— Почему так долго? — спросила я, увидев людей отца.
— Простите, госпожа, мы…
— Ладно, помогите, нужно срочно в больницу, — перебила я.
— Да, конечно, — ответил Муан, помогая Кину дойти до машины, пока другие ребята разбирались с людьми Сиа Опата.
— Госпожа, что с Сиа Опатом делать? — спросил один из парней отца, когда подбежал к машине.
— Следите за ним… Ну, чего ты ждёшь, поехали уже! — скомандовала я, и машина сдвинулась с места.
— Миа, это Ви… — охрипшим голосом начал Кин, как только мы покинули злополучное поместье.
— Тише-тише, мы почти приехали… — шептала я, а внутри всё переворачивалось от одной мысли, что он может умереть.
— Это Ви нас подставила… Это она… Сделала…
— Что? — спросила я, но, заметив, что он теряет сознание, запаниковала, прижимая его к себе: — Эй, Кин, держись, мы почти приехали… Пожалуйста, держись, прошу тебя… Ты нужен мне, слышишь, Кин, очень нужен… Держись… Прошу тебя…
Как только Кина увезли в реанимацию, я пыталась связаться с отцом, но все мои попытки были тщетны, сколько раз я бы не звонила. У Муана ситуация была не лучше. В памяти всё чаще всплывали слова Сиа Опата, что во всём этом виновата только я. И спорить с этим я попросту не смела, да и к чему, собственно, если это правда. Пусть даже и неприемлемая, но правда, от которой не убежать, как и от самой себя. Лучше бы мы с Кином не возвращались в Бангкок, а остались в Англии. По крайне мере он бы был в безопасности, а сейчас… Я почувствовала себя невыносимо одиноко, словно я совсем одна в этом чудовищном мире, где умирают самые близкие мне люди, а я ничего не могу сделать. Ничего! И эта беспомощность уничтожала меня по кускам. Ведь я не знала, что мне делать, за что хвататься и куда бежать, а просто сидела в коридоре, ожидая вердикта врача.
— Как он? — раздался за углом голос отца, и от неожиданности я вздрогнула.
— Почему тебя так долго не было? — спросила я, подойдя к нему.
— Прости, милая, я и сейчас сильно рискую, приходя сюда, — ответил он, осматривая полупустой коридор.
— Что это значит?
— Мне шьют обвинение в отмывании денег для мафии.
— Но я думала этот вопрос был закрыт, ведь Ви… — произнесла я, вспоминая последние слова Кина, меня словно током ударило. — Это Ви подставила тебя!
— Вот этого точно не может быть, она ведь помогала возводить «Сэйомпу групп». Зачем ей разрушать её?
— Не знаю, но мне об этом сказал Кин несколько часов назад, и я ему верю.
— Как он?
— Сейчас ему делают операцию и… — на выдохе ответила я, облокотившись о стену.
— Мне нужно уходить, — произнёс отец, увидев возле регистратуры полицейских, — держи меня в курсе…
Время тянулось невыносимо долго, а врач так и не выходил, и я себя всё больше накручивала, периодически, наматывая круги по коридору то и дело поглядывая на часы. Невыносимая тишина давила со всех сторон, сжимая моё сознание в плотное кольцо, не давая возможность дышать.
— Может, съездите домой, отдохнёте, — предложил Муан.
— Нет, пока я не буду уверена, что с ним всё в порядке, я никуда не уйду! — отрезала я, вновь начав свой марафон.
— Но нельзя так себя изводить. Кину бы это не понравилось…
— Это меньшее, что я могу сейчас сделать для него… — выдавила из себя я, пытаясь сдержать подступающий комок, — ведь это из-за меня он умирает… — не выдержала я, заливаясь слезами, — это я виновата, если бы…
— Эй, тише. Кин обязательно поправится, вот увидите, госпожа…
— Я знаю… — закивала я, вытирая ладонями щёки. — Но как бы там ни было, я не оставлю Кина, пока не буду уверена, что он в порядке. А ты съезди, всё равно здесь делать нечего.
— Госпожа, я вас не оставлю… Тем более в таком состоянии…
— Я в порядке, правда. Поезжай, так будет лучше. Если будут новости, я позвоню, — пыталась убедить его я, как вдруг вышел врач.
— Доктор, как мой муж? — подлетела я к мужчине.
— Пока трудно что-то говорить, но операция прошла успешно, — его слова словно бальзамом легли на душу, и я облегченно выдохнула.
— Можно к нему?
— Сегодня уже нет. Операция была сложная, и пациенту нужен отдых и полный покой. Так что стоит подождать до завтра.
— Хорошо, я поняла, спасибо, — ответила я.
От этой новости я ощутила себя на седьмом небе, ведь самое главное, что он жив, а больше мне ничего не нужно.
— Вот видите, госпожа. Я же говорил, что всё будет хорошо, — вырвал меня из собственных мыслей Муан.
— Да, как-то не верится, что весь этот кошмар, наконец, закончился, — облегчённо вздохнула я.
— Может, тогда домой? Отдохнёте?
— Пожалуй, ты прав.
Ночной воздух Бангкока немного успокоил меня, и, глубоко вдохнув и бросив взгляд на больницу, я села в машину.
От пережитого кошмара нервы окончательно сдали, и голова попросту раскалывалась. Поэтому я первым делом направилась на кухню за лекарством.
— О, привет, Кван, — поздоровалась я, застав девушку на кухне, — а ты чего не спишь? Время два часа ночи.
— Как Кин? — поинтересовалась Кумарика.
— Операция прошла успешно, так что, думаю, самое трудное уже позади, — ответила я, усевшись на стул.
— Это хорошо, но он сильный парень, выкарабкается.
