***
К полудню, как и обещал скиф, мы достигли границы его племени. Еще издалека я приметила высокую гряду крутых холмов, а перед ней - высокое, сухое дерево, украшенное не то лентами, не то веревочкам. Их концы развевались на ветру, создавая иллюзию движения. Смотрелось странно, на самом деле. Словно что - то инородное в этом пейзаже. Высокое, изломанное, с кривыми ветвями - было в этом нечто уродливое и пугающее. - Приехали, - голос Куницы тоже переменился. Стал четче и ниже. - Дальше пешком. Мы спешились. Я огляделась. Насколько хватало взгляда - сплошные безжизненные сопки да каменистые насыпи. Вкупе с пасмурной погодой и оседающим туманом открывшаяся перед взором картина радости не вызывала. - Далеко отсюда до твоих? - спросила я, подходя ближе к дереву. Взгляд зацепился за несколько черепов - птичьих и животных. Грустное зрелище. - Не очень, - туманно ответил он, срезая с веток несколько длинных лоскутов. - Но вам дороги видеть нельзя. Правило такое. - А к вам что, чужаки только с завязанными глазами приходят? - негодующе протянул Лютобор. Перспектива остаться без зрения в самом логове недоброжелателя его не прельщала. - Могут и без. Только с завязанными живыми до племени доходят - они в жертву Аресу. По спине пробежали мурашки. Час от часу не легче. - Будем верить, что обойдется всё. Иначе....Вниз! - русич резко перешел на крик, толкая меня на землю. Я упала, ударившись спиной. Воздух из легких сразу выбило. Где - то надо мной просвистела то ли стрела, то ли метательный нож. Быстро перевернувшись на бок, я оценила обстановку. Бой был максимально коротким. Нападавших было двое. Один уже лежал на земле, обезвреженный Лютобором. Куница держал на линии удара ножа другого. Достаточно высокий, с длинной бородой и такими же волосами, которые местами были заплетены в косички. Лицо сразу показалось мне неприятным - то ли потому что оно было изуродовано многочисленными шрамами, то ли из-за страшного оскала. - Убит Куница говоришь? - раздался еще один мужской голос. Мы оглянулись на звук. Выше на насыпи, едва различимые в тумане, притаились с десяток воинственных фигур. Впереди остальных, опираясь на посох, стоял, по-видимому, самый главный из них - он и говорил. - Что скажешь, Яр? - продолжил он. Ага, видимо это и есть тот самый скиф, что оставил Куницу у порога Лютобора помирать. Однозначно неприятный тип. Нужно быть с ним осторожным. - Я скажу, - громко, чтоб все слышали, произнес Куница. - В нашем племени предатель, он сейчас передо мной. И я готов отвечать за свои слова перед Аресом. - Да будет так, - кивнул мужчина. - Этих связать и привести ко мне. - Да, прием весьма "теплый", - съязвил Лютобор, когда подошедшие воины стянули его руки. - Ага, - выдохнула я. Веревка затянулась и на моих запястьях. Ладно хоть по голове не ударили, как лесные люди. Видеть будем, куда нас ведут.***
Смотреть было на что. Ограды у скифского поселения не было - её заменяли высокие, крутые холмы, как бы бравшие скифское поселение в кольцо. Свои дома, точнее, шатры, скифы строили прямо на повозках, чтобы легче и быстрее передвигаться. Меж ними суетились женщины и мужчины, в странных, многослойных нарядах, сновали дети. Но стоило нашей процессии появиться в их поле зрения, как все сразу же замирали. Видимо, чужаки к ним не так часто ходят. Я не углядела в их глазах никакой враждебности или злости - только настороженную заинтересованность. Это давало мне надежду на то, что нас не убьют. По крайней мере, сразу. Неожиданно, когда мы проходили мимо очередного скопления людей, к нам сорвалась женщина, прижимая к груди сверток тряпок. - Лютобор! - крикнула она. Русич остановился, услышав окрик, и тут же бросился к женщине. - Татьяна, Таня, Танечка! - в его голосе было столько радости