Между ночью и днем

Алва медленно пил вино и, казалось, тоже был мыслями далеко отсюда. Дикон налил вино во второй бокал и сразу сделал большой глоток – для храбрости. Чем дольше молчал Алва, тем страшнее становилось. Нет, Ворон явно против того, чтобы дать ему яд или кинжал. Значит, все-таки Багерлее или Ноха, или, что вероятнее всего, ссылка в разрушенный Надор, где каждый камень будет напоминать о том, что он натворил своим предательством. Если бы Ворон хотел отправить его на плаху, не было бы всей этой беседы. В Багерлее или Ноху? Для этого тоже нет смысла затевать такой долгий разговор. Причем сейчас, когда на Ворона наверняка навалится уйма дел. Поручил бы объявление приговора тому же Спруту и не тратил бы время. И силы. Но и перед отправкой в Надор – зачем? Жалость к убогому идиоту, который только и умеет, что крушить все вокруг и вредить всем подряд? Скорее всего так. „Вам оно тоже не помешает“... Алва пожалел его в день Святого Фабиана и взял к себе в оруженосцы, когда все Люди Чести струсили. Он защищал его и от врагов и от окделловской глупости. Пожалел дурака, посмевшего проиграть фамильный перстень, и нашел способ, как вернуть его обратно. Пожалел глупого щенка, не умеющего шпагу толком держать, и научил фехтовать. Пожалел сопляка, который на первой своей войне не достиг ровным счетом ничего и дал – подарил! – орден за дело, которое, по сути, выполнил сам. Пожалел предавшего его оруженосца и не отправил ни в Багерлее, ни на Занху, брезгливо отослал из Талига, причем и с деньгами, и с лошадью, и с фамильной реликвией. И ведь в любой момент после этого можно было одуматься, остановиться. А теперь уже поздно оглядываться назад, хотя и очень хочется. В прошлом были шансы все изменить, а теперь их уже нет. И так ясно, что Алва сейчас скажет – когда горожане обнаружили тела Катари и фрейлины, стало ясно, что их убили. Роберу пришлось признать, что убийцей был именно Ричард Окделл, Повелитель Скал и Человек Чести. Жители Олларии растерзали бы Дикона, если бы могли. Да и до Надора эти новости рано или поздно дойдут. Он встряхнул головой, пытаясь не думать о том, что будет, и поднял глаза на Алву. Тот протянул ему опустевший бокал, и Дикон наполнил. – Так вот, юноша. Похороны были весной, сейчас уже осень. В Гайярэ после событий первого числа Зимних Скал тел Катарины и ее фрейлины не нашли. Но нашли в Олларии. На Занхе. Дикон потрясенно уставился на Ворона: – Но это невозможно! – Я бы так не сказал. Своим глазам, – Алва криво усмехнулся, – я все еще доверяю. Дикон подошел с стоящему у стены стулу и сел без спроса. Ноги не держали. Надругательство над могилами – это подло и низко, до такого ни один более-менее нормальный человек не опустится. Неужели он действительно имеет к этому какое-то отношение? Но где земли Эпине, а где Оллария! Хотя, оказались же они другие Повелители в Гальтаре, когда их призвал Ракан. И перебросило же их потом какой-то силой в Олларию... – Горожане говорят, что женщины рухнули буквально с неба – единственный фонтан на площади вдруг забил очень высоко, потом оттуда хлынул поток воды, который и выбросил оба тела. Насколько я понимаю, наше появление в Доре выглядело приблизительно так же. Хотя Роберу, Жермону и Валентину это виднее – я тот момент не помню совершенно. Глаза у Алвы смеялись, и это было неожиданнее всего. Неужели ему смешно, что все так вышло? Нет, быть того не может... – Думаю, горожане решили, что этот Излом Талигу не миновать и что конец света уже наступил. Со всей присущей ему атрибутикой, как и обещает церковь. Думаю, кардиналу придется нелегко, ну да это не моя забота. Пусть люди хоть в кошек закатных верят, лишь бы людьми оставались. – Когда-то давно кошек считали священными, – выдавил Дикон