***
В тренажерном зале людей была тьма. В субботу днем яблоку не было, где упасть. Неумолимо приближалось лето, поэтому многие побежали в фитнес-залы, чтобы быть в короткий срок готовыми к пляжному сезону. И плевать, что быть в форме к лету нереально. Таких людей, появляющихся в зале в определенный промежуток времени и исчезающих в скором времени, тренера между собой называли «подснежниками», мол, появляются весной, и вскоре исчезают, словно их и не было никогда. Толпа Ярослава не нервировала, но знатно напрягала, особенно, когда возле одного тренажера могло стоять по три-четыре человека. Промокнув лоб полотенцем, Яр взглянул на себя в зеркало, перед котором на скамье для жима сидел. Он шел в зал целенаправленно. Не только для того, чтобы позаниматься (чего он не делал из-за работы довольно давно), но и чтобы увидеться с Джеком. Но блондин, к огромному, но явно недостаточному сожалению, был занят новой партией девушек, пришедшей заниматься. Миловидные девчули флиртовали с парнем напропалую. Тот подмигивал, сверкал белоснежной улыбкой, но нет-нет, да его взгляд устремлялся к Ярославу, то ли для того, чтобы посмотреть реакцию, то ли для того, чтобы привлечь внимание. Яр делал вид, что не замечает, однако в глубине сердца его раздражало заигрывающее поведение Голдмана. Они не виделись, казалось, целую вечность, и Ярослав, как дурак, вернувшись из другого города только вчера, ломанулся в первую очередь в зал, чтобы повидаться с невыносимым блондином. А тот был занят. Что за превратности судьбы? - Будешь так смотреть на Джека – дыру в нем протрешь, - раздался сбоку слабо знакомый мужской голос с низкими гортанными нотками. Яр перевел взгляд на неожиданного собеседника, севшего на соседнюю скамью с гантелями по двадцать килограмм. Им оказался ничем не примечательный мужчина лет сорока. Незнакомец был в хорошей форме, но не выходящей за пределы чего-то необычного. Он улыбнулся Яру. - Я тебя понимаю, - Гориновский нахмурился, невольно задержав дыхание, судорожно пытаясь понять, где прокололся, пялясь на Голдмана. – Этот белозубый засранец раздражает. Он флиртует с девушками, занимая их внимание. Бесит, - мужчина поморщился, из-за чего на его лбу появились глубокие неприятные морщины, делая того значительно старше. Гориновский попросту не нашел, что ответить. Он угукнул и принялся выполнять упражнение, всем видом показывая, что не собирается продолжать диалог. Яр несколько раз успел пожалеть, что забыл сегодня взять наушники, собираясь в полнейшей спешке. Отчасти раздражение мужчины Ярослав понимал. Не потому, что его бесил Джек (хотя раньше так оно и было), а потому, что тот привлекал к себе чересчур много внимания. Стоило ему прийти в зал, как девушки начинали вешаться на нем, как гроздья переспелого винограда – еще чуть-чуть и сок польется. Яр не хотел самому себе признаваться в том, что немного ревнует, привыкнув к тому, что Голдман все внимание всегда уделял ему. Это было ненормально для Гориновского. Выводило из привычного состояния равнодушия по отношению к Джеку. Хотя, кому Яр врал? Он совсем не равнодушен к Голдману. Это далеко не так. Отзанимавшись, стараясь больше не смотреть на щебечущего с девушками Джека, плотно сжимая губы, Ярослав, хорошенько взмокший и пропотевший после ударной тренировки, направился в раздевалку, по пути вытирая лоб полотенцем. Но стоило ему дойти до дверей раздевалки, как кто-то резко схватил его за предплечье. Ярослав дернулся, оборачиваясь и попадая в плен сапфировых глаз, сверкающих предвкушением. - Ч-что ты… - Ярослав не успел ничего сказать, как Джек потянул его за собой, не ожидая больше сопротивления. Гориновский поддался. Он понимал, что, возможно, потом пожалеет об этом, но думать в данный момент не хотелось, однако мысли все равно роем забились в голове. Пальцы Джека крепко стискивали, сжимая, словно их обладатель умолял поддаться, пойти навстречу, и Ярослав не мог сопротивляться такому напору. Его впихнули в небольшую комнатку. Единственное, что успел рассмотреть