и нежности, что никто из нашего сопровождения не осмелился его остановить. - Родная, я нашел тебя! Татьяна оказалась миловидной, темноволосой женщиной с вздернутым носиком и большими карими глазами. Она трепетно прижалась к мужу и, кажется, даже заплакала. У меня сердце сжалось от грусти и тоски. Как же тяжело им обоим пришлось! - Маленький в порядке? - поспешно спросил Лютобор, когда стража все же опомнилась и стала оттаскивать русича от жены. - В порядке?! - С ним все хорошо! - у Татьяны голос надломился, она цеплялась за мужа, но Лютобора окончательно утянули и повели дальше. - Мы ждем тебя, возвращайся, прошу! От этой душераздирающей сцены слезы на глаза наворачивались. Несколько женщин обступили Татьяну, стали её успокаивать. Но она их не замечала - все смотрела с мольбой и надеждой на мужа, которого силой уводили у нее. Снова. "Клянусь, - мысленно проговорила я. - Верну тебе мужа, а сыну - отца". Вдалеке послышался раскат грома. Приближалась гроза.***
Анагаст нас ждал. В его темном шатре было мало места, так что внутри помимо него остались Куница с Яром, Лютобор и я. Руки нам не развязали, хотя они уже жутко затекли и болели. - Чего же ты, Яр, богов путаешь, а? - начал жрец. - Говорил, убит Куница, а он вон, живой перед нами стоит, глазами сверкает. - Откуда мне знать, что жив остался? - огрызнулся скиф. - Мы свое дело сделали - женщину с дитём выкрали - и уходить спешили. Не пошел следом, не догнал - мертв значит. Сам может за себя отвечать, не щенок уже. - Так ты ж его и ударил в спину! - не выдержал Лютобор. - Сам у моих ворот подыхать оставил! - Чужаку верить будешь, Анагаст? - хмыкнул Яр, сплевывая под ноги русичу. - Ты что скажешь, Куница? - обратился Анагаст к нему. - Так все было? - Удар в спину помню, - кивнул Волк. - И не от слуг боярина он был - их к тому моменту уже никого в живых не осталось. Уходить со своими собирался, да помешали. Взгляд, который бросил Куница на Яра, был полон ненависти и презрения. Даже на трояновских наемников, степняков или лесных людей он так не смотрел, как на своего соплеменника. Даже мне жутко стало. - Предателем меня назвать хочешь, щенок безродный?! - Яр явно хотел задеть Куницу, но не получилось. - И назову. Не только себя позором заклеймил, Яр. Арес привечает вражью кровь на наших клинках. Но не своих. А ты уже дважды перед ним оступился. Лицо Яра побледнело. Он что - то яростно и запальчиво произнес на своем языке, выхватывая кинжал из-за пояса. Куница ответил тем же. Оба ощерились, готовые сорваться в драку. Анагаст не дал. - Арес рассудит, кто из вас прав. - сурово произнес он. - После заката сойдетесь в поединке. А пока нечего попусту словами бросаться. Иди, Яр. Я с пленниками без тебя поговорю. Скиф, яростно сверкая желтыми глазами, вышел из шатра. - Что до тебя, чужак, - Анагаст обернулся к Лютобору. - Зачем к нам пришел? - Сами же записку оставили - жизнь князя за жизнь жены и сына. - ответил тот. - В какой записке, русич? - удивленно произнес жрец. - У меня в племени никто писать-то не умеет. - Как же так, жрец? - лицо Лютобора помрачнело. - Оказывается, зря весь этот путь проделал? Волка твоего спас и к тебе привел? Зря?! - Не горячись, боярин, - подал голос Куница. - Анагаст врать не станет. Значит, тот, кто за твою жену заплатил записку оставил. Он же и князя отравить решил. - И как теперь эту собаку найти - то? Кто и мне, и князю зла желает? - Что - нибудь придумаем, - коротко ответил скиф. - Анагаст, коли одолею Яра, даешь слово, что выдашь того, кто златом заплатил? - Одолей сначала. А там уже поговорим. - проговорил мужчина. - А девчонку зачем с собой потащили? Жрец впервые посмотрел на меня. В тусклом свете масляных ламп его черты лица размывались. Наверняка ему не больше пятидесяти, просто