Ошейник / Collared

Насколько Джон мог судить, что в случае с Шерлоком было непростой задачей, роль «хозяина» ему не подходила. Он колебался между нелепой властностью и сентиментальной ласковостью, обращаясь с Джоном, как с любимым питомцем. Создавалось впечатление, что в голове Шерлока шло перетягивание каната, отчего он приходил в замешательство и не знал, как ему следует себя вести. В его поведении была ощутимая неловкость, действовавшая на нервы Джону и явственно смущавшая самого Шерлока. Но, несмотря на это, Шерлоку была присуща непомерная гордость, не позволявшая ему отказаться от Джона. Время от времени, работая на кухне, или наводя порядок после экспериментов, Джон подмечал у Шерлока мучительно неуверенное выражение лица. Невыразимую тоску. Шерлок жил в ужасном одиночестве до того, как Джон появился на сцене. Но и этим Шерлок не хотел ни с кем делиться. Он напускал на себя строгий вид, стоило ему заметить внимание Джона. Джон изо всех сил старался не проникаться к нему сочувствием, но тяжело не привязываться эмоционально к тому, кому ты весь день прислуживаешь. Он так привык заучивать капризы и перепады настроения этого человека в поисках взаимосвязи между ними и его поведением. Он проводил весь день в мыслях о Шерлоке. Его мимика, голос, потребности и желания. Казалось, даже его запах не давал Джону покоя. Но нужно было взять себя в руки и не поддаваться. У него был план, и если все пройдет гладко, он больше никогда не увидит Шерлока. Он запрещал себе думать о том, как сильно будет скучать по нему. В этой ненормальной квартире одиночество было знакомо не только Шерлоку. *** Доктор Сара Сойер помахала Джону, когда тот вошел в небольшое кафе, располагавшееся между овощными лавками и квартирой на Бейкер-стрит. Оно становилось их личным местом встреч, если принять во внимание три свидания, состоявшиеся за столько дней. Его опасения, что он упустил ее, не позвонив в четверг, оказались неоправданными. Сара пришла в эйфорию от того, что он вообще ей позвонил. Угрызения совести по поводу того, что Джон подвел ее, волшебным образом сменились угрызениями совести по поводу того, что он собирался использовать ее в своем плане. Он ведь и ее больше никогда не увидит, если только не убедит ее бросить свою работу и уехать с ним во Францию, чтобы скрываться от властей. Джон прогнал эту неприятную мысль. Сейчас они вместе проводили отличный мартовский полдень — двое людей, которые быстро поддавались очарованию друг друга. Сегодня Сара зачесала волосы назад, демонстрируя элегантные серьги-кольца. Ее платье было женственным, но скромным, макияж неброский и милый. Дойдя до стола, Джон уловил запах ее духов: что-то модное, но не слишком дорогое, может, «Шанель»? «Шерлок бы определил», — пришло ему на ум, но Джон тотчас выбросил эту мысль из головы. Шерлок не был приглашен на его свидание. Сара встала и неловко приобняла его — типичное полуобъятие для случаев, когда не уверен, в каких вы отношениях. Джон подумал, что легкий поцелуй в щеку был бы не лишним, и оказался прав. Неловкость пропала, когда они сели за столик. Разговор снова пошел как по накатанной колее. Джону были знакомы чувства Сары, когда она говорила о сварливых пенсионерах, а она понимала его ненависть к терминалам оплаты банковскими картами. Когда на дне чашек оставалось совсем немного остывшего кофе, Джон стряхнул с себя наваждение и перешел к делу: — Скажи, тебе раньше не приходилось пересекать Ла-Манш? — Только на каникулах, — Сара наклонилась вперед, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. — А тебе? — У меня во Франции друзья, которых я иногда навещаю. — Боже, это было трудно. — Я спросил потому, что потерял там друга, но ты же знаешь, что моя работа не предполагает традиционных выходных. Я надеялся, что ты планируешь съездить туда и сможешь доставить письмо. — Письмо? А что не так с почтой? — Я не помню его точный адрес. В любом случае, его дядя — владелец славного маленького кафе в Кале, он бы передал письмо племяннику, и тот написал бы мне ответ. Сара кивнула, но Джон почувствовал, что ей не по себе. Она выпрямилась на стуле, разомкнула пальцы и сжала в ладони пустую чашку. Взгляд опущен вниз. Она была недовольна, что их идеальное до сих пор свидание подпортило такое странное и неожиданное поручение. После секундного замешательства она подыскала оправдание: — Не знаю, поеду ли я куда-нибудь в ближайшее время. Мы потеряли врача, работающего по совместительству, и я должна сама заняться его пациентами, — она подняла глаза, встречаясь с Джоном взглядом, и продолжила уверенней: — Но когда я в следующий раз отправлюсь во Францию, я обязательно передам твое письмо. Джон кивнул и расслабился, когда напряжение рассеялось. Начало положено. Он не возлагал больших надежд на то, что она запрыгнет на поезд, чтобы поработать курьером ради нового знакомого, как бы хорошо они ни поладили. Но она и не отвергла его просьбу сразу, а это означало, что, возможно, через недельку-другую она обдумает ее. Сара плавно перевела разговор на тему разных городов во Франции, в которых каждый из них побывал. Джон, проживший в различных французских убежищах пятнадцать месяцев, стал