Фото к главе: https://pp.userapi.com/c851124/v851124887/101069/FegUnG22zQg.jpg
Дожди сменяются холодами. Стереотипы о серой, мокрой погоде Англии уходят на второй план с появлением первых снежинок, что начали свой головокружительный танец в начале декабря. Конечно, снежинки в районе Донкастера схожи с ночными мотыльками, что несколько часов покружат в воздухе, а на утро испарятся бесследно. Так же и с осадками: медленно, завораживающе прокружившись в морозном воздухе, снежинки ложатся на все еще мокрую, холодную траву, а затем растворяются в ее влаге. Над головами местных жителей медленно проплывают тяжелые, темные тучи, при первой же возможности сбрасывая вниз первый снег. Школьники, что выходили из здания на заслуженный перекур во время очередного звонка, лишь прикрывали до того сухие макушки тканевыми капюшонами и ускоряли ленивый шаг, насупившись от неожиданной аномалии. Пейн сидел за деревянной, налаченной партой в одном из классов математики и своим карим взором пронзал внезапные осадки, что накинулись на до того спокойные улицы. Снаружи стало в разы темнее от плотных, серых туч, а яркие лучи холодного солнца прекратили играть сквозь стекло на бледных щеках парня и скрылись за серым небесным навесом. Парень, отложив в сторону свои принадлежности, поспешил встать со своего места и отправиться за порцией кофеина, что так и не успел употребить за утро, к старому, но рабочему автомату в холле здания. На всякий случай захватив с собой свою металлическую зажигалку, Лиам покинул класс. Народ кругом шумел, а давка усиливалась. Каждый из учеников желал успеть совершить запланированные за короткую перемену планы, поэтому, не обращая внимания на воцарившийся кругом хаос и гул, лишь пробивался сквозь толпу вперёд. Где-то со стороны холла издавались слишком восторженные крики учеников, что не оказались незамеченными Пейном. Навострив карий, уставший взор, футболист с любопытством взглянул на собравшуюся толпу зевак; прямо у свежей стенгазеты, размахивая своими длинными, в меру натренированными руками, стоял, словно взошедший на скалу апостол, Ник. Парень не самым внятным языком вдохновляюще бросал в не менее любопытных школьников информацию о минувшей расформировке. Лиам резко, словно машинально, остановился. До того спокойный взгляд сменился навострённым. Засунув свои руки в карманы тёмных джинс, парень вальяжной походкой поспешил неприметно уместиться среди зевак, чтобы послушать, о чем так воодушевленно рассказывает его старый друг. Широкие зрачки бывшего лидера школьной команды по футболу пьяно метались из стороны в сторону в такт с не в силах угомониться острым языком. Стайлс оказался прав: Ник ещё несколько дней не сможет собраться с силами, чтобы отойти после ухода без употребления алкоголя. — Когда это видано, чтобы педики возглавляли команду? Разве нам не нужна справедливость? Кто-то учащенно закивал, словно лакейски, на что Лиам лишь устало закатил глаза. Ещё минута выступления этого лжеапостола, и Пейн не сможет больше сдерживать уже с силой сжатые кулаки в карманах. — Столько лет потратил, чтобы за высказанное мною справедливое мнение меня выгнали. — В воздухе показалась недопитая бутылка крепкого пива — кто только позволил Гримшоу ее пронести незаметно в учебное заведение? — А теперь остались одни лицемеры и хуесосы. — Гримшоу, — все же выкрикнул довольно громко Лиам, сохраняя невозмутимое лицо. Ник моментально прекратил лицемерно сетовать и нахально ухмыльнулся. Все взгляды остановившихся рядом ребят перескочили на второго лидера. — Еще не отрезвел? — Смотрите-ка, вот и один из педиков, — посмеявшись, осмелился ответить Ник. Неустойчивое тело немного пошатнулось, проводя спиной по свеженаклеенной стенгазете. — А вы че встали? — добавив щепотку остроты в свой голос, уже обращался к школьникам Лиам. — Уши развесили, пошли нахер отсюда. Так как лидеры школьной команды