здешние условия жизни состарили его преждевременно. Но почему - то он казался мне намного приятнее Яра. Хотя он такой же высокий, с бесчисленным количеством шрамов и татуировок на лице, шее и руках. - Она жрица, Анагаст, - опередил меня Куница. - Велеса почитает, под его защитой ходит. Если б не она, не справились бы с лесным народом. - Велеса чтишь, значит, - скифский жрец подошел ко мне, подцепляя пальцами медальон. - А про это что скажешь, девица? Он перевернул украшение на ту сторону, где была изображена богиня в ореоле змей. - Не могу сказать, жрец, - уклончиво ответила я. - Возможно, греческая Медуза. А, может, и ваша богиня Апи. Мне мало о них известно. - Откуда это у тебя? - От матери покойной достался. - Чего же, мать из нашего рода была? - Не ведаю. Умерла она, как четыре года мне исполнилось. А отец не сказывал ничего. - Странны твои речи, да только змеевик из этих краев, - вздохнул жрец. - Понятно, чего Куница тебя с собой привел - кровь волчью учуял. - Но я не похожа на вас, - произнесла я, дивясь его словам. - Ни одной схожей черты меж нами нет. - Не внешность делает нас Волками, девочка, - усмехнулся жрец, отступая. - А внутренняя суть. Сегодня это поймешь, когда два Волка в схватке сойдутся. А пока... Анагаст откинул шатровый полог и что - то громко сказал на своем наречии. В шатер зашли ещё двое мужчин. Они были похожи, как близнецы, только татуировки разные. -...пока, не обессудьте, в клетке посидите, - продолжил он. - Чужие, не знаем, что от вас ожидать. А ты, Куница, постой. Разговор к тебе есть. Новоприбывшие мужчины вывели нас с Лютобором. Провели через все поселение, только в другую сторону. И снова косые взгляды, снова шепотки за спиной. Русич вертел головой, стараясь разглядеть Татьяну, но её видно не было. Клетка оказалась на приличном расстоянии от шатров. Видимо, скифы не боялись, что пленные сбегут. Тут и бежать-то особо некуда. Позади - их селение, впереди - сопки да пески. Здесь убьют, там - дикий зверь сожрет. Нас втолкнули в нее, бросили следом какие - то тряпки, чтобы укрыться от набегающего дождя. - Не пытайтесь сбежать - ничего хорошего не выйдет, - предупредил один из близнецов. Мужчины ушли. Обратный отсчет начался.***
- Держи, - Лютобор подобрал тряпки, которые бросили нам тюремщики. Это оказались какие - то странные, балахонистые накидки.- Позаботились, чтоб мы не сразу здесь околели. Я завернулась в ткань. Она кололась и почти не грела. Лютобор сел рядом. Каждый думал о своем. Позади слышались голоса - мужские, женские, детские. Поселок жил своей жизнью. - Есть мысли, кто тебя подставил? - спросила я. Все лучше, чем в тягостном молчании сидеть. - Есть подозрения, - хмыкнул он. - Только без Анагаста не узнаешь точно. Он единственный, кто его лицо видел. - А без Куницы он нам ничего не скажет, - подытожила я. - Да. - Думаешь, что Куница Яра победит? - У него нет выбора. - пожал плечами мужчина. - Слишком много на кону стоит. И его честь, и долг передо мной. Да и тебя он оставить не сможет. Все мы повязаны. - Точнее и не скажешь. - вздохнула я. Мы снова замолчали. На этот раз надолго. Без солнца было сложно определить, сколько времени уже прошло. Два раза начинал крапать дождь, но быстро заканчивался. Я натянула капюшон накидки почти по самый нос и теснее прижалась к Лютобору. Он был не против. Теплее почти на стало, но чувство поддержки и близости дружеского плеча успокаивало. Незаметно для себя я как - то умудрилась задремать.***
