Тильда

      Центр города наполнился веселой предпраздничной суетой с прожилками легкой паники. Время, казалось, закружилось в бешеном ритме, подкидывая все новые и новые незавершенные дела, требующие внимания немедленно, безоговорочно, сию минуту.       Под перезвон колокольчиков распахивались двери лавок и магазинов, приветствуя озадаченных покупателей. Темная брусчатка матово отражала свет фонарей, поблескивая лужицами в честь неожиданной декабрьской оттепели.       Тильда выбралась из машины и с чувством вдохнула запах окружающего хаоса, словно делая глубокую затяжку — прохладный, щекочущий аромат, такой вкусный. Улыбнулась, поплотнее запахнув на себе просторное мужское пальто, огляделась и нахохлилась. Невысокое деревце рядом с ней было сплошь увито мерцающей синим гирляндой, яркой, как искорки в задумчивых темно-зеленых глазах.       Сэм захлопнул чуть заедающую дверь машины и подошел, рассовывая ключи и перчатки по карманам. Осмотрел Тильду, деревце и окрестности и, вдохнув влажный прохладный воздух, неожиданно подумал, что напрасно бросил курить, сейчас было бы кстати… покосился — притихшее «пальто на ножках» наверняка стырило бы половину сигареты и раскашлялось — Сэм предпочитал самые крепкие.       Мимо пронеслась огромная гудящая пожарная машина — кому-то было не до праздников. Тильда поправила сползшую на глаза шапку, медленно оглядела Сэма с ног до головы и взяла под руку, прижимаясь к плечу. Вздохнула и потянула его вверх по улице. Вокруг суетились люди, заходились в сияющей истерике разряженные в пух и прах елки, яростно сигналили машины, застрявшие в пробке на узком проезде неподалеку, а Сэм и Тильда просто тихо шли вдоль разноцветных витрин.       Около одной из них Тильда остановилась, заметно нервничая, и Сэм посмотрел на нее вопросительно. Она сняла перчатку и тронула кончиками пальцев отполированное до блеска стекло:       — Знаешь, я прихожу сюда уже… м-м-м, не помню, в который раз. Это книжный магазин. Его хозяйка, Мэйси, всегда украшала витрины к праздникам и просто так, под настроение, бумажными снежинками и фигурками. Вырезала их месяцами, от самых крупных до совсем крошечных и закручивала потом в разные композиции. Смотри, в этом году — такая… м-м-м… узорчатая метель получилась.       За стеклом маленькие кружевные точки были развешаны на невидимых нитях, образуя единый изогнутый и слегка подвижный от случайных сквозняков белый вихрь. Бумажных снежинок было так много, что у Сэма зарябило в глазах. Тильда повела плечами как в ознобе и продолжила:       — Каждый год Мэйси все резала и резала этот бумажный снег, а весной — цветы и фигурки. Все только белое. Как-то я месяц просидела рядом с ней, прямо задницей на ее обожаемом рояле в гостиной, наблюдая. Она резала днями напролет, как заведенная. А рояль протирала тряпочкой. Каждый день. Играть она не умела, только полировать. Пока я сидела, он все потренькивал под моим задом, пытаясь хоть так компенсировать свое затянувшееся молчание. Мэйси резала. А за окном в это время шел снег. Настоящий, естественно.       — И зачем ты сидела там, у нее на рояле? — Сэм снова оглядел бумажный вихрь.       — Я… — Тильда вдруг запнулась и как-то странно, болезненно нахмурилась. — Какое-то время я снимала у Мэйс комнату, совсем малюсенькую. Знаешь, она ведь раньше резала все из цветной бумаги, очень радужно получалось, ярко. У нее была дочь — Миранда. Студентка. Они всегда украшали витрины вместе. Но… однажды на вечеринке с друзьями у Миры остановилось сердце, и ее не стало. Внезапно не стало. И Мэйс тихо сошла с ума. Я съехала из той комнатушки, но все равно приходила к ней — просто посидеть рядом. Она не приглашала меня и не выгоняла. Я сидела и разбирала белые снежинки, цветы, тонкие фигурки балерин и обрезки с очертанием чьих-то профилей. Не пришла я только в этом году — отправилась к тебе, Мэйс пришлось справляться самой.       — Так почему ты приходила к ней? — Сэм, прищурившись, посмотрел наверх — с неба медленно спланировали первые снежные хлопья, а через мгновение вокруг уже закружила густая стая белых мух. — Может, тебе и самой было одиноко? А может, дело в том, что…       Тильда вздрогнула, зажмурилась и рассмеялась, как ведьма, перебивая его:       — Сэм, ты просто гений! Одиноко. Да, и это тоже. Слу-у-ушай, а я ведь вылитая сумасшедшая Мэйси, да-да! О! И даже свою собственную снежную «витрину» могу сотворить! Только не бумажную. Вот, оцени!       Она звонко щелкнула пальцами, и пространство вокруг застыло абсолютно неподвижно, как будто кто-то поставил изображение на паузу. Сэм изумленно огляделся — снежинки повисли в воздухе, люди замерли, а елки прекратили сиять истерически, остановившись на одной ровной ноте.       Из звуков вокруг остался только легкий шорох собственных шагов.       Тильда не смотрела на застывшую снежную пелену, только на Сэма, наблюдая за его реакцией: страх, неуверенность, непонимание? Нет, ничего похожего не было. Он лишь закрыл рот, покачал головой и протянул со смешком:       — М-да-а-а, красиво! Если я все-таки спятил, то мое состояние ухудшается просто стремительно, — отвернулся от застывшей картинки и посмотрел хмурой рыжей вампирше в глаза, прошептав: — А раз стремительно, то, черт побери, что я теряю?!       Быстро шагнул и прижал Тильду прямо к витрине. Поцеловал глубоко и очень жадно — слишком долго хотел этого и слишком долго не делал, чтобы спустить сейчас рыжей стерве все эти ее снежные фокусы.       Вмиг растерявшая всякое соображение Тильда схватила его за куртку, и в какой-то момент все же цапнула за верхнюю губу, несдержанно отвечая на поцелуй, но Сэм лишь обнял ее еще крепче, наслаждаясь вкусом горячих податливых губ. Вокруг снова взметнулась густая снежная пелена, шум, людская суета и гомон, кое-как отрывая их друг от друга.       — Да-да, ты права, — прошептал он ей на ухо, а после — посмотрел в глаза, очень близко, не в силах отпустить ее от себя ни на шаг. — Я не смогу без тебя жить. Я так сильно люблю тебя, что мне больно. Непрерывно, мучительно, иногда просто невыносимо. И если все это только морок или безумие, Тильда, я сяду в машину… и на той же скорости, что была у тебя, с той же дозой алкоголя в крови направлюсь к мосту — ты знаешь к какому.       — Тш-ш-ш, тихо, успокойся! — Она закрыла ему рот подрагивающей ладонью. — Тш-ш-ш, нам пора, Сэм. Поехали. Поехали сейчас.

