Фото к главе: https://pp.userapi.com/c851228/v851228373/12f916/bUf40uyZMKg.jpg https://pp.userapi.com/c854028/v854028373/57acb/w9gBcg-kLyU.jpg
Гарри просыпался, словно в бреду, окутанный жаром, горячий на этих потных больничных простынях. Дыхание обжигало напряженный воздух, пропитанный медикаментами и духом смерти в этой клинике. Этот несвежий воздух был всюду. Он витал вдоль коридоров, иногда переплетаясь с подростковым смехом, иногда попадал под острые женские каблуки, а когда и вовсе залетал в палаты и насыщался там страхом. Смердящим человеческим страхом. В глазах было мутно после вколотых антибиотиков, а белые силуэты в едва приоткрытых глазах расплывчатыми пятнами плавали по палате. Медсестры, подобно настоящим ангелам, боролись за жизнь Гарри. Температура тела скакала от сорока до тридцати восьми градусов по Цельсию уже второй день. Пару суток Гарри сбрасывали жар. И под Новый год температура стабилизировалась. Не самые лучшие перспективы встречать Новый год, вступая в новую жизнь на больничной койке. Когда Гарри госпитализировали без сознания, новое солнце едва успело поцеловать горящий горизонт. Перед привычными утренними сборами миссис Стайлс решила проверить сон своего сына, но едва слышимый с лестницы напор льющейся воды заставил ее ускорить шаг. Марсель никогда в семь утра не принимал ванну. И как ужасно, что её опасения оправдались, когда зелёный напуганный взгляд лицезрел растрепанные кудри, шелком раскиданные по холодному глянцевому кафелю. Марсель неподвижно лежал лицом вниз, а ледяная струя воды тревожно била в белоснежный мрамор. У бредившего парня взяли на анализ кровь, результаты которого являлись далеко не радостной новостью для Элизабет Стайлс: вновь наличие наркотических веществ. Женщина закурила. В последнее время Бетти расходует пачку сигарет за пять дней, а месяц назад той же пачки хватало недели на три. Вот тебе и арифметика. Именно поэтому судорожно трясущиеся женские руки прилегают к осунувшемуся лицу тыльной стороной ладони, с такой холодной и бледной кожей, что туго обтягивает эластичные сухожилия. Бетти потирает уставшие глаза и снова звонит на работу с просьбой выделить выходной. Руководитель отдела только со всем сочувствием вздыхает в трубку так сильно, что в динамике появляется неприятный шум, и скрепя сердце даёт отгул. Багряное небо заботливо и неторопливо окрашивает голые ветки деревьев, покатые, ещё слегка сырые крыши домов, а небольшие сугробы оледенившего снега, в прорехах которого видна уже давно мертвая полусухая трава, переливаются розовым золотом в свете наступившего утра. Сигаретный смог устремляется ввысь, чтобы смешаться с медленно тянувшимися к горизонту снежными тучами, но только неуклюже врезается в козырёк над широкими дверями «Роял Инфирмари». Травянистые зрачки в ореоле полопавшихся капилляров на покрасневших глазных яблоках в миг потухли, словно ночной костёр с приходом рассвета, а молочные сухие губы то сжимались в сплошную узкую линию, то выпускали сквозь себя никотиновый дымок. Исхудалые стройные ноги были облачены в узкие пижамные штаны, которые женщина не была в силах переодеть после сна, и дрожали от подпускаемого через тонкую ткань морозного воздуха. Прозрачные двери тихо распахнулись, что даже стекло мелькнуло огромным золотым бликом поднимающегося солнца. Не менее уставшая и невыспавшаяся психотерапевт поежилась на узурпировавшем ее морозе и укуталась глубже в свой медицинский халат. — И Вам не спится? — отшутилась миссис Стайлс, когда миссис Спаркс выровнялась с ней на крыльце. Не выпуская меж тонких пальцев тлеющую сигарету, женщина сделала очередную затяжку. — Тут поспишь, — мотнув головой, ответила миссис Спаркс. Ее седые волосы в это тревожное утро были неуклюже собраны в короткий хвост так, что большинство прядей хаотично в протесте тянулись к солнцу. Женщина зевнула. И правда, после того, как в кабинете появилось личное дело Гарри Стайлса, она позабыла о том, что такое стабильный здоровый сон. Ведь что ни утро, то очередной фортель: потеря сознания пациента, попытка суицида или