Я стояла у идола Ареса в центре скифского племени и беспокойно озиралась по сторонам. Вокруг суетились люди - мужчины-охотники разделывали добытую дичь, женщины собрались вокруг костров и что - то готовили, делясь новостями со своими соседками, кричали и смеялись дети. На меня никто не обращал внимания - все проходили мимо, словно меня тут не было. - Извините! - обратилась я к проходящему мужчине. - Постойте, пожалуйста! Скиф, даже не взглянув на меня, прошел мимо, скрываясь в шатре. Такая же реакция была и пожилой женщины, к костру которой я подошла специально. Кричать, щелкать перед носом, прикасаться - все бесполезно. Для них меня не существовало. - Да услышьте меня кто - нибудь! - с досадой прошипела я, пиная камешек под ногой. - Что за чертовщина! - Не тревожь их души, милая, - раздался голос позади меня. Я резко обернулась. Прямо передо мной стояла женщина. На ней было такое же странное балахонистое и многослойное одеяние, как и у местных женщин - нижняя рубаха, поверх нее - длинная туника, после которой шло что - то вроде зипуна. Темные, как вороново крыло, волосы, заплетенные в десятки косичек, опускались ниже поясницы и, кажется, даже колыхались, но незнакомка не двигалась. Лицо, простое, открытое. Губы, тонкие, почти бесцветные, приоткрыты в приветливой улыбке. Единственное, что показалось мне странным в её внешнем виде, так это глаза. Круглые, ярко - желтые, с неестественным для человека ромбовидным зрачком. Как у змеи. - Кто Вы? - спросила я. - Неужели не догадалас-с-сь? - хмыкнула женщина, приближаясь. Двигалась она странно: волнообразно, покачиваясь из стороны в сторону. - Апи?.. Странное, шипящее произношение, такие же движения. Куница как-то на одном из привалов рассказывал про скифскую богиню, как они её себе представляют. И, по-моему, он точь-в-точь попал в описание. - Во плоти, - богиня улыбнулась. - У нас мало времени, Лада. Слушай внимательно. Сегодня, после поединка, твое время в этом мире истекает. Главное ты сделать успела - не дала русичу и скифу оступиться на трудном пути. Но дальше им нужно идти без тебя. Последние слова ввели меня в ступор. - Как это... - я не могла подобрать слов. - То есть, мы не вместе до конца? - Я понимаю, милая, - Апи успокаивающе сжала ладони на моих плечах. - Ты привязалась к ним, а они - к тебе. Особо крепко к тебе Куница прикипел: в его молитвах часто звучало твое имя. Мои щеки вспыхнули. - Но ты должна понять, что здесь, в этом мире, вам не быть вместе. - продолжила богиня. - Мне жаль тебе это говорить, Лада. Однако именно светлые чувства к тебе спасли его от отчаяния и злобы. И за это я тебе благодарна. - И как мне объяснить свой уход? - спросила я, глядя женщине в глаза. - Что им сказать? Что вообще.... Договорить я не успела. Голову словно зажали в тисках, а перед глазами поплыло. Я пошатнулась и, если бы не поддержка Апи, почти упала. Боль стала расходиться по всему телу, особенно остро она ощущалась где - то в районе груди. - Тебе пора просыпаться, - огорченно произнесла богиня. Её голос стал звучать глуше, как через вату. - Запомни, милая, смерть у скифов - не конец. Она - начало. Береги себя. Время всё расставит по своим местам... Мир вокруг смазался и буквально потёк. Будто на акварельную бумагу опрокинули стакан воды и все краски стали блекнуть, размываться. А через секунду я проснулась.***
Лютобор активно тряс меня за плечо. Я сонно моргала, не ориентируясь в пространстве и времени. Было уже темно, гул голосов стал намного тише, чем днем. - Ты так крепко уснула, - произнес русич. - Еле добудился. - Навалилось много, устала. - отмахнулась я. Хотя сердце стучало как бешеное. - Вот и разморило. Сколько я проспала? - Достаточно, чтобы скоротать время перед поединком. - мужчина кивнул куда - то за мою спину. - Вон, уже идут. Из плотных сумерек вышли знакомые фигуры конвоиров. Они поодиночке вывели нас на свободу, крепко связали руки. И снова монотонный порядок действий, только в обратном порядке: клетка - дорога в селение - шатры. Все также молча. Только в этот