некстати – в пямяти всплыло видение о Рамиро и сыне Алана. – Я в курсе, Ричард. Но сейчас мы говорим о другом. Об Изломе и силах, которые он пробуждает. И о том, насколько мало мы обо всем этом знаем. Дикон кивнул, чувствуя себя именно что „надорским болванчиком“. – Сильнее всего это потрясло Робера – он как раз возвращался из Багерлее, проводив туда вас, и столкнулся с процессией. Горожане несли свою королеву на руках. Катарина выглядела вполне живой, хоть и перепуганной насмерть. Равно как и ее фрейлина. Так что господину Эпине пришлось ее успокаивать и пытаться как-то объяснить толпе, что Талигу ничего не угрожает, конец света отменяется и так далее. Говорил он долго и вдохновенно, но вот что именно тогда было сказано, он помнит весьма смутно. Равно как и Катарина. Мадам Дрюс-Карлион и вовсе мало что помнит из того дня. Судя по всему, старые легенды Робер все-таки упомянул – пару Изломов назад тоже было что-то похожее, но я прежде списывал это на желание летописцев приукрасить события. – Вы... Эр Рокэ, вы шутите?! – Какие уж тут шутки, юноша. – Катари... так она жива?! Дикон вскочил с места и кинулся к двери. Мысль была только одна – поскорее увидеть Катари и сказать... ну хоть что-то сказать. Главное, убедиться, что Ворон это всерьез, что... – Стоять! – окрик Алвы пригвоздил его к месту. – Мы еще не закончили. Тут же распахнулась дверь. Придд. Взгляд у него был далеко не дружелюбный, и Дикон невольно попятился. – Все в порядке, Валентин, – успокоил Спрута Алва, – я сам разберусь. – Как скажете, монсеньор. Спрут кивнул и тут же вышел. – Во-первых, Ричард, вас никто не отпускал, – произнес Ворон после долгой паузы. – Во-вторых, ломиться сейчас к Катарине – это худшее, что вы можете сделать. Для нее и так все случившееся было большим потрясением, а уж разговоры с вами ей сейчас и вовсе лишние. Подумайте для разнообразия не только о себе. – Вы и так уже не раз убеждались, что думать я не умею, – тихо огрызнулся Дикон и добавил так же тихо: – Извините. Ворон прав, тысячу раз прав. Катари сейчас только встречи со своим убийцей не хватало. Да и сама по себе попытка убийства королевы – преступление, даже если Катари жива. Но от этого „жива“ дышать все же легче! Даже если он ее никогда больше не увидит. – Убеждался. Именно поэтому и предупреждаю. Алва встал и налил себе еще вина, Дикон наблюдал за его отточенными движениями, точно такими же, как и три года назад, и, точно так же, как тогда, не знал, куда себя деть. – Катарина и девица Дрюс-Карлион согласились не обвинять вас в попытке убийства. Официальной версией так и остается, что Катарина умерла родами, а фрейлина не вынесла переживаний за свою королеву, но сила Излома и древние силы, заключенные в крови Повелителей стихий и Ракана, вернули Талигу святую Катарину и последовавшую за ней в Рассвет девицу. Катарину эта версия вполне устраивает, девица Дрюс-Карлион хочет только одного – как можно быстрее уехать из Олларии. Впрочем, Катарина с ней в этом солидарна. Через несколько дней празничный кортеж отправится в Эпинэ, в графство Ариго – Катарина решила вернуться в родной замок и провести там с детьми хотя бы несколько лет. Сопровождать ее будет Жермон. Алва пригубил вино и отошел к окну, за которым все еще бушевала гроза. Дикон, как завороженный, ловил каждое его слово. – Прежде ходили слухи, что королеву убили. Не проговориться придворные не могли, так что все вполне предсказуемо. Дикон судорожно вздохнул и обхватил себя руками. От одной мысли о том, что он натворил, становилось тошно. – Вздыхать уже поздно, Ричард. Единственное, что вы можете – попытаться начать думать хотя бы сейчас. – Да, монсеньор. Дикон едва подавил желание встать по стойке смирно – слишком глупо и неуместно это сейчас