Фото к главе: https://pp.userapi.com/c848636/v848636893/178184/AZvOx8fXXhM.jpg
Лучи осеннего солнца нагло забирались через идеально чистое окно терапевтического кабинета, сквозь стекло даря своё последнее в этом году тепло женщине лет сорока. Ее редкие глянцевые волосы с каплей естественной седины блестели на солнце, будучи замотанными в аккуратный пучок на макушке. Можно было часами греться под этими тёплыми, как объятия любимого человека, лучами, щуря глаза от неприятного удовольствия. Вокруг женщины мебель пастельных оттенков становилась моментально теплее на вид. А дым из белоснежной фарфоровой кружки, наполненной ягодным чаем, медленно, словно в романтичном танце, поднимался ввысь, играя на солнце. Уже около пяти месяцев миссис Спаркс вынуждена потягивать из своей кружки различные чаи, ведь старая кофеварка на пришвартованной в углу тумбе все это время не использовалась по назначению, потому что каждую неделю этот кабинет посещал Гарри Стайлс — обычный ученик средней школы, имеющий свои подростковые проблемы, чувства, хобби. Но было в этом парне кое-что и необычное: практически каждую ночь он просыпался в собственной крови от адски пощипывающей боли в руках и головокружения. На вопросы врачей «зачем ты порезал себе вены?» Гарри не может найти ответ. Как бы он тщательно не рылся в просторах своего индивидуума, он не помнит момента, когда и с какой целью причинил себе боль. Гарри не помнит. Но помнит Марсель — вторая, пассивная личность Стайлса. Врачи не обнаружили провалов в памяти кудрявого и решили рыть глубже, пока не наткнусь на синдром множественной личности, редкое психическое расстройство. Ничего не уразумевающего Гарри немедленно направили на лечение. Вскоре, утвердилось, что каждая личность Стайлса имеет собственную память, особенности поведения, мировоззрение и периодически берет полный контроль над его поведением. Мать Гарри, миссис Элизабет Стайлс, худощавая элегантная женщина, была готова из кожи вон лезть, заплатить докторам любые деньги, лишь бы вернуть своего сына с одним, привычным всем эго. Вернуть Гарри, а не Марселя. Ни одна мать никогда не сможет смириться с тем, что ее ребёнок причиняет себе увечия, пишет школьные сочинения на тему суицида, а по ночам режет себе вены вдоль. Наверняка, Марсель бы уже давно покончил с обеими личностями, если бы не его непереносимость резких запахов. Таких, как бензин, кофеин, краска, сигаретный дым и, конечно же, кровь. Именно поэтому Гарри не был в силах оценить свой поступок саморазрушения, когда вновь брал контроль над разумом, так как не способен был вспомнить информацию из эго Марселя. Это определённо превосходило обычную забывчивость и стало началом для посещений терапевтического кабинета миссис Спаркс. — Гарри, — тихо позвал хрупкий, как хрусталь, женский голос. — Марсель отказывается приходить к вам, — парировал Гарри и поднял свой слегка напуганный изумрудный взор на женщину. Мисс Спаркс не выпускала из рук кружку с чаем, иногда обжигая язык о кипяток, и оценивала сегодняшнее поведение своего пациента. — Я устал его сдерживать. — Мне наоборот нужно снова пообщаться с ним, чтобы продолжить изучение. — Я не могу заставить его появиться сейчас, — осевшим голосом пролепетал кудрявый, сидя в удобном чёрном кожаном кресле напротив мисс Спаркс. — Ты носишь плеер с собой? — Да, постоянно, — ответил своему доктору Гарри и потянулся в карман чёрных тканевых джинс, чтобы достать интересуемый мисс Спаркс предмет вместе с белыми наушниками. — Последние две недели ничего нового. — Попробуй начать общаться с ним иным путём, — посоветовала женщина и нагнулась ближе, чтобы взять в руки музыкальный плеер. — Я не так давно приобрел шумоподавление для него. — А он? — И после этого он не записывает. Доктор Спаркс пропустила недовольную ухмылку. Кнопка «плэй» загорелась на маленьком плеере красным светом, оповещая, что гаджет включён. В плейлисте, действительно, не было новых песен уже две недели. Не то чтобы Гарри не слушает новую музыку. Просто этот предмет не принадлежит ему. Плеером пользуется Марсель. И не просто скачивает музыку из интернета, а пишет ее сам. Гарри только завидует такому сильному голосу, когда