раз по пути нам не встретилось ни одного человека - все уже собрались у идола, ожидая схватки. Нас снова подвели к шатру Анагаста, но внутрь не пустили. Один из близнецов скрылся в шатре, другой остался с нами. Из-за завесы ткани слышались приглушенные, неразборчивые голоса. Лютобор пытался что - то разобрать, а я огляделась. Отсюда было отлично видно утоптанную площадку перед идолом Ареса - ту саму, где в моем сне мы разговаривали с Апи. Каждый раз прокручивая мысленно разговор с ней, у меня болезненно сжималось сердце. Неужели сегодня всё кончится? Тогда, в самом начале, казалось, что впереди целая вечность пути. Но на деле едва ли неделя вышла. Но даже этого ничтожно малого времени мне хватило, чтобы понять - это приключение останется со мной навсегда. Останется въевшимся в кожу и волосы запахом костра и хвои, утренним пением птиц, перепалками мужчин в дороге, громким и задорным смехом Лютобора и, конечно, завораживающим взглядом янтарных волчьих глаз. Словно в ответ на мои мысли, из шатра жреца вышел Куница. Он был явно взволнован, но едва увидел нас и тут же засиял, как начищенный пятак. - Племя на моей стороне, боярин, - быстро заговорил он. - Многим кому Яр насолил и житья не давал. Одолею его, вас отпустят. И уж тогда мы за того, кто за твою жену золотом платил, возьмемся, Лютобор. А Ладу Анагаст под своё крыло возьмет, своей в нашей стае станешь. Голос скифа на этом моменте немного дрогнул. Обо мне он переживал явно больше. - Если таково будет твоё желание, колдунья... - уже тише добавил он, глядя мне в глаза. Столько в них было света и надежды, а я стояла с комом в горле, страшась сказать, что никакого потом не будет. - Уповаем на твою победу, - только и смогла выдавить я. - Иди и бейся, скиф, - произнес русич. - И не забывай, за что борешься. Куница хотел ещё что - то сказать, но его окликнули из толпы. Он бросил последний взгляд на нас и ободряюще улыбнулся, уверенный, что скоро все благополучно кончится.***
Толпа, плотным кольцом окружившая место поединка, одобрительно взревела. Наши конвоиры, явно охочие до драки, протиснулись в самые первые ряды, не забывая тянуть за веревку нас с русичем. Так мы и оказались совсем рядом с идолом Ареса, где ничто не загораживало вид. Играли ритмичную, гипнотизирующую мелодию барабаны. Стая выла, свистела, рычала, приветствуя идущих на бой. Свет от костров и факелов перебил тьму, освещая всё вокруг яркими всполохами. Яр и Куница уже стояли перед своим богом и говорили с ним через Анагаста. Жрец обзавелся интересным аксессуаром - подобием золотой короны с выступающей, объемной фигурой быка в передней части, и полумесяца с мечом на затылке. Скифский язык, как ни странно, я не понимала. Видимо, Апи или кто - то ещё не желали этого. Блеснуло лезвие ножа. Оба соперника послушно протянули руки к жрецу, ладонями вверх. Мгновение - капли крови алой капелью сорвались чашу. Анагаст обмакнул в ней разлохмаченную кисть и под ритуальное пение окропил сначала идола Ареса, потом Куницу и Яра, следом - до кого долетело. Пара капель упала на моё лицо. Тихо выругался рядом Лютобор - тоже досталось "божьей благодати". - Не смотри, - проговорил он. - Чтоб дурно не случилось. Но мне и без этого было тяжело. Дышать стало как - то трудно. Голова кружилась, перед глазами всё плыло. Уши словно заложило ватой: все звуки доносились глухо, мешались в какую - то странную какофонию. Я едва различила оброненное Лютобором "Таня", хотя стояли мы плечом к плечу. С усилием повернув голову чуть влево, я увидела её. В скифском одеянии, с покрытой головой и держа на руках ребенка, женщина не осмелилась подойти к нам. Она здесь на правах ценной добычи, мы - всего лишь пленники. В перспективе - жертвы Аресу. - Ты как? - сквозь пелену услышала я