«Те, кто вас любят, никогда не обратят внимания на вашу неуклюжесть». Всё о Муми-троллях
Любая катастрофа всегда начинается с чего-то совершенно незначительного, с неважного пустяка, такого мимолётного и простого, что человек, погрязший в рутине, заметить никак не сможет. В связи с чем легко заключить, что всякая катастрофа изначально предрешена и неизбежна. Она вызревает сама по себе, в неизвестном нам месте, а иногда мы сами на пути к ней и просто не знаем этого. Вот и беседа с Глорией Кинер, если и не была катастрофой, то была той из сомнительных авантюр, что крайне утомляют и раздражают. Ничего нового и важного эта пышнобёдрая курица поведать Старку не смогла. Тони, которого в целом напрягало общение с людьми, больше всего выводили из себя учтиво-вежливые беседы с жертвами преступлений или их родственниками. Ему всегда было проще выуживать информацию из таких, как Патрик Гриз. Такие, как он, с крайне низким и средним уровнем интеллекта, постоянно подавляемой агрессией и колоссальным количеством комплексов, весьма падки на лесть. Соловьями поют, а всего-то стоит дать закурить и вскользь заметить, что «работа», из-за которой те загремели в тюрягу, была неплоха. А вот с убитыми горем людьми Старк общаться не умел, с такими всегда умело управлялся Роджерс. Славно улыбнётся, похлопает по плечу, и поток необходимой им информации польётся как вода из-под крана. Так что, проведя скомканных сорок минут на окраине Бруклина в придорожном кафе, где работала Глория Кинер, он сумел разве что выяснить, что мальчишка Кинер рос сам по себе. Дамочка, родившая его, когда-то, возможно, и любившая его, запив вместе со своим ухажёром, совсем оторвалась от реальности и жила теперь от зарплаты до зарплаты (что была ничтожной). Но Старк не собирался упрекать эту непутёвую мамашу в том, что она просрала ребёнка. Это не его забота. Он тащился через весь город, стоял в пробке около получаса и выпил две чашки сраного кофе, чтоб задать один единственный вопрос: «Мэм, это одежда вашего сына?». Посетив этим утром квартиру Холла, что всё ещё была удачно завалена не только его вещами, но и вещами семейства Кинеров, Старк, изучая комнату Харли, пытался понять, каким же ребёнком он был, и обратил внимание на одно явное несоответствие. Немногочисленная одежда, что разными смятыми комьями была на дне стиральной корзины или не менее мятая на дне шкафа, была дешёвой и синтетической. Такую можно купить разве что в супермаркете (и она была куплена, как позже подтвердила мать). Но та одежда, что была на теле мальчишки, была качеством значительно лучше. Но странность, зацепившая детектива, заключалась в ином — джинсы и футболка отнюдь не были новыми, они были старыми, застиранными. На голубой футболке в районе груди было два жирных пятна, которые так и не отстирались полностью. И Тони было важно понять, принадлежали ли вещи Кинеру или нет. Если вещи новые, тогда Старк мог хотя бы с натяжкой, но приобщить одежду к уликам. Предположение, что похититель проявил «заботу», уже может стать отличительной чертой преступника. А так, на данном этапе, расследование напоминало гонки с закрытыми глазами. Но Глория Кинер, нервно скривив рот и сморщив лоб, так и не смогла со стопроцентной уверенностью сказать, принадлежали ли эти вещи её сыну. Но то, что она могла утверждать наверняка, что Джейкоб ничего и никогда не покупал её мальчику, и что у её же мальчика не было столь близких друзей, которые могли бы ему эту одежду одолжить. Старк, подавив едкий и невероятно колкий ответ, спросил следующее: «Миссис Кинер, как думаете, ваш сын был способен на кражу?». «Что? Нет!» — тут же возмущённо воскликнула она, но слегка опущенные плечи и изжёванная ярко-малиновая губа свидетельствовали об обратном. Мальчик, может, и не попадался на воровстве, но Старк сильно сомневался, что уйма шоколадок, жвачки и даже три пачки лёгких сигарет, что были спрятаны под матрасом Кинера, были им куплены на карманные деньги. «Вы хотите сказать, что мой бедный мальчик украл эту одежду?» — взволнованно и уязвлённо начала несчастная женщина. «Это как раз я и хотел спросить у вас, мэм», — вежливо улыбнулся он. А теперь, спустя два часа, сидя у себя в кабинете, снова, как в мрачном ритуале, разложив перед собой это дело, детектив не мог в полной мере сосредоточиться. Раз за разом всплывали перед глазами ошеломлённые лица посетителей придорожного кафе, когда Глория Кинер с истерикой стала швыряться в него всем, что попадётся ей под руку. Старка не взбесило и не удивило её поведение: он кристально ясно видел, как она