Тяжел неустроенный быт нукенина...

Сасори устало отложил в сторону свои инструменты, оценивающе глядя на вырезанное из дерева изделие – небольшую подвеску-нэцке. Лакированное дерево поблескивало, абсолютно гладкая поверхность и высокохудожественность безделушки пробудили в кукольнике чувство гордости (которое, в принципе, никогда не исчезало). Сасори действительно любил это удивительное чувство причастности к акту творения, он любил видеть, как в его руках грубая древесина превращается в шедевры плотницкого ремесла, нет, плотницкого искусства, будь то технически оснащенные куклы или же миниатюрные резные заколки для Конан. Однако его способности использовались наглыми Акацуки не по назначению: для них Акасуне приходилось прибивать полки, чинить разъебанные в щепки в порыве злости столы и точить палочки для еды. Кукольник злился, но чинил, ибо распределение пищи (итачиной, между прочим!) жадный Какузу осуществлял по принципу «кто не работает, тот не ест». Аккуратно завернув свою работу в ткань, мужчина вышел из мастерской, пообещав себе, что если нэцке не понравится этой скотине, то он тому ее в жопу запихает и притопчет для надежности. Спустившись на кухню, Акасуна с радостью отметил, что никого, кроме Итачи, в святая святых организации нет. Аккуратно обойдя тонкостенный котелок с чем-то вкусным, Сасори торжественно протянул сверток, автоматически смутившись. Итачи приподнял свои брови, являвшие собой объект жгучей зависти практически всех женщин Конохи и близлежащих деревень, и уже явно готовился сказать какую-нибудь гадость на грани пошлости, однако сдержал свой порыв: – Что это ты принес? Сасори равнодушно развернул сверток, беря в руки бархатную коробочку для мелочи. Учиха заметно занервничал и уже готовился создать какое-нибудь дзюцу, которое могло сровнять Страну Огня с землей: коробочка напоминала те, что используют для колец. Обручальных колец. – Мне не нравится ход твоих мыслей, – мрачно прокомментировал беспокойное шевеление кукольник и откашлялся. – Так, мы сотрудничаем друг с другом достаточно долго, мы выполняли некоторые миссии вместе, пожалуй, я тебе во многом ближе, чем Кисаме, и… Спустившийся на первый этаж отлить Хидан едва не умер в который раз, навернувшись с лестницы. Прижавшись голым животом к прохладным перилам, джашинист заорал: – Бля, вы только посмотрите на эту ебанную Санта – Барбару! Кисаме, уводят твою повариху! Итачи дернулся, получив подтверждение своим догадкам, а Сасори раздраженно цыкнул: теперь тихо отдать презент в честь годовщины их сотрудничества не удастся. Пейн лишь достал необходимые бумаги, бубня что-то про прогрессивное общество и первый однополый брак в стране Дождя, о котором нужно сообщить миру, чтобы у Цунаде сдулась грудь до первого размера от зависти. Оценивший перспективы стать известным миру именно этим Учиха побелел, отчетливо представляя на том свете кучу предков, печально хмурящихся и кастующих «Катон - сожги - потомка - своего - но - дзюцу» со своих загробных облачков. Тоби разбрасывал цветы, внутренне хохоча, а Кисаме напоминал брошенного щенка – такая безнадега плескалась в рыбьих глазах. Больше всех орал Какузу, так как не собирался оплачивать расходы на свадьбу, с которой даже детей не обломится. /спустя полтора часа/ – Ками, как же я вас всех ненавижу, – Сасори отпихнул в сторону руку Дейдары, поднимаясь самостоятельно. – Не делайте из Тоби Мадару* – это был подарок к годовщине плодотворного сотрудничества. Конан заботливо приложила к заплывшему глазу мужчины кусок замороженного мяса.