бесспорным победителем соревнования. После этого он прикинулся французским туристом, говоря низким обольстительным голосом, чтобы очаровать ее. Никогда еще «Пардон, в какой стороне метро?» не звучало так романтично. Завибрировавший у бедра телефон напугал его. Джон вытащил его и взглянул на черный экран. Четыре тридцать? И как время так успело пролететь? Сообщение от Шерлока было резким и по существу: ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ НЕМЕДЛЕННО. — Мне нужно идти, — сказал Джон. — Я бы хотел задержаться подольше, но… — Хозяин зовет тебя, — со смехом произнесла Сара. Краска схлынула с лица Джона. Чуть позже он понял, что она выражалась метафорически. — Мне так жаль. Постараюсь, чтобы сбегание со свиданий не вошло у меня в привычку, — он накрутил пакет на руку и поднялся. Нервы звенели, как натянутые струны. Как он объяснит Шерлоку, чем занимался столько времени? Что он замечтался? Что очередь двигалась медленно? Возможно, ему удастся выдать этот инцидент за обычное неповиновение. Так у него хотя бы появится привкус правды. — О, Джон, это же твоя работа, ничего не попишешь, — сказала Сара, провожая его до двери. — Помощник частного детектива — так здорово! Джон кивнул и мысленно поблагодарил Шерлока за то, что тот наделил его должностью, объяснявшей его загруженный график. Джон хотел быть с ней как можно более честным, но он о немногом мог ей поведать, говоря только о законопослушной части своей жизни. Он не упоминал только о своей террористической деятельности и том факте, что он раб. Если бы только он встретил Сару до того, как познакомился с Габорье и аболиционистским подпольем... Судьба обошлась с ним жестоко. — Есть ли у меня шансы переманить тебя в свою клинику на свободную позицию врача по совместительству? — с кокетливой улыбкой спросила Сара, когда они вышли на тротуар. — Возможно, это не так захватывающе, как выслеживать убийц, но, по крайней мере, будет приносить стабильный доход в шестьдесят пять тысяч фунтов. Джон печально рассмеялся. Вероятность этого равнялась нулю. — Боюсь, нет, — пусть уж лучше она думает, что его отказ связан с увлекательностью его работы, а не с тем, что он был вынужден заниматься ею против воли. — Всего три дня в неделю, — настаивала Сара. — А остальное время можешь посвятить расследованиям… — О, Сара, я действительно не могу, — Джон остановился и мягко положил руки на ее плечи. — Моя медицинская лицензия истекла несколько лет назад. Мне нужно пройти полдюжины тяжелых испытаний, чтобы снова легально работать в клинике. Ты закроешь вакансию до того, как я со всем управлюсь. И, кроме того... — его ладони скользнули вниз, пока не нашли ее, и Джон прижал их к своей груди. — Очень неловко встречаться со своим боссом. Она с сожалением рассмеялась: — Да, это правда. Затем она подалась вперед, и они поцеловались. У Джона все мысли вылетели из головы, осталось лишь электрическое покалывание ее тепла, запаха и близости. Ну почему он не мог быть с ней? Это было несправедливо. Чертовски несправедливо. Он прервал поцелуй и медленно отстранился от нее. — Мне в самом деле нужно идти. Прости. Я позвоню тебе завтра, как смогу. — На глазах бы неминуемо выступили бессильные слезы, останься он подольше, что породит неловкие вопросы. Он побежал домой; пакет с овощами раскачивался на его запястье. *** Шерлок стоял со скрещенными на груди руками, когда он вошел. Джон опустил голову в машинальном жесте раскаивающейся покорности. Он знал, что собирался сказать Шерлок еще до того, как у него подкосились ноги в агонии. Он не стал подниматься с пола, стоя на коленях и положив руки на половицы у входной двери. Он уставился остекленевшими глазами на пластиковый пакет с торчащими из него листьями салата. Все, что угодно, лишь бы не смотреть на своего Хозяина. Но даже не глядя на него, он чувствовал на себе его жгучий взгляд, анализирующий малейшие нюансы его внешности. Волосы встали дыбом у Джона на загривке, ему почудилось, что шрам от ошейника начал пульсировать. Боковым зрением он увидел, как Шерлок опустился на колено и взял пакет. Джон поднял руку, позволив ручке соскользнуть с запястья. Шерлок снова выпрямился. Послышался шелест пластика. Медленный стук его ботинок, когда он прошел на кухню. Джон не тронулся с места, чувствуя себя как на иголках. — В «Уэйтроуз» такой обширный ассортимент, — холодным, резким тоном произнес Шерлок, — что тебе понадобились целых два с половиной часа, чтобы отобрать восемь овощей? Или очередь у кассы растянулась на сотню метров? Неприкрытый сарказм заставил Джона вздрогнуть. — Извини, — сказал он. — Или, быть может, — продолжил Шерлок, подходя ближе, — ты потратил время на что-то еще, помимо покупок? О, боже, ему обо всем известно… Повисла долгая пауза. Джон покрылся потом. Не остался ли у него на лице след от помады Сары? Или Шерлок учуял запах ее духов? Господи, Шерлок должен был знать. Он должен был обо всем знать. — Возможно ли, что ты увиливал от своих обязанностей? Джон постарался дышать ровно. Он ожидал, что Шерлок придет к такому выводу. Может, он так ни о чем не догадался. У него теплилась надежда, что тайное свидание и его подлинные причины все еще