Петля

В половине четвёртого утра в полицейский участок позвонили с сообщением, что на окраине посёлка возле леса группа молодых людей устроила между собой настоящую бойню. Серьёзно ранены восемь человек. К счастью, никто не погиб, но у двоих дела были настолько плохи, что пришлось делать срочную операцию. Переливание крови потребовалось вообще всем. Уже в больнице выяснилось, что трое находились под воздействием наркотиков. Из-за чего возникла драка, кто был зачинщиком и откуда взялось как минимум два ножа – узнать пока возможным не представлялось. Все участники были без сознания. Установить что-то на месте драки было затруднительно – сначала сами участники, а затем врачи со «Скорой» затоптали всё так, что разбираться, где чьи следы и где чья кровь, предстояло ещё долго. И не факт, что успешно. Родственников пострадавших в драке едва удар не хватил, что вполне понятно, а в большинстве своём жители посёлка встали на дыбы, но не столько были возмущены, сколько напуганы. Причём, напуганы всерьёз. Что такое, в самом деле, творится с людьми? Массовый психоз? Последний взрыв осеннего обострения? Не успели с Хаугами разобраться – нате вам, пожар с убийством, теперь ещё и этот ужас! Будто проклятье какое-то над посёлком нависло, ей-богу. Да когда же всё это закончится! Ларс Хансен, толком не спавший уже вторые сутки, смог выбраться на встречу с Лукасом и Тео только в десять вечера, и выглядел при этом так, что впору было ему самому вызывать врача. Видно было – все силы прилагает, чтобы держаться прямо и хоть что-то соображать. Стоило ему, серому от усталости, с воспалёнными глазами и охрипшим от бесконечных расспросов голосом, появиться на пороге, его без лишних слов утащили на кухню, поставили перед ним кружку крепкого кофе и порцию эскалопов с салатом из сельди и фасоли. - Сначала поешь, потом будем разговаривать. Комиссар благодарно кивнул и принялся уплетать горячий ужин. - Какой же ты голодный, - сочувственно покачала головой Агнесс. – Совсем времени не было, наверное. - Куда там, - махнул рукой Хансен. – Кстати, я кое-что прихватил по дороге и, кажется, оставил пакет в прихожей. - Дать крюк через половину посёлка – это ты называешь «по дороге», - фыркнул Лукас, вернувшись из прихожей с объёмным пакетом с логотипом известной местной пекарни. - Неудобно с пустыми руками. - Неудобно знаешь что? – начал Тео. - Знаю, спать на потолке – одеяло падает, - Ларс, наконец, разделался с мясом и принялся за салат. – Уф, вот теперь можно жить. Ну, вы уже наверняка в курсе, что за дрянь тут творится? Разумеется, все были в курсе. Лукас и Тео уже успели днём смотаться в больницу, узнав, что проводится сдача донорской крови от добровольцев – большой запас ушёл для помощи пострадавшим студентам. Лукасу, правда, не разрешили быть донором из-за перенесённого инфаркта, но зато удалось помочь другим способом. Выйдя в коридор подождать Тео, он столкнулся с заплаканной рыжей девушкой, работавшей раньше на кассе в супермаркете.* Её звали Эва, она приходила навестить свою подругу, пострадавшую в драке. Ей это не удалось - подруга лежала сейчас в реанимации, к ней никого не пускали и не могли даже сказать, выживет ли она. Нечего и говорить о том, что состояние Эвы оставляло желать лучшего. Пытаясь налить себе воды из кулера, она уронила стакан – так сильно дрожали руки. Лукас молча, не спрашивая, может ли он как-то помочь, усадил её на стул и сам налил ей воды. Потом попросил для неё успокоительного у дежурной медсестры. Лукаса Эва, конечно же, узнала – как было не узнать постоянного покупателя, да ещё после той памятной сцены год назад! Неизвестно, почему она, как и покойный Эмиль Хауг, именно Лукасу поверила свои переживания, но в итоге он сумел успокоить и подбодрить девушку, отправить её домой на такси, а заодно и узнать кое-что на его взгляд важное. - Понимаешь, Ларс, она