из-за своего звания пользовались успехом среди всех учеников, то все до того восторженные взгляды моментально наполнились трусостью. Зеваки, слегка растерянные, поспешили продолжить свой путь вдоль коридора, словно ни в чем не бывало, оставляя Ника и Лиама наедине. Эксцесс возрос. Гримшоу, увидев, что пришествие Пейна рассеяло толпу поверивших в его слова учеников, пуще прежнего иронично рассмеялся и поспешил сделать очередной глубокий глоток из узкого горлышка тёмной стеклянной тары. — О, лукавый притопал, — хихикнул Ник. — Допивай свою бодягу и вали домой, чел, — все ещё нахмурив брови, но с нотками то ли сожаления, то ли беспокойства ответил Лиам. — Устроил показуху тут. — Я до людей пытаюсь правду донести. — Бред ты несёшь сейчас, не более, — попытался открыть тому глаза первый парень. — Не вываливай на непричастных людей свою обиду. Смирись с решением и иди протрезвей, как человек. — Я хотя бы как человек, нежели ты, — своим смелым, резким голосом отрапортовал Ник и придвинулся к старому другу. — Столько лет все вместе, а вы со Стайлсом так поступаете по отношению ко мне. — Ник… — Один - наркоман и лицемер, другой - предатель и мудак, — плюнул Гримшоу. В его стеклянном взгляде словно загорелся огонь, внутри которого свой пляс начали черти. Лиам только со стыдом опустил карий взгляд в пол, но стыдился он вовсе не своих действий, а действий Ника. Помотав своей тёмной макушкой, парень все же немногословно парировал: — Я поговорю с тобой, когда протрезвеешь. — Какая честь, — наигранно плюнул в ответ Гримшоу, — тогда, по Вашему велению, пойду трезветь. Но вместо этих неискренних обещаний парень в очередной раз принял хмельную жидкость внутрь и своим самым обыденно вальяжным шагом пустился вдоль коридора. Карему, слегка взбешённому взгляду открылась во всю красу школьная стенгазета. Лиам не желал провожать взором своего пьяного друга и поспешил ненароком оглянуть актуальные новости. Как принято, настолько важных вещей среди текста не было, как обычно, кроме вестей о расформировке школьных команд по футболу. Алыми широкими буквами был напечатан приказ о расформировке команды «Красных Драконов». Призывались новые игроки, что только вступают в старшие классы своей неопытной ногой, дабы поддержать честь школы. Звучало это ужасно, по мнению Лиама, но все же казалось неизбежным. Раз в полгода подобные записи оказывались представленными на всеобщее обозрение в главном холле, но ещё ни разу за время лидерства Лиама не было и слова о расформировке «Острых Клыков», что к счастью. Но не в этом году. — Приказ: Расформировать обе команды с целью поиска более ловких, умелых игроков как для гордости школы «Острых Клыков», так и для победителей районного матча «Красных Драконов». Заявки принимаются до 14 декабря… — себе под нос прочитал фрагмент под заголовком Лиам и обомлел. Обескураженная физиономия опустилась в пол. Оказывается, за сутки сократили не только команду противников, так ещё и их уже родной, сплотившийся коллектив. Осталось только узнать, кого, помимо Гримшоу, выгнали чуть ли не под зад, забрав навсегда значимую белую форму. Я не любитель взрывных заголовков. Серость, припорошенная этой молвой. Водят за нос людей они ловко, А я предпочитаю мыслить своей головой.***
Марсель с глубоким вздохом вздрогнул, когда очутился посреди комнаты. Спустя секундную борьбу глубоко в сознании он изумрудным взором облепил громоздкую тарелку с тёплым, ароматным пирогом. Благовоние с яркими нотками черники и пряностей тут же донеслось до широких от тяжкого дыхания ноздрей, а затем переместилось намного ниже, прямо до желудка, и спровоцировало голодный шумный позыв организма. Грудь не прекращала гипервентилировать в состоянии явного шока. Миссис Стайлс стояла прямо перед парнем, спиной к нему, и ловко что-то творила своими умелыми, хозяйскими руками на прикованной к кухонному гарнитуру