— Надеюсь на это, — улыбнулась я, — но ещё осталось папе помочь и, может, хоть тогда в этом доме наступит покой.
— Миа! — услышала я восторженный голос подруги, вошедшей на кухню, крепко обняв, меня она продолжила: — Как же я рада тебя видеть!
— Я тоже рада, а ты откуда здесь? — удивилась я.
— Да вот решила сделать сюрприз. Правда тебе сейчас не до этого, мне Кван рассказала… Как он?
— Уже лучше, завтра смогу его навестить.
***
Наследующие утро я рванула в больницу, надеясь увидеть его, но на душе было как-то не спокойно. Всю ночь меня мучили кошмары, повторяясь словно на старой плёнке. Поэтому на утро я была словно выжатый лимон. Но моё предчувствие было не от усталости, как я полагала с самого начала. В палате никого не было, и к горлу подошёл комок, но, взяв себя в руки, я быстрым шагом направилась к врачу. Быть может я просто перепутала палаты или же его перевили в другую и волноваться не о чем.
— Доктор, что с Кином? — войдя в кабинет, спросила я.
— К сожалению, у меня для вас неутешительные новости, — вздохнул мужчина, встав со стула, и подошёл ко мне.
— Он что… — дрожащим голосом начала я, ощущая, как земля уходит из-под ног.
— Нет… Он жив… Но я не хочу вас обнадёживать напрасно… Ваш муж в коме и либо он очнётся сам, либо не очнётся никогда.
— Я могу его увидеть.
— Думаю, да.
Я на ватных ногах дошла до палаты, но стоило мне войти и увидеть его, я застыла на месте, боясь сделать шаг. Сердце болезненно сжалось, по спине пробежал холодок, а на щеках я ощущала влагу, обжигающую кожу. Каждый последующий шаг отдавался невыносимой болью, словно, если я подойду ближе, то потеряю его навсегда.
— Прости, Кин, пожалуйста, — взмолилась я, упав на колени и взяв его руку всё ещё дрожащей рукой, — прости меня. Это всё из-за меня… Мне очень жаль… Пожалуйста, Кин, не бросай меня. Ты мне очень-очень нужен… Прошу, вернись… Я люблю тебя… Люблю…
После нашего возвращения в Бангкок, я чувствовала, что что-то изменилось. Но я так боялась признаться даже самой себе в чувствах, которые сжигали меня изнутри, заставляя искать глупые оправдания. Если бы я только сказала, всё бы было совершенно по-другому… Если бы…
— Я знаю, что нужно делать, — твёрдым голосом произнесла я, — он заплатит за всё! Обещаю тебе, он заплатит! — добавила я, покидая палату, а в голове были лишь мысли о мести.
***
Сиа Опат был привязан к стулу. Вид его был изрядно помятый, видно ребята постарались, но мне этого было мало. Один взгляд на этого человека порождал во мне такую ненависть, которой, мне кажется, и в природе не существует. Именно из-за него моя жизнь превратилась в настоящий ад. Я ненавижу его всеми фибрами своей души. Из-за него человек, которого я люблю, умирает!
Сжав кулаки с такой силой, что побелели костяшки, а метал кастетов холодил кожу, я на несла первый удар. За ним последовал ещё и ещё. Сиа Опат что-то говорил или кричал, я не знаю. Я ничего не слышала, лишь наносила удары с каждым разом всё сильнее. Я хотела, чтобы он испытал ту же боль, что разъедала мою душу каждый раз, когда я смотрела на умирающего Кина. Мне казалось, что если я отомщу мне станет легче… Но мне не становилось легче боль никуда не исчезла, а слёзы душили невидимыми нитями. Но остановится я не могла, что-то не позволяло сделать шаг назад и отступить…
— Госпожа, хватит! — услышала я как меня начал оттягивать Муан, выводя на улицу.
Я подняла руки, и по телу волной пронеслась дрожь и отвращение к самой себе. Мои руки были перемазаны чужой кровью, а на солнце сверкнул метал подаренный когда-то Кином на день рождения для самообороны, превратившийся в оружие пыток. Дрожащими руками я быстро сняла их с себя, бросив на землю.
— Успокойтесь, госпожа … — пытался успокоить меня Муан, — всё будет хорошо…
— Ничего не будет хорошо! — отмахнулась я. — Он в коме, — выдавила из себя я, а по щекам бежали слёзы, — утром врач сказал, что шансов нет…
— Кома? — переспросил Муан
— Да, — подтвердила я и перед глазами всё потемнело, а моё сознание провалилось в объятия пустоты.
С этого самого дня моя жизнь превратилась в настоящий ад, в котором даже надежда утопала в бездне отчаянья и боли. А время совершенно перестало меня волновать.
— Миа, — тихим голосом произнесла вошедшая в палату Анна, и я обернулась, — тебе нужно отдохнуть. Три недели ты не отходишь от него ни на шаг, так нельзя.
— Ты же знаешь, что… — начала я как вдруг ощутила, как Кин еле ощутимо сжал мою ладонь, отчего я вздрогнула, — он… Он пошевелился, ты видела… Нужно срочно врача!
Но надежда исчезла, как только доктор опроверг мои слова, и я словно рухнула с небес на землю, разбив вдребезги остатки души.
— Тебе показалось, — повторила Анна слова врача.
— Нет! — отрезала я. — Ведь я же почувствовала… Понимаешь…
— Миа хватит! — крикнула она и я остановилась: — Прости, пожалуйста, я не хотела, просто пойми тебе нужен отдых, а так ты себя в могилу сведёшь, — добавила она, обняв меня за плечи.
— Но я люблю его… Понимаешь… А он так и не узнает, как сильно я его люблю и это всё моя вина…
— М-ми-а, — прозвучал еле слышно голос, и я обернулась, бросившись к Кину.