оставались в секрете. — Возможно ли, что мое общество тебе так неприятно, что ты пытался продлить момент своей свободы? О, боже, да. Хоть бы он так и думал! Джон едва не задрожал от облегчения. — Простите. Мне просто нужно личное время, — прошептал он. Шерлок сделал глубокий вдох. Джон не отрывал взгляда от половиц, от которых отслаивался лак, и ждал, когда последует выдох. Наконец он его услышал. — Смотри на меня, — голос Шерлока был подобен низкому гулу землетрясения. Джон заставил себя поднять взгляд. Шейные мышцы были так напряжены, что и это простое действие потребовало недюжинных усилий. Шерлок был бледен от злости и чего-то, что Джон принял бы за ужас, если бы не знал младшего брата Майкрофта лучше. И тут сработал ошейник, и схлестнувшиеся в его сознании наслаждение и страх привели его в такое замешательство, что из чувства самозащиты Джону пришлось отвести взгляд. — Смотри на меня! — грубо повторил Шерлок. Джон встретил его взгляд, не разрывая зрительный контакт даже во время эйфории вознаграждения от ошейника. Шерлок дождался, когда эффект ошейника пройдет, прежде чем продолжить: — Полагаю, ты лишился доброжелательности, которую заслужил во время последнего расследования. Джон кивнул. — Я заметил, что слишком ослабил поводок. Ты ведешь себя своевольно, чего не должно быть. Ты хочешь иметь свободное время, — насмешливо сказал Шерлок, будто сама идея была нелепа. — Время, чтобы отдохнуть за чашечкой кофе, притворившись свободным человеком, способным руководить своей судьбой. Джон боролся с желанием вновь опустить голову. — Ты. Не. Свободный. Человек. — Шерлок подчеркнул каждое слово, притопывая ногой. — Понимаешь, Джон? Ты — раб! Меня не волнует, как сильно тебя возмущает несправедливость твоего нового положения. Это то, кто ты есть, и ты должен принять это. Ты существуешь для того, чтобы служить мне, а не себе. Ты должен думать о моих потребностях, а не о своих. Ты мой. Тело. Разум. Все, Джон. Мое. Только я решаю, что тебе делать и куда идти, как и то, сколько свободы тебе будет предоставляться. Джон не мог подавить дрожь, сотрясавшую его тело. Он был рад тому, что все еще стоит на коленях. Ему казалось, что сейчас он бы не устоял на ногах. — Я не разрешаю тебе сидеть по два часа в кофейне, изображая из себя независимого человека. Джон кивнул. По крайней мере, он не знал о Саре. По крайней мере, его планы все еще невредимы. Немного отсрочены, но невредимы. — Глаза на меня! — приказал Шерлок, когда взгляд Джона вновь сместился в сторону. С непомерным усилием Джон снова встретился с Шерлоком глазами. Боже, в них бушевал гнев. Ярость. Джон поежился от вида такой злости, сопровождавшейся волной удовольствия. — Я обязан тебя наказать, — сказал Шерлок. — Удара электротоком ошейника недостаточно. Ты совершил тяжкое преступление. Джон втянул носом воздух, вспомнив боль от избивания плетью. — Думаю, наказание должно соответствовать преступлению. Лучшим наказанием будут естественные последствия проступка. Однообразный подход неэффективен. Согласен? — Да, Хозяин, — машинально ответил Джон; все его внутренности похолодели. Значит, плети не будет. Но что? От Шерлока с его изобретательным умом можно было ожидать чего угодно. — Пора сократить привязь, Джон. Ты не заслуживаешь собственной комнаты. И я хочу, чтобы ты вернул лаборатории ее первоначальный вид и расставил все на свои законные места, так что придется убрать матрас, который я позволил тебе купить. Джон ощутил облегчение наряду со страхом. Его комната — его уединение. — Где я буду спать? — На полу в моей спальне, в изножье кровати, — ответил Шерлок. — Так, чтобы я смог позвать тебя посреди ночи, и ты был под рукой. Можешь лечь на коврик. Тебе разрешается иметь подушку и одеяло, чтобы ты не замерз. Но это все. С этих пор, за исключением отдельных приказов, ты будешь всегда находиться в той же комнате, что и я, как для моего удобства, так и чтобы уберечь тебя от беды. Джон глубоко вздохнул. — А что насчет вашего личного пространства, Хозяин? — ему казалось, он обязан об этом спросить. Иногда Шерлок любил побывать один, просиживая в своей комнате часами напролет. Для него это было таким же наказанием, как и для Джона. — Какое личное пространство мне может потребоваться с тобой? — спросил Шерлок, будто это было неважно. — С чего бы мне беспокоиться о том, что ты рядом? Ты мебель, Джон. Если я захочу побыть один, то просто прикажу тебе встать в углу и не шевелиться — так бы я поступил и со стулом. И до тех пор, пока у меня не появится новое дело, мы будем покидать дом вместе. Я не выпущу тебя из поля зрения. Джон кивнул. Черт. Сара. — Я буду вам менее полезен, сэр. — Возможно, ты прав, — с прохладцей в голосе сказал Шерлок. — Но ты совсем не будешь мне полезен, если Майкрофт заберет тебя. И поверь мне: не прекратишь своевольничать — он заберет тебя обратно, и сам сломает тебя. — Шерлок опустил руку и осторожно прикоснулся к голове Джона, после чего резко стукнул его костяшками пальцев. — Встань. И принимайся за работу. Я хочу, чтобы к вечеру лаборатория была в том виде, в каком она была до твоего появления. *** Шерлок сел в углу чердака, надзирая за работой Джона. Мало-помалу