***

      Снег метался в свете фар, кружил и резвился, залепляя ветровое стекло, но дорога была ровная и практически все время по прямой, до дома.       Сэм держал невысокую скорость, чуть притормаживая перед уже образовавшимися на дороге сугробами. Тильда вдруг вздохнула, завозившись на соседнем сидении, и негромко спросила:       — Либо я, либо мост. Ты уверен?       — Я уже все сказал, а ты услышала, — кивнул он, объезжая очередной занос.       Тильда нагнулась к нему, жарко зашептав на ухо:       — Ох, Сэм, понимаешь… так уж получается, что я и мост не есть… э-э-э… взаимозаменяемые исходы.        Сэм покосился на нее, но даже не подумал дернуться и отстраниться от удивительных темных глаз рядом.       — Все это такая увлекательная задачка, и я хочу малость подправить решение, ну, знаешь, чтобы ответ сошелся в точности, — щелчок — и у Сэма по плечу скользнул отстегнутый ремень безопасности. — А вот и мост, дорогой, только не бойся, ладно?..       Метель в мгновение стихла, словно упала на землю сдернутой белой простыней. Слева, совсем близко, показался уже знакомый высокий мост, который давно должен был остаться где-то позади. Длинные дуги гирлянд мелькали, подсвечивая широкие пролеты и мощные сваи внизу.       Машина вдруг рыкнула и резко рванулась с места, угодив колесом в длинную колею. Руль крутанулся в сторону. Глубокий вдох, всей грудью. Удар. Взметнувшиеся нити сорванных гирлянд, расплывающихся в окружающей мутной пелене яркими цветными пятнами. Скрежет. Еще один удар.       Все бешено завертелось, в лицо брызнуло битым стеклом и взметнувшимся белым снегом. Вокруг словно сомкнулся горячий кокон. Стало очень спокойно и лениво.       Спать.