A Light That Never Comes

Они шли в полной тишине. Каждый был погружен в свои мысли. У каждого руки всё ещё дергались, а пальцы нажимали на невидимые курки, хотя оружие уже висело за спиной. Колчан, причиняя боль своему владельцу, периодически бил по пояснице во время ходьбы, напоминая о том, что стрелы в нем не так давно разили своих врагов. У другого же мужчины остался ожог от пороха на тыльной стороне ладони. То, что мы любим, убивает нас, не так ли? Артур не чувствовал застывших капель крови на своём лице, не чувствовал их и на руках. В его груди теплилось лишь чувство тревоги и беспокойство за совершенный поступок. Ему было страшно и одновременно легко убивать кого-то. Разве это нормально? Когда он и Джон уходили с оружейного склада, андроиды потихоньку стаскивали трупы солдат из охраны в одну кучу. И таких куч по всему комплексу было много. Приходилось их сжигать, чтобы не распространить какую-то заразу. Да и нужно было просто избавиться от тел. Уничтоженных машин андроиды разбирали на детали и чинили тех, кто был повреждён. Другая часть роботов приносила к ангарам ящики с запчастями с захваченного склада, чтобы не тащить раненых в такую даль. Но всё это было ночью. Сейчас же стояло раннее утро. Джон не мог долго сидеть на пепелище, оставленном после бойни. Так много погибших людей… За всю службу в армии он не видел столько трупов. А самым страшным открытием для него стало то, что все отнятые жизни теперь висели на его совести. Ещё никогда Джону не было так стыдно. Да, война требует кровавых жертв, но служба мужчины всегда проходила спокойно, без битв. Здесь же всё было иначе. И от этого становилось жутко. Артур, бросая на Джона короткие взгляды, понимал, что последствия этой, пусть и необходимой, битвы всё-таки гложили его напарника. Неужели так будет и после битвы при Капитолии? Неужели останутся лишь мёртвые тела, кровь, куски стёкол, пустые гильзы, облака пепла и пороха? Таким Джон видел будущее своей страны? Нет. Его пустой взгляд, напряжённая поза и сжатые губы не могли врать. Мужчина не хотел, чтобы всё проходило так жестоко. Но с врагом, как ни прискорбно, нужно было бороться его же методами. Марстон это понимал. Понимал и Артур, наблюдая за своим товарищем. Пусть сначала Джон и улыбался, следя за успешно идущей битвой, но лицо его вскоре исказила гримаса отчаяния. Так же, как когда-то исказили глубокие шрамы. Порезы стали появляться и в душе мужчины. Они ещё кровоточили, но этого было достаточно, чтобы Артур понял, что учится быть человеком у того, кто не забыл окончательно, как им быть. Они вернулись на старый заброшенный склад с запчастями для андроидов. Джон мягко толкнул скрипящие двери и почти бесшумно прошёл внутрь. Кинул снаряжение возле тех самых коробок у стеллажей и обессиленно сел на пол — всё как всегда. Артур же спокойно проследовал к своим ящикам, уже давно пустым. Также присев на пол, он снял колчан и лук и осторожно положил их рядом с собой. Подтянув колени к груди, он уставился на лунный свет, бьющий из окон под самым потолком. А Джон, подсунув ногу под себя, уставился в пол, ища на нем хоть что-то, что могло бы зацепить его взгляд. И не находил. Мелкие камешки могли бы складываться в какой-то свой пазл, разводы, оставленные водой, которая некогда капала из дыры в потолке, могли бы нарисовать свою особенную картину, а многочисленные следы от ботинок, оставленные не только нынешними, но и бывшими обитателями этого склада, могли бы проложить путь в лучшее будущее. Но ничто не заботило сейчас Джона. Ничто не могло завладеть его рассеянным вниманием. Его заботили лишь собственные мысли, которые сидели слишком глубоко, чтобы дать им свободу. Джон поднял взгляд на Артура. Лицо того выглядело спокойным и безмятежным, а глаза изучали лишь окошко под потолком. Неужели его ничто не тревожило, в отличие от Марстона? — Сколько людей ты убил? — всё же осмелился спросить Джон. Артур медленно и осторожно перевёл взгляд на своего товарища. — О чем ты? — невозмутимо ответил он вопросом на вопрос. — Я имею в виду, — вздохнул Джон, — сколько ты убил до сегодняшнего дня? До сегодняшней бойни? — наконец сформулировал мысль он. Артур как-то странно изогнул бровь, отчего