Яр, прежде чем его завели в помещение, это табличка с надписью «Для персонала». Здесь Гориновский еще не бывал. Он стукнулся спиной о стену рядом с дверью, краем сознания слыша, как щелкает замок, и вскоре жадные руки Джека обняли, скрестившись на талии, прижимая к чужому телу так близко, что не оставалось даже пространства между ними. Горячее дыхание коснулось губ Ярослава, и по его телу прошла дрожь. Он прикрыл глаза, ожидая, что Голдман поцелует его, как и всегда – напористо, по-животному страстно, но тот не двигался. Он лишь всматривался в лицо Ярослава, хватаясь взглядом за каждую черточку. В синеве глаз плескалось что-то, смутно напоминающее трепетную нежность, горечь и раздражение. Все эти эмоции смешивались в дикий коктейль. Ярослав коснулся рукой груди Джека, потом медленно дошел до плеча, приобнимая в ответ, чувствуя, как вздрагивает всем телом Голдман. Безмолвие, повисшее между ними, пугало. Яр слышал только тяжелое дыхание да бешеное биение сердец. Черт… Ярослав больше не мог врать самому себе – он скучал по Джеку. Скучал так, как не должен скучать. Он знал, что, вполне вероятно, между ними ничего хорошего не выйдет, но Ярослава тянуло к Голдману, как магнитом. Он напоминал жаркое пламя кострища, которое манит танцующими на ветру всполохами ярко-оранжевых языков. Коснешься – сразу сгоришь. Но Ярослав хотел сгореть. Ему так надоело находиться в своем пузырном коконе холода, к которому подойти невозможно. Он сам себя сковал из-за чувств к другу, сам запретил влюбляться в кого-то еще. Яр построил возле себя крепость, но ее взяли без штурма, всего лишь хитрым ходом пройдя через лаз под стенами. - Блять, my dear, - на памяти Гориновского Джек ругался впервые. – Я и правда соскучился по тебе. Голдман по-прежнему не целовал, но его взгляд постоянно скользил по губам Яра, заставляя того нервно облизываться. Сильные ладони прижимали, стискивая промокшую от пота футболку. Второй рукой обняв Джека за шею, Яр не выдержал. Сняв резинку с золотистого водопада, Гориновский запустил пальцы в чужие волосы и потянул Голдмана на себя, почти застонав от восторга, когда их губы соединились. Они целовались совсем не нежно, больше кусаясь, умоляюще постанывая. Бедро Джека втиснулось между ног Яра, касаясь паха, и тот охнул от удовольствия, отчетливо осознавая, что начинает возбуждаться от чужого напора. Ярослав с силой перехватил инициативу, завладевая чужим ртом, языком сплетаясь с языком Джека. Вскоре им перестало хватать воздуха, но оторваться друг от друга казалось настоящим кощунством. Гориновский плавился в объятиях, чуть потираясь о бедро Джека. Он сходил с ума, и ни капли не жалел о происходящем, радуясь, что все непрошенные мысли ускользают из головы. Когда воздух иссяк, они взглянули в лица друг друга. Джек как всегда лучезарно улыбнулся, после чего, склонившись, звонко чмокнул Яра в губы, отодвигаясь. Он поднял с пола упавшую резинку и завязал пучок, после чего взглянул на Гориновского, полыхающего ярким румянцем. - My dear, через десять минут у меня персоналка, и еще несколько до самого вечера, - Джек снова приблизился, обняв несопротивляющегося Гориновского, пряча лицо у него в изгибе шеи. – Это так долго, - жалобно пробубнил блондин. Яр хмыкнул. Мысли вернулись в голову, но их хозяин решительно сказал сам себе, что не будет больше заморачиваться насчет них. Ему нравится Джек. Не так, как Артем, но достаточно для того, чтобы, наконец, подпустить того к себе. Поэтому Ярослав не стал выпутываться из объятий. Вместо этого он приобнял в ответ, поглаживая Джека по спине, ощущая, как начинает успокаиваться бешено бьющееся сердце. - Я загляну к тебе вечером? – Голдман поднял голову, посмотрев в лицо Ярослава. Они оба знали, что это значит. Оба были в курсе, чем закончится вечер. Оба хотели этого и не могли больше сопротивляться. - Да, - после недолгих раздумий ответил Яр, получая короткий поцелуй в ответ. «Да» - это был ответ, который послужил спусковым курком для их дальнейших отношений, наполненных не только счастливыми моментами, которых будет достаточно в их жизнях. Эти две буквы принесут с собой много боли, ревности, злости, отчаяния и страданий, о которых никто из них не подозревал. Но обо всем об этом Ярослав узнает позже, на данный же момент «да» - это его договор с собственными желаниями и потребностями. «Да» - это способ уйти от Артема и проблем, связанными с ним. «Да» - это повод поддаться Джеку.***