прослушивает очередную новую песню на плеере. Но, в последнее время, Марсель по неизвестным причинам перестал оставлять после себя известия в этом предмете, что насторожило всех, кто знаком с личностью Марселя. Потому что это могло означать лишь одно — затишье перед бурей. — Никому его не отдавай, всегда носи с собой, — посоветовала напоследок мисс Спаркс и потянулась передать плеер хозяину. Точнее, его второму эго-состоянию. — Начни вести личный дневник. Один на двоих. Возможно, таким способом мы сможем узнать, что сейчас происходит с Марселем. — Стайлс понимающе кивнул. — А сейчас пора попрощаться. Жду тебя в субботу с новыми известиями. До свидания, Гарри. — До свидания, — попрощался в ответ кудрявый и поспешил покинуть уже промятое под ним кресло. Гарри покинул здание на закате. Когда небо принимало нежные краски и дарило миру свои розовые отблески. К вечеру температура воздуха значительно понизилась, поэтому Гарри всю дорогу до дома не переставал выпускать изо рта тёплый дым на борьбу с прохладой. Путь до нужной улицы проходил через стадион бывшей школы. Почему бывшей? — спросите вы. После того, как болезнь стала прогрессировать, Стайлса перевели на экстерн-обучение, после чего он большую часть своей жизни проводит дома, под присмотром обеспокоенной матери. В связи с этими событиями парень почти забыл о школьных вечеринках, что устраивал кто-либо из учеников по вечерам воскресенья. Но Гарри был бы не Гарри, если не наплевал бы на правила, покидая втайне дом через окно посреди ночи. Именно резкий запах алкоголя из бутылки, что ему всунули в руки уже на входе в до жути громкое помещение, не давал Гарри покидать своё сознание. По крайней мере, на один вечер. Кудрявый не мог обходиться без активного общения со сверстниками, поэтому всегда искал возможность смотаться из дома со своими друзьями — Ником Гримшоу и Лиамом Пейном — лидерами школьной команды по футболу. Конечно, Стайлс не имел возможности разгласить им о своём втором «я», так как ещё находился на лечении и изучении его второй личности. Парень перешагнул через согнутые железные прутья забора, моментально попадая на территорию школы. На стадионе, как обычно, проводился какой-то матч. Шумные люди заполнили все свободные трибуны. Марсель до самой дикой неприязни ненавидел футбол. Пустая трата энергии и времени, не более. — Хэй, Гарри, — окинул кудрявого чей-то голос, явно принадлежащий ученику этой школы. Марсель не сразу понял, что обращаются к нему. Обернувшись, он оценил хмурым взглядом подбегающего к нему в белой спортивной форме парня. — Я рад, что ты пришёл поболеть за нас. Марсель заметно смутился от появления широко улыбающегося парня, со лба которого медленно стекал пот после первого тайма. Лиам, будучи в своей белой футбольной форме, сразу же нашёл возможность подбежать к другу, как только увидел его возле трибун. Но парень даже не мог догадываться, что перед ним фактически стоит совершенно иной человек в обличи Гарри Стайлса. Марсель, на удивление, был полной противоположностью своей активной личности, даже об этом не подозревая. В свою очередь, когда Гарри пытался наладить с кем-то контакт и потравить очередную шутку, Марсель бы даже не завязал диалог. Непонятно по какой причине, даже самому для себя, парень был слишком заперт внутри своего эго. Близкий контакт с людьми вызывал у него усталость, словно после общения из него высасывали все жизненные силы. А беседа вовсе с незнакомым человеком пугала до дрожи в коленках из-за непривычки общаться. — Прости, но я не люблю футбол, — все ещё не уразумевая, произнес в ответ Марсель и пожелал скорее покинуть это людное место, чтобы вернуться в свою комнату, где все, на удивление, было разбросано к его приходу после наведённого им идеального порядка. Парень не терпит разрушения. То ли дело — саморазрушение. — Чувак, что с тобой? — непонимающе спросил Лиам и приподнял одну бровь. Второй тайм должен вот-вот начаться. — Не имею возможности знать, — бросил монотонно в ответ Марсель и развернулся, чтобы уходить. — Ну ты и мудак, Стайлс! Позвонишь, когда ПМС закончатся, — только и прилетало в спину кудрявому парню. Пейн сплюнул на газон и, немного