лаборатория возвращалась к тому состоянию, в каком она находилась до того, как ее оккупировал Джон. Шерлок разрешил Джону оставить за собой четверть шкафчика для хранения одежды, но лишь потому, что не хотел, чтобы Джон загромоздил его собственный шкаф. Когда вспотевший, покрытый пылью и уставший Джон закончил с перестановкой, Шерлок приказал ему спуститься вниз, вымыть посуду и заняться ужином. Шерлок сдержал слово насчет короткого поводка. Джон был вынужден прервать мытье посуды и последовать за Шерлоком в его спальню, когда тот захотел взять книгу. К вящему ужасу Джона, он взял его с собой и в туалет, приказав ему отвернуться лицом к двери, пока занимался своим делом. — Тебе бы и самому не мешало им воспользоваться, — мимоходом упомянул Шерлок, споласкивая руки. Намекая, что позже может не дать ему соответствующего разрешения. Наверное, Джон не делал в своей жизни ничего более постыдного, чем мочиться перед Шерлоком. Ему едва это удалось. Лицо было пунцовым, когда он мыл руки. Шерлок не проявлял ни малейших признаков смущения, так что надеяться, что в будущем ситуация изменится, не приходилось. — Тебе должно быть это не в новинку, — сказал Шерлок по пути в гостиную. — Ты ведь был доктором… и служил в армии. Ты должен быть привычен к вещам вроде обнаженного тела и естественных нужд организма. Или тебе легче, когда кто-то другой уязвим и обнажен, а не наоборот? — Я предоставлял моим пациентам столько приватности, сколько это возможно. Сэр, — с опозданием добавил Джон. — Значит, считай меня своим врачом, — ответил Шерлок. — И делай, как я велел. Если я пришел к выводу, что опасно оставлять тебя без присмотра хотя бы на секунду, ни о твоей или моей приватности и речи быть не может. Позже я могу пересмотреть свое решение. Джон ничего не ответил. На такое было нечего ответить. Он сел и написал в блог сто слов. Они дались ему непросто. В конечном итоге его запись оказалась полной бессмыслицей. *** Той ночью Джон снова видел сон. Он пригласил Сару на лодочную прогулку по Темзе. Он греб без малейших усилий, наслаждаясь свободой и наблюдая, с какой поразительной скоростью проносятся мимо берега. Хотя у них не было с собой припасов еды, он планировал дойти на веслах до устья реки и уплыть во Францию. Там они будут свободны. У него удалят провода из головы, и никто не сможет его снова схватить. Вдруг по обеим сторонам от лодки появились большие пароходы. Носовые части пароходов взяли в тиски их маленькую лодочку, отрезав им путь к океану. Вода пошла рябью, когда град пуль прочертил вокруг них линию. Сара закричала и сжалась в комок, закрыв руками голову. Джон посмотрел в одну сторону, в другую, понял, что его поймали, и поднял руки. Он разглядел Майкрофта, возвышавшегося на носу корабля с правой стороны. Повернув голову налево, Джон увидел Шерлока — зеркальное отражение своего брата. Джон понял, что должен сделать выбор. Пойти с Майкрофтом и встретиться с неизвестными ужасами в трюме его огромного линкора. Или пойти с Шерлоком и иметь дело с гневом, отразившимся на его лице. Выбора не было. Он пошел к Шерлоку. И вдруг он очутился под палубой, в спальне Шерлока. На ковре лежал коврик, на котором ему предстояло спать. Он был так измотан, что хотелось лечь и заснуть, но он должен был дождаться приказов Шерлока. По какой-то причине Сара все еще была в комнате. Отчасти Джон пришел в ужас, что Шерлок знает о ее существовании, но оказалось, что Шерлок всегда знал о ее существовании. Да, конечно! Сара была рабыней, как и он. Они вместе пытались сбежать. Их поймали, и Шерлок привел их домой. «Ложитесь», — приказал Шерлок. Он сел на краешек кровати, следя за тем, как они легли на пол у его ног. Как собаки, подумал Джон. Как собственность. Он лег на пол, и вознаграждение от ошейника было так приятно. Джон не знал, как это произошло, но оказалось, что он раздет догола, как и Сара. Шерлок с интересом смотрел, как они занимаются любовью. Это был долг Джона. Его работа. Его наказание. Он не был уверен, в голове была путаница. Отчасти его смущало то, что он занимается любовью на глазах у Хозяина, но в основном он получал от этого удовольствие. В уши лился голос Шерлока, приказывавший ему совершать различные извращенные действия с телом Сары. Джон выполнял команды, а ошейник дарил ему одно вознаграждение за другим, и все становилось еще лучше, еще соблазнительнее. А позже выяснилось, что Сара — вовсе не человек, а нечто вроде надувной куклы или резинового манекена, на котором он лежал и толкался внутрь. Джон ощутил прилив стыда из-за того, что опустился до секса с этой вещью — этой игрушкой. Все это время рука Шерлока гладила его волосы, побуждая его двигаться жестче. Продолжать. Джон не мог сопротивляться. Он никак не мог остановиться: его собственное тело предавало его, искус ошейника подталкивал. Не мог остановить Шерлока, держащего его сзади и наполнявшего его разум соблазнительными приказами. Не смог удержаться от того, чтобы выгнуться навстречу теплу твердого мужского тела, желая большего. Больше прикосновений. Больше давления. Больше приказов. Возьми меня всего, не оставив ничего. Он сдавался. И знал, что когда момент его капитуляции