столешнице. Марсель обожал черничный пирог, но в данный момент ощущал себя далеко не расслабленно, чтобы хвататься за провиант. Бетти словно почуяла ментально беспокойство своего сына и мгновенно обернулась. Женщина нахмурилась, когда лицезрела скачущий с предмета на предмет зелёный взор мальчика. Ее сын выглядел, словно запуганный котёнок, что ее неслабо встревожило. — Гарри, что с тобой? — тёплый, заботливый голос женщины донёсся до ушей кудрявого. Марсель, как только услышал чужое имя, поднял взгляд на мать. Он знал, что не только он не ожидал оказаться в этот момент в этом месте, поэтому уже достаточно умело взял себя в руки и ответил: — Я н-не Гарри, — не самовольно заикнулся он. Миссис Элизабет мгновенно побледнела, не прекращая свои потуги. Казалось, словно врождённый страх вновь накинулся на без того затрепетавшее сердце. Крохотные, нежные руки чуть не выронили кружку с горячим чаем. — Ох, Марсель, — таким образом, на одном выдохе поздоровавшись с парнем, парировала женщина и растерянный взгляд опустила на мыски своих домашних тапочек. Марс так давно не появлялся, что Бетти уже и забыла, какого это — переживать каждую чёртову секунду своей жизни за самого любимого и близкого человека — собственного сына. — Будешь чай? Песня: Villeneuve — Tomorrow never Марсель пока не понимал, как себя вести в такой обстановке, пребывая в прострации, но едва заметно для миссис Стайлс кивнул головой. В облачившейся в мантию неловкости кухне в мгновение стало тяжело дышать. Эта самая мантия накрыла с головой как Марселя, так и миссис Стайлс, от чего в горле у обоих воссоздался всеми забытый ком. Кудрявый долго размышлял над тем, стоит ли ему ужинать сегодня, ибо желудок уже не подавал позывов, а занимался акрабатикой от пришедшего нога в ногу с сознанием наваждения. Бетти настолько же красноречиво составила компанию***
Пейн деловито выпускал из своего рта плотный, ядовитый смог, сквозь который карий взор пронзал статью на светящим ярким светом ноутбуке. В этот вечер парень проводил своё время в собственной комнате, не желая контактировать с внешним миром. Единственный, с кем хотелось обсудить подвалившие чуть ли не к порогу новости, был Стайлс. Но отправленные на протяжении трёх часов сообщения так и оставались непрочитанными кудрявым парнем. Поэтому Лиам, сведя толстые брови к переносице, бегал взглядом по открытой странице школьного сайта. Аналогичное информационной доске в холле школы объявление мозолило парню глаза. — Лиам, — раздался приглушённый, полный наваждения голос матери за дверью. — Ты там куришь что ли?! — Нет, — просто ответил Пейн, не отвлекаясь от статьи, и вальяжно прислонил к губам никотиновую, почти истлевшую палочку. — Тебе показалось. — Смог выбрался наружу и устремился к белоснежному потолку. — Это благовония. — Аккуратней, — последовал более спокойный ответ за дверью, — не подожги ничего. — Угу, — сквозь сомкнутые губы парировал Лиам, но звук так и остался неуслышанным миссис Пейн. Вечер нагнетал. Сегодня каждый футболист школы провел утро чуть ли не на иголках, морально принимая в мозг тысячи других острых игл. Переживал за решение тренера каждый. Ведь именно от одной его подписи зависело дальнейшее пребывание в команде каждого из молодых, умелых парней. Ник же, заранее зная о своей участи, лишь лицемерно усмехался над поникшими лицами знакомых ему людей и допивал бутылку с хмельной жидкостью уже за пределами школы, рядом с импровизационной школьниками незаконной курилкой. И, вот, по точному времени в 7:15 pm., на всеми знакомом сайте на всеобщее обозрение слили долгожданную информацию. У большинства после небольшого списка фамилий с души громко упал камень, а у кого-то чувство наваждения сменилось стопроцентным горем. Лиам относился к числу тех парней, что услышали под ногами грохот того самого камня. Именно поэтому не мог уверить свои нервы в том, что все