая?       — Понять, хм-м-м. Слушай, меня это восхищает! Люди придумали уйму слов для обозначения чувств, описания окружающего мира, каких-то явлений, — задумалась Тильда, снова забравшись на стойку и помахивая вилкой. — И мне всегда было интересно — как каждый человек понимает то или иное слово. Взять хотя бы названия цветов. Я говорю: «Синий!», а что при этом возникает в голове у собеседника? Наверняка ведь он думает совсем не о старой джинсовой куртке, как я. Какой образ его посещает, м-м-м? Морской берег или утреннее небо в октябре? Глаза смеющегося сына? А может, отвратные стены больничного коридора, по которому он шел, покачиваясь, после последней встречи со своей матерью? А ведь это только одно слово — «синий». Еще одно доказательство несовершенства слов или наоборот — демонстрация свободы, которую они дают? Свободы воображения и выбора. А если рассмотреть всю эту лексику, связанную с мистикой, о-о-о, главное, чтобы терпения хватило — там ведь большая часть такая ерунда!       — Люди изобретают слова и для того, чтобы описать что-то, чего они не понимают и боятся, — тихо проговорил Сэм, заливая в сковороду со скворчащей картошкой сливки. — Назвать, классифицировать, положить на полочку и прикрепить бирку. Так легче — проговоришь свой страх, выполнишь привычную процедуру с бирочкой, и уже не так жутко, даже как-то обыденно. Например, взять и идентифицировать тебя, как Ordinarius lamia* и…       — Фу-у-у, Ordinarius! Предпочитаю Singulari ingenii**, — фыркнула Тильда, закатывая глаза. — Понимаешь, называть меня «вампир» — это все равно что называть всех окружающих людей «человек». Без уточнения имени, пола, внешнего вида, возраста, характера, привычек и прочих таких интересных и очень важных деталей.       — И как же тебя называть? — Сэм сгрузил кипящее содержимое сковороды в противень, засыпав все сверху тертым сыром. — Подай полотенце.       — Угу, — она приподнялась, вытаскивая из-под себя клетчатый лоскут, и протянула «шеф-повару». — Называй Тильдой. Можешь, кстати, и полным именем — Матильда, но это длинно.       — Это твое настоящее имя? — Сэм поставил противень в духовой шкаф, закрыл дверцу, выставляя таймер, и отошел от плиты. Опустил жалюзи — за окнами уже стемнело. Вдоль улицы один за другим зажигались фонари, чуть помаргивая.       — О, еще какое настоящее! Я сама его выбрала и присвоила намертво, — Тильда даже покивала для убедительности и глянула на Сэма хитро. — А-а-а, что мы будем пить?       — Сейчас, оценим запасы, — он вытянул из узкого шкафа пару бутылок, одну за другой. — А какое имя у тебя было до нынешнего?       — Ох, допрашиваешь мастерски. Честно говоря, я вообще не уверена, что я была до и в принципе нуждалась в имени.       — Но с чего-то же все началось? — первая бутылка оказалась с «Пино Нуар», вторая — с каким-то сложным приторным ликером. — Каким было твое первое воспоминание?       Тильда понурилась, немного покусала губы, спрыгнула со стойки и обошла просторную кухню по кругу, рассматривая фотографии на светлых стенах. Улыбнулась грустно, трогая некоторые пальцами.       Вздохнула и многозначительно покосилась на бутылку «Пино». Сэм достал пару бокалов и штопор, наблюдая странное явление под названием «умолкшая вдруг на целых пять минут рыжая трещотка». Вскрыл вино и задумчиво обнюхал пробку — запах был приемлемый. Плеснул в бокалы немного, на пробу, и спросил у «явления» вкрадчиво:       — Не хочешь рассказывать?       — Хочу, Сэм, даже очень. Надеюсь, что смогу, — Тильда немного потопталась на месте и вышла в темный коридор, поманив за собой. — Знаешь, этот угловой диван в гостиной просто отпад. Ночью я дремала на нем рядом с тобой, голова к голове. Я, кстати, первый раз видела тебя настолько пьяным, просто невменяемым. Ближе к рассвету ты дернулся и свалился на пол. Я уж думала, что диван оказался в моем полном распоряжении, но ты кое-как забрался обратно и лег уже в другую сторону. Бормотал во сне, шептал что-то. Страдал, одним словом.       Сумерки в гостиной разгонял полосой жесткого света уличный фонарь у соседнего дома. С кухни в комнату просочился нежный уютный запах скорого ужина, смешиваясь с острым холодным воздухом из чуть приоткрытого окна. Сэм уселся на диване, и Тильда немедленно примостилась к нему на колени — села, выпрямив спину, как большая грустная кошка. Подхватила свой бокал, глотнула и начала:       — М-да, все, что вы скажете, будет использовано против вас… ладно. Моя история началась давно, даже очень, еще до Первой мировой. Я очнулась маленькой девочкой, наверное, лет десяти, лежа на спине в глубоком овраге, наполовину утопленная в рыхлом снегу. Было спокойно и так лениво, хотелось снова угнездиться поудобнее и уснуть, но тело вдруг разболелось и заныло, пришлось вставать — такая жалость. Из одежды на мне болтались только какие-то разорванные тряпки. Обуви не было совсем, но это не особо беспокоило, хотя я пару раз оскальзывалась, пока лезла из того оврага. А беспокоила только эта боль и неприятный чужой запах на теле и в волосах. Казалось, он поселился где-то внутри, в груди и животе, изрядно меня подбешивая.       — Ты… ты понимала, что с тобой происходит и где ты находишься? — от волнения в горле пересохло, и Сэм потянулся за бутылкой, снова наполняя бокалы.       — М-м-м, как бы тебе объяснить, — улыбнулась Тильда. — Понимаешь, я очнулась не той маленькой девочкой, я очнулась уже собой. Дурашливой бабой в теле ребенка — нестыковочка вышла. При этом я никак не могла вспомнить — что было до оврага. И было ли. И сейчас не помню. Хм, если считать память свойством человеческого мозга, то выходит, что до оврага я была еще более безмозглым существом, чем после.       — И что случилось с тобой дальше? — Казалось, что даже воздух вокруг замер, прислушиваясь к неторопливому «интервью».       — Я шла то по снегу, то по земле. Было неприятно, немного холодно, но ничего смертельного. Наверное, я долго брела, не могу сказать точно. Выбралась к мощеной дороге, а по ней — к городу. Не спрашивай к какому, меня это абсолютно не волновало. Помню, там был кинотеатр, еще из первых, и я поселилась в нем. Пересмотрела весь репертуар на тот момент, до сих пор люблю немое кино. Переслушала все городские сплетни. Сначала, конечно, меня пытались прогнать, когда попадалась персоналу на глаза, — какая-то покоцанная малявка, нищенка, но я была упертой и под конец уже значилась в этом заведении на почетной должности девочки на побегушках.       — Под конец? То есть?       — Под конец пребывания, — объяснила и хмыкнула. — Я ведь не просто так в том городе задержалась. Могла бы и дальше брести себе куда-нибудь в закат.       — Хм, чужой запах? — кивнул Сэм, поймав непривычно жесткий, острый взгляд Тильды.       — Все верно, — бокалы снова наполнились, фонарь освещал строгий профиль продолжающей сидеть очень прямо женщины. — Растерзанная рыжая девочка… она ведь умерла в холодном овраге той ночью. Я уверена, что моя странная сущность просто заняла оставленную ею «территорию». И мне было ужасно обидно за нее! Так обидно, что ее мучитель, скромненький улыбчивый клерк из конторы на окраине, мучительно издох в том самом овраге под моим чутким руководством. Я потратила на его поиски три года, даже не заметив творящейся вокруг суеты, — мир как раз затеял просто гигантскую по своим масштабам свару, но мне было плевать. Я старательно вынюхивала свою цель по всему городу, как ищейка. Нашла, заманила, прикончила, а после собрала манатки в узелок и ушла по той же дороге дальше, в другой город.       Сэм услышал горькие нотки в ее голосе, отставил бокал в сторону и обнял Тильду так, что у нее в груди что-то тоненько пискнуло. Медленно погладил ее по плечам и спине, утешая. Она очень осторожно тронула губами его шею:       — Полегче, дорогой, — от ее хрипловатого шепота Сэма бросило в жар. — Ты сейчас так щедро подставляешься, прямо как тогда, затаскивая мою пьяную тушку в машину. М-м-м, помню, помню — был такой злой, взъерошенный, просто офигительный. Даже не знаю, чего мне хотелось больше — заняться с тобой сексом прямо в машине, или там же тебя цапнуть… ты тогда чудом отделался только засосами, поверь мне. Если бы я не ужралась так с тех дамочек, ох!       На кухне запищал таймер. Тильда соскочила, быстрым движением закидывая в себя остатки вина из бокала, и ринулась на кухню, подытожив:       — Так, и аперитивчик, и разговор получились просто прелестными! — Сэм поднялся с дивана за ней и выразительно глянул на уже пустую бутылку Пино — «аперитивчик!». — Теперь по плану ужин, как его… гратен! — пританцовывая, прошлась по коридору до кухни, бросая игривые взгляды через плечо. — Какой ты хму-у-урый. Невеселые у меня истории получаются, совсем не рождественские, да?       — Занятные, — хмыкнул он, уже доставая из духовки пылающий противень. — Кстати, а почему Матильда? Эй, осторожно, горячее! — чуть подвинул ее плечом, чтобы не лезла со своей вилкой так активно снимать пробу.       — Ну, Сэм, я чуть-чуть! — с удовольствием обнюхала запеченную сырную корочку и отковыряла кусочек. — Обалдеть, какая вкуснотища! Ой, с именем вышло забавно. В год, когда я появилась, первые полосы всех мало-мальски приличных газет были отданы только одной новости — таинственной гибели актрисы Женевьев Лантельм. Прекрасной, неповторимой и обворожительной, никак иначе. Как по мне, так ничего таинственного в ее смерти не было — чрезвычайно ревнивый муж просто выкинул любвеобильную супругу за борт во время морской прогулки, но… народу хотелось драмы, и репортеры с удовольствием ее предоставили. Так вот, на самом деле эту дамочку звали Матильдой, но она это имя выбросила, ну, а я подобрала, раз ей не нужно. Хм, в итоге получилось, что и саму Женевьев тоже выбросили за ненужностью, говорю же — забавно получилось. Ох, я совсем тебя заболтала, да?       — Не-е-ет, что ты! — насмешливо протянул Сэм, протягивая ей тарелку. — Я ведь не только слушаю, но и оцениваю обстоятельно — спятил я все же или нет. Пока я скорее готов поверить в то, что у меня по кухне бегает столетняя рыжая вампирша. Не думаю, что мой мозг, даже в воспаленном состоянии, способен достать из себя историю подобную той, что ты выдала! Черт, да я под травкой на первом курсе такого не…       — Под травкой? — немедленно сделала стойку Тильда, но тут же расхохоталась в ответ на его укоризненный взгляд. — Спокойно, спокойно, я шучу! Никакой наркоты! Тем более, что мне надо еще кое-куда сгонять после ужина. Скажем так, небольшая рождественская традиция. Подбросишь меня? Заодно продолжишь свое «интервью», хорошо?..