старательно изображает ту самую истерику, а всё из-за оплаченного выходного, который её бедолага-босс теперь не сможет не выделить ей. Да и, если поразмыслить, это был единственно верный вариант, как он мог побыстрее распрощаться с этой малоприятной особой, при этом задав все свои якобы «неуместные» вопросы. Перевернув страницу и снова прочитав паршиво составленный отчёт о месте, где было обнаружено тело, Старк сбил с сигареты пепел и снова сделал затяжку. Без никотина он бы уже однозначно спятил. В этом деле было всё, за что он мог и ненавидел свою работу. Будь это рядовое убийство, было бы в разы легче, но здесь убийство было скверным итогом тяжких телесных повреждений и жестокого изнасилования. Как показало вскрытие, смерть Харли наступила не в процессе, а намного позднее, и что этот несчастный ребёнок испытывал, находясь на грани жизни и смерти, сложно даже вообразить. Тони раз за разом, как зацикленный, возвращался к фотографиям, где было близко запечатлено изувеченное лицо мальчика. Не было ничего удивительного в том, что Роджерс был настроен так категорично против возобновления расследования. Слишком много личного было в трагедии Кинера. Всё усложняло и то, что ребёнка нашли недалеко от бывшего места работы Холла, и что тот пытался сбежать перед допросом в участке. Эти и прочие мелочи и позволили его засадить. И присяжных уже мало волновал тот факт, что сбегал Холл не из-за убийства ребёнка, а из-за небольшой кладки героина, что позднее нашла следственная группа при тщательном обыске его квартиры. «Лучше б Харли забили до смерти», — вдавливая окурок в дно забитой пепельницы, откидываясь на спинку кресла, подумал Старк. «Лишение ребёнка невинности хуже убийства», — не раз повторял престарелый специальный агент из Куантико на ежегодных профилактических беседах в академии. Эти «лекции» были направлены на повышение квалификации офицеров. Чтоб те, в случае необходимости, могли определить, всё ли в порядке с ребёнком. Не подвергается ли он насилию или сексуальной эксплуатации со стороны одного из родителей или стороннего лица. Но, как правило, такие мероприятия мало кто посещал, а если и посещает, то большинство слушает вполуха. Ведь их, бывалых, подобное интересует в последнюю очередь. Большую часть времени полицейские патрулируют улицы, и их занимают грабители и прочие нарушители всеобщего порядка. Да и всегда проще скинуть заботу о детях на социальные службы. Старк в первые годы службы ничем не отличался ото всех. Но раз, уже будучи детективом, приехав на вызов и вместо трупа неудачливой проститутки обнаружив тело пятилетней девочки с задранным вверх платьицем и без нижнего белья, в голове неизбежно что-то щёлкнуло, и прежнее понимание концепции добра и зла ушло. И смерть бездомного или пропойцы, погибшего в драке, становится какой-то закономерностью, задушенная проститутка и разбившийся всмятку угонщик теперь не более чем смазанные пятна и расплывчатые имена на бумаге. И вместе с тем приходит понимание, что убийство ради материальной выгоды — это ещё не настоящее, не чистое Зло. Чистым оно становится, когда убийца, помимо выгоды, на которую он рассчитывает, получает наслаждение от содеянного. А смерть Кинера Неизвестному субъекту принесла, если не наслаждение, то облегчение. Более явного вымещения злости на ком-то, чем здесь, Старк за всю службу ещё ни разу не видел. Побои Холла по сравнению с этими увечьями — детский лепет. И это первое и основное доказательство в пользу его невиновности: характеры нанесения ударов совершенно разные. Джейкоб бил любовницу и её сына наотмашь, не вкладывая и всей силы, и уж точно не бил по лицу. Да и бил он только тогда, когда был в стельку пьян и ему мерещилось, что мамаша с сыном смотрят на него как-то не так. Будто с упрёком, как некогда смотрели на него разочаровавшиеся в нём родители. А неизвестный субъект истязал мальчишку с бешеной яростью, избивал кулаками, пинал в живот, с силой стискивал его тонкую шею, бил головой об пол, на что указывает сотрясение мозга и запёкшаяся кровь на разбитом лице. Мальчишка отчаянно сопротивлялся, о чём красноречиво сообщала вывихнутая из сустава рука, но страшного избежать тому не удалось. Многочисленные тёмные пятна, следы от рук и зубов в областях паха и ягодиц и внутренние повреждения свидетельствовали о действиях сексуального характера. И Старк не мог не согласиться с агентом — подобное насилие хуже убийства. Интимная близость с несовершеннолетним, даже с согласия того самого несовершеннолетнего, это уже ненормально. Старк не понимал и не мог