Ярослав старался не нервничать. Не пристало ему, взрослому мужику, далеко не девственнику, нервничать, как будто его собираются растлить прямо сейчас. Гориновский не нервничал, нет. Но внутри все равно все собиралось в комок… от предвкушения. Он хотел Джека, смирившись с данным фактом. Принять истину оказалось проще, чем Яр думал. Это было полноценным пониманием в прямом смысле этого слова, когда идешь к осознанной мысли не так долго, как казалось, словно все происходило по щелчку. Но, кого он обманывал, верно? Ему понадобилось время, чтобы привыкнуть к тому, что его тянет к Голдману, что он хочет его. Прогулявшись с Греем, накормив его, Ярослав отсчитывал часы до прихода Джека. И вот, когда Гориновский уже перестал рассчитывать на приход парня, сев за рабочие бумаги, по привычке нацепив очки, в дверь позвонили. Часы показали девять часов вечера, и внутри у Ярослава все сжалось. Он уже принял душ. Полчаса назад. Признаваться в подобном казалось немного смущающим, ведь это говорило о том, что он с нетерпением ожидал гостя. Черт с этим! Открыв дверь, Ярослав уставился на стоящего в расслабленной позе на пороге Джека, который удивленно взглянул в ответ. - Ты носишь очки? – вместо приветствия спросил блондин, заходя в квартиру. - Когда работаю. Иногда, - отрывисто ответил Ярослав, почти выплюнув эти слова, поскольку его головой завладели совсем не невинные и чистые мысли. Голдман выглядел не просто офигенно. Ярослав бы сказал: «Охуенно сексуально». На улице значительно потеплело, объявив собой приход полноценной весны, поэтому не было ничего удивительного в том, что Джек пришел к нему в белоснежной борцовке, обтягивающей мускулистый торс. К счастью, сверху была надета черная кожанка, а на бедрах с надетыми джинсами, висела клетчатая рубашка, узлом связанная спереди на талии. Этакий типичный американский парень, живущий по соседству. Но, честно признаться, образ блондину шел, как влитой, словно специально для него продуманный. Но еще кое-что изменилось в образе Джека. Он сбрил виски. Это ему шло безумно классно, что Яр едва удерживался от того, чтобы не провести кончиками пальцев по коротким волоскам возле ушей. Джек скинул тяжелые бутсы, только тогда заметив заинтересованный взгляд застывшего Яра. Голдман обезоруживающе улыбнулся, выпрямляясь и пожимая плечами. - Завтра у меня съемки днем. Для нее попросили сделать нечто новое с образом, вот я после работы и зашел к любимому стилисту. Ярослав не знал, что на это ответить. Он открыл рот, чтобы сказать, что Джеку очень идет новый облик, но слова застряли на полпути, встав комом где-то на уровне адамового яблока. Сглотнув, Яр развернулся и двинулся на кухню, чтобы поставить чайник. Гориновского мелко трясло. Он представил, как, должно быть, он выглядит рядом с Джеком. Яр никогда не жаловался на свою внешность, зная, что обладает, пусть и не модельными стандартами, но достаточно красивыми чертами лица. Однако он терялся на фоне Джека. Тот был похож на настоящего Бога, сошедшего к смертным, чтобы сражать тех своей красотой. Этакий Аполлон… Яр был пойман на полпути к кухне. Как и ранее днем, его схватили за руку и дернули на себя, разворачивая. Джек успел скинуть с себя куртку, поэтому, когда он прижал свою жертву к стене, притянув к себе, Яр ощутил жар чужого тела. - Где Грей, my dear? – полюбопытствовал мурлыкающим тоном Джек, глядя на губы Яра, даже не пытаясь скрыть своего желания, блестящего яркими огнями на глубине глаз. - Я… Я… - Гориновский перевел дыхание, прикусив нижнюю губу, ощущая, как начинает гореть от желания поцеловать Джека. – Я его закрыл