настанет, он потеряет все, что составляло его личность и волю. *** Джон проснулся в изножье кровати Шерлока, лежа на жестком полу в позе эмбриона. Холод просачивался сквозь тонкий ковролин. Одеяло тоже казалось недостаточно теплым. Но при этом его пижамные штаны натягивал безошибочный стояк. Джон слишком отчетливо помнил свой сон. Соблазнительность и постыдность произошедшего в нем. Тишину темной комнаты нарушало лишь размеренное и ровное дыхание Шерлока. О господи, ему чуть не приснился эротический сон о том, как его трахает Шерлок. И приказывает ему. Хотя восстановив в памяти сон в деталях, Джон подметил, что настоящий ошейник не производил такого эффекта, как тот, что был на нем во сне. Шерлок из сновидения не мог включать его командой. И все же Джону снилось, что им овладели как его хозяин, так и ошейник, и более яркого сексуального сна у него еще не было. Но что все это значило? Неужели он и вправду поддался соблазну? Какой-то части его нравилось, как с ним обращались? Неужели он начал получать удовольствие от рабства? До чего отвратительная мысль. И все же, даже проснувшись, было трудно удержаться от того, чтобы взять в руку член и довести фантазию до ее логического завершения. Если бы он спал на чердаке, а не в спальне Шерлока, он бы так и поступил. Может, всему виной было сексуальное напряжение? Он не мастурбировал уже несколько дней. На это просто не оставалось времени: с тяжелым графиком Шерлока было непросто организовать встречи с Сарой. Ему необходима была разрядка, и его разум воспользовался обстоятельствами его жизни, чтобы обеспечить ее. От этой мысли Джону стало немного лучше, он выдохнул и принял более расслабленное положение. — Давай спи, — внезапно пробормотал сверху Шерлок. — Иначе завтра я подсыплю тебе в чай снотворное, чтобы ты не ерзал. Джон замер. Нет, он определенно не собирался сейчас мастурбировать — и вряд ли ему когда-либо представится такая возможность, учитывая, что Шерлок ни на миг не оставлял его одного. Он закрыл глаза и, несмотря на неудовлетворенное напряжение, снова заснул и на этот раз не запомнил своих снов. *** Прозрение снизошло утром, на второй день наказания Джона. Шерлок проснулся около шести, и Джон, разминая после беспокойной ночи затекшие и ноющие конечности, едва не отстал от него, когда тот направился в туалет. Возможно, Шерлок и сам переутомился, потому что забыл сказать Джону смотреть на стену прежде, чем приспустить пижамные штаны и опорожнить мочевой пузырь. Заторможенный и вялый со сна Джон был совсем не в настроении напоминать об оплошности. Поэтому он просто стоял и смотрел. Наверное, ухмылка коснулась его губ, пока он наблюдал, как его «Хозяин» и «Великий Гений» чешет задницу и облегчается — от этого он терял сходство с безжалостным богом и становился больше похож на простого смертного. Однако для ошейника все были равны, подумалось Джону. В процессе мочеиспускания Шерлок слегка повернул голову и заметил, что Джон смотрит в неверном направлении. Джон видел, как дрожь пробежала по напряженному телу Шерлока, его рука дрогнула, а спина – распрямилась. Глаза Шерлока округлились, а ладонь сильнее сжала головку члена, прервав струю. Он резко втянул воздух, его ноздри затрепетали, но он быстро совладал с собой. Его лицо снова превратилось в восковую маску, и он медленно отвернулся. — Любопытство удовлетворено? — сухо спросил он. — Уверен, в свое время ты повидал немало членов. Он довел начатое до конца; его чопорная осанка наводила на мысль, что для этого ему понадобилось немало храбрости и дерзости. Вообще-то Джону был едва виден его мягкий пенис. У Шерлока не было причин стесняться: рука и складки одежды сохранили его скромность практически в неприкосновенности. Джон хотел было упомянуть это, но тут понял кое-что важное: Шерлок ужасно стеснялся своего тела. Стоило Джону подумать об этом, как Шерлок напомнил ему одного из тех жалких парней, которые ждут, пока все выйдут из душевой после физкультуры, прежде чем зайти самим. Джон с трудом сдержал смешок. Несмотря на вчерашний унизительный опыт мочеиспускания в присутствии Шерлока, Джону и раньше приходилось оголяться перед посторонними. И в большинстве случаев ничего ужасного в этом не было. Джон принимал душ вместе с приятелями по регби, черт, он даже испражнялся в присутствии сослуживцев! А в промежутке между школой и армией он ходил купаться нагишом с друзьями и даже по пьяни светил своим голым задом в окне машины по дороге с чемпионата против Брайтона. Хитрость была в том, чтобы думать о своем теле как об огромном подарке человечеству, и что каждому, кому удавалось взглянуть на него, выпадала большая честь. Либо мыслить в таком русле, либо просто плевать на все. Джон колебался меж двух огней. И пусть ему отчаянно не хотелось выставлять себя напоказ перед Шерлоком, все же у него имелся обширный опыт демонстрации своего обнаженного тела окружающим. Шок от того, что его принуждали к этому, остался позади, теперь можно было попытаться перенять легкомысленное отношение к публичному раздеванию, свойственное ему в юности. Но у Шерлока его не было. Он даже не пользовался общественными туалетами. Губы Джона медленно растянулись