понять, как можно хотеть близости с ребёнком, и не только хотеть, но и принуждать к ней. Ведь осознание собственной сексуальности — важный момент в жизни каждого юноши и девушки, всё должно идти своим чередом и приходить с опытом. Он помнил свой первый раз и помнил, что боялся всё испортить или, того хуже, сделать что-то не так! А лишить ребёнка возможности испытать нечто подобное в будущем или привить ему страх и отвращение к интимной близости и к сексу как таковому — это ужасно! Но как бы скверно это не звучало, Старка самую малость утешало то, что Харли Кинеру не предстоит столкнуться с возможными последствиями этого кошмара. «Мои голословные рассуждения не оживят мальчишку», — устало подумал он и тут же зло усмехнулся: «Да и ничего не оживит». И, снова дойдя до отчёта судмедэксперта, Старк нахмурился. Читать и разбираться, в какой последовательности была получена ребёнком та или иная травма, было нелегко. Не глядя выдвинув средний ящик стола, нащупав новую пачку Мальборо, всё ещё читая сухие и ёмкие строчки о дате и времени смерти мальчика, Тони так же, не глядя, зубами вытащил спасительную полную никотина дрянь. По привычке слегка проведя по фильтру языком, мужчина скривился. На языке остался странный привкус, которого не должно быть от нормальных сигарет. Резко выдернув подделку изо рта, он прошипел: «Какого?..». То, что он сжимал в пальцах, действительно сигаретой не было. Это был вырванный из исписанной тетради клок, заботливо свёрнутый Паркером в подобие сигареты. Бросив взгляд на пачку — та была полностью забита «фальшивками», и так скрупулёзно сделанными, что и по весу не отличишь от нормальных сигарет, — Старк не сумел подавить угрюмого смешка-рыка. «Убью паршивца», — сминая бумагу, гаркнул он. Снова выдвинув ящик, где у него была своеобразная заначка «никотинового яда», он быстро осмотрел оставшиеся четыре пачки, в них так же, как и в первой, были подменыши. «Убью! Убью! Убью», — как мантру повторял он, но повторял раздражённо, без толики настоящего гнева. Он несколько восхищался изощрённостью паршивца. В дверь постучались, и на громко цокающих каблуках, словно породистая кобыла на выставке, без приглашения вошла Ванда. Тони, быстро и с удовольствием оглядев стройную фигурку девушки, сально улыбнулся. Та, уловив его взгляд, гордо вскинув подбородок, быстро прогарцевала к столу. «Здесь всё, что ты просил», — протягивая документы, холодно отчеканила она. — Спасибо, — кивнул Тони и, не удержавшись, в последний момент ехидно добавил: «Лапуля». Старку нравилось её задирать, ведь Максимов всегда бросала в его сторону такие долгие и уничтожающие взгляды, словно он убил всю её семью. На деле же Ванда просто терпеть не могла, как он «ездит» на её женихе. Но Тони в этом не видел никакой проблемы, ведь если б Джарвиса не устраивали такого рода деловые отношения, что сложились у них за долгие годы сотрудничества, то тот мог об этом просто сказать. А раз глава архива хранил молчание, Тони рассудил, что того всё устраивает. Поджав губы, девушка никак не прокомментировала реплику полицейского и, вежливо кивнув тому на прощание, двинулась в сторону выхода. Старк, увлечённый новыми бумагами, а именно личным делом Холла, вычитав необходимую ему информацию, окликнул её, когда она была уже у двери: «Красотуля, сигаретки не найдётся?». Максимов, смерив его убийственным взглядом, отчеканила: «Нет». — Да брось, — нахально протянул он. — Сладкая моя, все знают, что ты втайне от своего любовника покуриваешь. Так что выручи старика, — прескверно заулыбался Старк. Тони знал, что девушка не станет дальше возражать, подожмёт губы и по отлаженному и давно им обоим известному сценарию, изящно вскинув руку, вытащит из кармана пачку сигарет, обязательно тонких и лёгких. Такие Старк терпеть не мог, но ради гримасы недовольства на девичьем лице как-нибудь это переживёт. Но, к величайшему удивлению детектива, Максимов растянула губы в ответной усмешке. Из-за чего полицейский успел не на шутку перепугаться, что в райском саду влюблённых настала небывалая идиллия. И эта породистая кобыла всё-таки решилась рассказать Джарвису, истеричному зожнику, о своей пагубной привычке. — Так ты ещё не знаешь, Старк? — с превосходством и надменной улыбкой спросила она. — О чём? — тут же ощетинился мужчина. Он, как и всякий полицейский, не любил не знать. Но ответить девушка не успела — быстро заглянувший в кабинет Уилсон оповестил, что детектива к себе требует Фьюри. Старк с досадой кивнул, что сейчас подойдёт. Он-то рассчитывал, что старина Ник узнает о его утреннем