в порядке, и скуривал сигарету за сигаретой прямо в своей небольшой тёмной комнатке, не заботясь о выходящем за пределы дыме. После ужина Томлинсон сломя голову залетел в свою прохладную от приоткрытого окна комнату и, как только голубой взор пробежался по свежим новостям, окунулся в прострацию. Волнение сменилось слабостью, а надежда разбилась о разочарование. В это же самое время, не находя себе места, метался из угла в угол просторной душной каморки Джош. Дилан, что неподвижно сидел на деревянной лавке, лишь полным спокойствия взглядом провожал лидера команды от стены к стене. Дэвайн понимал, что решение тренера не конечное, и, что самое главное, в следующий раз может метнуть стрелки совершенно на других людей. Именно поэтому свои совершённые действия во благо сохранения собственной задницы в «Красных Драконах» сейчас считал глупыми и необдуманными. В этот вечер небо было затянуто плотными тучами, отчего припорошенную редкими снежинками траву не освещал лунный свет — тот спасительный свет. Вместо этого напряжение усиливала тьма, обрушившаяся на город с приходом ночи. Даже снег прекратил падать с неба, усугубляя всю настораживающую тишь и гладь кругом. Марсель шагал по морозной улице, каждый шаг эхом отлетал от стоящих по правое плечо домов. Руки под плотными белоснежными бинтами неистово чесались, но парень терпел. Терпел и приглушал желание разодрать кожу до крови с помощью одной мысли. Мысли о том, что скоро все это прекратится.***
Тиканье настенных часов давило на слух своей громкостью в ночной тишине. Тьма поглощала крохотную комнатку с каждым движением минутной стрелки все больше, как казалось Марселю, забирая с собой его сознание. Мигрень, набросившаяся на парня часами ранее, утихла. Но пульс все ещё ощущался под тонкой кожей на виске. Слегка выпуклая вена на бледной коже содрогалась с каждым тиканьем часов, но так редко, медленно, что, казалось, время скоро вовсе остановится на пару с пульсом. Взор, зелень которого поглотила тьма зрачков, стремительно прожигал темно-синий потолок, а все вокруг казалось нематериальным, ненастоящим. Сбивчивое дыхание принялось восстанавливаться, а с каждым тяжёлым, томным выдохом зрачки парня медленно уменьшались, приобретая стабильный размер. Две главные стрелки встретились на цифре ‘три’ на циферблате, что означало 3:15 am. «Пора бы уже», — подумал про себя Марсель и медленно прикрыл травянистые глаза. Только разум соизволил подчиниться ненасытному Морфею, как тело дрогнуло от неожиданного звонкого стука. Распахнувшиеся глаза устремились вновь в потолок. Затаив дыхание, Марсель в невесомом страхе ожидал повторения шума, или же подтверждение догадок о том, что все ему это показалось. Но звук циклично отзвенел в районе окна. Кудрявая голова незамедлительно повернулась в сторону повторившегося шума. Привыкнувший к темноте зелёный, ещё стеклянный взгляд пытался запечатлеть за окном какое-либо движение, но все тщетно. Трижды прозвучал уже настороживший парня звук. Словно кто-то длинным ногтем со всей силы ударяет в стекло. Марсель мотнул головой, от чего кудряшки плавно перелетали друг на дружку, и поспешил сослать все на, похоже, не оставляющие его галлюцинации. Но, нет. Четвёртый звонкий удар в стекло окончательно вернул парня на землю. Марсель поднялся на тонкие, ватные ноги и медленно и тихо зашагал к окну. Как и ожидалось — снаружи никого, но стоило кудрявому подойти чуть ли не вплотную и опустить испуганный взор округлённых очей на лужайку пред домом, как он ужаснулся ещё больше. Луи, еле стоя на ногах, мял под собой мокрую траву и размахивал начатой стеклянной тарой перед окном. Горстка камешек вывалилась из ладони, когда парень увидел долгожданный силуэт в темноте за стеклом. Томлинсон победно заскулил. Хриплые позывы тонкого голоска приглушенно дошли до ушей Стайлса. — Га-арри, — жалобно протянул футболист словно на грани