в улыбке. У него есть преимущество. Если целью Шерлока было вызвать у Джона смущение, то он наконец-то совершил серьезный тактический промах. Так что вместо того, чтобы признать, что он немногое увидел, Джон сказал: — Не знаю, могло быть и лучше. Это его предельный размер? Это была типичная наглость из раздевалки. Джон понимал, что поплатится за нее, но не собирался лишаться такого удовольствия. Ответная реакция последовала молниеносно. Джон наблюдал за тем, как Шерлок пытается побороть невольную слабость, но в конце концов покраснел и, поняв это, покраснел еще сильнее. — Опасно задавать такой вопрос в данных обстоятельствах. — Каких обстоятельствах? — спросил практически опьяненный обретенной властью над Шерлоком Джон. — Давай, продолжай. Не волнуйся обо мне. Я же предмет мебели, помнишь? Кого заботит, что видит стул? Конечно, если ты не боишься, что я рассмеюсь. Шерлок молча пялился на него, словно не верил собственным ушам. И, откровенно говоря, Джон и сам был несколько удивлен. Но более всего его поражало то, что ему сходило это с рук: Шерлок будто в мгновение ока забыл, как легко можно было его наказать. Три долгих секунды он выглядел до крайности растерянным. Джон практически видел, как Шерлок обдумывает варианты: снять одежду и доказать, что ему все равно (хотя в действительности все обстояло совсем наоборот), или велеть Джону развернуться лицом к двери и таким образом признать свое смущение. Джон едва успел позлорадствовать из-за того, каким эффективным оказался простейший школьный прием, как очнувшийся от потрясения Шерлок выкрикнул: — Джон, К НОГЕ! На секунду боль затмила весь мир. Но секунда агонии миновала, и она показалась не такой ужасной, как Джон ожидал. Лицо Шерлока было искажено яростью, когда Джон пришел в себя, однако он его больше не боялся. Наконец-то он нашел его ахиллесову пяту. Странная, необъяснимая, но очень полезная застенчивость. Джон мог причинить ему боль. У Джона была власть — и намного большая, чем у Шерлока. В конце концов, что Шерлок мог такого ему сделать, чего он еще не сделал? Что еще он мог отнять? Джон уже ложился под плеть. Он был унижен. Он лишился всего, что у него когда-то было. Отныне Шерлок доставлял неприятности одному себе. Это немыслимое наказание, это «натяжение поводка», как он его назвал, наказывало только самого Шерлока. Это дарило чувство свободы. Джон совершил ошибку, торжествующе улыбнувшись Шерлоку, когда боль прошла. Лицо Шерлока побледнело, как полотно. Джон считал, что уже видел его разгневанным ранее, потому его застало врасплох отразившееся на лице Шерлока неистовое бешенство. Это походило на замаячившее на горизонте цунами, замедляющееся у побережья, чтобы после обрушиться гигантским водяным валом на сушу. — К ноге, Джон, к ноге, Джон, к ноге, Джон… — снова и снова раздавалась фраза-активатор. Джон пожалел обо всем после второго повторения, а на четвертом он не был способен даже на раскаяние. Какие-то слова срывались с языка, но из-за всхлипов и криков их смысла было не понять. Шерлок сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и Джон попросил его прекратить. И когда тот остановился после новой череды «К ноге», Джон на протяжении нескольких минут был способен лишь на то, чтобы раболепно бормотать извинения. Он свернулся на полу у ног Шерлока, дрожа, как осиновый лист. Шерлок неподвижно ждал, пока поток лепета не иссякнет, и он восстановит дыхание. И когда Джон наконец перестал сотрясаться, в ванной комнате повисла глухая тишина. Джон рискнул осторожно поднять глаза на Шерлока. Он все еще был бледен, но от ярости не осталось и следа: она сменилась странным отвращением. Правда, Джон не понимал, было ли оно направлено на него, или самого Шерлока. Шерлок ненадолго задержал на нем взгляд, а затем, к удивлению Джона, разделся и встал под душ. — Ты просто мебель, — строго сказал он. — Хочешь — смотри, хочешь — нет, мне все равно. *** У Джона было время подумать, пока Шерлок принимал самый долгий на свете душ. Пар давно рассеялся, и Джон знал, что перед тем, как выключить воду, Шерлок несколько минут простоял под ледяными струями. Джон занимался тем же самым: остывал, и постепенно горячая злость уступала холодному разуму. И на волне ярости ему отчего-то стало совестно из-за того, что он спровоцировал Шерлока, пусть и пострадавшей стороной был он сам. Он никогда не был задирой. Он пылко спорил, старался заставить людей изменить свое мнение, когда считал, что они заблуждаются, но никогда не дразнил кого-то таким вульгарным способом и не пытался вызвать у кого-то стыд, играя на их слабостях. И ему не нравились те, кто так поступал. Он постарался оправдать свое поведение тем фактом, что это была война, а Шерлок — противником. Но его трудно было считать врагом после того, что они вместе пережили. После того, как он узнал, какой чай любит Шерлок, какое у него выражение лица, когда появляется новое расследование. После того, как он услышал те редкие слова похвалы, которыми Шерлок больше никого не удостаивал. После того, как Джон осознал, как тяжело было Шерлоку покинуть свою зону комфорта, чтобы попытаться приучить его к порядку. В самом деле, какой хозяин пошел