Инсомния алкогольного дыма

      Ярослав думал, что вечер и утро следующего дня, проведенные с Джеком тет-а-тет, останутся лишь воспоминанием, и им не скоро выпадет шанс снова побыть только вдвоем. Но не тут-то было. Голдман не отлипал, присосавшись, как вездесущая пиявка. Стоило Гориновскому прийти на тренировку, как Джек об это сразу прознавал. Он пару раз тормозил Ярослава в раздевалке и, пользуясь пустотой помещения, когда никого еще не было из посетителей, притискивал парня к шкафчикам и с упоением целовал. Ярослав пытался противиться. Первые пару секунд, а потом, поддаваясь эмоциям, подчинялся, впуская себе в рот властный и напористый язык. Джек всегда целовался влажно, покусывая и прихватывая губами губы Яра, то облизывая их, то посасывая, чем неимоверно сильно заводил Гориновского. Вскоре беглые и быстрые поцелуи стали привычными для Яра. Большего Джек себе не позволял. Более того, он не напрашивался в гости, не приглашал на свидания. Он писал сообщения каждый день, спрашивая, как работа. Он желал доброго утра и всегда присылал пожелания спокойного сна. Не более того. У Ярослава спустя время начало складываться впечатление, что Джек будто бы приручает его к себе, дает время свыкнуться с мыслью, что он будет рядом всегда, когда бы он не понадобился. И это Яра пугало, потому что он с каждым днем все больше и больше понимал, что начинает привыкать к Джеку: к его страстным и нетерпеливым поцелуям, к его рукам, стискивающим бока во время жарких объятий, к его сообщениям и искристому смеху, когда им удавалось переброситься парой словечек во время тренировки. О любви речи не шло совершенно. Дело было в привычке, поскольку Яр имел за собой неприятное качество – он сильно привязывался к людям. И к Джеку он начал привязываться, несмотря на первоначальное свое желание не иметь с ним ничего общего. Внимание Голдмана, который тот оказывал ему, подкупало. Ярослав не привык быть любимым человеком, не являющимся ему родней. Всегда была только симпатия от других, но не более того. Хотя… Откуда он вообще взял, что Джек его любит? Звучало громко, пафосно и слишком наигранно. Нет, такие мысли Ярослав даже допускать не хотел. Ну ее, эту любовь. От нее одни проблемы.       Кстати, о ней. С Артемом Ярослав виделся пару раз за те недели, что пролетели после ночевки Джека в его квартире. Иногда Гориновский наведывался на выступления группы. Парни были рады видеть Яра, постоянно утягивая того в гримерку, спрашивая его мнение о том, как они сыграли ту или иную песню. Гориновский отлично проводил время с Black Wings, неизменно следуя взглядом за Моревым. Тот, по рассказам его согруппников, начал встречаться с какой-то девчонкой. Подобное известие неприятно ошпарило влюбленное сердце. Но Ярослав сделал вид, что его это не касается. Однако внутри поселилось неприятное чувство. Почему Артем сам ему об этом не сказал? Морев никогда особо не скрытничал. Возможно, не стал посвящать в свои отношения, потому что на этот раз все серьезно? Последующий разговор с ребятами Ярослав помнил обрывками, настолько его поразило, что у Артема кто-то появился. Гориновский косился на друга, но тот делал вид, что ничего не происходит и вообще, это не касается Ярослава. Это обижало настолько, что хотелось напрямую спросить: «Какого черта ты не сказал?» Артем никогда ничего не недоговаривал, и известие легло тяжелым камнем на сердце Яра.       - Почему ты не сказал? – все-таки как-то раз спросил Ярослав, когда Артем появился у него в гостях, притащив пару бутылок пива и упаковку чипсов.       В субботу вечером друзья решили устроить кино-марафон на всю ночь, поэтому Морев заранее запасся вредными продуктами, чтобы что-нибудь жевать во время просмотра фильмов. Сидя на диване перед большой плазмой, стопой касаясь улегшегося на полу Грея, Артем вскинул удивленный взгляд на друга, тыкающего на пульте телевизора кнопки, ища, что бы им посмотреть. Яр едва ли смотрел на Артема. Он вообще старался не думать о том, как глухо и пространно прозвучал его вопрос в тишине комнаты.       - Ты о чем вообще? – Артем отпил глоток пенистого из бутылки, вздернув бровь.       - О том, что у тебя появилась девушка, - Ярослав кинул взгляд на друга и тут же снова уставился на плазму, выбирая какой-то боевик, не читая название.       Морев закатил глаза, цыкнув. Гориновский все-таки посмотрел на него, не успев уловить выражение недовольства. Оно пробыло на лице Артема всего секунду, после чего вновь появилась маска отчуждения.       - Да какая к хуям разница, Яр? – хмыкнул Морев. – Ну появилась и появилась. Ты мне не мать, чтобы я перед тобой отчитывался.       - Я и не просил передо мной отчитываться, - вспылил уязвленный Ярослав, нахмурившись. – Ты никогда от меня ничего не скрывал. Даже про употребление кое-каких психоактивных веществ признался почти сразу, а то, что ты, оказывается, встречаешься с девушкой уже полмесяца ты умолчал.       Яр отлично понимал, что за него говорит его уязвленное самолюбие. Какого черта вообще?! Для него никогда не было секретом, что Морев – бабник, меняющий женщин, как перчатки, но про своих пассий Артем рассказывал постоянно. Правда, не в этот раз. Более того, Ярослав уже не помнил, когда видел Морева пьяным или накаченным наркотой. Это говорило о многом. И Гориновский, несмотря на свою сдержанность, несмотря на весь свой эмоциональный контроль, не мог не задаваться вопросом, почему на месте какой-то девушки не он. Все те чувства, что Ярослав копил в себе много лет, требовали выйти наружу, вылившись словесным потоком на Артема, обнажая перед ним истинные чувства. Все-таки Гориновский, каким бы сильным и крепким духом он ни был, являлся простым человеком со своими тараканами в голове, со своими слабостями и желаниями.       Морев стиснул пальцами горлышко бутылки, запрокинув голову и тяжело выдохнув, словно Ярослав только что задел что-то внутри, вызывая неприятные чувства.       - Бля-я-я-я, - протянул Артем. – Порой ты выносишь мозг хуже любой бабы, Яр. Ты знал, а? – глаза Морева неприятно прищурились. – Порой ты реально ведешь себя так, словно влюблен в меня, - Яр крупно вздрогнул, ведь Морев попал в самое яблочко, но тот, занятый своими мыслями, не заметил, как друг побледнел, отводя взгляд. – Ебать, я пришел провести с тобой время, чтобы хоть как-то развеселить тебя и себя заодно, а ты начинаешь мне шпилить мозги. Ну и, - тяжелый взгляд Морева уставился на профиль друга. – Да, трахаюсь я с одной девчонкой. Зовут ее Кристинкой. Она отменно делает минет, а еще она занимается художественной гимнастикой, поэтому я могу гнуть ее во всех позах и иметь, как мне хочется. Хочешь узнать что-то еще, мамочка? – и голова Артема свесилась чуть вбок, а взгляд карих глаз насмешливо уставился на хмурого Ярослава. – И вообще, найди ты уже себе бабу. Затрахал мне мозг вконец, - Артем присосался к бутылке, и Гориновский кинул на него испепеляющий взгляд.       Порой у Яра язык так и чесался признаться в своей ориентации. Хоть и не в любви, но все же… Гориновский отдавал себе отчет, что ведет себя не очень честно по отношению к другу. Сам скрытничает, а в ответ ждет полной честности. Не то чтобы Яр следил за каждым шагом Морева, и не то чтобы хотел, чтобы тот докладывал о своих действиях. Однако разговор, который у Яра состоялся с Джеком относительно того, что стоит отпустить Морева, не выходил из мыслей Гориновского. Но Ярослав не мог попросту уйти в сторону, проглотив свое признание. Он лелеял свои чувства к Мореву долгие годы. Поэтому ему нужно было знать точно «нет» или «да». Хотя, решение Артема было бы очевидным, Ярослав хотел услышать ответ на свои чувства именно от него, а не приходить к определенному выводу обо всем в своей голове.       Сердце трусливо забилось усиленно в груди, когда Яр подумал о том, что стоит сказать о своих чувствах или хотя бы признаться в ориентации. Включенный боевик, издающий звуки стрельбы фоном, не мешал двум людям, задумчиво погруженным в собственные мысли. Ярослав сглотнул пару раз, включил погромче звук. Он решил ничего не отвечать зашуршавшему пачкой чипсов Артему. Вместо этого Яр, встав, ушел на кухню. В этот момент его телефон как раз пиликнул, сообщая о пришедшей СМС-ке. Достав из кармана домашних штанов сотовый, Ярослав совсем не удивился, увидев сообщение от Джека:       «Как у тебя дела, my dear? Думал сегодня обо мне?;)))»       Гориновский подавил вздох, невольно прикусив губу, чтобы не дать появиться дурацкой улыбке. В последнее время он больше не мог нормально реагировать на Джека, хоть и понимал, что тот – не лучшая альтернатива Артему. Помимо воли в голове вспыхивали воспоминаниями их поцелуи украдкой, смех Джека и его горячее дыхание, оседающее на коже шеи. Голдман вообще любил целовать шею Яра. Он никогда не оставлял засосов, но кожу прикусывал, словно сдерживаясь, чтобы не поставить свою метку принадлежности. Гориновский благодаря Джеку отвлекался от Артема, хоть на мгновение, но переставал думать о нем. И за эти самые мгновения отдыха Гориновский ценил блондина, порой понимая, что использует его в качестве замены другу.       «Тебе заняться нечем, кроме как писать мне?» - все же решился ответить Ярослав.       «Я уже скучаю по твоим губам. Они у тебя сладкие, знаешь?:D»       «Что за слащавость, Голдман?» - Ярослав не удержался от смешка.       Их переписка с Джеком всегда была наполнена подколами, неприкрытым флиртом и заигрываниями. Порой по ночам блондин писал весьма возбуждающие тексты, описывая, как бы он сделал минет Яру или как бы они классно провели ночь. Обычно Гориновский игнорировал подобные тексты, коря себя за то, что, несмотря на желанное хладнокровие, равнодушным он оставаться не мог, невольно возбуждаясь от интимного намека. Если бы кто-нибудь подобное прочитал… Но рука Яра не поднималась удалить СМС, только потому, что ему иногда нравилось перечитывать переписку. Черт побери, ему вообще нравилось и льстило, что он может возбуждать такого красавца, как Джек! Не то чтобы все бывшие любовники были у него непроходимыми страшилищами, на которых взглянуть боязно. Нет. Но среди них не было таких, как Джек: властных и одновременно покорных, готовых подстроиться под все, что угодно. Голдман словно одновременно и играл с ним, и позволял играть с собой. Его трудно было понять, однако интерес парня был заметен, и это не могло не трогать сердце Ярослава.       Гориновский отложил телефон на стол, направившись ставить разогреваться чайник на плиту, чтобы налить себе чай. Ему требовалось успокоиться и привести растрепавшиеся в один миг нервы в покой. Артем сознался в том, что начал встречаться с девушкой, но у Яра сложилось ощущение, что тот нечто не договаривает, скрытничает. И это не нравилось парню, который бы хотел знать, что за чувства Морев испытывает к своей очередной пассии.       Зарывшись в холодильник, Ярослав увидел заинтересованную мордаху Грея, появившуюся у его ног.       - Что, малыш, хочешь вкусняшки? – улыбнулся Ярослав, потрепав пса по голове, который довольно прикрыл разноцветные глаза. – Будешь колбаску?       Взяв с полки упомянутый гастрономический продукт и достав с нижнего отдела пучок свежей мяты, чтобы добавить ее в чай, Ярослав закрыл холодильник, оборачиваясь и тут же внутренне холодея. Не просто так Грей появился на кухне. Он потопал за Моревым, который, видимо, последовал за самим Яром, удивляясь, куда тот запропастился. Но хуже всего было то, что Артем в руках держал сотовый друга. Гориновский слышал, как ему приходят сообщения от Джека, поэтому он мог себе представить, что читает его друг, глаза которого щурились все сильней и сильней, а губы превращались в тонкую полоску. Морев стискивал телефон пальцами, пока внутренности Яра холодели все сильней и сильней. Он отлично представлял, что видит Артем, вчитываясь в сообщения. Морев никогда не обладал особым тактом, считая самим собой разумеющимся – покопаться в телефоне Ярослава, так что Гориновский всегда был предусмотрительным, но не в этот раз, оказавшись слишком увлеченным перепиской с Джеком.       Артем медленно отложил телефон Ярослава на стол. Гориновскому на миг показалось, что он увидел выражение брезгливости на лице друга, который поднял на него взгляд. Сердце Яра, кажется, давно рухнуло в пятки, а во рту пересохло. Звонко засвистел чайник, а Грей, ждущий вкусняшки от хозяина, недовольно заскулил.       - Так ты, значит, по мальчикам, Гориновский? – ухмылка коснулась губ Морева, который сложил руки на груди.       Ярослав открыл рот, чтобы что-то сказать в свое оправдание. Но что он скажет? Все и так становилось ясно, как день. Его сердце, вернувшись в грудную клетку после стремительно падения, билось, как сумасшедшее, а руки начали трястись. Яр посильней стиснул продукты пальцами. Он не знал, что сказать. Артем никогда не высказывался о геях с омерзением, но частенько шутил насчет нетрадиционной ориентации, говоря, что не понимает, как можно трахаться в жопу. Гориновский в ответ лишь хмыкал, ничего не отвечая. И вот, на своей собственной шкуре Ярославу пришлось испытать, что значит настоящее отношение Морева – в его глазах искрилось тошнотворное чувство неверия в происходящее. Более того, шок можно было прочитать в каждой черточки лица Морева, как бы тот не старался скрыть своего искреннего удивления.       