в комнате, и он спи-и-и… Джек не стал дослушивать. Он поцеловал, но целоваться, когда один из целующихся в очках, оказалось не так удобно, как казалось со стороны, и вскоре Яр отстранился, недовольно выдохнув: - Черт, - буркнул блондин, что-то еще проворчав на английском. – Сними их, Яр. Хозяин квартиры усмехнулся и, уперевшись в грудь Джека, отодвинул того от себя, приведя парня в полнейший шок, отразившийся выразительно сложившимися губами в форме буквы «о». - Я, конечно, понимаю, что тестостерон прет из всех щелей, Джек, - хитро ухмыльнулся Ярослав, сам не веря, сколько флирта проскользнуло в его вмиг осипшем голосе, - но давай хотя бы сделаем видимость того, что ты пришел ко мне не только для того, чтобы потрахаться. Голдман криво улыбнулся, после чего засмеялся, качнув головой: - Ты просто нечто, my dear, - и, не сдержавшись, Джек заразительно засмеялся. – Ладно, я так долго ждал, так что пара часов роли не сыграют. Гориновский кивнул и повел гостя на кухню. Сняв очки, Яр положил их на обеденный стол, поставив себе в голове заметку не забыть, куда положил свой повседневный аксессуар. Чай спокойно попить они не могли. Сидя друг напротив друга, они почти не говорили, зато постоянно соприкасались ногами. Джек, будучи наиболее наглым из них двоих, водил носком ноги по икрам Ярослава, вызывая в теле парня предвкушающий огонек. Вскоре Гориновский понял, что пить чай – это самое наитупейшее, что он мог придумать. Когда желание перевалило за края сдерживания, Яр резко встал, из-за чего ножки стула жалобно проскользили по плиточному полу, издав скрипящий звук. Джек удивленно взглянул на Гориновского, чуть отодвигаясь назад, чем и воспользовался Ярослав. Подойдя к гостю, отключая по пути все мысли, которые могли бы отрезвить его, Яр ухватился за край майки Джека, потянув того на себя, после чего, как остервенелый, накинулся на чужие губы, двумя руками обхватывая шею блондина. Джек охнул прямо в губы Яра, притягивая того к себе, шумно вздыхая. Его руки обвили талию Яра, яростно сжимая ткань домашней футболки, ища ее край и, забираясь под него, оглаживая горячую кожу. - В спальню… - выдохнул сквозь поцелуи Яр, будучи лишенным способности здраво мыслить. – Живо в спальню. Джек засмеялся и, не прекращая целовать Ярослава, потянул его в сторону указанной комнаты, по пути остервенело стягивая с хозяина квартиры футболку, которая начала раздражать. Они кое-как добрались до спальни, по пути встречая каждую стену, к которой прижимались, жарко и пылко осыпая тела друг друга поцелуями. Между укусами, которыми Джек осыпал шею Ярослава, он порыкивал, как самый настоящий зверь, а Яр, закусив опухшие раскрасневшиеся губы, старался сдержать громкие стоны, так и рвущиеся наружу. Все внутри горело от нетерпения и страсти, так часто заглушаемой другими порывами и действиями. Яр цеплялся за Джека, как за единственную соломинку, способную вытянуть его из пучины собственных отчаянных мыслей. - Садись, - пробормотал в поцелуй Джек, заставляя Ярослава буквально рухнуть на край постели. Гориновский с восторгом, который пытался скрыть, наблюдал, как исчезает из поля зрения майка и рубашка Джека. Тот остался в одних джинсах, опускаясь плавным движением на колени перед Яром, пылким взглядом всматриваясь тому в глаза. Включенный ночник не позволял упустить ни одну деталь. Голдман раскраснелся. Его волосы, связанные в пучок, как-то по-особенному мило растрепались, делая того совершенно по-домашнему красивым, доступным, близким. Блондин перестал в мыслях Ярослава быть Богом с Олимпа, превратившись в человека, которому присущи все страсти мира. Ладони Джека развели колени Ярослава в стороны, и блондин притиснулся чуть ближе, взглянув на Гориновского снизу вверх. - Мы не касались подобной темы, my dear, - хрипло, заведено прошептал Голдман, переведя взгляд с паха Яра на его лицо. – Но могу я сделать одно предположение? Ярослав не хотел думать, не хотел отвечать ни на какие вопросы. Он хотел секса. Он просто хотел Джека, что бы это не