расстроившись, побежал к остальным ребятам на поле. Когда Масрель захлопнул за собой входную дверь, дом Стайлсов перестал пустовать. Миссис Элизабет ещё не успела вернуться с работы, а это значит, что парень мог чувствовать себя ещё на пару часов спокойно. После того, как его отец, мистер Дэйн Стайлс, переехал в Калифорнию со своей новой женой, Марсель не боялся вернуться домой, так же, как Элизабет. Потому что никто уже не будет лежать посреди кухни в ужасно пьяном состоянии, а вечерами хвататься за ножи и долбиться в спальню к парню с угрозами. Дэйн до последнего не принимал своего сына, а его увлечение алкоголем только усугубляло их отношения. За шестнадцать лет миссис Стайлс пролила несчитанное количество слез, не раз снимала побои в полицейском участке из-за своего поехавшего мужа. А когда тот нашёл себе любовницу, то и вовсе относился к своей семье, как к наказанию судьбы. Гарри до четырнадцати лет всеми фибрами терпел к себе и матери такое нелюбвиобильное отношение, пока не нашёл способ отыграться. Диссоциация. Гарри не успел ощутить ту самую тонкую грань и уже начал воспринимать происходящее, словно это все происходит с кем-то посторонним. Именно это помогало ему защититься от непереносимых эмоциональных сбоев. Но все зашло очень далеко, что, даже когда Дэйн бросил семью и переехал на другой конец света, чрезмерная активация этого механизма в голове Гарри привела к диссоциативному расстройству. Каждая неприятная мелочь, каждое грубое слово запечатывалось в голове Марселя, чтобы Гарри мог ощущать себя счастливым. Кудрявый скинул с себя клетчатую рубашку цвета свежей весенней травы и направился в свою комнату. Какая агрессия возбудилась внутри, когда он вновь заметил беспорядок в своих хоромах. Не заправленная кровать, валяющаяся под ногами неглаженая одежда. — Все не должно быть так. Все должно быть идеально. Марсель в истерике бросился на пол, чтобы поднять весь хлам и мусор, трясущимися руками все аккуратно складывая по нужным полочкам и местам. — Все не должно быть так, — уже крикнул парень сам себе. — Я ненавижу себя! Марсель подлетел к кровати и поспешил аккуратно заправить ее одеялом, но был вынужден упасть на неё от нехватки сил. Он заплакал.***
Очередной вечер уже давно приобнял город своими огромными, темными ладонями, позволяя прохожим наблюдать за кишащим звёздами небом. Время близилось к десяти, когда Гарри Стайлс возвращался домой привычным путём после очередной беседы со своим врачом. Ноябрьские ночи не щадили навевающим холодом руки парня, в которых тот держал очередной стаканчик с горячим кофе, чтобы не замерзнуть по пути домой, будучи в одной легкой футболке. Осторожно перешагнув через железные изогнутые прутья, кудрявый ступил на школьную территорию, выпуская изо рта тёплый пар. Он поиграл на свете огромных фонарей, что освещали резким светом поле для игры, и испарился в просторах тёмного неба. Гарри снял наушники. Приглушённые крики бегающих по полю парней еле доносились до его покрасневших от прохлады ушей. Крохотные человечки в белой спортивной одежде медленно перемещались по полю за летающим из угла в угол зеленого покрова мячом, чтобы тот не перешёл на сторону соперника. Гарри любил футбол. Будучи учеником очного обучения, он часто посещал стадион после занятий, чтобы понаблюдать за игрой двух школьных команд. В тайне он болел за «Красных драконов», которые, в отличии от «Острых клыков», где играли Лиам и Ник, вырвались в районный матч, и как раз сейчас репетировали перед предстоящим, самым важным на этот год, финалом. Из-за прогрессирующей болезни Стайлс не поимел возможности сам стать одним из членов школьной команды. Ему осталось лишь страстно болеть за «Красных драконов» и все также неимоверно любить «Острых клыков», прогуливая занятия. Но теперь, будучи переведённым на домашнее обучение, кудрявый пропустил большинство основных матчей и расформировку команды в красных футболках и сейчас не узнавал и половины игроков. Скинув входящий вызов от матери, Гарри решил наплевать на время и подойти поближе, чтобы лицезреть игру, спустя долгое время. — Томлинсон, — гаркнул один из самых крупных парней в красной футболке на одного