галлюцинации на основе мигрени. — Опять отключился? — поникшим голосом поинтересовалась Бетти, а ее аккуратные брови изогнулись к вискам в гримасе сочувствия. Самой к себе. — Полагаю, что снова видения. Передозировка отсутствует. Он не при Вас упал? Элизабет покачала головой и потушила сигарету о рядом стоящую урну. — А вечером куда-нибудь уходил из дома? — Нет, он заболел и сутки лежал в кровати. Не думаю, что он мог куда-то в таком состоянии пойти, — принялась размышлять женщина и пожала тощими плечами. Исхудалое лицо в миг покрылось множеством морщин при свете яркого диска в небе. — Миссис Стайлс, вспомните, тогда может Гарри виделся в последнее время с кем-то Вам незнакомым? Кем-то подозрительным? — поинтересовалась миссис Спаркс и заискивающе взглянула за миссис Стайлс. — Это поможет узнать, где он берет наркотические вещества. — Да не припомню. Он у меня постоянно дома сидит — арест, все дела. Если и встречается, то только со своим школьным другом Лиамом. Вот недавно подружился с Луи, и все. — Недавно познакомился с кем, говорите? Стоп. Луи? Тот парень, что… — протянула миссис Спаркс и в один миг оживилась. — Да, он был здесь пару раз, — не улавливая сути вопроса, отрапортовала Бетти. Женщина крест-накрест обхватила себя руками за плечи и в пол-оборота встала к терапевту. — Вы уверены, что не вместе с ним в жизнь Гарри пришел развал? Миссис Стайлс побледнела ещё больше, но принялась шустро мотать головой в отрицании. — Исключено. Луи — такой хороший мальчик, он не может заниматься такими вещами. — По Гарри тоже не скажешь, верно? — усмехнулась женщина. — Но что мы имеем на самом деле, м? Темные брови насупились под гнётом навалившихся тревожных предположений. Построенные на собственных представлениях образы послушных мальчиков исказились подобно отражению в кривом зеркале в голове миссис Стайлс. Шарлотта уверенно считает, что Гарри разрушает Луи, а Элизабет задумалась над тем, что Луи разрушает Гарри. Но никто из них и представить себе не может, что каждый из юношей разрушает исключительно сам себя. — Мне надо поговорить с ним. — Не стоит, миссис Стайлс, позвольте сделать это мне на профессиональном уровне. Вы из неосторожности можете загнать парня в тупик. Пожалуй, самое время устроить перерыв на кофе и поискать телефонный справочник, не думаете? — Чашечка кофе мне бы правда сейчас не помешала, — согласилась женщина и вновь потёрла покрасневшие глаза. Когда миссис Стайлс вошла в помещение, розовые оттенки на охолодевший коже щёк побледнели подобно пробуждающему мир небу.***
В отличии от Гарри температура тела Луи с каждым днём стабилизировалась. Миссис Джейд приказала сыну побольше спать и заправлять ослабший организм горячим куриным бульоном. Сама женщина целыми днями бороздила просторы всемирной паутины с целью найти в Великобритании колледж или академию для поступления своего сына. Ведь осталось отучиться всего полгода в старших классах, прежде чем с уверенностью можно отдать документы в заранее определенное заведение. Миссис и мистер Томлинсон настаивали на том, что футбольная карьера — не самый удачный вариант для продолжения. И с отстранением сына из команды «Красных Драконов» те тихонько, но с облегчением выдохнули, сделали самый невозмутимый вид и воздвигли лозунг «что ни делается, то к лучшему». Лозунг не мотивировал их поникшего сыночка двигаться дальше и искать своё направление, ведь футбол стал для него основной частью жизни, не менее необходимой, чем кислород. Луи полагал, что не знает, чего хочет от жизни и кем является на самом деле. Ведь все его жизненные начинания — мечты его родителей. Но при переходе в выпускной класс — последний, чтобы испытать свой шанс, — на школьном сайте Луи заметил хитрое и привлекающее внимание объявление о наборе новых игроков в одну из знаменитых в районе команд их школы — в «Красных Драконов». В голубизне небесных глаз загорелся солнечный огонёк. А затем расходы родителей на футбольную форму, постоянные вечерние тренировки, разбитое от мяча стекло в гараже — начало долгого пути Томлинсона младшего. Но понятие «долго» достаточно относительное. Относительно протяжного зевка на последнем нудном уроке естествознания, три с половиной месяца нахождения в команде — да, долго. Но всем известно, что в жизни бывают взлеты и падения. Вылет из команды — протяжное и болезненное падение Луи. Либо для взлёта ему изначально предоставили чёрную полосу, тянущуюся вдоль, параллельно запредельной белой. — Лондонский Колледж юриспруденции, — озвучила миссис Джейд своему сыну. Ее стройные ноги были подтянуты к груди, а колени упирались в край компьютерного стола, что стоял в углу гостиной, прямо у окна с видом на задний двор. Солнце нещадно лупило лучами в монитор, возвышаясь над горизонтом, и окрашивало все кругом золотом. Луи в перерыве от воспроизведенного на ноутбуке «Фореста Гампа» уже устало закатывал глаза. Юрист, экономист, рекламист, буддист, пофигист, нудист, эксгибиционист, тьфу. Все, что угодно, но не футболист. — Поищи ещё, — занимал свою мать Луи совершенно без интереса услышать все озвученные выше профессии из уст удручённой Джейд. Для полного счастья он мечтал услышать из приоткрытых губ медленное и соблазняющее «спортивная академия». — Было бы здорово, если бы Лотс после окончания школы поступила к тебе, поэтому надо искать что-то многопрофильное. Хуже юриста, нудиста и эксгибициониста может быть только обучение в одном заведении вместе с не дающей прохода Шарлоттой. — Ей ещё два с половиной года, а у меня за это время может многое измениться, — возмутился Луи и вновь уставился в экран ноутбука, что ютился на укутанных в клетчатый плед коленях, и попивал практически остывший какао с расплавленными подушечками маршмелло на поверхности — очень в духе зимы. Миссис Джейд едва успела вздохнуть и вновь перейти к поисковику, как с другого конца гостиной раздался телефонный звонок. Шаркающие по паркету тапочки быстро преодолели траекторию до разрывающегося аппарата. — Алло, Джейд Томлинсон у телефона, — мелодичным голосом поприветствовала женщина, но когда собеседник представился, то гримаса на её лице наполнилась удивлением. — Здравствуйте, Вас беспокоят из клиники «Донкастер Ройал Инфирмари». Меня зовут миссис Оливия Спаркс, я здесь занимаю должность психотерапевта. Разрешите поинтересоваться, могу ли я провести беседу с Луи Томлинсоном? Голубые глаза метнулись на попивающего напиток юношу, что ещё изредка хлюпал носом. — А с какой целью, можно поинтересоваться? Он что-то натворил? Взъерошенная макушка повернулась к Джейд. — Не беспокойтесь. Просто сейчас на лечении находится его товарищ, необходимо провести беседу и задать пару вопросов по этому поводу, — заботливым и успокаивающим голосом проговорила миссис Спаркс на другом конце провода. — Оу, ну, — протянула женщина и заметно замешкалась, — конечно можно. И куда и когда ему нужно будет подъехать? — Могу в полдень ожидать. Торн-Роуд 54. На ресепшн пусть назовёт мое имя — Оливиа Спаркс, — там сориентируют. — Ага, хорошо, — уяснила миссис Томлинсон и с небольшим недоверием отключилась. — Кто звонил? — поинтересовался Луи и заёрзал в своём коконе. — Из Ройал Инфирмари? — больше спрашивая, чем утверждая ответила женщина. От начала фразы Луи напрягся ещё больше. В голове сразу возникли беспокойные мысли о Гарри. — Что-то случилось? — Звонила психолог, либо терапевт — я уже запуталась. Просила к полудню тебя подъехать в клинику на беседу по поводу какого-то их пациента… — О нет, — выдохнул Луи, а глаза его в страхе округлилось, — Гарри? Там Гарри? — Гарри? Гарольд? Он у них проходит лечение? — нахмурилась женщина. — Нет. То есть да. То есть… я не знаю толком о ком именно сейчас речь. Бегущий Форест застыл на экране в поставленном на паузу фильме, а плед оказался откинут в сторону. — Но я обязательно узнаю.***