выглядело бы. Ворон принял бы его за шута. Или за идиота. Впрочем, идиотом он его и так считает. За дело... Но раз так – была ни была! – Эр Рокэ, я ведь правильно понимаю, что ни казнить, ни сажать в Багерлее вы меня не намерены? – Вы правильно понимаете, юноша. В убийстве королевы и фрейлины вас уже не обвиняют, а гибель Надора, равно как и все предательства пусть останутся на вашей совести. Взгляд Алвы снова стал скучающим, едва ли не брезгливым. Дикон поспешил продолжить, пока его окончательно не приняли за труса: – Тогда, в Лабиринте, я сказал, что очень хотел бы начать с начала с того момента, когда я пришел к вам с ядом. Вы не ответили, и я... Эр Рокэ, может, это все же возможно? Ну, начать с того момента? – Вы совсем повредились рассудком, если просите меня повернуть время вспять. – Я не прошу... Вернее, прошу, но не про время, – Дикон почувствовал, что окончательно запутался в словах, и заговорил еще быстрее. – Эр Рокэ, возмите меня к себе обратно оруженосцем. Пожалуйста. – Насколько я помню, я уже освободил вас от той клятвы. – Да, Робер это говорил, но... Я не служил вам положеные три года. И мое обучение завершилось самым постыдным образом. – Вы считаете постыдным, что я сказал Повелителю Молний, что считаю ваше обучение законченным и что вы достойны стать одним из рыцарей Талига? Что я подтвердил это пред землей и небесами и освободил вас от клятвы оруженосца? Алва, определенно, насмешничал, но Дикону было не до шуток: – Эр Рокэ, вы же понимаете, о чем я. – О чем же? – уже открыто усмехнулся Ворон. – О предательстве. О нарушении клятвы. О том, что вы освободили меня от нее именно сидя в Багерлее и... – Постойте, юноша, – перебил его Алва неожиданно резко. – Какая разница, где именно я находился, когда принял это решение? Как бы ваш господин в белых штанах ни желал обратного, я был в трезвом уме и прекрасно отдавал себе отчет в том, что говорю и что делаю. – Я не говорю, что вы были не в себе, просто... Просто вы тогда меня вышвырнули окончательно. Да, за дело. Да, я очень виноват перед вами. Но я хочу попытаться все исправить. Доказать вам, что я... Дикон окончательно сбился и замолчал. Что бы он сейчас ни сказал, все его слова будут звучать нелепо. Идиот... Понадеялся, что Ворон не просто не убьет и не отправит в тюрьму, а еще по головке погладит и возьмет обратно. Но обратно очень хотелось. Очень. Алва ничего не отвечал, и тишина с каждым мгновением казалась Дикону все более давящей. Если бы Ворон оборвал его или рассмеялся в ответ, было бы даже проще. Но он всегда ставит на место иначе. На то он и Ворон. – Во-первых, Ричард, я никогда не беру свои слова обратно. Я сказал, что ваше обучение окончено, и отказываться от этих слов я не буду. Во-вторых, вы не дослушали то, что я собирался рассказать о просходящем в Талиге. В-третьих... Алва ненадолго замолчал, чтобы отпить из бокала, и у Дикона все внутри обовалось. „В-третьих“ может быть только одно – его отсылают в Надор. С глаз долой. Чтобы не путался под ногами. И не гадил. Как свинья в хлеву. – В-третьих, – продолжил Алва, – вы уже, исключительно по вашей глупости и беспечности, соизволили принести мне клятву крови, что в вашем случае гораздо серьезнее и сильнее любых клятв честью. Поэтому повторное принесение клятвы оруженосца было бы не просто фарсом, но и неуважением к клятве крови. У этого вряд ли были бы фатальные последствия, но смысла проверять подобное я не вижу. Дикон через силу выдавил положенное „да, монсеньор“ и закусил губу. В глазах по-детски защипало – не от злости, а от обиды и разочарования в самом себе. Тоже еще, Повелитель скал. Позор один. Не хватало еще и разреветься перед Вороном, как последний сопляк... – Так вот, про слухи, – продолжил Алва как ни в чем не