сказала, что двое из этой компании практиковали какие-то ритуалы, нечто вроде языческих. И их присутствие на поляне и ножи могут к этому иметь отношение. И знаешь, ещё что? Тот убитый студент тоже такое проделывал. Есть смысл проверить хотя бы в этом направлении. - Есть конечно, - согласился Хансен. – Обязательно проверим. Ты, ей-богу, можешь оформляться в добровольные помощники. Что ни день, то у тебя полезная информация. - Да боже упаси. - Чего это «упаси»? – Ларс уже более-менее пришёл в себя, и к нему вернулась его привычная манера изъясняться. – Тут носом землю приходится рыть иногда в поисках деталей, а у тебя хоп – и готово! - Сам ты «хоп», - отмахнулся Лукас. – Чистое совпадение. - Совпадение или нет, а про сыщицкую удачу слышал? Ты имей в виду, надоест работа переводчика – тебе прямая дорога в частники. - Без юридического образования, - развеселился Лукас. – Ларс, уймись ради Христа. - Один чёрт, у некоторых моих подчинённых, не буду показывать пальцем, и образование есть, так оно им, как яйца хреновому танцору, только мешает. Так, посмеялись, а теперь давайте к делу, - Хансен резко посерьёзнел. – Лукас, насчёт выстрела. Вот вам, пожалуйста, выстрел. Сколько там прошло с его момента? Недели три, не больше. Но за это время произошло столько всего, что Лукас постоянно ухитрялся напрочь об этом выстреле забывать, и вспоминал лишь благодаря Ларсу или по чистой случайности. Не то чтобы покушение на его жизнь не волновало совершенно, но мысли об этом затирались другими, словно какой-то блок на них стоял, иначе не скажешь. Даже тот сон, где он вроде бы узнал несостоявшегося убийцу, на ситуацию особо не повлиял, потому что именно этот эпизод Лукас ухитрился тут же почти полностью забыть. Так что указать на кого-то конкретного и сейчас не мог. - Неужели что-то удалось накопать? - Как сказать… Тебе не приходило в голову, что этот самый убийца мог быть подростком? У Лукаса вытянулось лицо: - Подростком? - А что такого? Щуплый, невысокий, не слишком умело держит ружьё… Однозначно это новичок, и, скорее всего, подросток. Парень или девушка, лет примерно шестнадцати-восемнадцати. Ведь подходит? - Чёрт его знает… - Лукас озадаченно почесал затылок. – Но если это подросток, он мог не стрелять намеренно, а просто промазать, целясь в оленей. Они были там неподалёку. - А вот закрываться не надо, - нахмурился Ларс. – Тоже мне, хитрый нашёлся. Я уже понял, как этот механизм у тебя работает: когда тебе неудобно о чём-то думать, ты эту мысль тут же заваливаешь кучей других, чтобы не лезла в голову. Небось, думаешь, ещё не хватало с детьми воевать, так? - Так. - А хрен тебе! Если ружьё держать они достаточно большие, то и отвечать за свои поступки – тем более! – Ларс обернулся к Тео и Агнесс. – Правильно? - Правильно, – подтвердили оба. - Ну хорошо, - сдался Лукас. – Допустим, это действительно был подросток и он стрелял намеренно. Кого-то конкретного у нас всё равно нет. Подростков в посёлке выше крыши. Худых и невысоких в том числе. - Ну да. Получивших право охотиться всё равно меньше. Ему же не надо, чтобы его появление с ружьём вызвало всякие каверзные вопросы: зачем взял, куда тащит и прочая. Значит, на этот счёт он однозначно не боялся – разрешение и лицензия у него были. - Или у неё, - подсказал Тео. - Или у неё, - подтвердил Хансен. Лукас развёл руками: - И что, каждого проверять насчёт алиби? - Надо будет – проверим, - твёрдо ответил Ларс. В этот момент в прихожей грохнула дверь. - Торстен, что ли, куда-то подался, - забеспокоилась Агнесс. После своего недавнего алкогольного демарша Торстен вроде бы поутих, вёл себя нормально, однако успокаиваться никто не спешил. И, как выяснилось, не зря – он воспользовался возможностью улизнуть из дома, пока все были заняты разговором. - Да чтоб тебя, - Тео в сердцах ударил себя по колену. – Ведь