значило. Но нужно было заставить свой мозг думать. - Какое? - Ты никогда не был снизу? Ярослав мотнул головой из стороны в сторону, шумно выдохнув, когда Джек широко улыбнулся, облизав губы. Кончик языка скользнул по красной кайме, и Гориновский еле удержал себя от желания притянуть Голдмана к себе, чтобы впиться поцелуем. - Хорошо, тогда, сегодня снизу буду, видимо, я, - шепнул Джек, вдруг резко оказываясь лицом к лицу с Ярославом, тихо заканчивая свою мысль: - Будь со мной нежен, дорогой. Яр застонал, впиваясь в привлекательно-желанные губы жадным поцелуем, лаская языком и требуя отдать инициативу. Он думал, что Джек сделает ему минет, но тот разыграл партию иначе. Ярославу самому хотелось ощутить во рту чужой член. Но больше всего ему хотелось трахаться. Как никогда раньше он хотел другого человека. То ли это от долгого воздержания, то ли Джек за время их знакомства довел до исступления… Итог был один: Ярослава разрывало от страсти. Все его тело звенело, как натянутая тетива, вот-вот готовая пустить в полет стрелу. Яр, пользуясь тем, что Джек навалился на него всем телом, надавил на его плечи и перевернул, нависнув сверху. Они кое-как избавились от остатков одежды, и когда Ярослав оказался между раздвинутых в коленях ног Джека, пахом касаясь паха, оба в голос застонали, перехватывая губы друг друга в поцелуе. Их поглотила животная страсть. Они перекатывались по кровати, цепляясь друг за друга, царапаясь и порыкивая, оставляя на коже жесткие укусы, которые наверняка превратятся завтра в синяки. Ярослав словно отпустил нечто, сдерживающее его изнутри. И его второе «Я» бесновалось, выпущенное наружу. Но всему рано или поздно приходит конец. В том числе и терпение Яра иссякло, когда он, пригвоздив Джека своим телом, снова устроившись между его ног, склонился над ним. - Подготовка? – рыкнул Гориновский, вглядываясь в глаза Джека, которые от возбуждения стали значительно насыщеннее, гораздо темней и привлекательней. - Была уже, - отмахнулся Голдман, поглаживая большими пальцами плечи Ярослава, за которые ухватился ладонями, притягивая того к себе. – Я догадывался, что ты не был никогда снизу, my dear, так что перестраховался. Это была последняя капля. Скинув с себя ладони Джека, Ярослав вскочил с кровати, как ужаленный, быстро подходя к прикроватной тумбочке, слушая краем уха мурлыкающий смех Джека. Обоим не терпелось, и становилось все равно на прелюдию, нежную ласку. Это потом. Это будет, но не сейчас и не сегодня, когда терпение скользнуло в пучину желания и чистейшей похоти. Достав смазку и презервативы, Ярослав вернулся к Джеку, садясь у него в ногах. Выдавив густую прозрачную жидкость себе на пальцы, Гориновский согрел субстанцию, размазывая ее по промежности Голдмана, который откинулся на подушки, слабо постанывая. Яр не знал, радоваться ли ему, что у Джека, видимо, был богатый опыт нахождения в позиции пассива. Но в данный момент это, без сомнений, оказалось к лучшему. Нетерпеливо раскатав по члену презерватив, на всякий случай смазав еще и его смазкой, Ярослав пристроился в ногах Джека, заставляя того раскрыться чуть сильней. - Ты уверен? – дрожащим голосом спросил Ярослав, расфокусированным взглядом всматриваясь в лицо любовника, зная, что все равно не сможет остановиться. - Да, - коротко ответил блондин, и через пару секунд с его губ сорвался громкий и бесконтрольный вскрик, когда Яр, не размениваясь на ласку, вошел сразу и на всю длину. – Блять, - протяжно выдохнул Голдман, вцепившись в простынь под собой. – My dear, ты совсем не маленький, но это… Ох, да-а-а… - синие глаза Джека закатились от восторга, и он прикусил раскрасневшиеся от поцелуев губы. Ярослав жадно впитывал эмоции, отражающиеся на красивом и притягательном лице Джека, приходя к мнению, что тот невероятно очарователен. Выдержка подводила Гориновского. Подхватив Голдмана за бедра, он начал двигаться, совершая ритмичные, быстрые, но достаточно глубокие толчки, попадая по самому чувствительному месту в теле блондина. Волосы Голдмана