Марстону сначала показалось, что тот насмехается над ним. Отнюдь. — Ни одного, — ответил Артур и продолжил глядеть в потолок. — Как это? — Джон несколько оживился. — Как же ты тогда выживал? — Можно выживать и без убийств, просто прячась, — пояснил Артур, — в отличие от тебя, я больше ценю жизнь, — скептически добавил он. — Ты не знаешь, что я чувствую, — обиженно сказал Джон. После этого повисла тишина, продлившаяся несколько минут. Или даже часов… Разберёшь тут, когда время в такие неспокойные годы течёт черт знает как. Джон всё же решил развеять осевшее в воздухе молчание своим внезапным монологом. — Я убил многих, очень многих. Ты не представляешь, сколько у меня крови на руках, Артур, — он тяжело вздохнул, — раньше я убивал по приказам своего командира. Потом же, когда всё изменилось, я начал убивать по собственному желанию. А после так жалел о том, что когда-то совершил, но более о том, что ничего уже нельзя исправить. Вернуть тоже, — мужчина отвёл взгляд и сильно зажмурился. Артура заинтересовала речь Джона. Сейчас один был словно священником, другой — грешником. Да, никто не святой на этом свете, и, вероятно, за Артуром тоже водились нечестивые поступки, что, конечно, было ложью, но больше Марстону некому было излить душу. Артур же осторожно поднялся на ноги, тихо подошёл к Джону и сел рядом, боясь спугнуть его с мысли. Тот продолжил свой рассказ после того, как снова открыл глаза. — У меня было всё: любимая жена, прекрасный сын, верный друг. Теперь у меня нет ничего, кроме оружия и чувства вины в груди. Кажется, я уже давно в депрессии, которую теперь никак не вылечить. Осталось только желание отомстить и обрести наконец покой, — Джон так же, как Артур, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Артур подпер подбородок тыльной стороной ладони и внимательно смотрел на своего собеседника. — Что случилось с твоей семьёй? — тихо спросил он. Джон положил ладонь себе на лоб и упёрся локтем в колени, направив взгляд вперёд. — Джека убили по приказу Датча. Но я всё равно виноват в том, что дал солдатам повод выстрелить, хотя на самом деле просто хотел защитить своего мальчика, — с придыханием ответил он. — Война тогда только началась. Прошла всего пара лет. Я по-прежнему служил в армии, но выполняли мы уже иные приказы: разгоняли людей с бунтов, митингов, забастовок, а потом и вовсе стали их вести как скот на эти «поля», чтобы они трудились на благо правительства и кормили военных и чиновников. В штате вообще не осталось живого места, кроме Сен-Дени. Роудс мы выжгли дотла, бывшее поместье Брейтуэйтов отвели под «поля». Всё бы ничего, но однажды я по приказу своего командира пришёл в лабораторию, которая раньше находилась при территории Главного военного штаба. Там же работал мой друг Киран. Его-то мне и надо было доставить к командованию. Когда я пришёл в нужный кабинет, меня попросили подождать, пока Кирана приведут. Я начал бродить по комнате, рассматривал формулы, написанные маркером на доске, значение которых даже близко не понимал. Но увиденные на столе бумаги всё мне пояснили. Там перечислялись различные вещества, которые мне были неизвестны, но из этих отчетов я узнал, что учёные, работающие в этой лаборатории, делали какие-то таблетки, которые были способны влиять на мозг и психику в целом таким образом, что человек просто лишался эмоций и чувств. Я сразу понял, что из людей тоже хотят сделать машин, выполняющих приказы и не задумывающихся над моральной стороной вопроса. Тогда же, кстати, андроидов уже активно продвигали в военную сферу, а по радио и телевидению крутили пропаганду о том, что жизнь без эмоций — лучшая жизнь, ведь так мы больше не будем совершать необдуманных действий и всегда сможем всё контролировать. И это вещание было повсюду, на каждом углу. Лозунги и призывы как дерьмо заливались в уши, что, в итоге, сработало. А последствия… Ты сам видишь. Военные активно принимают препараты, а андроиды покорно служат человеку. — И всё же я не понимаю, — недоуменно сказал Артур. — Почему всё-таки убили твоего сына? — Его убили, потому что я узнал тайну с таким уровнем допуска, для получения которого мне пришлось бы переспать с самим О’Дрисколлом. Проект