наверняка пойдёт сейчас к Мёркам. Ну и что делать? Бежать за ним, хватать за шиворот, тащить обратно? Вытаскивать его со скандалом оттуда? Проповеди ему читать? Сажать под замок? Глупость какая-то. Ему шестнадцать, взрослый парень, я когда-то в его возрасте тоже возмущался, когда мой отец пытался меня строить. Но как тогда – допустить, чтобы он себе же вредил? - К Мёркам, значит, - Ларс Хансен побарабанил пальцами по крышке стола, хмуря брови. Через минуту его физиономия прояснилась, и комиссар приобрёл вид записного пройдохи: - Вот что. У меня есть идея, но рискованная. Вы только сразу не орите, а выслушайте, идёт? - Говори уж, - разрешил Тео. - По закону к этим гнусам пока не подобраться, слишком осторожны. Для обыска в доме оснований нет. Но сегодняшняя бойня у леса хотя бы моральный повод дала. Вы же в курсе, что кое-кто из пострадавших был под наркотой? Лукас, Тео и Агнесс одновременно кивнули. - Так вот, - Ларса несло, как чёрта по бочкам, - пока я буду волынку тянуть, ожидая законного разрешения, Мёрки мне половину посёлка к чертям перетравят. Значит, нужна провокация. - К чему ты клонишь? – поторопил его Лукас. - К тому, что мы прямо сейчас нагрянем туда без предупреждения. Ты, я и Тео. У Тео вообще-то железный повод, а мы – добровольные помощники, он имеет право позвать кого угодно. Лукас всё ещё не понимал: - И что? Ларс возвёл очи горе: - А то, садовая ты голова, что я эту публику знаю – они ор поднимут такой, будто их режут без наркоза, и кулаками махать начнут. Наглые же от безнаказанности! Я-то их оружием пугну, а что такого, ношу его на законном основании, а у вас будет повод вызвать полицию. И если там хоть кто-то из придурков-гостей какой-нибудь дряни обожрётся или обкурится – уже будет логично там всё прошерстить сверху донизу. Я уверен на сто процентов, что их дом нафарширован химией, словно аптека! Больше им просто негде всю эту дрянь держать. - Идея неплохая, - неожиданно заявил Тео, не иначе, заразился у Ларса, - но есть риск, что они что-то сделают Торстену. - Вот потому и говорю, что идея рискованная, - согласился Ларс. – Я ни в коем случае не прошу вас подвергать его и свою жизнь опасности. Вы не обязаны, запомните. - У тебя могут быть неприятности, - вставила Агнесс. - А то у меня их никогда не было, - авантюрист из Хансена лез уже безудержно. - А это не будет похоже на подлог? – озаботилась Агнесс. - Будет, - без обиняков ответил Ларс. – Я ж сказал – провокация. В любом случае, если ни черта в доме не окажется, кто ж их посадит? А уж если окажется – ну, пардон… - он картинно развёл руками. – Ежели мозгов у них с птичью какашку, и то на всех, так кто ж в этом виноват? - А, чёрт с ним! – Тео решительно поднялся. – Хорошо, Ларс, я готов. Лукас? - Я готов, - накрыло и его. - Да вы ненормальные, - покачала головой Агнесс. – Сами ещё как дети малые. - А ты, - проинструктировал её Тео, - на всякий случай запри дверь как следует. И держи Клару при себе. Лучше будь с ней в комнате. И, Агнесс… Ружьё возьми. Оно заряжено. Кажется, впервые в жизни Агнесс была рада привычке Тео оставлять оружие на виду. Вопреки ожиданию, сразу к дому Мёрков они не поехали. Стоило всем усесться в машину Тео, как Ларс внезапно заявил: - Поедем-ка для начала к торговому центру. - Это ещё зачем? - Надо, - отрезал комиссар. Недоумённо пожав плечами, Тео всё-таки порулил в указанном направлении. Когда они остановились перед переливающейся огнями аркадой, Хансен коротко бросил: - Ждите! – вылез из машины и исчез за сияющими дверями. Вернулся через двадцать минут, страшно довольный. - Что купил? – поинтересовался Лукас. Хансен плюхнул ему на колени пёстрый пакет: - Кто ж в гости с пустыми руками ходит. В пакете оказались три баллончика с краской, несколько хлопушек, моток алюминиевого скотча и упаковка с миниатюрной видеокамерой. Лукас вопросительно