визите к Глории Кинер чуть позднее. Но раз уж так сложилось, то по пути на четвертование он хотя бы может стрельнуть сигаретку. Нормальную сигарету. Снова смерив Ванду оценивающим взглядом, он, получив в ответ поджатые губы и тихое «хам», остался этим доволен и вслед за ней покинул кабинет. Но Старк ошибся: его пытка началась задолго до подхода к логову циклопа. Все вежливо или не очень, к кому бы он ни обращался, отказывали ему. Словно он просил у них почку или ауди прокатиться, а не сигарету. И отказывали с такой неприкрытой насмешкой, будто они знали какой-то его очень и очень грязный секрет. Даже сделав крюк до курилки, где было пять офицеров, среди которых чуть поодаль был Беннер, детектив остался ни с чем. Эта с вечным колом в заднице лабораторная крыса также отказала ему! Из-за чего сбитый с толку, злой и раздосадованный, без стука и приветствия Старк ворвался в кабинет босса. Лишь зло сопя и шипя проклятия, он рухнул в кресло. Заместитель начальника, что до его прихода сверял отчёты с соответствующими документами, исподлобья с какой-то малопонятной детективу гримасой мрачного удовлетворения и веселья (что была у всех) никак не прокомментировал некомпетентное поведение подчинённого. Он вместо приветствия молча толкнул через стол пачку Мальборо. — О Иисусе! — с нескрываемым облегчением воскликнул Старк и, быстро вытянув сигарету, зажав её зубами, протянул: «Если б не членская карта Куклус-клуба, Ник, точно расцеловал бы тебя». На эту реплику колумбиец снисходительно кивнул и, когда Старк уже нащупал зажигалку в кармане и был готов закурить, беззлобно заметил: «Проблемы с мальцом?». Тони замер с зажигалкой в руках, затем, медленно опустив её, смерил начальника быстрым и настороженным взглядом. «Нет детей — нет проблем, босс. А вы как никто точно знаете, что у меня их нет», — отсмеялся он. Но надежда на то, что их дальнейший разговор пойдёт о Глории Кинер, была напрасной. По изгибу густых и резко взметнувшихся бровей Фьюри Тони понял, что тот знает о Питере и речь пойдёт о нём. Дёрнув плечом, с плохо скрываемой досадой детектив поинтересовался: «Неужели слухи и до тебя дошли?». «И не только слухи», — сложив руки на столе, подобно злому гению из любимых Паркером комиксов хмыкнул тот. Старк опешил, а затем нарочито медленно и аккуратно вынул зажатую между зубов сигарету и убрал её обратно в пачку. Он был уверен: не сделай он этого, та превратится в клейкую и малоприятную массу, ведь фильтр уже имел чёткий и глубокий след от его зубов. Да и желчь, подступившая к горлу, отбила всякое желание курить. «Ей богу, веду себя как беспокойная мамаша», — раздражённо заметил про себя полицейский, но вслух спокойно уточнил: «Он был здесь?». — Представь себе, у твоего пацана хватило наглости заявиться в мой кабинет, — довольный оцепенением подчинённого, кивнул колумбиец. — Когда это было? — хрипло и нетерпеливо перебил его Тони, смутно начиная догадываться об истоках бедлама в участке. — В начале той недели, — кивнул Фьюри. — Ясно, — отрывисто отозвался Старк, впившись пальцами в жёсткий подлокотник. «Как только притащится после школы, точно придушу его!» — устало оторвав руку от кресла, массируя виски, подумал он. — Вы говорили? О чём? — абсолютно ровным голосом поинтересовался Старк, уже догадываясь, каким будет ответ. — Говорили, — согласился начальник отдела. — Этот молодой человек спрашивал у меня разрешения, может ли он обойти весь участок и подговорить их не давать тебе сигареты. — И что ты ответил? — Что я ему не босс, и он может делать, что ему заблагорассудится, — усмехнулся Николас Фьюри. И, спустя недолгое молчание, в котором сквозило навязчивое напряжение, добавил: «Он славный парень». — А я и не заметил, — с сарказмом протянул Старк. — Славный-славный, — возвращаясь к бумагам, закивал Фьюри, а затем серьёзно отчеканил, всё так же не отрываясь от бумаг, — поэтому его и не должно быть в участке. Ты понял меня, Старк? Тони, плотно сжав челюсти, промолчал. Он лихорадочно размышлял: вариант соврать «Конечно, Ник, без проблем» отпадал сразу, но времени придумать альтернативу у него не было. — Ты понял меня, Тони? — так и не дождавшись реакции, с нажимом повторил колумбиец. — Раз он был у тебя в начале той недели, зачем тянул? — резко спросил полицейский. — Мне было интересно, — пожал плечами его босс, а Старк, вскинувшись, даже слегка приподнявшись из кресла, эмоциональнее необходимого проговорил: «Фьюри, откуда в тебе столько жестокости? Выгонять Паркера — это как выкидывать на улицу щенка!» — безуспешно пытаясь свести всё к