растрепались, и на его висках выступил пот от напряжения. Внутри он был узким. Явно у парня давно никого не было, но он ловил кайф, сжимая в себе чужой член, обхватывая плотно, словно засасывая. Ярослав вторил стонам, сквозь сжатые губы выталкивая их из себя. Он слышал, как что-то бормочет Голдман на английском. - Что? - П-переверни меня, - просипел Джек, распахивая потемневшие от удовольствия глаза. Длинные ресницы парня слиплись и увлажнились, и вообще он выглядел опьяневшим, сверкая румянцем на щеках. – Я хочу сзади. Ярослав послушно вышел, дожидаясь, когда Голдман встанет в колено-локтевую, и когда тот сделал это, Гориновский снова вошел, потянув парня на себя. Джек выпрямился, частично присаживаясь на согнутые колени Яра, и Гориновский, повернув его голову чуть к себе, прихватив подбородок, поцеловал. Джек жадно впился в губы Ярослава укусом. Он дрожал всем телом, почти сотрясаясь в агонии восторга. Ладони Гориновского переместились на живот Джека, оглаживая выступающие мышцы, наслаждаясь рельефностью, гладкостью чужой кожи. Когда пальцы переместились ниже, Джек шумно задышал, поскольку Ярослав жестко, сильно и властно обхватил его член, быстрыми движениями оглаживая головку. - Черт, - прошипел Джек, отталкивая от себя руку Ярослава и наклоняясь вперед, упираясь руками в постель, весь вес перемещая на согнутые локти. – Не надо… Мой член… Я хочу кончить без рук, my dear. Ярослав сомневался в благополучном и успешном результате предприятия Джека, но спорить с любовником не стал, размашисто задвигав бедрами, входя на всю длину. Шлепки кожи об кожу разносились по комнате, наполняя пошлыми звуками. В воздухе витал аромат секса, и вскоре Яр понял, что долго не продержится. У него давно не было никаких физических упражнений в постели, и узкая задница Голдмана не способствовала выдержке. Яр задвигался резче, сильней хватаясь за бедра блондина, с восторгом наблюдая, как бугрятся пласты мышц под бронзовой кожей напряженного Джека, вцепившегося пальцами в подушку, комкая ее. - Я скоро, - рыкнул Ярослав, склоняясь, чтобы оставить на плече любовника короткий и смазанный поцелуй. - Н-нет! Я… Я не… - он качнул головой, из-за чего его волосы, плохо сдерживаемые резинкой, распались по плечам, и в них пятерней зарылся Ярослав, улучив момент и потянув за пряди. Джек громко вскрикнул, плотно обхватывая внутренними мышцами чужую плоть. Ярослав замедлился, охнув от спазмов, сконцентрировавшихся внизу живота, скручивая его. Он кончил, вторя стонам Голдмана, который вовсе рухнул на постель, зарываясь носом в подушку. Ноги его не держали, как и Яра, рухнувшего рядом. Перед глазами плясали разноцветные круги, а в ушах шумело от оглушительного оргазма, захлестнувшего, как волна побережье. Грудь Ярослава вздымалась тяжело, а во рту все пересохло, но он давно не ощущал себя таким свободным, находясь на пике захлестнувшего оргазма. Под боком закопошился Джек. Переведя на того взгляд, Гориновский заметил, как в сапфировых глазах отразился такой же восторг, что плескался и в его венах. Подобравшись ближе, Джек, не спрашивая, не против ли Ярослав, поцеловал его, а Гориновский не сопротивлялся, лаская чужие покусанные от охватившей их страсти губы. - Встречайся со мной, Яр, - Гориновский замер, прекратив поглаживать Джека по плечу, и вглядываясь в его резко посерьезневшее лицо. – Я хочу тебя. Ярослав открыл рот, чтобы отшутиться, сказать, что они всего лишь переспали, а это не значит ровным счетом ничего, но он бы обманул не только Джека, но и самого себя. Это значило. Многое. И блондин уже занял частичку важного места в сердце. Может быть, ему оказалось предназначено не такое большое место, как некоторым другим людям в жизни Ярослава, но, тем не менее… - Хорошо, - Ярослав замер, затаив дыхание, произнося такое простое, но одновременно сложное слово, понимая, что, возможно, роет сам себе могилу, но забирать свое решение назад Гориновский не собирался, особенно после того, как он увидел, какая широкая улыбка расползлась на губах Джека.