по разработке на тот момент был пилотным, но держался в строжайшем секрете. Лабораторию, кстати, перенесли в другое место, правда, не знаю, куда именно. Но это не важно. После того, как охрана лаборатории вернулась вместе с Кираном и увидела, как я рассматриваю те бумаги, я тут же встал на учёт у Датча. Я по-прежнему служил в армии, но многое для меня открылось. Я думал уйти в отставку, пусть это мало кому тогда разрешалось, чтобы больше не бороться против угнетенного мирного населения. А после того, как узнал об этих таблетках, вообще стал разрабатывать план, как бы вывести семью из города и вытащить Кирана из лаборатории. И не смотри так на меня, — Джон серьёзно глянул на Артура, когда тот недобро скривил губы. — Он не знал про этот проект. Допуск был на два уровня ниже. Да и сам Киран был больше физиком, чем медиком. — Но ты вытащил его из лаборатории? — Было трудно, но я смог и спрятал его в одном из подвалов возле дома, где сам жил. Это было временным решением, пока я думал над тем, как мне можно было бы вывести семью. Тогда по улицам ездило много патрулей, сам понимаешь. Ну и когда мы с Эбигейл собрали все нужные вещи, к нам неожиданно заявились военные, хотели доставить в Капитолий. Я дал отпор. И Джеку прострелили голову, — Джон закрыл ладонью глаза, — если б я не достал тогда пистолет, он бы не умер. А Датч, — он тяжело вздохнул. — После того инцидента нас тут же повязали, затолкали в фургон и повезли в Капитолий, пока у машины по пути не пробило колесо. Только благодаря этому мы с Эбигейл сбежали, оставив в том фургоне труп Джека в чёрном мешке и кучу тел уже мертвых солдат. Даже с завязанными руками я мог драться. Чего не скажешь сейчас. — У нас ведь достаточно нужной информации, — вставил весомое слово Артур. — Тогда я не знал, что делать с тем, что имел на руках. Я просто прятался с Эбигейл и Кираном в том подвале и ждал неизвестно чего, пока в животе не начали урчать киты. Лишь тогда я снова покинул убежище и стал искать нужные припасы. Ну, а дальше понеслось. Я нашел бункер в Калига Холле, спрятал там жену, а сам стал вместе с Кираном играть в народных мстителей. Но все те годы моя борьба не имела никакого веса на мировой арене, никак не влияла на наше будущее. Всё изменилось после смерти лучшего друга. Возможно, он принёс эту жертву ради того, чтобы я что-то понял и начал наконец действовать по-настоящему. Не знаю, — Джон прикусил губу, а по щеке его покатилась одинокая слеза. — Тело Эбигейл по-прежнему лежит в том бункере, останки Кирана, возможно, находятся где-то в помойке, или крысы растащили, Джек, быть может, всё-таки похоронен. Я же остался гнить в мире, которому больше не нужен. Мужчина убрал руку с глаз, сжал её в кулак и приложил тот к носу, словно сдерживая порыв истерики. — Мне было так одиноко, Артур, — честно признался Джон, — после смерти Джека Эбигейл стала сама не своя. Мы очень отдалились друг от друга, исчезла не только физическая, но и духовная близость. Мы стали чужими, а я всё продолжал возвращаться в бункер, ложиться к ней в постель и исполнять супружеский долг. Киран был прав в том, что я больше не люблю её, на самом же деле я желал ей помочь справиться с потерей, хотя самому было невыносимо больно, — слезы ещё интенсивнее полились из глаз Джона. Никогда прежде мужчина не проявлял таких эмоций. Разве что… — я не специально, пойми! — он резко повернулся к Артуру, — как бы я ни старался, я всё же не мог совладать с одиночеством. Сила его была мне не подвластна, а мастурбация не помогала усмирить животные порывы. Я так страстно желал получить хоть каплю чьего-то тепла, что осмелился взять на душу грех, в котором не могу раскаяться, — Джон смахнул скопившиеся слезы. — Я переспал с Кираном, потому что мои чувства оказались сильнее здравого смысла. И отдался я им с таким рвением, что не ощущал ни стыда, ни физической боли. Я наслаждался сексом с лучшим другом, тело которого тогда казалось мне притягательнее и нежнее любой женщины. Мне некому было об этом рассказать, а с Кираном тот случай мы не обсуждали. Но так хотелось высказаться и получить ответ на один единственный вопрос: а правильно ли я всё делал? Джон закрыл лицо руками и уткнулся лбом