шутке, криво улыбнулся детектив. — Сразу заметно, что ты не собачник, Старк, — медленно и спокойно отозвался Фьюри. — Ты должен понимать, что держать щенка дома, прибирать его дерьмо и кормить его — это ещё не всё. Ты должен приучать его и к улице, — проникновенно кивнул он. — Я только и делаю, что приучаю его к улице! — И, помимо прочего, ты не должен постоянно держать его на коротком поводке. Щенку нужна свобода, — невозмутимо, вопреки негодованию подчинённого, продолжил Фьюри. — Какой к чёрту поводок? Его нет! — зло ощетинился детектив, неопределённо взмахнув рукой, словно прогоняя странно-бредовый образ, возникший в голове босса. — Может, и нет, — согласился тот. — Но ошейник ослабить ты должен. И если этого не сделаешь ты, то это сделаю я, — в упор глядя на Старка, сурово закончил он. Детектив, вскочивший было, натолкнувшись на пронзительный взгляд колумбийца, замер. Опустившись обратно в неудобное кресло и взяв пачку Мальборо, он, вытянув уже другую, новую сигарету, беспечно заметил: «Если ты всё решил, то меня-то к себе зачем вызвал?». — Я не против пацана. Как я уже сказал, он славный малый, да и соображает неплохо, может, даже получше некоторых, — усмехнувшись чему-то своему, ответил Николас. — И раз он всё ещё не сбежал от тебя, значит, весьма стрессоустойчив, — добавил он. — Не такой я уж страшный, чтоб от меня бегать, — настороженно и с напускной обидой в голосе протянул Тони. Фьюри редко, когда заявлял, что ему кто-то «нравится», и это не могло не настораживать. — Но отчего-то в напарники к тебе никто не идёт, — парировал начальник, напустив на себя официоз, что так не любил Старк. — Ты должен сократить пребывание пацана в участке с двенадцати часов в день до трёх в неделю, — и, не дав возразить подчинённому, со смешком отчеканил: «А то профсоюз взбунтуется, и мне придётся ему платить», — и, переложив пару листов из одной папки в другую, Фьюри как бы между прочим добавил: «И он должен исчезнуть до июня, — и снова пресекая возражения, вскинув руку, Николас Фьюри уверенно заявил, что летом протолкнёт Паркера на стажировку. «Та, что для кадетов. Плюс-минус год в случае Питера роли не сыграет», — уточнил он. «Но всё должно быть честно, с разрешения опекуна», — хмуро глядя на Старка, закончил начальник отдела. — Такая невиданная щедрость, с чего вдруг? — буркнул Тони. Фьюри был мастером ложных обещаний, и пару раз Старк, будучи неразумным офицером, попадался на это, а сейчас испытывать подобное вновь ему совершенно не хотелось. Но ответ его начальника был прост: «Лучше я возьму происходящее под контроль, чем буду разбираться с последствиями». И этот исход Тони принять мог. — Знаешь, а он куда решительнее, чем ты был в двадцать три. Говорил уверенно, чётко, по делу, — мягко проговорил Ник. — Оу, заткнись, Фьюри. Не мямлил я тогда, — уязвлённо возразило эго детектива. — Конечно, — легко согласился колумбиец, а затем спросил, откуда же у мальца такой негатив к сигаретам. Щелкнув зажигалкой и всё-таки закурив, Старк скривился и, чуть помедлив, проговорил: «С месяц назад в морг привезли байкера с проломленным черепом, — кивнул он. — Но Пита больше осколков в мозгу напугали его лёгкие. А после того как Стрэндж пояснил, что эти сморщенные и чёрные комки — лёгкие курильщика, парень несколько зациклился», — развёл руками полицейский, как бы объясняя себе и начальнику бедлам в участке. — Понятно, — мягко ухмыльнулся Фьюри. В наступившей между ними тишине (редкой тишине) проскальзывало давно забытое умиротворение. Словно они вернулись в те времена, когда он, Старк, был ещё юным и неопытным офицером. Когда он без стеснения заглядывал в рот своего старшего и опытного товарища детектива Ника, который лишь позднее стал его начальником Николасом Фьюри. Видимо, колумбиец также уловил в воздухе нотки ностальгии, ведь, перебрав пару бумаг, он заговорил, обращаясь к Тони, тем мягким голосом, которым обычно старики обращаются к своим детям: «Помнишь свою первую красную карточку? Нет? А я помню. Тебе было двадцать три, только полгода на службе, а уже…» — но он не договорил — резкий стук от внезапно распахнувшейся двери прервал его. Старк, обернувшись, хотел было зло поприветствовать: «Роджерс! Тебя здесь только не хватало» (Тони подсознательно опасался, что тот не упустит шанса высказаться о его беседе с миссис Кинер). Но, к сожалению или счастью, это был не он. Это была Мэй Рейли Паркер. Беглым взглядом оценив её злой и обеспокоенный вид, Тони тяжело вздохнул. Она явно пришла не ради светской беседы и уж точно не для того, чтоб спросить, в каком из баров Куинса есть скидка вдовам. Она пришла, чтоб поговорить о своём дражайшем племянничке и о «старковском» скверном влиянии на него. Но больше разговора с излишне обеспокоенным родителем Тони расстраивало иное: «Значит, Паркера сегодня не будет», — угрюмо подумал он. И, уловив насмешливый взгляд босса: «О разрешении опекуна я и говорил», — детектив закатил глаза.***