бывало. – Сейчас им верят больше прежнего, хотя и в несколько иной трактовке. Не удивлюсь, если эта версия пошла именно от Катарины. В Олларии говорят, что убийство было ритуальным и свершилось с согласия королевы и верной ей фрейлины – ради того, чтобы поддержать в Излом силы Талига вообще и власть Ракана в частности. Эту историю тоже записали на мой счет. Опровергать ее я не считаю нужным. В конце концов, Излом взял, Излом и вернул. Кто был, так сказать, исполнителем воли Ракана, людей не слишком интересует. Им довольно того, что „святая Катарина“ вернулась живой и невредимой, завершила отведенный Олларам Круг и передала власть Ракану, – Алва чуть поморщился и поставил бокал на подоконник. – На четвертый день после нашего появления в Доре Робер и Валентин решили обнародовать письма Эрнани. Я еще не теряю надежды остаться именно регентом, но не уверен, что это мне удастся и что в этом есть смысл. Впрочем, время покажет. Дикон покраснел до корней волос. Он только что пытался навязаться оруженосцем к королю Талигойи! Закатные твари, да ему вообще лучше рта не открывать, чтобы не брякнуть что-то лишнее. – Ну и по какому поводу вы покраснели на этот раз, юноша? Впрочем, Леворукий с вами... Алва не слишком твердой походкой дошел до кресла и буквально рухнул в него, откинувшись на спинку. – Эр Рокэ, мне позвать врача? – спросил Дикон почему-то шепотом. Ответа не последовало, и он направился к выходу из комнаты, но уже у двери услышал негромкое: – Стоять. Дикон замер и произнес все так же, шепотом: – Может, я все-таки позову врача? – Я сказал „стоять“. Дикон разрывался между желанием не перечить Алве и здравым смыслом, вернее тем, что он считал здравым смыслом: если выскочить за дверь, наверняка напорешься на Спрута, который не хуже его понимает, что Ворону нужен врач. И отдых. Так что, что бы Спрут ни думал о нем самом, врача он позовет. Но Алва разозлится. – Юноша, вы уйдете отсюда, когда я закончу разговор. Вас элементарным правилам вежливости учили? – Эр Рокэ, меня учили, что когда человеку плохо, ему нужен врач. – Мне врач не нужен. И позвольте мне самому решать эти вопросы. Очень хотелось ответить „не позволю“, но это было бы глупо и нелепо. Ворон все равно не послушался бы. Тем более, его, Ричарда Окделла. Да каких закатных кошек Алва решил устроить этот разговор именно сейчас? Что изменится для Окделла, если решение о нем будет принято через несколько дней? Леворукий, уж лучше бы он провел лишнюю неделю в Багерлее, чем сейчас разрываться между страхом за Алву и нежеланием перечить ему! – Эр Рокэ, я... – Научитесь не перебивать, юноша. – Эр Рокэ, я научусь. Только давайте продолжим этот разговор позже. Хотя бы через несколько дней. – Вы не располагаете временем? – Вам нужен врач. И отдых. А для меня ничего не изменится, если Придд вернет меня в Багерлее на несколько дней. Главное я уже знаю. И за это спасибо. – Очень остроумно, – Алва поморщился и откинул со лба волосы, – а теперь поговорим серьезно. – Я предельно серьезен, эр Рокэ! – Юноша, вы начинаете меня злить. В голосе Алвы действительно была угроза, Дикон стушевался и уставился в пол. На душе было муторно. Леворукий, может действительно выскочить в коридор и сказать Спруту все, что он думает о ситуации? Но тогда Алва его точно куда-нибудь ушлет. Навсегда. – Итак. Врачи мне ничем не помогут. Они в этом понимают еще меньше, чем я сам. Это вы усвоили? – Усвоил. Но отдых вам все равно нужен, эр Рокэ, понимаете... – Далее, – перебил его Ворон, словно не услышав возражений, – насчет вас. И извольте слушать, не перебивая. Чем быстрее мы закончим, тем быстрее я смогу отдохнуть. В том числе и от вас. Дикон быстро кивнул. – Оруженосцем я вас не возьму. Причины я уже объяснял. Если же вас интересует