в плечо Артура. Тот же разомкнул губы для тихого вздоха. Каким угодно Артур видел Марстона за то время, что был с ним знаком, но чтоб таким… Может, это всё-таки была исповедь заблудшего путника своему спасителю? Здесь, среди прошлого и будущего, при лучах лунного света над головами, которые отражались от стен, а после — в глазах Артура, как свет свеч в церквях отражается от икон? Как знать. — У тебя хватило смелости рассказать такую историю незнакомцу вроде меня. А это о чём-то, да говорит, — чуть улыбнулся Артур. — Ты многое понял за время скитаний и сейчас наконец нашёл свое пристанище и свое призвание, отыскал средство для очищения умирающей страны и сгнивающего в этой войне мира. И то, что мы с тобой встретились, — тоже не случайность. Я помогу тебе пройти этот праведный путь, где в конце нас ждёт награда. Мы снова будем жить. Джон убрал ладони от лица, которое теперь было мокрым и красным от слез, и внимательно посмотрел на Артура. — Ты уже мне не чужой. Идут всего третьи сутки нашего знакомства, а я чувствую себя так же, как некогда чувствовал рядом с Кираном, с которым дружба развивалась годами. С тобой всё не так… — Возможно, это судьба, — шире улыбнулся Артур, осторожно стирая с щёк Джона слезы. — Плакать не стыдно. Всё будет хорошо, вот увидишь. И я рад, что ты мне рассказал так много. Я ни в коем случае не виню тебя в том, что ты сделал. Ты защищал семью, потом тебе было невыносимо одиноко. Но тебе не должно быть стыдно за смерть сына так же, как за секс с лучшим другом. Одно тебя закалило, другое подарило покой на какое-то время. Ищи во всем плюсы и помни, что прошлое нам неподвластно. — А как же твоё прошлое, — всхлипнув, спросил Джон. — От чего ты бежишь? — У меня нет и не было семьи, я могу лишь проанализировать твои чувства и так понять твоё состояние, — пожал плечами Артур и отвёл взгляд. — Сам же я пытаюсь учиться у других, хочу стать лучше, чем нынешние люди. Ты-то не такой, как они, пусть и несколько потерянный. Я согласился бороться вместе с тобой, потому что заметил твою реакцию на мою улыбку, а именно замешательство. От тебя веяло дикой уверенностью и силой, при этом ты был словно напуган тем, что видел и делал. Значит, ты ещё не потерял способность чувствовать и анализировать свои поступки. — Ты прав, — тихо отозвался Джон. — После штурма ангаров я всерьёз задумался над тем, делаю ли я всё правильно, верно ли выбрал тактику для борьбы… — Да, нужно использовать против противника его же средства. Главное им не уподобиться. Снова повисла тишина. Джон начал вытирать слезы с лица рукавом своей толстовки. — Сколько тебе лет? — невзначай спросил он. — Это не важно, — усмехнулся Артур. — Нам сейчас нужно просто отдохнуть. — Я хотел ближе к полудню сходить к Трелони, узнать, есть ли у него новая информация для меня, — перебил его Джон. — Неугомонный ты, — Артур закатил глаза, — снова тянешься к войне. Разве наш разговор прошёл впустую? — скептически спросил он. — Вовсе нет, — наконец улыбнулся Джон, — я просто хотел узнать, что можно дальше предпринять для нашей борьбы. Ну, пока наш завод и склады не разбомбили военные, если они уже всё узнали, конечно, — увидев недобрый взгляд Артура, мужчина прыснул и поспешил исправить положение, — кстати, я кое-что тебе обещал, — он достал из набедренной сумки, валяющейся рядом, планшет и вручил его законному владельцу. — Уж не знаю, где ты его достал, но он очень нам помог. Спасибо. Артур лишь смущённо отвёл взгляд, благодарно кивнул и прижал планшет к груди. — А впрочем, — загадочно начал Джон, — пусть ты и не рассказываешь пока ничего о себе, я всё же хочу лучше понять тебя, — Артур смешно насупил брови, снова посмотрев на Марстона. — Давай вместе посмотрим то видео на планшете. Может, и я из него что-то полезное и важное почерпну. Артур чуть усмехнулся и широко улыбнулся, отнимая планшет от груди и нажимая на экран. Джон же, стерев для вида оставшуюся влагу с лица, благоговейно положил голову на плечо своего нового друга, так же начал ловить каждое движение чужих губ и вспоминать свои собственные поцелуи, оставшиеся в прошлом. А главное — пришло осознание того, что плакать действительно не стыдно. И доверие тут не причём.