Быстро свернув папки и заслонив особо ужасные фотографии пустыми бланками будущих отчётов, Старк наигранно вежливо указал Мэй на кресло, в котором, по своему обыкновению, располагался Питер. «Присаживайся», — сказал он, окончательно избавляя свой стол от пугающей обывателей действительности. Женщина, некоторое время мявшаяся, с воинственным «хм» и таким же воинственным взглядом опустилась в кресло. И притом держа спину так ровно, словно от этого зависела её жизнь. Будь это светской беседой, Старк, беззлобно ухмыльнувшись, посоветовал бы ей расслабиться. Но так как эта беседа не будет светской, утруждать себя мужчина не стал. — Ну-с, Мэй, будь любезна, не томи, — нейтрально, без так просившийся на язык издёвки, опустив слегка подрагивающие руки на поверхность своего стола (он так толком и не покурил), протянул Старк. Его тон, видимо, несколько сбил её с толку, так как напускная бравада в одно мгновение исчезла, плечи опустились, а взгляд несколько утратил решимость. — Я пришла поговорить о Питере, — начала она. А Старк, с трудом удерживая наигранно нейтральное лицо, едко подумал: «А о ком же ещё!», но вслух произнёс следующее: «Слушаю». Миссис Паркер, сложив руки на коленях и опустив на них взгляд, задумчиво разглядывая кольцо на безымянном пальце, собиралась с мыслями. Тони не торопил её, она не кричала и не метала в него вещи, и это, как ему казалось, было благоприятным знаком. И наконец, собравшись с мыслями, она заговорила: «У нас с Питером не всё гладко». «Я заметил», — хмыкнул про себя мужчина, а затем, когда Мей смазанным движением руки убрала выступившую на глазах влагу, подавил усталый вздох и подумал, что этот разговор будет утомительнее, чем он изначально предположил. А женщина продолжала втягиваться и уже увереннее изливала душу и свои переживания о том, что Питер отдалился от неё. Что её мальчик стал скрытным. Его успеваемость упала. И он (это не вообразить!) стал пропускать занятия. Старк не отвечал, он хранил многозначительное молчание. Его совершенно не забавляло расхождение точек зрения племянника и тёти. Он, конечно, был больше склонен верить юноше, с которым был ближе знаком, но профессиональная деформация не позволяла зацикливаться только на одной из версий событий. Поэтому полицейский, даже если и не хотел, внимательно слушал Мэй и не возражал, ведь в его работу, как ни странно, не входил пункт о высказывании собственного мнения. Но когда женщина, погружённая в собственные переживания, очень эмоционально заявила, что последней каплей деградации её племянника стало то, что он под пагубным влиянием детектива начал курить, Старк не смог промолчать. — Мэй, — спокойно обратился Тони к взбесившейся женщине. — Питер не курит, — глядя той в глаза, сказал он. Но его доброжелательное спокойствие не впечатлило её: видимо, у неё в запасе на подобный ответ был свой туз в рукаве. — Не курит? — звонким и напряжённым голосом, что из-за злости и надломленности стал крайне неприятным, запричитала она. «Не курит?! А это тогда что?» — выудив из сумочки порядком пятидесяти-шестидесяти сигарет (что было непросто), она швырнула их на стол, как незыблемое доказательство собственной правоты. — Это мои сигареты, — беря одну из разлетевшихся в разные стороны сигарет и зажимая её между зубов, щёлкнув зажигалкой, иронично протянул Старк. И, сделав спасительную затяжку, он лениво добавил: «Я попросил Питера проявить изобретательность в способах избавления меня от этой вредной привычки. Вот и всё», — пожал он плечами. Женщина, недоверчиво взиравшая на него, скривила губы в презрительной ухмылке и тем же неприятным взвинченным голосом возразила, что она в курсе о том, как он запудрил голову её племяннику. Старк не сумел сдержаться и, едко усмехнувшись, поинтересовался у собеседницы: «Ну скажи, Мэй. Как же я это сделал?». Он также попросил её не спешить с ответом, тщательно всё обдумать и вспомнить, чтоб не упустить ни одной детали и провокационной подробности. Миссис Паркер снова растерялась, а Тони, вздёрнув бровь, вежливо уточнил: может ли она действительно вспомнить то, в чём так старательно его обвиняет? Но женщина, плотно сомкнув челюсти, уязвлённо промолчала. На что