***
***
- И что же так тревожит мысли моего короля? - холодный женский голос отразился эхом от стен помещения. Все пространства, как и силуэты остались мутными, будто в тумане, лишь ярко зелёные и кроваво красные глаза горели, подобно звездам. Четкость чего-либо оставалась желать лучшего. Мужчина промолчал, он знал, что женщина услышав его ответ разозлиться, а злость ее страшна не только для других, но и для ее положения. Но зеленоглазая уже давно догадывалась и знала ответ, а молчание лишь подтверждало ее подозрения. - Думаешь над именем мелкого ублюдка? - не вопрос, скорее констатация факта. - Он мой единственный наследник, наш наследник. Он имеет право получить имя, а по традициям твоего народа, отец даёт имя сыну, а мать, так и быть, дочери, - голос не дрогнул, не выдал никаких чувств говорившего, но в душе бушевали эмоции, противоречия сходились в битве. Инстинкт самосохранения вопил о том, чтобы убить мальца сейчас, прервать беременность, отречься от дара великих Норн и навсегда проклясть свой род. Женщину, скорее всего, посещали такие же тяжкие думы, но ее пугала кара древних богинь судьбы. Но отцовский инстинкт, который как ему самому казалось у его народа отсутствовал, требовал защитить сына и уберечь. Хотя это мог быть и не инстинкт, а долг любого царя. Никто не вечен, богиня смерти стоящая и испепеляющая его взглядом в любой момент может раскрыть ворота в свои царства и завладеть его душой. А любому государству, даже такому ущербному как его, нужен наследник. - Так и быть, в последнее время я много тебе позволяю. Но надо же как-то это чудовище называть, когда он попадет в мои чертоги, а там много будет таких же чудовищ. Мои слуги могут перепутать, - женщина постаралась пошутить, но страшный оскал исказил ее лицо, а в глазах появились злые искры. Осознав что шутка не прошла, садистка добавила: - И на какое имя пал выбор, "будущего отца"? Сарказм промелькнувший в ее словах мужчина пропустил между ушей, не надо делать на нем акцент. - Ингилейв - Глупо - Эймунд - Уже лучше, но нет - Агмунд - Защита от кары? Ты веришь в старые сказки про месть Норн? Ты, злейший враг моего отца, монстр, которым пугают маленьких детей, боишься каких-то там богинь судьбы? - все пространство содрогнулось от громкого, как гром смеха и казалось, что кровь застыла в жилах, а ребенок почувствовав настроение матери забился в недрах своего пристанища. Ужасный смех прекратился так же резко, как и начался. - Бояться ты можешь, только одну богиню и ею буду я. Повисла тишина и недосказанность с обеих враждующих сторон.Мужчина ждал ответа с замиранием сердца, в любой момент можно было ждать вспышки от богини. А сама будущая мать обдумывала предложенное имя. - Агмунд, - наконец-то изрекла и будто попробовала на вкус данное имя. Ее руки неосознанно потянулись к животу. Чтобы она не говорила, но с каждым месяцем ее ненависть к мальцу истощала себя и на ее место приходило до сей ли неизвестное ей чувство привязанности. В душе поселилась тревога. Не знающая любви матери и нелюбимая отцом, женщина выросла во лжи и впитала в себя всю отцовскую ненависть. Сначала она страдала, но потом приняла как должное и стала мстить. В виде мести выступали какие-либо шутки и пакости, спустя время безобидные шуточки перерастали в катастрофические бедствия. Врожденная хитрость и смекалка доставшаяся от матери позволяла с каждым днём придумывать все более и более страшные пакости, а ловкость не давала попасться. Шли годы ненависть к девушке росла, народ ее невзлюбил и страшился. Статус богини смерти обрёк ее на одиночество, лишь отец не боялся дочь. Но отцовская кровожадность и властолюбие сыграло девушке на руку. Началась жестокая война за территорию. И именно на этой войне старику пришлось признать силу и ум дочери, но это было не то что богиня смерти добивалась. Как и любое живое существо девушка грезила, если не о отцовской любви и заботе, то о признании, о признании ее как личности. Отец же увидел в ней свое идеальное оружие... Мало кто помнит сколько длилась война, если быть точнее, то войну стёрли из памяти, павших героев похоронили с почестями, а выжившие кто как: спились, попали в тюрьму за какие-либо прегрешения или сгинули, забывшись вечным сном. Подрастающее поколение не познавшее тяготы войны выросло не зная темных страниц истории своего мира и свято верили в его непорочность. А ее, богиню Смерти, обвинили во всех грехах и кинули править миром мертвых. Заточил собственный отец или думал, что заточил, по правде она могла покидать свой чертог, когда ей только заблагорассудится. Она блуждала по мирам, была всеобщей тенью, лишь наблюдала за расцветом какого-либо государства и присутствовала в часы его падения. Было ли это падение ее рук дело оставалось в тайне. Вскоре судьба занесла женщину в холодное царство и с тех пор она осталась тут, здесь ее никто не презирал, не упрекали за то что она не одна из них, казалось, что именно здесь ее дом и долгое странствие окончено. Но не все так гладко. За порогом уже стояла война с ее бывшим государством и на этот раз отца ничего не остановит, чтобы погубить родную дочь. Она не могла стать матерью, не была создана для материнства, не могла подарить всю материнскую любовь, которую сама не имела. Эти мысли подбивали несчастную женщину на убийство. Сначала она надеялась на помощь отца ребенка, что монстр оправдает свое клеймо и некалебаясь убьет полукровку. Но получилось все наоборот, она станет убийцей. И как она говорила раньше "избавим мир от такого чудовища, как мы", так она и поступит, избавит этот чудовищный мир от своей частички. Защитит свое единственное дитя таким ужасным способом, а после смерти примет в своих чертогах, как принца и правопреемника. -Агмунд Ла...***