бы на такое? Большинство бы захлестали его «К ноге» с самого начала. И, очевидно, именно этого Майкрофт ожидал от Шерлока. Что-то изменилось между ними. Джон не знал, так ли проявляется стокгольмский синдром, но теперь их связывали узы. Нечто странное и волнующее, как любовь. И это была не единственная перемена. Он все еще был поражен своим открытием. Джона не угнетал так недостаток личного пространства, как Шерлока. Теперь все стало очевидно. Он видел раздражение на лице Шерлока каждый раз, когда тот поворачивался и оказывался нос к носу с ним. И все же Шерлок был вынужден держать свое недовольство при себе, ведь Джон выполнял его собственный приказ. Шерлок мерил шагами кухню, как зверь в клетке, пока Джон готовил еду. Он изнывал от желания отправиться в лабораторию, но понимал, что в таком случае рискует остаться без ужина или без квартиры, если из-за оставленной без присмотра плиты вспыхнет пожар. Прошлым вечером Шерлоку едва удалось усидеть на месте, наблюдая за Джоном, пока тот приводил лабораторию в ее первоначальный вид. Безделье его убивало. Джон проверил свою теорию: — Может, мне почистить ванную? По-моему, она потускнела, — сказал Джон, но не потому, что реально хотел заняться работой по дому, а потому, что Шерлоку пришлось бы скучать посреди крошечной ванной комнаты, пока Джон занимался делом. — Господи, нет! — вздрогнув, ответил Шерлок. — Подыщи себе занятие в этой комнате. Он смотрел телевизор, подтянув колени к подбородку; его взгляд то и дело метался к окну, будто Шерлок планировал побег. — Я мог бы пропылесосить, — сказал Джон, помолчав с минуту. — Хорошо! Пропылесось! — Шерлок прибавил громкость телевизора, чтобы заглушить звук пылесоса. Джон подавил ухмылку, потому что воспоминание об утреннем наказании было слишком свежим, чтобы снова решиться на нечто подобное. Но его все равно не покидало чувство радости. Он нашел способ дразнить Шерлока без угрозы последующего наказания, и не прибегая к пошлым комментариям, вгонявших Шерлока в краску. Это весьма воодушевляло. Но больше всего Джона радовало то, что это наказание продлится недолго. Шерлок сдастся раньше него – Джон был в этом уверен. Он сдастся и откажется от правила находиться в одной комнате. И все будет нормально, — в рамках той нормы, которой теперь придерживался Джон. Нужно только запастись терпением. *** Наверное, в оконной раме в спальне Шерлока была щель, пропускавшая холодный воздух, который гулял по полу. Несмотря на попытки Джона сжаться в клубок сильнее, согреться не получалось, и сон не шел. Он втиснулся между стеной и краем кровати, образовав маленький треугольник тепла, который не унесло бы сквозняком. И хотя он старался не шуметь, половицы все равно скрипели при каждом движении, что, судя по тихой ругани, будило Шерлока. В итоге Шерлок сел на кровати и рявкнул: — Ну, хватит. Вставай с пола и ложись в постель. Джон двухдневной давности был бы оскорблен. Но сейчас ему было плевать. Он страшно вымотался и задубел от холода. Кровать казалась такой мягкой, манящей, согретой теплом чужого тела. Шерлок встал, чтобы Джон смог залезть в постель и лечь к стене. Даже ошейник был сейчас ни к чему со своим вознаграждением: было так тепло и мягко, что его мышцы расслабились, и он погрузился в сон. Если за ночь и случилось что-то предосудительное, то Джон об этом не знал, потому что его следующим воспоминанием был Шерлок, разбудивший его ради очередного совместного посещения туалета. Джон шел за ним, пошатываясь, словно зомби. Этим утром никаких открытий не случилось, Джон просто стоял у стены и пытался еще немного подремать, пока слегка осунувшийся из-за двухдневного недосыпания Шерлок выполнял свой утренний ритуал. Что-то вскоре случится, смутно подумал Джон. Так продолжаться не может. Но он больше не был уверен, кто из них уступит первым. *** Никто из них не вспомнил о том, что наступила среда, пока ровно в девять в их дверь не постучал Майкрофт. Джон машинально открыл дверь, ожидая увидеть миссис Хадсон, и окончательно стряхнул с себя сон, когда безупречно одетый монстр беспечно переступил порог. Майкрофт изучающе оглядел Джона, потом Шерлока, и нахмурился. — Нет, — категорично заявил он. — Что «нет»? — вяло спросил с дивана Шерлок. — Шерлок, — начал Майкрофт, прислонив зонт к креслу и скрестив руки. — Что бы вы двое ни задумали, ничем хорошим это не кончится. Ты выглядишь так, будто не спал два дня, а Джон едва держится на ногах. Как он будет заботиться о твоем здоровье, если ты позволяешь ему пренебрегать своим собственным? — Это временно, — отмахнулся Шерлок. — Я обходился без сна и дольше. — Поэтому я повторяю: нет, — Майкрофт повернулся к Джону. — Не подниметесь ли вы в свою комнату, Джон, я хочу переговорить с Шерлоком с глазу на глаз. Джон смутился и посмотрел на Шерлока. Они окажутся в разных комнатах, если он последует приказу Майкрофта. — Джон, сделай мне чаю, — устало сказал Шерлок. Джон дошел до проема гостиной и остановился. Шерлок считал кухню отдельной комнатой, хотя между ней и гостиной не было стены. Шерлок осознал проблему, встал с дивана и, хотя он попытался создать впечатление, что его действие продиктовано его собственными