посмотрел на Ларса. Тот ухмыльнулся во весь рот: - Не на тех Мёрки напали. Сейчас повеселимся, - и принялся приводить камеру в рабочее состояние. Подъезжать прямо к дому не стали – оставив машину у обочины, так, чтобы не было заметно из окон, они ещё немного наблюдали из-за заросшей заснеженным кустарником ограды, прикидывая, как можно пройти в дом, не вызвав преждевременных подозрений. По обыкновению, там была шумная вечеринка, и шанс представился довольно быстро: через десять минут двери резко распахнулись, и наружу буквально вылетело нечто – чёрное, огромное, вопящее, описало большую красивую дугу, рухнуло в снег в паре метров от ступенек и затихло. К нему тут же кинулись, осмотрели: крови не было. В снегу ничком лежал грузный черноволосый субъект лет двадцати, в растянутом свитере и мятых штанах и тихо кряхтел. Остекленевшие глаза из-под полуприкрытых век не выдавали ни малейшего желания мыслить. На широком и каком-то тусклом, мутном лице плавало выражение тупого удовлетворения. Красавчик! Однако надо было действовать. И быстро. Сцену разыграли, как по нотам. Невменяемое тело вынули из сугроба, кое-как отряхнули, привалили к дверям и минут пять трещали в звонок. Когда дверь открылась, тело немедленно грохнулось на порог, затем споткнулся Тео – в общем, взору собравшихся предстала картина обвальной чехарды, в которой разобрать, кого ещё чёрт принёс, было невозможно. Впрочем, кажется, меры предосторожности были лишними – здесь явно никто не считал, сколько человек вышло и сколько зашло. Веселье было в разгаре. Во вспышках стробоскопов и в густом дыму обнимались, целовались, наливались пивом, курили, танцевали и горласто пели человек десять. На диване, возле захламленного приземистого стола, притулились ещё пятеро и лихо опрокидывали в себя стаканы бурой жидкости – кажется, глинтвейна. С галереи второго этажа кто-то энергично сыпал вниз липкую серпантиновую паутину. Всё это Лукас успел увидеть секунд за десять, а потом Ларс дёрнул его с места и потащил в сторону других помещений. Тео шёл следом за ними. Торстена нигде не было видно. Ларс ругался, уже не сдерживаясь: - Куда этот дурак деваться мог? Сказали же ему: сиди дома, не нарывайся – нет, попёрся!.. И потащил обоих в кухню, скрытую за ободранной дверью. Там их тут же окатил серпантином из баллончика какой-то изрядно датый хмырь. - Твою… - начал было Ларс, но оборвал себя на полузвуке, наткнувшись взглядом на Торстена. Он сидел у заляпанного соплями пластмассового столика и злобно пил пиво из банки. - Ну что ждёшь, Ларс! – каким-то чужим хриплым басом проорал Торстен. – Давай, арестовывай нас! Вот прямо сразу, всех – в кутузку! - Что тюрьма для тела, когда само тело – и есть настоящая тюрьма, - неожиданно сообщила куча тряпья в чахлом кресле у стены. – Минус на минус даёт плюс. Только смерть даёт подлинную свободу. - Ого, вот это философия попёрла, - восхитился Ларс, а Торстен вдруг треснул банкой по столу и заорал «Заткнись!», непонятно кого имея в виду. Тряпьё, как видно, приняло это на свой счёт, обиженно фыркнуло и что-то слезливо запричитало, но более с философией не лезло. - Торстен, кончай дурака валять, - жёстко заявил Тео. – Собирайся, поехали домой. - С какой стати? – вызверился тот. – Мне и здесь хорошо. Чего вы мне жить не даёте? Надоело! Что я вам – собака на привязи? Никуда я не пойду, захочу – и буду здесь ночевать! - Не устраивай скандал, ещё этого не хватало, - Тео подошёл к нему, взял за плечо и попытался вывести с кухни. – Хочешь казаться взрослым, а ведёшь себя, как обиженный ребёнок. Думаешь, это не заметно со стороны? Ошибаешься. - Отстань! – взвыл Торстен, сбрасывая руку Тео. Его побелевшее лицо было прямо-таки искажено от ярости. – Никуда я не пойду! - А я сказал – пойдёшь, - Тео не без удивления понял, что странно спокоен, будто уже раньше был готов к чему-то