мое мнение, вам стоит отправиться в Ларак и помочь в восстановлении Надорских земель. К счастью, замок в Ларак цел. Но многие остались без крова и остальных разрушений немало. А восстановительные работы до сих пор велись ни шатко, ни валко. Дикон снова кивнул. Что ж, Надор так Надор. Надо радоваться, что Катари с этой ее дурацкой фрейлиной живы. И что его никто не обвиняет в убийстве. А то, что Алва хочет услать его с глаз долой – понять можно. Заслужил. – Если же вы так рветесь остаться... Дикон поднял глаза на Алву и столкнулся с его взглядом, оценивающим и тяжелым. – Вы можете поговорить с Робером. Допускаю, что ему требуется помощник. Это была бы возможность остаться в Олларии. Но вряд ли возможность доказать Ворону, что Ричард Окделл чего-то стоит. – Я же могу предложить вам только один вариант: место порученца. Марсель Валме прибудет в Олларию только через несколько дней и возмет на себя наиболее важные дела. Но даже по его приезду Герарду Кальперадо не помешает помощь. Дикон широко улыбнулся. Кем бы ни был этот закатный кэнналиец Кальперадо, он постарается найти с южанином общий язык. Чтобы остаться при Вороне. – Чтобы расставить все точки над i. Я прекрасно помню, какого вы мнения об Арнольде Арамоне, отце Герарда. Я так же помню, как вы отнеслись к этому молодому человеку, узнав о его происхождении. Если вы считаете ниже своего достоинства выполнять поручения под руководством виконта Валме и наравне с реем Кальперадо – это место не для вас. – Кальперадо - сын Арамоны?! – выдавил Дикон ошарашено. – Я даровал ему титул рея. Юноша вполне соответствует ему, на мой взгляд. Это же как титул барона, только в Кэналлоа... Леворукий, может Алва и прав насчет того парня? Насчет других людей он никогда не ошибался. Или почти никогда. – Ричард, я предпочитаю иметь в своем окружении тех людей, которым доверяю. Если же эти люди вам неприятны – поговорите лучше с Робером. Или подумайте о том, что можно сделать для Надора. Можете сообщить о вашем решении через пару дней. – Эр Рокэ, я хотел бы остаться с вами. Я постараюсь найти с реем Кальперадо и виконтом Валме общий язык. – Только потом не нойте, что Человеку чести приходится работать под началом „навозника“. Кстати, если услышу от вас это слово – пеняйте на себя. – Хорошо, эр Рокэ! Губы сами расплывались в совершенно дурацкую улыбку, но Дикон даже не пытался сдержаться. – В таком случае, завтра приступите к своим обязанностям. Герард введет вас в курс дел. А пока отправляйтесь к Эпинэ, вас проводят. Робер за вас волновался. Ах да, вам следует знать, что это было решение Ариго и Придда – не говорить вам о событиях в Олларии, Роберу пришлось с ними согласиться. Я считаю их решение верным. Всему свое время. – Да, эр Рокэ! – Кстати, из-за чего была ваша дуэль с Приддом? Хорошее настроение как ветром сдуло. А что если эта мелочь станет последней каплей, и Ворон не захочет брать его к себе даже порученцем? Да и не такая уж это мелочь – дуэль. – Я жду, Ричард. Несколько минут назад вы так трогательно заботились о том, что мне требуется отдых, а сейчас тянете время. – Эр Рокэ... просто так сложилось... – Поподробнее, юноша. – Ну, сначала Спрут сказал, что я принес вам присягу. И что он этого не понимает. А потом, что вы дрались за меня на дуэли и платили за меня... – Дикон запнулся и мучительно покраснел. – … и что он этого не понимает, – закончил за него Алва. – Мило. И какой из фактов показался вам оскорбительным? – Ну, просто это было так сказано, что... – … что вам следует извиниться перед герцогом Приддом. На сегодня все, юноша. Я действительно устал. Позовите Валентина и отправляйтесь к Роберу. Дикон скомканно поблагодарил и пулей выскочил за дверь – было по-детски страшно, что Ворон передумает.