Старк, кивнув, зло согласился, переходя на мнимый официоз: «Верно, не можете, миссис Паркер. Так как со своим племянником вы уже как пару месяцев не общаетесь». — Да как вы смеете?! — зло зашипела она, но Тони, резко опустив ладонь на поверхность стола, холодно осадил её: «Вы уже высказались, миссис Паркер. Теперь говорю я». — Извините за грубость, но, судя по вашим глазам и посеревшему лицу, вы продолжаете пить, — ледяным, запредельно вежливым тоном проговорил детектив. — Вы также продолжаете брать двойные смены и подработку на стороне. Похвально, конечно, что вы хотите обеспечить Питера, но ему необходимо иное. А именно ваше внимание. — И вы, конечно, уделяете ему это внимание, — перебив его, едко вставила женщина. — Да. Уделяю, — просто кивнул детектив. — Вы потому и пришли сегодня, что сами понимаете, что так не должно быть. — Вы мешаете ему учиться! — отчаянно возразила она. Сжав кулаки, Тони менее сдержанно, чем прежде, процедил: — Вы уходите от темы, миссис Паркер! Питер нуждается в вас. Я вам указывал на это ещё в июле, и указываю сейчас. Но вы не слышите меня так же, как и не слышите собственного ребёнка! Питеру плевать на деньги. Он беспокоится о вас. Ему страшно, что вы разлюбили его. Он боится, что теперь он обуза для вас. А так не должно быть, — мотнул головой полицейский. — Он должен знать, что вам не плевать на него. Вы должны говорить ему об этом. Говорить, что любите его. Чтоб он знал это! И чтоб не искал внимание на стороне! — повысив голос, закончил полицейский. Он ждал, что Мэй возразит, но, видимо, она, как и все представительницы женского пола, искала, за что бы его ещё упрекнуть. И решив, что всё же следует договорить, ведь так будет лучше для Питера, он продолжил. — Плевать на банальное проявление привязанности, — кивнул он, окончательно распаляясь. — Забудьте об объятиях, если всё ещё вините его. Не говорите через силу, что он дорог вам. Просто хотя бы иногда спрашивайте, как у него дела в школе. Чёрт возьми, да о погоде хотя бы поговорите! — Я разговариваю с ним, — хмуро ощетинилась вдова, снова пропустив мимо ушей всё, что он старательно пытался до неё донести. Лишь бы защитить себя и своё давно не устойчивое Я. — Да неужели? — едко усмехнулся он, театрально взмахнув рукой, из-за чего пепел с сигареты ссыпался на пол. — Какой его любимый предмет в школе? — спросил он. — Химия. — Еда? — Запечённая индейка, — не растерялась женщина. — Фильм? — «Остров сокровищ». Нет, —мотнула головой она. — «Остров проклятых», — закивала Мэй так бурно и радостно, будто участвовала в викторине и нашла в последний момент верный ответ. — Книга? — Питер не читает книг, — с чувством превосходства качнула головой вдова. Старк без радости и энтузиазма покачал головой и, сделав два драматичных хлопка, проговорил: «Поздравляю, миссис Паркер. Вы только что провалились. И если б это был реальный опрос в соцопеке, Питер уже бы паковал свои вещи». — Да что вы говорите! Да что вы знаете о нём?! — уязвлённо ощетинилась миссис Паркер — её сильнее слов задел его печальный и без ехидной насмешки превосходства тон. Старк, устало и как-то вымученно усмехнувшись, потёр глаза и, сбив пепел с уже бессмысленно истлевшей сигареты, согласился с ней, что ничего не знает, разве только то, что последняя книга, которую прочёл юноша и которая его не особо впечатлила, была повестью Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Подросток потом ещё неделю плевался и никак не мог понять, что такого запрещённого в ней. Также он знает, что любимый предмет её племянника — это не химия, а с недавних пор биология, в частности анатомия. И самое главное — кивнул он, — что «Остров проклятых» Паркер ещё не видел, а собирался в эти выходные посмотреть. «Хотел посмотреть с тобой, Мэй», — как приговор в итоге озвучил Тони. И только по одному взгляду на неподдельное удивление на лице женщины он осознал, что фильм, как планировал мальчишка, они в выходной с тётей так и не посмотрели. «Бедолага», — грустно подумал Старк, а затем, окунувшись в себя, быстро наметил план забрать пацана после уроков и взять с собой Клинта… а может даже заехать к Бартонам и посмотреть этот фильм у них. Тогда вопрос с едой сам собой отпадёт. Старк, утративший связь с реальностью, из-за профессиональной деформации в разрозненном потоке рыданий, стенаний, сетований о том, как Мэй сейчас нелегко и прочей мало волнующей его информации, выцепил странную и непонятную ему фразу. — Повтори, — внезапно севшим голосом прервал женщину полицейский. — Скажи Питеру, что я больше не злюсь из-за сигарет. Я