голос Лютобора. - Неважно, - честно призналась я. То ли жар от огня был такой сильный, то ли волнение накрыло такой удушающей волной. Стало серьезно мутить. Я оступилась раз, второй и стала заваливаться назад. Что-то крикнул русич, поддерживая меня, насколько позволяли связанные конечности. К нам подскочил один из близнецов. Срезав веревку, он сунул в мои освободившиеся руки небольшую флягу. Я с жадностью к ней припала. Что - то горькое, явно алкогольное, но приведшее меня в относительное сознание. Звуки стали четче. Но я все равно вцепилась в Лютобора, как в спасительную соломинку. - Что - то совсем тебя развезло, Лада, - обеспокоенно произнес мужчина. - Скоро уйдем, Куница вон уже, почти разобрался с ним. Из - за дурноты я пропустила начало боя. Но, возможно, даже к лучшему. Оставалось совсем немного. Яр стоял на коленях, зажимая глубокую рану на груди. Кровь струилась сквозь пальцы, орошая примятую траву. Толпа замерла, и слышно было дыхание почти поверженного скифа. Лицо, ребра, руки были исполосованы вдоль и поперек. Куница играл с ним, дразнил этими "царапинами", медленно доводил до бешенства. Я привыкла видеть, что с врагами, будь то трояновы наемники или степняки, он не медлил. Бил сразу, быстро и четко, чтобы противник больше не встал. А здесь же он растягивал расправу. Словно наслаждался тем, как постепенно Яр теряет силы. Куница отвернулся от противника и обратился к Аресу. Подойдя к идолу, скиф с силой воткнул свой кинжал в дерево. Кровь с лезвия окрасила его в ярко-красный цвет. Слова скифа звучали громко, ясно. Он сам весь был наполнен какой - то странной, будоражащей энергией, которая так и била из него. Куница был на пике славы. Свежая кровь. Новый Вожак. Толпа одобрительно гудела, живо откликаясь на его слова. Скиф сделал несколько шагов нашу сторону. Сквозь победное ликование во взгляде пробилась толика тревоги. Видно, совсем я плохо выглядела, раз Куница даже в такой момент это заметил. Но лучше б он обратил внимание на кое-кого другого. Толпа внезапно замолчала. В оглушающей тишине раздалось одинокое, почти неразличимое рычание. Это Яр решил в последний раз собраться с силами и атаковать. А дальше все произошло, как в замедленной съемке. Расстояние от Куницы до Яра - не больше полутора десятков шагов. От меня до Куницы - в разы меньше. Яр подхватил оброненный им ранее нож. Куница же - безоружен. Он не успевал вернуться к идолу за кинжалом, но мог увернуться. Только почему - то этого не делал. Словно застыл. Замер, понимая, что рано праздновал он свою победу. Расстояние между противниками стремительно сокращалось - теперь Куница вряд ли бы мог отклониться от смертельного удара. Он прикрыл глаза, что шепнул. Возможно, слова молитвы. Возможно, чье-то имя. "Вот и всё," - пронеслось в голове. - "Он уже ничего не сделает. Только покорно примет смерть. Но если..." Идея была максимально дикой и опасной, но была единственной надеждой и последним шансом. Всю мою дурноту как рукой сняло. Я знала, что, если это и последние минуты моего пребывания здесь, то спасти в очередной раз жизнь скифа я в любом случае должна была попытаться. И потому, забыв про возможную опасность, я рванула вперед. Негодующе-удивленно взревела толпа, охнул позади Лютобор. Но мне было уже совершенно не до них. Со всей силы влетев в Куницу, я повалила его на землю. Тот, широко открыв глаза от удивления, ошалело, но в тоже время, восхищенно смотрел на меня. - Дурная ты, колдунья... - послышался его голос. На мгновение всё замерло, даже Яр, явно не ожидавший такого поворота событий. Устояв на ногах, я было сделала шаг назад, чтобы не столкнуться с Яром, но было уже поздно. Скифа, хоть тот и пытался остановиться, по инерции понесло вперед. Сначала я почувствовала удар тела о тело, потом - резкую, жгучую боль где - то в груди. А следом наступила темнота.***
