Инсомния алкогольного дыма

      Настрой у Ярослава был совсем не дружеский, когда возле дверей своей квартиры он увидел сидящую на полу курящую тушку. Кто бы мог подумать. Нашкодивший кот самолично притащился, чтобы отдать честь? Вытянув длинные худые ноги, обтянутые чересчур узкой джинсой. Одну конечность Артем согнул в колене. Парень сидел, прижавшись спиной к стене. Его взлохмаченные волосы казались в еще большем беспорядке. Теплая темно-синяя парка не скрывала висящие на шее многочисленные побрякушки на цепочках. Более того, под курткой не было ничего теплей, чем полурастянутая футболка грязно-серого цвета. Морев, услышав знакомые шаги, вскинул голову, скинув на пол пепел, собравшийся на сигарете. Ухмыльнувшись, Артем почесал кончик носа, глухо сказав:       - Херовастенько работают в подъезде элитной многоэтажки противопожарные системы, - парень, встал, опираясь о стену.       Подошвой тяжелых бутс Артем затушил о пол окурок докуренной сигареты. Ярослав, стискивая в руке кейс, устало потер переносицу, поморщившись. Рядом с другом Гориновский заметил футляр гитары. Это значило только одно – друг завалился переночевать, как всегда не предупредив, чем невероятно бесил. Артем не звонил три дня после пятничного инцидента. Более того, он не брал трубку.       - Что с телефоном? – Яр устало взглянул на Морева, ссориться с которым сил не было никаких, поскольку изменить этого придурка было невозможно.       - А, утопил в толчке, - отмахнулся гитарист, поморщившись. – Пустишь?       - Зачем ты вообще пришел? – Ярослав, сделав пару шагов, покопавшись в кейсе, достал ключи, которыми принялся открывать дверь, краем глаза замечая, как радостно начинает лыбиться Артем, прекрасно осознавая, что прощен.       Так всегда было. Есть. И будет. Гориновский порой ненавидел самого себя за собственную слабость по отношению к другу. Ненормальная зависимость от чужого присутствия – это то, что необходимо лечить. Сколько раз Ярослав пытался избавиться от своей болезни – не счесть. Он раздражался на Артема, ругался с ним, пытался исправить, но изменить свою зависимость Ярослав не мог. Потому что был влюблен. Давно. Сильно и безответно. Более того, о его чувствах Морев совсем не подозревал. Не потому, что был глуп или слеп. Гориновский отлично скрывался, привыкнув к тому, что является всего лишь лучшим другом. Поначалу влюбленность в Артема пугала. Ярослав понял, что Морев нравится ему в плане сексуальном, в классе восьмом. По идее, стоило бы заглядываться в таком возрасте на девчачьи прелести, особенно с учетом того, что именно в этом возрасте девочки начинали цвести и пахнуть, округляясь. Но Ярослава больше интересовало тело Морева. Гориновский испугался не на шутку. Он пытался встречаться с одноклассницей, чтобы не отличаться от остальных, чтобы скинуть с себя странное наваждение. Но с каждым проведенным днем рядом с Артемом становилось все только хуже. Тогда Яр попытался отдалиться от Морева, но дикая тоска по другу почти втолкнула Гориновского в депрессию, и тогда он просто смерился с тем, что его привлекает парень. Нет, привлекают мужчины, но не женщины.       Едва Гориновский открыл дверь, как Артем пихнул локтем его в спину, и нагло вошел в квартиру, поставив в коридоре гитару, приставив ее к стене.       - Хей, Грейка, выходи! – Морев распахнул объятия, не обращая внимания на пышущего негодованием за его спиной Ярослава, который громко захлопнул дверь.       Из спальни раздались шаги, и вскоре в коридоре появился насторожившийся Грей, но стоило ему увидеть Артема, как пес бешено завилял хвостом и кинулся к гостю. Грей буквально запрыгнул в объятия Морева, который с булькающим смехом поймал пса руками, прижав к себе. В разноцветных глазах пушистого предателя засверкало дикое удовольствие и счастье. Удивительно, но, несмотря на свой паршивый характер, Морев привлекал к себе животных. Его любили все: от попугайчиков до собак. Эдакая Белоснежка в рокерском обличии. Стоило Артему появиться на пороге квартиры Яра, как Грей переставал на своего настоящего хозяина обращать внимание, ходя за Моревым по пятам. Говорят, что животные чувствуют людей. В подобном заявлении Ярослав начинал глубоко сомневаться.       - Иди уже с этим предателем на кухню, и наложи ему еды. Каша в холодильнике, - распорядился Ярослав, с некой завистью наблюдая, как Грей реагирует на друга.       Обернувшись, держа поскуливающего от счастья пса, Артем широко ухмыльнулся:       - Есть, шеф, - парень разулся и прошел по коридору направо, о чем-то воркуя с огромной тушей, повисшей на нем.       Гориновский вздохнул, разулся, поправив раскиданную обувь Артема. Порой Ярославу хотелось признаться Мореву в чувствах, потому что надоело его любить больше десяти лет, но он отчетливо осознавал, что ничего хорошего не выйдет. Артем всегда был натуралом, и частенько высказывался о геях, как об отбросах общества. Яра это не обижало. Он молчал, хмыкал, а скрывшись в квартире, лежа в кровати, ублажал себя, думая, как бы он хотел заняться сексом с другом.       Яр взглянул на чехол гитары, проведя по нему ладонью. А ведь у них была общая мечта…       - Эй, ты чего там застрял, а? – из кухни выглянул Артем, держа в руках кружку. – Давай топай уже сюда. Я жрать хочу.       Гориновский закатил глаза. Так было всегда. Так будет, пожалуй, вечно.       Приведя себя в порядок, Ярослав прошел на кухню, на которой вовсю хозяйничал Морев, ставя чайник и насыпая в свою кружку непозволительно много сахара. Грей вертелся рядышком, плотно поужинав. Он явно ждал, что Морев сходит с ним на прогулку, но Артем его игнорировал, и вскоре Грею стало скучно, поэтому он лег возле кухонного стола, с любопытством поглядывая на людей. Ярослав еще в комнате переоделся в домашнюю одежду, поэтому чувствовал себя гораздо свободней, словно сняв с плеч груду ответственности, которую он носил, занимая крупный пост.       - Кстати, у тебя закончился кофе, - заметил Морев, кидая на Яра недовольный взгляд.       - И что? – Ярослав подошел к холодильнику, доставая оттуда вчерашнюю приготовленную на скорую руку пасту с грибным соусом. – Я что, специально ради тебя должен затариваться кофе?       - Ну, вообще, да, - как бы между прочим заметил Артем, хмыкнув. Вскипел чайник, и он разлил кипяток по кружкам. – Кстати, тебе от ребят из группы привет.       Ярослав что-то угукнул, раскладывая по тарелкам ужин и ставя его на разогрев. Ему не очень хотелось общаться с Артемом, тем более след от пятничной потасовки все еще красовался на лице, однако Морев как раз наоборот, был словоохотлив, как никогда. Яр задумался, ожидая, когда сработает таймер на микроволновке, когда его плеча коснулась прохладная ладонь. Вздрогнув, Гориновский недоуменно оглянулся, удивленно замерев, когда пальцы Артема коснулись синяка на скуле. Лицо Морева оказалось невероятно близко. Чересчур близко, и Ярослав ощутил, как у него бухнуло в груди сердце. Плохо. Очень плохо.       - Болит, да? – Артем сложил бровки домиком, что было бы мило, если бы Ярослав не знал, что тот часто так делает, чтобы придать своему лицо более милое выражение. – Я слегка перестарался.       Ярослав перестал дышать. От прикосновения Морева кожа под его пальцами загорелась огнем, пуская волны жара по всему телу. Гориновский хотел бы оттолкнуть, но не мог, так жаждя таких редких проявлений мнимой заботы со стороны друга. Артем хлопнул длинными ресницами, явно ожидая хоть какой-то реакции, и тогда Ярослав очнулся. Его словно ушатом холодной воды облили. Взяв себя в руки, Гориновский отмахнулся от руки друга, услышав, как запищала микроволновка.       - Ты не «слегка» перестарался, засранец. Мне пришлось на работе говорить, что я имел честь поздороваться с утра с косяком двери, - Гориновский отвернулся, поворачиваясь к микроволновке, ощущая, как его всего трясет. – И я привык к твоим заносам.       - Я бы сказал «заёбам», - фыркнул Артем, падая на стул, стоящий за столом. Он откинулся на спинку, закинув за шею руки, замерев в распущенно-раскрепощенном положении. – Кажись, я что-то еще нес про то, что ты меня заебал? Не верь, это говорили колеса, булькающие в моем желудке.       - Неужели? – вздернул брови Ярослав, ставя на стол две тарелки и протягивая Артему вилку. – Как я слышал: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.       - Да забей, - отмахнулся Морев, поморщившись. – Я все равно тебя люблю, Гориновский, каким бы правильным невротиком ты ни был.       За это Ярослав искренне ненавидел время от времени друга. Такие признания били ниже пояса, до адового треска разбивая сердце на мелкие осколки. Артем говорил шуточно, но данные слова привязывали сильней, заставляли по-мазохистски чувствовать себя счастливей. Кусок перестал лезть в горло Яру, и аппетит совсем пропал. Он продолжил ковыряться в еде, через слово слушая болтовню друга и изредка поддакивая ему. Морев, поглаживая ногой довольного жизнью Грея, поглощал ужин, чавкая и рассказывая какую-то чушь, а Ярослав в этот момент думал, как же ему справиться с самим собой, зная, что сегодня он, как и всегда, будет плохо спать, зная, что за стенкой в соседней комнате спит объект его давних страстных желаний. Сущая пытка, которой нет конца и края. Как можно любить больше десяти лет? Ярослав на себе осознал, что подобное возможно. Вполне вероятно, что это был незавершенный гельштат, однако факт был на лицо – он продолжал желать одного единственного человека. Разумеется, у Ярослава были любовники, которых он тщательно скрывал от друга. Эти парни были то на одну ночь, то на пару недель. Ярослав попросту не мог не думать об Артеме, и его партнеры удивительно чутко понимали, что им не завоевать сердце холодного красавца. Пусть с виду Ярослав и казался иногда равнодушным, даже неприступным, однако при близком общении это оказывалось совершенно не так. В него влюблялись, но не могли получить ответных чувств, потому что Гориновский был зациклен на том, кто никогда не сможет быть его.       - Так ты согласен? – вдруг громче, чем обычно, прозвучал хриплый прокуренный голос Артема.       - Да-да, согласен, - кивнул Яр, отодвигая на край тарелки кусочек гриба. Лишь после довольного «о, детка, ура», Гориновский понял, что подписался на что-то, что он не расслышал. – Так, стоп, на что я согласился?       Морев заржал аки конь, чем напугал засыпающего Грея, который мгновенно поднял голову, уставившись на Артема. Впрочем, тот не обратил на пса никакого внимания, сияя полнейшим восторгом на лице. В такие минуты, когда Артем прекращал кривить губы, ухмыляться и пытаться казаться плохишом, Ярослав в разглаживающихся чертах лица друга видел его прежнего: заводилу, добродушного и открытого парня, по которому Яр невероятно скучал. Гориновский замер, с жадностью всматриваясь в Артема, захватывая в память каждую мелочь.       - Ромка, наш клавишник, серьезно заболел. Кажись, он руку сломал, когда вчера навернулся на катке, куда попер со своей девушкой, а через две недели, в пятницу, нам выступать в клубе, которому исполняется пятилетка. Владелец попросил нас отыграть на полную мощь, потому что будут приглашенные гости, - начал пояснять Артем, восполняя те куски рассказа, которые пропустил Ярослав. – Сам понимаешь, мы не можем отказать Сан Санычу. В конце-то концом, именно благодаря этому толстосуму мы можем околачиваться в клубешнике, используя парочку комнат, как свои репетиционные и гримерные. Мы сорвем крутой куш, если нас заметит какой-нибудь чувак, обладающий неплохими связями. По словам Сан Саныча, гости его – необычные смертные.       - Нет, нет и нет, - Ярослав встал с места, беря грязную посуду и направляясь к раковине, чтобы ее помыть.       