поняла, что была не права, — недоумённо из-за резкости тона всхлипнула женщина. — И скажи ему, что он может вернуться домой. Я же переживаю, — слабо кивнула она. — О чём ты говоришь? — непонимающе переспросил мужчина. — Что значит «может вернуться домой»? — процедил сквозь зубы Старк, не заметив даже намёка на понимание со стороны женщины. — Н… но… разве он не у тебя? — подняв голову, упавшим и бесцветным голосом спросила она. В этот момент Тони Старку захотелось вытащить табельное оружие и сначала застрелить Мэй Рейли Паркер, сидящую перед ним, а затем с чистой совестью пустить пулю в висок уже себе. — Нет. Не у меня, — чеканя каждое слово, проговорил детектив. А затем, плотно зажмурив глаза, чтоб не видеть абсолютно тупого выражения на женском лице, процедил: «Расскажи всё, что произошло». И почти сразу же Тони пожалел о своём требовании. Ему казалось, что пока он сидел и выслушивал истеричные излияния этой непроходимой тупицы, он постарел на десять лет. И когда выяснилось, что её ссора из-за злосчастных сиграет произошла не вчера и даже не позавчера, а в пятницу вечером, после чего миссис Паркер с чувством выполненного долга ушла спать, а на следующее утро, не проверив племянника, ушла на работу, и только сегодня утром, в понедельник, сообразила, что не видела своего Питера после ссоры, заставило мужчину вскочить и яростно прорычать, почти срываясь на крик: «И ты об этом говоришь только сейчас?». Вытряхнув из рыдающей женщины подробности, Тони выскочил из собственного кабинета, на ходу пытаясь дозвониться до мальчишки. Встречные офицеры отскакивали от стремительно несущегося и крайне злого Старка, как звери от огня. Они интуитивно ощущали, что к нему сейчас лучше не лезть. В третий раз выслушав о том, что абонент недоступен, Тони яростно начал набирать другой номер. — Клинт, Пит связывался с тобой? — без приветствия сразу к делу перешёл детектив. — Нет, — быстро отозвался полицейский и тут же взволнованно осведомился: «Что-то случилось?». Плотно сжав челюсти и схватившись за переносицу, Старк спокойно, насколько мог, проговорил: «Да. Ко мне сейчас заявилась секси-тётя и потребовала с меня своего племянника». — Он сбежал? — Думаю, да, — кивнул в трубку Тони. — Она сказала, что рюкзака нет и не хватает ещё каких-то вещей. По мелочам. Этот паршивец снова вылез через окно, — едко усмехнувшись, словно старой шутке, добавил полицейский. — И с чего Мэй взяла, что Пит пошёл к тебе? — Бартон, — тихо процедил сквозь зубы детектив. — Да. Да. Ты прав, — закивал его друг, а затем, замявшись, спросил: «Так он не дошёл до тебя?». — Нет, — зло отчеканил Старк. Но злился он не на друга, а на ситуацию в целом. Да и Тони знал, что Клинт задаёт тупые вопросы из-за такой же, как и у него, растерянности. Ведь если Питера нет ни дома, ни у Алленов, ни у его друга Лидса и не у него, Старка, тогда где же он мог быть? Ведь прошло уже больше сорока восьми часов и, если б он ушёл недалеко, он бы уже вернулся. — Он не связывался с тобой? Тони, замедлив шаг, зарывшись рукой в волосы, спустя мучительное мгновение, проговорил-простонал: «Пытался. Звонил в одиннадцатом часу. В пятницу вечером». — И ты не ответил? — Я был с Квиллом и Рокетом. Жрал виски и мне было не до него! — с отчаянной злобой выпалил детектив. И, спустя непродолжительное молчание, Клинт снова сделал это — задал вопрос: «Так почему ты уверен, что он не сидит в каком-нибудь из участков Бруклина? Вдруг решил тряхнуть стариной?» — намеренно беспечно засмеялся полицейский. Тони угрюмо хмыкнул, но ничего не ответил. Ведь оба понимали, что если б всё обстояло так, то с ними бы уже связались. Старк старался размышлять рационально: пацан мог просто психануть и уехать куда-нибудь, ведь он же, Старк, не пуп земли, чтоб в случае чего Питер бежал к нему… — Ты связывался с Наташей? С Рокетом? — снова подал голос Клинт. Глубоко погрузившись в себя и в собственные мысли, Тони мотнул головой, а затем, сообразив, что друг его не видит, проговорил: «Нет. Пока только с тобой». — Я звоню Наташе, она через Брюса промониторит все больницы, да и не только больницы. Мало ли какой пьяница мог его сбить, — невесело предположил офицер из наркоотдела. «На тебе Рокет», — дал в конце чёткое указание Бартон, но, не дождавшись ответа, перед тем как сбросить звонок, окликнул детектива: «Эй, Тонс. Мы его найдём. Слышишь! Найдём», — наигранно бодро пообещал он. Старк хотел согласиться, что «да, найдут», но болезненное «да» встало поперёк горла, и он лишь кивнул, и, двинувшись дальше по коридору, первым сбросил звонок.