из своих товарищей, что пропустил в очередной раз мяч и теперь валялся на газоне с протертыми до крови коленями. — Ещё один такой промах, и ты точно вылетишь из команды! Джош, лидер команды «Красные драконы», сквозь зубы процедил угрозу в сторону Луи и перевёл свой озлобленный взгляд вновь на процесс игры. Серебряная сережка в его ухе блеснула на резком свету прожекторов, когда Джош повернул голову в сторону ускользнувшего в лапы сопернику мяча. Голубоглазый лежал на газоне в смятении и прожигал погасшим взглядом тёмное покрывало ночи. Луи — самый нелепый игрок школьной команды, он сам этого даже не отрицает. Парень попал в команду в начале учебного года, как вратарь, но успел наделать кучу косяков за эти два месяца и спуститься до обычного нападающего. Но крохотную голову не покидает мысль о том, что ещё не потеряна возможность выбиться в лидеры. Даже если тебе кажется, Что в жизни что-то невозможно, То, друг мой, все только начинается, Не гноби себя, продолжай бороться! Луи, несмотря на боль в коленях, поднялся на ноги и поспешил уводить мяч у соперников, с целью доказать своей команде, что он достоин играть на районном матче. Изумрудный взор кудрявого восхищенно наблюдал за летящим мячом, разрезающим холодный воздух. Но очередной вызов из кармана зауженных джинс был вынужден отвлечь Гарри от игры. Стайлс, крепко держа в одной руке стаканчик с едва тронутым кофе, свободной рукой полез в карман, чтобы отклонить звонок, не подозревая о быстро летящем в него мяче. Сферообразный предмет ударил прямо в стакан с кипятком, содержимое которого тут же отобразилось на белоснежной футболке Гарри. Телефон чуть не упал из руки, но кудрявый ещё несколько секунд не мог прийти в себя и оценить ситуацию. Как только маленький шок исчез, то Гарри принялся снимать футболку, так как горячий кофе успел хорошо обжечь торс. Скривив физиономию от боли, Стайлс и не заметил, как к нему подбежал виновник торжества. — Упс! — только и донеслось до ушей Гарри. Стайлс поднял кудрявую макушку и лицезрел перед собой худощавого, невысокого шатена, что переминался с ноги на ногу от чувства вины за принесённые кудрявому неудобства. — Привет? — вопросительно поздоровался Гарри, не отрываясь от своего занятия, потому что не знал, намеревался ли этот парень раздеть его до голого торса. — Привет, — тихо, немного пискляво, ответил Луи и потянулся своими тощими руками помочь Стайлсу. — Не стоит беспокоиться, я сам, — отказал жестам Гарри, все ещё чувствуя обжигающую боль на груди. Ветер сразу накинулся на обнаженный торс кудрявого, заставляя армии мурашек накинуться на его спину. Томлинсон все ещё цокал от возмущения над своей неаккуратностью, моля тысячу богов о том, чтобы Гарри не обиделся. — Ты, случайно, не тот самый парень, что в начале учебного года отравился персиками и застрял в туалете прямо перед началом матча? — вдруг спросил Стайлс, пропуская рвущуюся от воспоминания улыбку, но не отрывался вытирать своей же футболкой тело от кофе. После услышанного вопроса на лице Луи заметно прочиталось смущение. Действительно, шатен был настолько нелепым, что, когда ему дали шанс стоять на воротах, пропустил половину матча из-за посиделок на унитазе. Именно после этого момента Томлинсону не доверяют серьёзные дела в команде. — Да, это я, — стеснительно пролепетал Луи, доводя сломленным голосом до Гарри все своё сконфуженное и поникшее состояние. Стайлс, как только заметил, как сменился в лице парнишка, моментально погасил на своей физиономии улыбку. — Не переживай, это было давно, да и тебя не выгнали из команды, — пытался поддержать незнакомца кудрявый, но от этих слов Луи ещё больше нахмурится и вовсе опустил опечаленный голубой взор на потоптанную мокрую от росы траву под ногами. — Не выгнали тогда, так выгонят сейчас, прямо перед финальной игрой, — с попытками удержать все расстройство в себе ответил Луи. — Хэй, — тут же парировал Гарри, уже позабыв об обожженном по вине этого парня торсе, — не опускай руки, я верю, что у тебя получится прорваться в финал. — Знал бы ты, какой я никудышный игрок, то не говорил бы этого, — пропустив от самоиронии грустную ухмылку, сказал Луи и поднял голубой