эмоционального взрыва. — Гарри, ты мне нужен. Марсель прирос голыми пятками к холодному паркету и не нашёл в себе сил отреагировать на внезапное появление уже знакомого ему парня чуть ли не под утро. Как видно, также не в самом трезвом состоянии. Стайлс быстро потёр глаза и окончательно убедился в том, что происходящее — не галлюцинации или вовсе не сон. В свою очередь Луи не переставал скулить с болезненным видом имя своего друга, что привело к появлению озарившего пьяное лицо света в одном из окон первого этажа. Видимо, миссис Стайлс уловила краем уха во сне нежданную серенаду и проснулась. Марсель также заметил, как озарилось светом ламп лицо футболиста, и поймал панику. А что, если Бетти обнаружит это нетрезвое чудо на своей лужайке? А что, если она обвинит в появлении парня Марселя? Кудрявый не вынесет обвинений. Именно поэтому, словно сорвавшись с цепи, парень на все ещё ватных ногах поспешил за пределы своего убежища, на лестницу. Зелёный взор уловил сверху вниз плетущуюся по коридору с нотками наваждения миссис Стайлс. Белая ночнушка лишь развевалась позади женщины. — Мам, — без заиканий бросил на полпути Марсель. Зелёный взор женских глаз от неожиданности стрельнул на стоящего на первых ступенях деревянной лестницы сына. В этот же миг ночнушка прекратила развеиваться на ветру, и задний кусок ткани врезался в остановившиеся стройные ноги женщины. — Га… Марсель? Ты чего не спишь? — осмелилась спросить миссис Элизабет, все ещё находясь в полном смятении. Травяной, словно стеклянный, взор парня обескуражил ее. Марсель, стоя на холодной ступени под тяжестью своих мешков под глазами, был готов провалиться сквозь землю, лишь бы не выходить на контакт с кем-либо, но он был вынужден идти на эти меры, чтобы Бетти не продолжила свой путь. — Я сочиняю, — солгал парень. — Я п-придумал новый текст и п-п-пою. — Оу, — в непонимании насупившись, женщина поспешила ответить: — Не поздно ли? Я уж думала, что снаружи кто-то… — Все хорошо, ложись спать, — уверяюще заявил Марсель, не меняя стоического выражения лица. Бетти не осталось варианта, как развернуться и, сомнительно пожелав сладких снов, отправиться обратно в свою спальню. Спустя минуту свет во всем доме вновь погас, а страх в грудной клетке кудрявого забился невольной птицей пуще прежнего. Нарушая начинающую хозяйничать тишину, парень настороженно, окончательно опустился на первый этаж. Сквозь кромешную тьму метнув зелёный взор в сторону родительской спальни напоследок, Марсель ринулся к входной двери. Без лишнего шума раскрыв дверь, при этом пуская на уровне ног прохладный, заискивающий ветерок, Стайлс поспешил шёпотом позвать полуночного непрошеного гостя. К этому времени Луи практически обессиленно сидел на зелёном мокром ковре и клевал носом. Марсель сглотнул. Ноги готовы были разорваться на два фронта: одна нога стремилась скорее в комнату, забив на алчного мальчишку, а вторая нога под гнетом интереса стремилась помочь Луи подняться. — Я тебя не разбудил? Марсель поднял на голос кудрявую макушку. Хриплый голос был настолько тихий и невесомый, что аж прошёлся с ветром на одной волне по оголенным щиколоткам, вызывая продолжительные по всему телу мурашки. Стайлс потёр ледяной стопой выпирающую косточку на другой ноге, тем самым почесывая. «Нет, черт, конечно же не разбудил, время четвёртый час утра. Разве люди в это время спят?» — хотелось ответить Марселю, но вместо этого он осмелился выдавить из себя лишь не менее тихое: — Нет. — Ты обиделся? Марсель промолчал. — И я нет. Марсель все ещё молчал, глубоко вздыхая от самоненависти. Парень вовсе не понимал, как реагировать на такую реплику все ещё ютящегося в мокрой траве парня. — Может, поможешь мне наконец? Последняя фраза словно выбила кудрявого парня из колеи. Немного вздрогнув, Марсель привыкнувшим к темноте взглядом построил траекторию до Томлинсона. Обнаженная стопа