***
Стук настенных часов отзывался болью в ушах. Рик Дэниэлс самый обычный заурядный доктор самой не примечаемой больницы Нью-Йорка сидел за деревянным столом усеяным всевозможными листочками, справками и только ему ведомыми вещами. В следующем месяце ему будет уже 46 лет, жена умерла при родах, подарив дочь и оставив его вдовцом, а сына и дочь сиротами. После смерти жены единственной целью жизни стало воспитание его детей. Сейчас Джону 27 лет, Рик желал чтобы сын продолжил его дело и ушел в медицину, но врожденная смелость и стремление к справедливости повело парня в военное дело. Старший Дэниэлс был против, как и любой адекватный родитель, но Джону было плевать и после грандиозного скандала и побега из дома, Рик спустя месяца поисков нашел сына, точнее как нашел, Джон сам вернулся домой и рассказал что его взяли в какую-то секретную организацию. Название организации, ясное дело, не было названо. Врачу пришлось лишь смириться с выбором сына и не препятствовать ему. Сын часто не было дома, а когда возвращался, закрывался в своей комнате и общался лишь с сестрой - не мог смириться с отцовским неодобрением его выбора. Дочь стала гордостью старика. С самого детства она была умна не по годам, уже в 6 лет могла свободно общаться на 5 языках: на английском, испанском, французском, немецком и арабском. Параллельно с этим самостоятельно учила русский. Так же, хорошо знала какой-то мертвый язык, коим оказался древнескандинавский с примесью слов, только ей ведомых. С отличием закончила школу и на радость отца ушла в лучший университет страны на медицинский факультет и уже две недели проходит практику в больнице Рика. Когда он узнал об этом, то был без ума от счастья, но все ровно принял попытки уговорить дочь пройти практику в одной из лучших больниц и набраться опыта там. Но вскоре оставил попытки и дал свое согласие. Когда ещё была жива, то супруги решили, что дочь назовут древнескандинавским именем. Кэролайн, именно так звали жену, очень любила всякие мифы о великом Асгарде, хоть и возмущалась над некоторыми, например, над историей со Слипстримом и богом Обмана, но в глазах сверкали игривые и озорные искорки. Со стороны это казалось обычным увлечением, хобби, но это было не так. Темными осенними ночами, когда ей казалось что никто не видит, никто, но он Рик видел, Кэролайн уходила на улицу и молча наблюдала за звёздами. Здесь ничего бы не было странного если бы женщина не плакала, а голос, такой прекрасный, мелодичный голос, как у ангела, не срывался на полушёпот, будто молила Бога и шептала молитвы "Отче наш". Отчасти все так и было, но из ее уст слышались имена древнескандинавских богов, она что-то говорила им, будто вела незримый разговор, но слова ускользали, как рыбка в воде и мужчине не довелось понять нить разговора, а потом не с кем было об этом поговорить. Дочь назвали Адела, хоть Кэролайн и колебалась, она хотела назвать ребенка в честь своей родственницы, родной старшей сестры, но передумала. Рик так и не узнал причину, а также имя ее сестры,но было ясно одно - сестры не держат каких либо связей. Сама Кэролайн осталась сплошной тайной окутанной мраком даже после своей смерти. Было уже за полночь, ночная смена всегда оставляла желать лучшего, часы оповестили о времени долгим и протяжным боем курантов, желание уснуть на рабочем столе лишь усиливалось. Пациентов новых не привезли, те кто уже попал в этот белоснежный ад не подавали никаких признаков жизни и не взламывали окна и двери, кхе-кхе, то есть не жаловались, с чего бы не вздремнуть часик другой и отойти в сказочный мир Морфея? Но всем мечтам заурядного доктора пришлось попрощаться со своим хозяином и полететь в теплые края или в теплую, мягкую кроватку... В комнату вбежала запыхавшаяся все взъерошенная молодая девушка, в которой Рик узнал свою дочь. Белоснежные, как первый выпавший снег, доставшиеся ей от матери, локоны которые слегка кудрявились спадали на красивое лицо. Алые, как кровь, губы сжались и слегка подрагивали, а два васильковых глаза метались по комнате. Мужчина встрепенулся, что такого случилось, что Адела так напугана? Хотя нет, это не страх. Волнение? Тревога? Но времени на раздумья не было. Для Рика хватило лишь одной фразы для осознание всей ситуации - Парень проснулся Сон как рукой сняло