Эффект Флоренс Найтингейл

— Эффект Флоренс Найтингейл наоборот*. — Питер недоумённо вскинул брови. Он стоял перед открытой дверью и не мог выдавить из себя ни слова. Он подозревал, что его лицо сейчас выглядит очень глупо, но это его мало волновало. В это было практически невозможно поверить. Но это действительно происходило на самом деле. Они не виделись больше полугода. Не то чтобы Питер действительно считал месяцы и дни. Но это не отменяло того, что он не видел Стайлза больше шести месяцев. С того самого момента, как они с Лорой высадили его на автобусной остановке и он сказал: «Вряд ли мы с вами ещё увидимся, но я чертовски благодарен вам за всё». С того самого момента, как шесть месяцев назад Стайлз, источающий запах облегчения и умиротворения, с лёгкостью, без каких-либо сомнений и душевных мук помахал им рукой, даже не пообещав позвонить, как доберётся. Стайлз, который показал всем своим видом, что ему больше ничего не нужно от Питера. Который не звонил и не писал им кроме одного раза, когда выяснилось, что вернувшийся из своего путешествия Скотт внезапно оказался оборотнем. Их с Эллисон занесло на мокрой дороге в окрестностях какого-то богом забытого городишки, где некому было им помочь. Оказавшийся поблизости альфа, работавший хирургом в местной больнице, сразу понял, что до приличного госпиталя им не доехать и у зажатого искорёженным железом парня только один шанс на спасение. Он предложил Скотту укус, и тот, сжимая в руке ладошку Элли, умолявшей его не тянуть с решением, согласился. Они прожили с той стаей восемь месяцев, пока абсолютно случайно не наткнулись на некролог, повествующий о том, что Ардженты потеряли главу семейства. Поняв, что Джерард мёртв, они решили, что пора возвращаться домой, и пошли к альфе с повинной. Глава стаи с самого начала догадывался, что ребята в бегах, а когда они всё же решились раскрыть ему свой маленький секрет, лишь устало спросил, знает ли Эллисон, чем на самом деле занимаются её родственники, хотя и так догадывался, каким будет ответ. Юная Арджент и понятия не имела о существовании сверхъестественного до того, как столкнулась с оборотнем в тот дождливый день, когда чуть не потеряла Скотта. После этого случилось несколько неприятных разговоров и даже одна небольшая драка, но когда все покровы были сорваны, а все точки над «i» расставлены, ребята тепло распрощались с оборотнями, которые стали им практически семьёй, и вернулись обратно в Лос-Анджелес. В новом городе, или в старом, тут уж как посмотреть, МакКоллу нужен был новый альфа, и Стайлз, которому Скотт после небольшой заминки всё же рассказал о своей новообретённой сущности, дал ему телефон Лоры со словами: «А я-то думал, с хрена ли ты себя так странно ведёшь после приезда. Чёртовы оборотни! Никуда от вас не деться!» Что ж, зная Стайлза, это, наверняка, был довольно забавный разговор. Вот только с Лорой он перекинулся буквально парой фраз, объяснив ситуацию и попросив лишь как следует позаботиться о лучшем друге. На этом их общение закончилось. Стайлз посмотрел на вытаращившегося на него Питера, а потом со стоном уткнулся лицом в ладони. — Прости, чувак, у меня проблемы с вербализацией, когда я нервничаю. Я имел в виду, что… Я думал, что это… Короче говоря, я думал, что всё это из-за того, что ты спас меня, понимаешь? Что это типа Стокгольмского синдрома, только я привязался не к похитителям, а к тем, кто меня вытащил. Я думал, что мы оба привязались, на самом деле, и что, как только всё закончится, всё само собой сойдёт на нет. — Не сошло? — Питер улыбнулся и сделал шаг вперёд. — Вообще ни разу, — Стайлз тоже сделал крошечный шажок вперёд, но этого хватило, чтобы уткнуться лицом Питеру в плечо, как он часто делал это раньше, когда они спали в одной постели. — Я пытался убедить себя, что это нормально, но стало только хуже. Мне даже опять стали сниться кошмары. И, кажется, мой эффект Флоренс Найтингейл наоборот оказался бракованным, и он нихрена не проходит. — Знаешь что, Стайлз? — Хейл обнял его за плечи и бережно прижал к себе. — М? — Мой тоже нихрена не проходит, — прошептал Питер. Это была нездоровая привязанность. Болезненная связь двух надломленных людей. Из такой зависимости не могло выйти ничего хорошего. Питер осознавал это, повторял, как мантру, зазубрил, как пин-код от кредитки. Он спрашивал самого себя, что станет делать, когда Стайлз исцелится от своих душевных ран и пойдёт вперёд, оставляя его позади, выбросив, как использованный пластырь. Спрашивал и не находил ответа. Но ему не хотелось больше сопротивляться, и он готов был заплатить за это свою цену. — Мой тоже.