Когда часы в центре города пробили двенадцать раз, солнце уже возвышалось над макушками спешащих на обеденный перерыв людей и нарочито пыталось попасть под бегущие с другого конца неба темные тучи. Люди в ожидании осадков хмурились и прятали свои носы глубже в шарфы и воротники тёплых пальто. Луи натянул на причёсанную шевелюру капюшон красной толстовки и засунул руки в глубокие карманы своей меховой джинсовой куртки. Такой знакомый порог перед просторными дверями клиники был затоптан многочисленными мокрыми от слякоти следами. — Здравствуйте, — подала голос из-за стойки в тёплом фойе рыжеволосая девушка и внимательным взглядом встретила слегка замерзшего парня. — Добрый день, мне нужна миссис Оливия Спаркс, — слегка неуверенно промямлил Луи и огляделся по сторонам: серебристые обрамления на пилястрах сверкали на врывающемся через прозрачные двери солнце, а уютные диваны с обивкой горчичной ткани так и манили присесть и утонуть в уюте. Но никакой уют в этом месте не витал долго, особенно в дни, когда через задние двери завозили на каталках бессознательного пациента Гарри Стайлса. — Вы — Луи Томлинсон? — поинтересовалась девушка, переводя взор на кипу листов перед собой. На положительный кивок головы девушка протянула своей аккуратной ухоженней рукой пластмассовую карточку размером с визитку. — Держите, это пропуск для особенных посетителей. Каждое Ваше посещение будет записано автоматически с помощью турникета, — Луи вздернул брови. — Поднимайтесь на четвёртый этаж в 404 кабинет. Миссис Спаркс ожидает Вас там. Луи даже не смог внятно поблагодарить девушку. Уйма вопросов неозвученно застряли поперёк горла, не давая адекватным словам галантно вырваться наружу. Привычный взгляду металлический лифт шустро довёз парня на нужный этаж, а со звоном, что сопровождает остановку, открыли встревоженному взору 404 кабинет. Миссис Спаркс сидела на своём мягком, уже потертом от времени кресле, и перебирала в руках располосованные печатными чернильными буквами бумаги. Пресловутый ягодный чай кружил в танце на темной поверхности расправившиеся от кипятка чаинки с кусочками сушёных ягод и одаривал воздух своим ароматом. — Здравствуй, Луи, давно с тобой не виделись, — улыбнулась седоволосая женщина, едва отрывая взор от своих бумаг, когда парень после стука прошёл в кабинет. — Здравствуйте, — поздоровался Луи и голос его предательски охрип. В горле образовался ком, а все внутри мелко задрожало, и дрожь эта лукаво расползалась до кончиков конечностей в ожидании чего-то страшного. Парень присел на расположенное напротив кресло, то самое, пружины в котором просели от многочисленных приемов Гарри, и ухватился слегка вспотевшими ладонями за кожаные подлокотники, переплетая собственные отпечатки с отпечатками Стайлса. — Что-то случилось? — Ничего серьёзного, Луи. Относительно причины нашей первой с тобой встречи, — усмехнулась женщина, а Луи сглотнул. — Этой ночью Гарри снова госпитализировали. После услышанной фразы опасения Луи оправдались, и парень нескромно встревоженно выдохнул и прикрыл глаза так, что трепещущие реснички защекотали тонкую гладкую кожу под глазами. — С ним все в порядке. Он просто потерял сознание на почве мигрени. — У него мигрень? Она вызывает проблемы в памяти? — принялся задавать вопросы парень. Раз на них не готов пока ответить сам Гарри, то быть может, что даст ответы его психотерапевт. — Но мы здесь не по этому вопросу, — отрезала миссис Спаркс и наконец отложила свою кипу в сторону. Сложив руки в цепкий замок, женщина серьёзным взором окинула словно скомкавшегося изнутри парня. — Будь со мной честным, когда вы с Гарри виделись в последний раз? Томлинсон опустил взгляд и затеребил тонкими пальцами покрасневшее ухо. — В Рождество. Он оставался у меня на ночь, а потом мы оба заболели, и больше он не выходил на связь. — Угу, — промычала женщина и тщательно взглянула в глаза парню. Зрачки его были максимально крошечными. — Ничего он не говорил о том, с кем должен встретиться после вашей встречи? — Что с ним случилось? — Луи, я обязательно отвечу на твои вопросы в пределах разумного, но пока помоги и ты мне, пожалуйста, — попросила женщина и мягко улыбнулась. Пару секунд парень молчал. — Нет, ничего не говорил. — Гарольд дорог тебе? — прозвучал отличающийся от предыдущих вопрос. Вместе с ним парень получил слабый разряд тока и напрягся. Будто женщина в лоб поинтересовалась, влюблён