***

Мужская фигура расхаживала туда-сюда по комнате с белыми стенами, ожидая важного звонка. Она не знала, что ей скажут и что прикажут на этот раз, но волнение всё равно присутствовало. Мужчина уже давно разучился проникаться сочувствием к другим и даже любовью к самому себе, но всё-таки за свое существование переживал. Может, жизнь свою и не уважал, зато знал, на что её тратил и ради чего столько грешил, пусть в Бога и не верил никогда. Свет люминесцентных ламп отражался от металлического стола посреди большого помещения и больно бил по глазам, но нередкий гость этого секретного подвала, кажется, привык. Трелони тревожно сминал подклад в карманах своих брюк и смотрел на смартфон, ещё работающий, который лежал на столе перед ним. Должны были позвонить по защищённой линии. Джосайя чаще стал вспоминать Джона: как он, перехватил ли управление андроидами на заводе… Но это не являлось проявлением какой-то заботы. Это было частью тщательно продуманного плана, суть которого заключалась в том, чтобы выманить наконец главного врага правительства на свет и прилюдно казнить. Отправлять Джона на верную смерть — вот чего хотел Трелони и вот что от него так часто требовали помимо прочих указаний. Мужчина должен был уметь просчитывать всё наперёд, быть на два шага впереди, пока Марстон был на три шага позади. Именно искусству манипулирования он учился все те годы, что провел в тюрьме. Обитателями Шишики были не только интересные личности, но и многочисленные книги, собранные в библиотеке при исправительном учреждении. Благодаря им Джосайя не только научился рисовать чертежи и читать их, вскрывать обычные и электронные замки, взламывать компьютеры, но и флиртовать и манипулировать. Искусство обольщения — вот что дала Шишика Трелони. Ну ещё фокусы и карточные игры, конечно же. Книги, камни и зеркало — и вот Джосайя уже окрутил начальника тюрьмы, сбежал с острова, а после заинтересовал самого О’Дрисколла. Служба при Капитолии, деньги и куча полезной информации, которую можно использовать не только для правительства, но и для личных целей, — что ещё можно было желать человеку, для которого ложь стала профессией? Завлечь Джона сладким пряником было несложно. Разве что тот не поддавался на приобретенное обаяние, пышные усы и гладко выглаженную рубашку. Информация была для Марстона слаще любых обещаний, томных взглядов и ласк. Этим Трелони и воспользовался. Теперь же, когда Джон должен был уже получить контроль над андроидами, дальнейший план действий разворачивался как никогда ясно. Сначала О’Дрисколл хотел, чтобы захваченные Марстоном роботы убили его же самого. Одно нажатие на нужную кнопку — и все якобы контролируемые Джоном машины убивают того, кто возомнил себя Богом технологий и прогресса. Но правая рука Кольма предложила иной план. Смартфон на столе наконец завибрировал. Трелони взял его и приложил к уху. — Ты помнишь, что стоит на кону? — прозвучало из динамика. Но говорящий не ждал ответа. Он и так его знал, — нужно, чтобы он сам к нам пришёл. Но мы не видим никаких признаков вторжения на завод. Андроиды всё ещё в системе, а доступ к ним никто не получал. Можешь это объяснить? — голос был жёстким и металлическим, прям как стол, на который Трелони опирался бедром. — Он ещё не заявлялся ко мне. Я не знаю, как прошёл захват комплекса. Он в любом случае должен ко мне прийти и обо всем рассказать. Никуда не денется. Информация ему всё равно нужна, — твёрдо ответил Джосайя. — Но вмешался посторонний. Возможно, воспрепятствовал выполнению нашего плана. — Свидетели ни к чему. Либо разлучи их, либо убей второго. Джона не трогай. Просто помни, что он должен остаться один, — голос неприятно резал ухо Трелони, но тот, впрочем, не обращал на это внимание. — Я понял, Д… — на том конце повисла тишина. Бросили трубку. Трелони, вздохнув, положил смартфон на стол, после снял с пояса брюк рацию и нажал на кнопку.