"Прямой удар ножом в сердце очень опасен. Но в тоже время и милосерден. Несчастный не будет мучаться, ведь смерть от него наступает мгновенно. Маленьких волчат учат быть милосердными в бою. Нельзя оставлять жертву умирать в муках. Нужно даровать душе возможность безболезненно покинуть тело. Ведь смерть - это новое начало." Слова Кумая из далекого детства набатом звучат в голове Куницы, когда он видит, как безвольно оседает тело Лады на землю. Огромное и уродливое кровавое пятно заливает ткань платья на груди, расползаясь все шире. Тонкой струйкой кровь стекает из уголка рта. Взгляд, буквально пару мгновений назад живой и озорной, устремлен в ночное, заволоченное тучами, небо. Стеклянный, мутный. Неживой. Куница понимает, что от таких ран нет спасенья. И Лады больше нет тоже. И что - то по-настоящему звериное, дикое, волчье вскипело в его крови. Не помня себя от ярости, Куница в один миг поднимается на ноги и приближается к Яру. Тот ещё мало что соображает, опешив от происходящего, вяло сопротивляется. Это его и губит. Перехватив кинжал из рук бывшего вожака, Куница со всей силы, от всей своей боли, скорби и злости загоняет лезвие в горло противника. Тот хрипит, пытается уйти, но всё тщетно. Куница таки одержал победу. Но этой ли ценой он хотел её получить? Яр точно заслуживал смерти. И Арес тому свидетель, Яр получил по заслугам. Но Лада?... Куница опускается на землю рядом с телом девушки. Бережно притягивает к себе, устраивая её голову на своих коленях. Ласково проводит пальцами по губам, стирая с них кровавую пену. Он так хотел её поцеловать. Но всё одергивал себя, мол, маленькая ещё, испугается. Один раз всего не сдержался, когда сил уже не было терпеть. Думал, ударит, пошлет куда подальше, Лютобору пожалуется. Ан нет, ответила. Да ещё и дразнила потом, когда на привалах одни с ней оставались. Подойдет близко-близко, что аж на радужке глаз все крапинки и узоры будет видно, на секунду к губам прикоснётся и тут же отпрянет, как ни в чем не бывало. И смеется, зараза такая. Где-то в груди сильно кольнуло, когда Куница понял, что не будет больше её задорного, звонкого смеха. Как не будет больше её ласкового, успокаивающего голоса, который Куница был слушать часами. Он вообще от девичьего голоса впадал в некий транс. Забывался, что Волк. Странная она была, колдунья. Осторожничала с ним в первое время, а потом и пререкаться не боялась в открытую. От прикосновений его не бежала. Словно знала, что не обидит. Да он и не смог бы. Сколько девушек на своем веку скиф видывал, но ни одна и близко на Ладу похожа не была. Рядом опустился Лютобор. Уже без пут, также оглушенный внезапно навалившимся горем, он коснулся ещё теплой девичьей руки и сжал её. Да только в ответ ничего не почувствовал. - Как сестрица младшая была, - едва вымолвил он. - Глаз да глаз за ней нужен. Да вот только сейчас не уследил... - Нет твоей вины, боярин, - проговорил скиф. - Сам же знаешь, коли ей в голову что придет, то и цепями не удержишь. Куница в последний раз посмотрел в глаза Лады, некогда серые, как морская гладь во время шторма, уже затянувшиеся посмертной пеленой, и, проведя ладонью, закрыл их. - Как будто спит, - тихо произнес он. Повисло молчание. Но у обоих сердце разрывалось. И вроде радоваться должны, что всё закончилось, что вожаком стал тот, кто больше других этого заслуживал. И что теперь точно разыщут они окаянного, что толкнул их на это опасное приключение. Да только радость та омрачилась печалью. Слишком сильно оба к девчушке привязались. Названная сестра или возлюбленная - разницы сейчас не было. Одно горе на двоих делили русич и скиф. И даже стая молчала, деля скорбь с новым вожаком.