опустилась на травянистый покров. Не май месяц на улице, из-за чего очередная армия мурашек устроила штурм на и без того трясущееся от страха тело парнишки. С каждым шагом сомнения в крохотной кудрявой голове возрастали в геометрической прогрессии, но Марсель уверенно брел босыми ногами по сырой траве на помощь знакомому парню. Луи немного улыбнулся, как только продрогшие ноги оказались перед ним. Прежде чем подать руку, Марсель сделал вдох и через рот медленно выдохнул. Трясущаяся рука с наваждением поддалась вперёд, навстречу Томлинсону. Футболист без церемоний резко ухватился за протянутое забинтованное запястье и принялся подниматься на ноги. От прикосновения по телу Марселя прошёлся ток, что заставило парня вздрогнуть и на мгновение закрыть глаза. Дыхание остановилось. Кажется, как и сердце. Но, нет, Марс ещё оставался в этом мире, так как четко ощущал холодную чужую хватку на своей руке. На удивление, как бы страшно на данный момент парню не было, в касании Луи не чувствовалась угроза. Даже малейшая злоба. Шатен держался за руку со всей миндальностью, осторожностью, как бы паршиво на душе у самого не было. Выливать все дерьмо на Гарри парень бы никогда не смог. Марсель стоял столбом, уже не ощущая продрогших до костей ног. Ветер все усиливался, теребя каштановые кудри в ночной тени, а Луи, слегка прокряхтев, все же поднялся на ослабленные ноги. Без любых мыслей и вопросов Марсель повел парня в сторону собственного дома. Провожать Луи парень был не намерен, а отпускать в таком состоянии на произвол судьбы не осмелился бы даже в самом одичавшем состоянии. — Не шуми, п-пожалуйста, — выдавил из себя шепотом Стайлс, как только парни с горем пополам добрались до все ещё приоткрытой входной двери. — Ты так замёрз, что уже заикаешься, — немного растягивая слова, а иногда вовсе делая недолгие паузы, заметил Луи. Подняв тяжелую голову, парень устремил голубой взор на расплывающееся впереди лицо кудрявого. Но Стайлс не удосужился ответить, вместо этого как можно тише и без последствий закрывая за собой входную дверь, и принялся провожать также за руку Луи на второй этаж. — Стой, — тихо потребовал Томлинсон посреди лестницы. Неаккуратно уложившись спиной о стену, при этом издавая приглушённый звук, он поспешил отпить из притащенной с собой тары несколько глотков коньяка. Янтарная жидкость моментально обожгла горло и тёплой волной пустилась по пищеводу, а ярко выраженные нотки спирта вынудили на до этого спокойной физиономии появиться кучу временных морщин от противного ощущения внутри. — Как ты пьёшь эту гадость? — осмелился осведомиться Марсель, тут же затыкая нос рукавом серой толстовки, чтобы не нюхать противный, ненавистный запах алкоголя. Страх в груди стал менее ощутим, но переживания по поводу присутствия Луи рядом никуда не делись, не стёрлись завязавшимся тугим диалогом, не испарились в воздухе вместе с тёплым пьяным дыханием. Переживания были всегда. И они изначально поселились в грудной клетке Марселя, без возможности вырваться на волю и улететь за горящий горизонт. — Что же у тебя произошло, раз ты такие тексты пишешь? — прыснул с отвратной физиономией Луи, видимо, все ещё не отойдя от вкуса коньяка. Вопрос застыл в воздухе без ответа. Так как ответ на него Марсель проглотил вместе с образовавшимся в горле комом страха, что решил спустя короткое время вновь нанести свой визит и пуще прежнего сконфузить свою жертву. — Голос красивый у тебя, Гарри, — каким-то эксцентрично грустным акцентом продолжил свой монолог Луи, а затем выдохнул всей грудью и вновь ухватился за предплечье кудрявого. — Пойдём, не хочу никого будить. Марсель в который раз сглотнул в надежде избавиться от кома, что еле как пропускал даже слюну, но попытки оказались тщетны. С внутренней мольбой, что Луи уляжется скорее в комнате и заснёт, парень деловито повел до своей комнаты Томлинсона. К