подобному. Торстен всё-таки вывернулся, шарахнулся в сторону. В дверь ввалились ещё три помятых, мягко выражаясь, субъекта. Вместе с ними ввалился запах – их всех плотно окутывало облако характерного «чайного» дымка. Один тут же с отсутствующим видом принялся копошиться в углу, где стояли упаковки с пивом, второй наткнулся на препятствие в виде спины Лукаса, не удержался на ногах и нервно сел на пол, да так и остался сидеть. Зато третий – а это был хозяин дома, Карл Мёрк – заинтересовался происходящим: - Эй, что тут творится? Торстен, чего орёшь, будто тройню рожаешь? – он повернулся к гостям. – А вы кто, ребята? – взгляд его, в отличие от собратьев, был абсолютно осмысленным. – Так-так. Комиссар Хансен, а ордер у вас есть? - А я просто так пришёл, другу помочь вернуть блудного сына в лоно семьи. Кстати, несовершеннолетнего. Для этого тоже ордер нужен? Мёрк поднял руки в жесте «сдаюсь», выглядевшем сейчас, как изощрённейшее оскорбление: - Всё, всё, вопросов нет. Я его не держу. Забирайте и катитесь отсюда. - Никуда я с ними не пойду! – упирался Торстен. - Заткнись и дуй отсюда, - Мёрк смерил его презрительным взглядом. – Развели детский сад. Оно мне надо – чтобы за тобой каждый раз сюда твой папаша таскался? Раз ты ещё маленький – так подрасти сначала. Не стоило ему этого говорить. - Ах так? – на Торстена было страшно смотреть – на лице были написаны отчаянная обида и злоба, губы побелели, глаза сверкали. Казалось, ещё секунда – и он оторвёт ухмыляющемуся Мёрку голову. А через секунду бешенство вдруг сменила дрянная улыбка. – Ну ты сам напросился, - Торстен повернулся к Ларсу: - Я хочу заявить, что он торгует наркотиками и здесь, в доме, у него настоящая лаборатория в подвале. Можете вызвать своих людей и проверить. Не успел он это договорить, как Мёрк молниеносно размахнулся, и неслабый удар непременно бы пришёлся Торстену в лицо, не вмешайся Лукас. Он попросту ухватил Карла за рубашку и толкнул его в сторону. Тот, не сообразив вовремя, в чём дело, так и продолжил лететь за своим кулаком по инерции. И прилетел прямо на стол, ударив в него всем своим не растраченным за день энтузиазмом и радостным весом. Лёгкий пластиковый стол немедленно перевернулся, и Мёрк обвалился с таким грохотом, словно это был не он, а шкаф с посудой. Анемично сидевший на полу обкурившийся субъект вдруг зашёлся визгливым истерическим смехом. Мёрк взревел всем нутром – удар явно пришёлся ему не по душе. Ларс, не тратя времени, оказался рядом, вырубил его точным ударом ребра ладони по шее, ловко обмотал скотчем его руки за спиной и вытащил телефон: - Можете приступать. Тео, Лукас, уводите мальчишку от греха подальше. Ему эта комедия ни к чему. В гостиной по-прежнему вовсю царило веселье – никому не было никакого дела до криков и грохота на кухне, да и не было бы их слышно отсюда из-за громкой музыки. Чтобы пройти к выходу, им предстояло ещё пробиться сквозь плотную толпу танцующих, и именно в этот момент Лукаса накрыло дурное предчувствие. Подсвеченные вспышками стробоскопов и красноватым светом, силуэты вдруг напомнили ему до сих пор не забытый сон с живыми мертвецами – тогда он точно так же пробивался сквозь толпу, правда, тогда они стояли неподвижно. Ощущение близкой опасности стало до того острым, что даже спина взмокла от липкого холодного пота. Дверь на улицу была всего в нескольких шагах, и он с трудом заставил себя идти, превозмогая внезапную противную слабость в ногах, даже пришлось глубоко вдохнуть, словно перед прыжком в воду и мысленно рявкнуть на себя: «Что за ребячество!» Кто кого толкнул в толпе и толкнул ли вообще – неизвестно. Но совсем рядом – почти у Лукаса над ухом – раздался изумлённый вопль, чья-то туша с грохотом полетела на пол, а следом начали падать и остальные, хватаясь друг за друга, и уже через несколько секунд возле дверей возникла свалка, живо