блестящий взор на озабоченного ситуацией Стайлса. В глаза бросились обнаженные руки пострадавшего парня. На запястьях красовались множественные порезы. Как несвежие, уже зажившие, так и не такие давние, только затянувшиеся. Луи сглотнул от неприятного переворота в желудке после увиденного, но решил не спрашивать. Не очень это прилично — лезть в такие дела к первому встречному. В свою очередь, Гарри проникся переживаниями этого парня, уже раздумывая над тем, как его подбодрить, но тут в руке завибрировал телефон. — Черт, мне уже давно пора быть дома, — занервничал кудрявый, как только лицезрел на ярком экране мобильника время, что подгоняло к одиннадцати. Помахав напоследок стоящему рядом страдальцу, он поспешил скорее продолжить свой путь, крича напоследок: — Увидимся ещё, не переживай сильно насчёт игры! Луи только мягко улыбнулся Гарри, но тоже поспешил вернуться на поле, так как громкие голоса игроков за спиной максимально выражали озлобленность. Томлинсон нагнулся, чтобы захватить в слегка замёрзшие руки мяч, но вместо него заметил непоколебимо лежащий на траве плеер Гарри. Видимо, тот выронил его, когда поймал грудью мяч. Луи уже принялся окрикнуть кудрявого парня, но того и след простыл с территории школы. Засунув плеер с наушниками в карман своих просторных спортивных шорт, Луи побежал обратно на поле. — Педик, давай, шевели булками, — крикнул со стороны соперника Ник в белой футболке в сторону запоздавшего с подачей мяча Луи. Слова не остались незамеченными Томлинсоном, поэтому шатен почувствовал, как наливается кислородом его грудь и вздуваются на шее вены. Но он уже привык к подобным высказываниям в свою сторону: «Неудачник», «Педик», «Позор команды», что просто проигнорировал парня и со всей внутренней обидой на мир пнул мяч в центр поля. Когда хочется заниматься любимым делом, Стать душой компании — необходимый момент. Написать на асфальте белым мелом: «Только вот души в компании-то нет»***
— Гарри? — с надеждой прокричала в глубь дома Элизабет, мать кудрявого, когда услышала хлопок входной двери. Женщина на ночь глядя хозяйничала на светлой кухне, чтобы опоздавший на ужин сын не оставался голодным. — Привет, мам, — поздоровался кудрявый, когда вошёл в кухню. Бетти расслабленно выдохнула, увидев именно ее сына Гарри, а не ворвавшегося в его разум Марселя. — Ты опоздал и п-п… Почему ты полуголый? На улице не лето, — обеспокоенно поинтересовалась женщина, как только заметила абсолютное отсутствие верхней одежды на своём сыне. — Представляешь, — улыбнулся в ответ Стайлс, — я возвращался домой через стадион с кофе, как в меня прилетел с поля мяч. Я был вынужден опоздать, потому что нужно было что-то сделать с испачканной футболкой, — оправдался своей нелепой ситуацией Гарри, лишь бы не слышать от матери нравоучения об очередном опоздании. Элизабет лишь покачала головой. — Садись ужинать, герой. Кофе налить? Темноволосая женщина сузила губы в тонкую, едва заметную полоску, окинув своего сына встревоженным взглядом, наполненным надеждой на положительный ответ. — Мам, — возмутился Гарри, не успев даже присесть за стол. — Я в порядке. На такую реплику Элизабет только глубоко выдохнула. Действительно, не стоит так цепляться за эго Гарри и напаивать его кофеином, чтобы как можно на дольше угасить в нем личность Марселя. Когда Бетти выяснила после первых бесед с терапевтом, что Марсель не переносит вкус и запах кофе, то не переставала наливать его своему сыну на каждый приём пищи. Миссис Спаркс каждый день выпивала по три кружки кофе, от чего весь рабочий кабинет пропах его ароматом. Именно поэтому не удавалось никак вывести Марселя на общение. Но после того, как врачи из-за гастрита запретили ей употребление кофе на некоторое время, то Марсель показал себя при первой возможности. После этого грандиозного открытия Бетти, словно ошпаренная, донимает Гарри, бегая за ним с чайником кофе. — Прости меня, ты знаешь, как я переживаю, — тихим, виноватым голосом пролепетала миссис Стайлс и уложила аккуратную, миниатюрную ладонь на большое плечо сына. Гарри отложил вилку, которой уже намеревался проткнуть мясо, в сторону и накрыл ладонь матери своей. — Не беспокойся за меня, я справлюсь. — Я так люблю тебя, Гарри, — ответила Элизабет и невесомо поцеловала сына в каштановую макушку, что до сих пор пахла клубничным шампунем. Пальцы ее рук пустились вдоль плеча сына, затем прошлись по слегка выпуклым порезам на запястье. Гарри почувствовал это и осторожно одернул руку. — И я тебя люблю, мам. — Я больше всего на свете не хочу, чтобы это повторилось вновь. — Я тоже, мам… я тоже.***