огромному сожалению шатена, последний свой визит на этом лестничном пролёте он вспоминает с не самыми приятными ощущениями. Нет сладкой ностальгии, только жуткий страх, что когда-нибудь подобное, что он увидел за дверями ванной, вновь повторится. Затаив в себе желание сделать комментарий Стайлсу по этому поводу, Луи без приключений дошёл до тёплой небольшой комнатки. Привыкшие к до этого кромешной тьме голубые глаза приметили просторную двухместную кровать посреди комнаты. Луи, отцепившись наконец от своего помощника, без стеснений плюхнулся в просторы заправленной почти идеально кровати. Конечно, о каких стеснениях может пойти речь после половины бутылки коньяка на один молодой, неопытный организм? Марсель приложил пальцы к переносице и потер глаза. Как бы ему не хотелось, лишь он сам виноват в том, что завёл этого парня в дом, и теперь вынужден пойти на диалог с ним, чтобы не вызвать подозрений. Единственным человеком, которого Марс не желал подводить, был Гарри — один лишь парень, который протянул к нему руку помощи среди миллиардов бездушных тел. Несмотря на то, что сам в этом же теле и заперт. — Ты точно не злишься? — поинтересовался виноватым голосом Луи, уже лежа на спине точно в том же положении, в котором пронзал темный потолок Марсель минутами ранее. «Если я скажу ‘да’, то есть вероятность, что парень продолжит за что-либо извиняться и без умолку болтать, а если я скажу ‘нет’, то мне удастся его успокоить и уложить», — подумал Марсель и сделал вывод. — Нет, не обижаюсь, — на удивление без запинки произнёс он и продолжил неподвижно врастать в паркет возле двери. Луи, приняв ответ кудрявого, как панацею, с облегчением выдохнул. — Нужно ложиться. Подытожив события затянувшейся ночи, Марсель поддался вперёд, вглубь комнаты. В это время Томлинсон вновь принял внутрь пару глотков уже противной жидкости, после которой привкус спирта оседал на языке, засим на ощупь поставил тару возле кровати. — Прости ещё раз, что потревожил, — все ещё глядя в потолок, вновь начал Томлинсон. В слегка пьяном тихом голосе таилась нотка загадки, что так свойственна ночи. Марсель прислушался. — Мне так паршиво, Гарри. Ты не можешь представить, насколько. «Еще как могу», — подумал Марс, но промолчал. Он продолжил нависать над распластавшимся на простынях слабым телом и растерянным взглядом следить за движением алых губ. — Меня поперли из Драконов, — чуть ли не на грани срыва отрапортовал футболист. — Без предупреждений и объяснений, прикинь. Вся боль застыла льдом в голубых глазах, но принялась оттаивать немногочисленными слезами от горячей спиртовой жидкости внутри. — Я сразу спросил у Джоша, ведь он обещал прикрыть меня, — вновь начал Луи, но оступился. Ухватив приоткрытым ртом немного комнатного напряженного воздуха, он решил продолжить: — А тот молчит. Бегает, сука, своими глазами туда-сюда и молчит, поджав губы. Сволочь. Луи не удержался и вновь слепо принялся искать рукой за пределами кровати бутылку. Ещё глоток. — Я же знаю, что он даже не вспомнил о своём обещании и думал только о том, как бы самому остаться в команде. Ты был прав, он двуличный мудак. Я это и сам знал, конечно, — усмехнулся парень, — но держался за него. А все почему? Потому, что желание быть лидером и стремление во мне сильнее самоуважения. — Очередной глоток. Уже последний. Луи полулежа протянул стеклянную тару Стайлсу. — Убери это подальше от меня, пожалуйста. Марсель с сомнениями, но взял в руки бутылку и отложил на деревянный стол позади себя. — А теперь я себя ненавижу. Гарри, ненавижу, — уже в пьяной агонии, переходя на достаточно громкий тон, проскулил Томлинсон и принял сидячее положение. Тяжелая голова упала в небольшие, ещё холодные ладони. Длинные пальцы зарылись в пшеничные волосы длинной челки и ухватились под корни с желанием вырвать вместе с ними всю душевную боль. Марсель лишь глядел на этот театр