мотивами, от проницательных глаз Майкрофта не укрылось взаимодействие между ними. Лицо старшего брата Шерлока помрачнело. — Выкладывайте, — жестко сказал он. — Что здесь происходит? Почему Джон не может от тебя отдаляться? — он посмотрел на Джона. — Отвечайте. Джон замер. Он перевел взгляд с Шерлока на Майкрофта. Очевидно, Шерлок хотел сохранить это наказание в секрете, иначе он бы рассказал брату. Так же очевидно, как и то, что Майкрофт не собирался оставлять свои вопросы без ответов. — Напоминаю тебе, Шерлок, что я основной владелец Джона. Поэтому мне необходимо знать, какие приказы он получает. Я должен знать, поставит ли это под угрозу мой эксперимент. Шерлок стиснул зубы. Майкрофт снова повернулся к Джону: — Ну? — Я поздно вернулся из магазина, — ответил тот. — И я наказан. — Каким образом? — последовал вопрос, сухой, будто треск сломанной ветки. — Я должен все время находиться в одной с комнате Шерлоком. Мне не дозволено быть одному, пока он не решит, что я усвоил урок. — И что же это за урок? — Что я не принадлежу самому себе. Что я принадлежу ему. Как предмет мебели. Майкрофт недолго размышлял. — Понятно, — он поднял голову. — Нет. Я запрещаю. Это наказание заканчивается сию же минуту. — Почему? — спросил Шерлок. — Оно работает. Ты хотел, чтобы я поставил его в трудное положение, так я и сделал. Майкрофт покачал головой. — Шерлок, дорогой мой, Джон — не несмышлёный ребенок, он твой раб. Его обязанность — служить тебе, но не наоборот. И он намного сильнее, чем тебе кажется. Ты выбрал неверный метод воспитания! — Какое тебе дело до того, какие методы я использую, если они действуют? — Вот тут ты и ошибаешься. Это имеет первостепенное значение! – Майкрофт устремил на Шерлока покровительственный сердитый взгляд. — И не надо на меня так смотреть, я понимаю, чего ты пытаешься добиться. Ты думаешь, что если не спускать с него глаз, то можно пресечь его неповиновение на корню и таким образом положить конец его непослушанию. И, зная тебя, думаю, со временем ты бы с этим справился. — И в чем же тогда проблема? — Для тебя-то ее нет, Шерлок, но если ты сломаешь его подобным образом, для меня он будет бесполезен. Джон принадлежит не одному тебе, и не одному мне. Он — пример того, кем могут стать в будущем рабы в условиях массового внедрения новой технологии. Во всем мире найдется несколько человек, кто хотел бы посвятить себя укрощению раба. Бога ради, Шерлок, хоть раз в жизни выбери легкий путь. Позволь ошейнику делать свою работу! Шерлок заметно напрягся, но ничего не сказал. — Я с самого начала говорил тебе, что мой эксперимент превосходит по важности все остальное. Так что, Джон, — строже добавил Майкрофт, — забудьте о чае и немедленно отправляйтесь в свою комнату. Мне надо поговорить с Шерлоком наедине. Шерлок кивнул. На этот раз Джон не мешкал и в мгновение ока взлетел по ступеням. Оказавшись в лаборатории, он почувствовал накатившую волну награды за хорошее поведение. Когда она схлынула, он уселся на стул у двери, не имея намерений плохо себя вести или мешаться под ногами, пока Майкрофт не уйдет. Этот человек наводил на него страх. Но, с другой стороны, о нем говорили за его спиной. Пока тянулись секунды одиночества, внезапно свалившегося на него после трехдневного беспрерывного нахождения рядом с Шерлоком, а его будущее обсуждали втайне от него, у Джона появилось неприятное чувство, не дававшее ему покоя. Ему нравилось считать, что своему ослушанию он обязан силе своего характера, но на самом деле в основном им двигало любопытство. Он бесшумно прокрался через дверь, избегая наступать на самые скрипучие половицы, дошел до лестницы, но дальше идти не осмелился. — Я не влюблен в него, — слабым голосом отрицал Шерлок. — Он все время вместе с тобой. Естественно, что ты проникся к нему нежными чувствами. У многих хозяев с их приближенными рабами аналогично. Иначе зачем бы ты стал с ним нянчиться? Ты не хочешь причинять ему боль. Шерлок усмехнулся. — Да, наверное, поэтому я его выпорол. — Ты едва был с ним знаком, когда сделал это. Шерлок, я не против твоей привязанности к нему — он доказал, что заслуживает этого, — Майкрофт понизил голос, и Джон с трудом расслышал его слова. — Если ты боишься, что я заберу его, то я не стану этого делать. Во всяком случае, надолго. Он сотворил для тебя чудеса, если не принимать во внимание твое нынешнее изнеможение. Ты набрал около килограмма за последнюю пару недель, а твоя квартира выглядит и пахнет намного лучше. Приятно видеть, что ты расширяешь сферу интересов за пределы своего узкого профессионального поля. Но я начинаю думать, что мне стоит самому заняться наиболее… проблематичными аспектами его воспитания, чтобы тебе не пришлось бороться со своей очевидной глубокой привязанностью к нему. Я могу быть «злодеем» до тех пор, пока он не привыкнет к такому обращению. — Нет, — жестко ответил Шерлок. — Что бы там ни было, я сделаю это сам. Оставь его в покое. — Хм, — ответил Майкрофт. — Посмотрим. ___________________________ От Рокс: это была одна из самых... неприятных глав в фике, но слава богу, она позади. А мы с Кудрями уходим в отпуск))) он - в обычный, я - всего лишь в переводческий(