Когда-то давно он отлично умел играть на синтезаторе и барабане. Более того, у него был талант, хотя больше хобби, чем реальным увлечением. Яр подумывал, чтобы поступать куда-нибудь, где его музыкальные способности будут востребованы для дальнейшей работы. Но отец запретил даже думать об этом, ведь будущее Ярослава заключалось в наследовании должности в строительной компании, а жизнью бродячего музыканта себя не прокормишь. И Яр забросил мысли о карьере в индустрии музыки, полностью отдавшись изучению нелюбимых, но нужных финансовых премудростей. Артем же пошел своим путем.       - Ну, Яр, блять, - Морев испепеляющим взглядом уставился на спину друга, намыливающего посуду. – Мне нужна помощь!       - Я не играл ни на одном инструменте уже лет пять точно, - сдержанно и хмуро ответил Гориновский, боясь признаться самому себе, что ему до безумия хотелось бы вновь выступить на одной сцене с Артемом. – Я ничем не смогу тебе помочь. Ко всему прочему, если я и соглашусь, то вряд ли окажусь полезным хотя бы потому, что мне нужно выучить ваш репертуар, репетировать с вами, а времени у меня на это нет совсем.       - Ты же босс своего отдела! – скрипнул стул, и Артем, встав, направился к окну, распахивая его и садясь на подоконник, чтобы закурить. Он нервно достал из кармана штанов пачку сигарет с зажигалкой и закурил, недовольно косясь на профиль друга. – Яр, не пизди, что занят до малиновых чертиков. Ты можешь свалить из своего сраного кабинета так же легко, как и вздрочнуть прямо там во время работы всего офиса. Не еби мне мозг отговоркой, что ты до охуения занят. Я прошу тебя помочь мне, а ты трусишь!       Яр домыл посуду, насухо вытер и поставил ее в шкаф, недовольно поворачиваясь к закурившему другу. Прохладный ветерок с улицы начал заползать на кухню, гуляя по полу морозцем. Грей заинтересованно потянул носом, после чего фыркнул и, встав, ушел из комнаты вовсе. Псу не нравился запах сигаретного дыма. Гориновский, подойдя к Артему, вырвал у него изо рта сигарету и затушил ее в раковине, выкинув окурок в мусорку. Морев лишь закатил глаз, ругнувшись себе под нос.       - Соглашайся, Гориновский. Обещаю, я буду хорошим мальчиком, если ты спасешь наши с парнями задницы. Серьезно, Яр, я хочу забраться в карманы к тем мужикам, что припрутся в клубешник. Вдруг там будет какой-нибудь крутой продюсер? – Артем нервно цокнул, закрывая окно.       Яр, сложив руки на груди, оперся о кухонную тумбу, пристально всматриваясь в лицо Морева. В любой другой ситуации Гориновский отказался бы наотрез, но парня терзали переживания за то, что лучший друг начал плотно подсаживаться на колеса. Он боялся, что это может продолжиться, что было весьма и весьма не нужным. Любопытство и жажда вспомнить былые времена подстегивали Ярослава согласиться, но он колебался. Было много «но», которые казались весомей всего. Во-первых, он действительно давно не играл на музыкальных инструментах, поэтому боялся, что его пальцы задеревенели. Возникал логичный вопрос: почему у него не было в квартире ни барабанов, ни синтезатора? Стояло пианино, расстроившееся со временем, но тем не менее. Ярослав крайне редко на нем играл, а вскоре вообще забросил. Во-вторых, на то, чтобы приноровиться к репертуару группы нужно время. Порой много времени. И Ярослав не мог сказать, что располагает им в полной мере. Однако вспомнить чувство восторга, которое испытывалось во время выступления на школьной сцене, хотелось, и Яр колебался. Видя это, Артем все больше напирал и напирал.       - Черт, ладно, - сдался Гориновский, видя, как победоносно начинает ухмыляться Артем, в глазах которого зажегся невероятный огонь. – С тебя обещание не употреблять всякую хрень в течение двух месяцев.       - Две недели! – возмутился Морев.       - Месяц! – безапелляционно заявил Ярослав, и Артем, надувшись, согласился. – А теперь иди гулять с Греем. Он сто процентов ждет тебя у двери.       Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, лыбясь до ушей, Морев ушел гулять с псом, а Ярослав, оставшись один, готовя постель Артему в гостиной, раздумывал, верно ли он поступил, согласившись на музыкальную авантюру. Сердце подсказывало, что зря, а интуиция стремилась вернуть обещание, данное другу.