Отмерев, Яр отложил колбасу и мяту на кухонную тумбу, на автомате выключил чайник и обернулся к Мореву, молчаливо смотря на него, думая, видит он друга сейчас в последний раз или все-таки тот примет его таким, каков он есть и не будет шарахаться, как от прокаженного? Гориновский тоскливо вглядывался в знакомые и любимые черты лица, словно пытаясь запомнить их навсегда, впечатать в память и никогда не забывать.       - И давно ты смотришь на мужские задницы? – Ярослав слишком давно знал Артема, чтобы понять, что тот за преднамеренной грубостью старается скрыть свое смущение и непонимание.       - Лет с четырнадцати, - сипло ответил Яр, не став упоминать, что именно на задницу Морева он впервые начал заглядываться.       Артем судорожно выдохнул, выругавшись себе под нос матом, попросту не сдержавшись.       - Охуеть, Яр! – рыкнул Артем, начиная злиться. – И ты столько времени скрывал от меня, что ты гей?! Я не встревал в твою личную жизнь, считая, что ты слишком занят, а тут оказывается, что ты бы мне ничего и не рассказал, потому что трахаешься с мужиками! Еба-а-а-а-ть! – выдохнул Морев, не замечая, как отчаянно на него смотрит Яр. – И ты еще называешься другом. Чем ты отличаешься от моих родителей, уродов, которые до последнего скрывали от меня, что собираются разводиться?! – Морев завелся в пол-оборота. – Значит, доебывать меня с моей личной жизнью можно, а о своих поебонах ты никогда и не собирался мне говорить?! Ты не собирался мне рассказывать о своей радужной ориентации?!       Ярослав стиснул челюсть, из-за чего на его скулах заходили желваки. Пострадавшая сторона тут он, вообще-то, а на него нападают, словно это он виноват во всех смертных грехах.       - Как ты себе это представляешь? – пробормотал Яр, потирая переносицу, прикрыв глаза. – Мои родители не в курсе, а как бы я сказал тебе? Артем, знаешь, я тут понял, что члены меня привлекают больше, чем вагины? – Гориновский не сдержался от колкости, посмотрев в лицо Морева. – Да, я ебусь с парнями, смотрю на их задницы, сосу их члены, - при каждом раздраженном слове, слетающих с губ Яра, Артем морщился, словно слышать подобное ему было противно. – И если тебе противно общаться с таким гомиком, как я, то лучше выметайся отсюда, Морев, потому что мою ориентацию ничто не поменяет.       - Придурок! – озлобленно рыкнул Артем, в пару прыжков преодолевая расстояние, разделяющее их.       Он схватил Гориновского за край футболки, заглядывая в лицо, всматриваясь в потемневшие от гнева, разочарования и страха за их дружбу глаза. Яр думал, что Артем двинет ему, ударив, влепив пощечину, но тот, словно что-то разглядев во взгляде Гориновского, неожиданно вскинул брови вверх, дрогнул всем телом и, отпустив Яра, отошел на пару шагов назад.       - Блять! – сорвалось с губ Морева, после чего тот развернулся и быстро ушел из кухни.       Через пару секунд Гориновский услышал, как хлопнула входная дверь, оставляя после себя звенящую тишину, нарушаемую лишь звуком работающего в гостиной телевизора. Яр на негнущихся ногах подошел к столу, взял телефон, расфокусированным взглядом всматриваясь в дисплей.       «Да ладно, мне нравится смущать тебя, my sweet boy ;))) На твоем очаровательном лице сразу появляется такой милый румянец»       «Яр, все нормально, my dear?»       «Эй, я, конечно, понимаю, что игнорировать меня – это в порядке вещей для тебя, но не обижай меня, Гориновский ((( Я ж тебя зацелую при встрече»       И почему Джеку именно сегодня приспичило написывать такие слащаво-романтичные сообщения? Обычно он не позволял себе подобное, когда Яр включал режим равнодушия. Дрожащими пальцами Гориновский написал:       «Артем обо всем узнал»       Не зная, зачем, отправив сообщение, Гориновский направился в гостиную, где в шкафу стояли бутылки нетронутого элитного алкоголя, которые дарились ему в течение многих лет коллегами, не знающими, что Ярослав вообще не позволял себе пить. Но в этот раз Гориновскому хотелось наплевать на все. И, открывая бутылку коньяка трясущимися руками, слыша, как разрывается его телефон от звонков, Ярослав почувствовал, как в его горле собирается истерический комок слез. Тех глупых и ненужных эмоций комок, которые Гориновский в себе всегда душил на корню. Перед глазами все еще стояло выражение отвращения на лице Морева и, присасываясь к горловине бутылки, наплевав, что стоит коньяк пить из бокала или хотя бы чем-то закусывать, Ярослав пытался собрать свое разбившееся сердце в единое целое. Выходило хуево.