— Луи, а как же ужин? — не удивляясь позднему появлению сына, крикнула миссис Джейд Томлинсон на весь дом. Луи первым делом побежал вверх по лестнице, чтобы остаться наедине с четырьмя стенами. Настроение после репетиции валялось где-то в ногах, полностью растоптанное. Не было желания даже поужинать в кругу семьи, чтобы хоть как-то зарядиться позитивом. Да, Томлинсоны следили за тем, чтобы каждый член их семьи был открыт, общителен и оставался примерным семьянином. Луи бы легко справился с этой обязанностью, но ему мешало одно — его частые полеты в розовых облаках. Близкие совершенно не понимали романтики, поэтому Луи и не открывался им полностью за обеденным столом или за семейным просмотром какого-нибудь фильма. Он мог быть самим собой только в четырёх стенах на втором этаже таунхауса на окраине Донкастера. Заперевшись в тихой комнате, шатен выдохнул. Цветастые гирлянды кидали на предметы вокруг розовые отблески, борясь с вечерней темнотой. Кровать, что Луи никогда и не заправлял, приглашала вымотавшегося парня в просторы своих пышных одеял. Так Луи и поступил. Он рухнул в объятия тёплой постели прямо в грязных после игры кроссовках и еле промычал в подушки. За тонкой стеной было слышно, как ругаются сестры Луи: Шарлотта и Фелисити - что было не самым редким явлением в этом доме. Луи поджал под себя ноги и, глубоко вздохнув, достал из просторного кармана шорт оставленный Гарри плеер. Кнопка загорелась красным светом, гармонично к атмосфере в комнате. Томлинсон, не спеша, надел оба наушника и нажал на «плэй». После недолгого крутящегося кружочка на экране, что означало загрузку, в уши начала проникать мелодия игры на гитаре. Такая медленная, успокаивающая своими негромкими нотами, музыка разливалась теплом по всему телу Луи. Пока он не услышал хриплый, но такой сильный голос на записи. Томлинсон удивился, что такой замечательной песни он никогда в жизни не слышал. Парень на записи звучал, подобно ангельскому пению. Каждая нота завораживала Луи. Голубой взор непоколебимо устремился в белый потолок. — Луи? — не донесся до ушей парня голос вошедшей без приглашения в комнату сестры Шарлотты. Девушка хихикнула, как только лицезрела своего брата в наушниках, завороженно прожигающим потолок с отупевшим выражением лица. На цыпочках девушка подкралась к шатену и резко стянула с него наушники. — Хэй, — от испуга подпрыгнул Томлинсон под звонкий смех девушки. — Отдай! — Ого, — протянула Лотти, как только вставила наушники в свои уши. — Не знала, что ты любишь песни о безответной любви. Колись, кто он? — Что? — Ну кто он? Парень, из-за которого ты слушаешь такое, — девушка засмеялась и протянула предмет своему брату, что пронзал ее недоумевающим голубым взором. — «Твой отказ — один порез, как по струне гитары, но я живу, пока сердце отбивает ритм ударных», — процитировала слова песни блондинка. — С чего ты взяла? Это вообще не мое! — Луи, ты даёшь мне повод для беспокойства. Я должна сказать об этом родителям. — Лотти, — крикнул вслед уходящей девушке голубоглазый. — Я нашёл этот плеер, честно. Перед открытой дверью девушка остановилась и повернула голову в сторону брата, от чего ее золотистые локоны поспешно подлетели в воздухе. — Я тебе поверю. Но если я увижу на твоих запястьях хоть одну царапину, то не оставлю это незамеченным для родителей, — погрозила Лотти, затем оставив Луи вновь наедине с собой. Парень глубоко выдохнул. Неужели этот кудрявый парень так страдает из-за девушки, что нанёс себе увечия? Ведь там, на футбольном поле, ему не показались раны на руках Гарри. Нужно обязательно вернуть плеер хозяину и попытаться выбить из кудрявой головы такие депрессивные мысли, хоть в голове у шатена проблем было не меньше, в связи с предстоящим матчем.