напомнившая Лукасу пожар в супермаркете. На мгновение ему показалось – что-то кольнуло его в бедро. Сначала он не придал этому значения, продолжая тащить Торстена за плотную ткань толстовки к выходу, но уже через несколько секунд понял – с ним происходит что-то не то. Горло и носоглотку, а потом и голову свело спазмом, будто внутрь засадили упругий распор, который, раскрываясь с огромной скоростью, ломал хрящи и разрывал ткани. Его бросило в жар, ноги потеряли опору, потому что пол вдруг начал изгибаться волнами, провисать, растворяться, все звуки заглушила волна тёплой воды, накрывшая с головой. Перед глазами кружилась пёстрая огненная карусель. Лукас выпустил почему-то переставшего упираться Торстена, схватился за перила и сел на ступеньку. Это было последнее, что он сделал самостоятельно. Всё остальное происходило уже независимо от него. - Лукас, Лукас, что с тобой? – кинулся к нему Тео, подхватил под руки, пытаясь поднять, наклонился к самому лицу: - Немедленно отвечай, что с тобой! Он хотел ответить, но лицо друга размывалось, уплывало куда-то в сторону, и отвечать было некому. - Свет, бляди! – загремело над головой. – В этом доме вообще есть выключатель? И хлынула в провалы глаз фиолетовая в красных, белых и синих искрящихся прожилках смола, благоухающая фиалками с минных полей, виноградными лозами в венках на девичьих головах, Урд имя первой, вторая Верданди, резали руны, Скульд имя третьей, судьбы судили, жизнь выбирали детям людей…** А по чёрно-зелёному небу летели ярко-красные птицы, роняя огненные перья, врезающиеся ракетами в скользкую, желеобразную землю и прорастающие серыми щупальцами осьминогов, разрывающих друг друга на части. Падали с дикими криками смертной муки в размытую чёрными ядерными дождями грязь обгоревшие тела, содрогаясь в конвульсиях, водила хороводы нечисть с ослиными ушами, требуя пить за их здоровье, била из земли фонтанами горящая нефть. Рвались обугленные души сквозь химические испарения, разрывая в клочья беспомощные, втоптанные в грязь, переломанные оболочки: «Смотри, смотри!» Смотреть не хотелось, но и глаза, когда их нет, не закроешь. И тела нет – не отвернёшься. И сам отсутствуешь во всём, но видишь всё и вся. Минуту – как это отсутствуешь, если мыслишь? Я человек, я мыслю. А не просто скопище атомов, которое пытается осознать само себя. Пустота не может мыслить, пустоты не бывает там, где уже что-то есть, значит, я тоже есть, но я здесь просто гость. Гость пустоты. Скоро уйду. «А может, подождёшь? Может, всё уладится». - Я не приставал к детям, неужели не понятно? Ни один нормальный человек не сделал бы такого. Ни один нормальный человек не обидел бы ребёнка. «Чёрт, полезло сокровенное!» «Да уж, сейчас он говорит правду и ничего, кроме правды…» Над ним, в снопах голубоватого режущего света, проступали из серого тумана грубо сработанные подвижные конструкции из металлических осей и пружин, с зеркалами вместо лиц. А в зеркалах маячили, расплывались и колыхались полупьяные, разодетые в честь выпускного одноклассники, перевитые цветочными гирляндами и траурными лентами, а за их спинами шли чрез потоки поправшие клятвы, убийцы подлые, Нидхёгг глодал там трупы умерших… *** «Поживёшь ещё, какие там трупы. Всё будет хорошо». «Всё будет хорошо, слышишь, Лукас?» - Это кто – Лукас? Лукас – это имя. А человек – не только имя. Имя – лишь условное обозначения для идентификации в обществе, а раз общество тоже условно, то зачем вообще нужно имя и почему именно это, а не другое? «Да что ж за дрянь вечно на его голову…» «Тихо ты! Только его нервируешь!» Силуэты, шипя и потрескивая, искажались, словно при сильных помехах, то распадаясь на фрагменты, то сливаясь, то рассеиваясь, и распыляли над ним облака синеватого газа. - Вы кто? Зачем? - Ложись, ложись. Эк тебя разобрало… Всё схлопнулось в кобальтового цвета точку.