одного актера, но уже не с ощущением недоверия или же страха, а с сочувствием. С настоящим человеческим сочувствием, сопереживанием. Кудрявый парень понял, что он не один на этом свете страдалец, что он не один ожидает ту самую руку помощи среди бездушных тел. Ведь каждое тело становится бездушным лишь по одной простой причине — когда теряет всякую надежду на спасение. И как бы пресловуто не звучало, но человеку нужен человек. Как бы ты не старался выкарабкаться из какой-либо глубокой ямы, эту яму создал себе ты сам, и сам же ты себе помощник в спасении. И после этого отрешенного пути ты и становишься тем самым бездушным, не замечающим никого кроме себя, потому что сам себе спасение. А истина в том, чтобы спасать в первую очередь не себя, а других. Тишина не нагнетала. Она в этот миг стала другом. Марсель неторопливо работал шестеренками, пока Луи молча пронзал потолок полузакрытыми глазами. Соленые слёзы оставили после себя лишь мутные дорожки и засохли на покрасневших от тепла и алкоголя щеках. — Ты не один, — спустя долгое молчание обдуманно произнёс Марсель. Парень не имел представления, какие последствия за собой понесут эти простые, но громкие слова. Но Луи уже не слышал. Шатен томно сопел, пронзая этим кратким шумом тишину. Стрелка на настенных часах перешагнула пять утра, вкупе вызывая у Марселя протяжный зевок. На душе стало куда спокойнее, именно поэтому, не беспокоясь о наличии пьяного и морально разбитого тела в комнате, Стайлс распахнул на чистой странице свой на пару с Гарри дневник и огрызком найденного на поверхности стола карандаша принялся выливать все свои бушующие на данный момент мысли на чистый, едва выделяющийся в темноте лист. Томно, многозначно выдохнув, Марсель стянул с себя утепляющую толстовку и, сведя руки на груди, прилёг с краю кровати, спиной к отключавшемуся Томлинсону. Человеку нужен человек, Ни чтобы помогать, когда все туго, Ни чувствовать тепло, не поднимая век, Ни чтобы одарять улыбкой друга. Человеку нужен человек, Чтоб только самоутверждаться, Чтобы спасать себя лишь целый век, Чтоб самому живым суметь остаться.***
Гарри открыл зеленые, уставшие глаза на восходе. Пробыв во сне от силы часа четыре, тяжелые веки кудрявого еле как поднялись лишь из-за чувства дискомфорта. Было невозможно спать в положении, в котором находился парень, так как отсутствие одеяла превратило обнаженные, не считая бинтов, руки в ледяные отрафированные конечности. Скрепя сердце парень перевернулся на спину в попытках нащупать желаемый предмет постельного белья. Но ярый запах перегара, из-за которого, собственно, ночью Марсель и покинул тело, насторожил кудрявого. Распахнув напуганные глаза ещё шире, Гарри боковым зрением заметил непонятную кучу по левое плечо. И каким было удивление, когда эта куча в его глазах преобразилась в спящего Луи Томлинсона. — Вот это да, — немногословно описал увиденное Стайлс и на мгновение застыл, позабыв о холоде. На столе напротив кровати красовалась недопитая бутылка с янтарной жидкостью, на которой оставляло блики поднимающееся розовое солнце. Голова ужасно болела, но явно не из-за алкоголя, а больше из-за ломящихся наружу вопросов. К счастью, запястья оставались под чистыми бинтами нетронутыми и не гудели от боли, что радовало Гарри после правления светом Марселя. Лишь синеватые вены на изгибе подозрительно выделялись, не как обычно. Насупившись, Стайлс все же перевёл внимание на более интересующий его сейчас объект — на мирно сопящее тело рядом. Без церемоний ухватывая половину одеяла на себя, Гарри закутался и плюхнулся обратно в просторы своего ложе. Зелёный взор устроил кросс по розоватому, но все ещё темному потолку, пока мозг старательно пытался обработать всю информацию. Усмехнувшись, Гарри перевернулся на бок, лицом к лицу к Луи, и, напоследок оглядев беспечное и спокойное лицо друга, вновь прикрыл собственные глаза.