ли он в Гарри. — Ну… он мой друг… и… я думаю, что да… Миссис Спаркс еле сумела сдержать рвущуюся улыбку умиления при виде закопошившегося ни с того ни с сего от одного лишь неподразумевающего под собой ничего серьёзного вопроса. — Тебе необходимо сдать некоторые анализы. — Это ещё зачем? — возмутился Томлинсон. — Ты был последним, с кем Гарольд проводил время, прежде чем потерять сознание. И мы предполагаем… нет, мы уверены, что это было вызвано определёнными вещами. Для этого нужно сравнить ваши анализы, — поспешила обосновать все без перехода за грани миссис Спаркс, тем самым заполучая доверие стушевавшегося юноши. — Он же не причинял себе боль? — с надеждой, мысленно сомкнув ладони в молитве, спросил Луи. — Нет, — замотала головой терапевт. — А что за карту мне выдали на ресепшн? — поинтересовался Луи и показал женщине пластмассовый прямоугольник. — Это пропуск «особого» посетителя. С ним ты сможешь без лишних проблем посещать клинику в любое время. Как и сегодня. Луи нахмурился и приготовился озвучить вопрос, но женщина его перебила, едва юноша готов был заговорить. — Я вижу, что вы с Гарри достаточно близки, и я надеюсь, ты понимаешь, что он здесь не редкий посетитель. — Луи поджал губы в узкую линию. — Ты можешь приходить к нему в часы посещений, либо в экстренных случаях. Уход и приход отображаются в нашей программе, так что без приключений. Уголки губ Луи слегка приподнялись, но спустя пару секунд опустились обратно. — А по какой основной причине Гарри здесь обследуется? — рискнул задать давно терзающий душу вопрос Луи, пока имеется возможность. — Будет правильней, если такие вещи ты спросишь лично у своего друга. А теперь, — на выдохе продолжила женщина и сложила руки на собственных коленях, поверх белоснежной ткани медицинского халата, — пройдём в кабинет сдачи крови? — А я сегодня увижусь с ним? — прежде чем встать со своего места поинтересовался парень. — У Гарри все ещё температура, он спит. Я бы на твоём месте сегодня его не тревожила. Ведь всем нам известно, что сон лечит все болезни. Но не любовь Луи к Гарри. Возможно, сон как паллиатив с действием на пару часов, и то не факт, что кудрявый юноша не явится к Луи во сне. Парень покинул здание после обеда, когда тучи заволокли все до того ясное белесое небо и одним лишь своим видом давили сверху. Луи достал вишневую сигарету и зажал мягкий фильтр между сухими губами. Ватка, пропитанная кровью, прилегала к изгибу в локте на неприятно пощипывающей коже. Луи чиркал зажигалкой, но тщетные попытки добыть для своего табака огонь заставили парня нервно цокнуть. — Черт, — ругнулся под нос шатен и прикрыл свободной ладонью разлетающееся в стороны искры. — Нервные клетки не восстанавливаются, — прозвучал из-за спины женский насмехающийся голос. От неожиданности Луи выгнулся как по струне, и сердце его забилось в два раза чаще. — Огонька одолжить? Миссис Спаркс предстала перед парнем в совершенно ином одеянии, нежели пятнадцать минут назад: темное зимнее пальто было расстегнуто, показывая во всей красе алый кашемировый свитер, прикрытый темно-зелёным шерстяным шарфом, что обрамлял морщинистую от возраста шею забором из мягких ворсинок. Женщина потянулась рукой в свою травянистого цвета кожаную сумку с целью отыскать запрятавшуюся в множественных карманах зажигалку. — Огромное спасибо, — не вынимая изо рта сигарету поблагодарил Луи, из-за чего никотиновая палочка при каждой попытке заговорить качалась вверх-вниз, словно качель. Яркий огонёк вспыхнул и озарил лицо, поникшее в цвете свинцовых туч, а затем исчез. — Не думала, что ты куришь, — парировала женщина. — Ничем крепче сигарет не увлекаешься, случайно? — Нет, — ответил парень и закашлялся, выпуская ядовитый серый смог навстречу морозному воздуху. — Я курить-то недавно совсем начал. Случайно. И я брошу, честное слово. Только родителям не говорите, пожалуйста. Голубые глаза загорелись контрастно небу в мольбе, а голос Луи стал на пару тембров ниже. — Хорошо, — засмеялась женщина и спустилась на ступень ниже, — только точно бросай это дело. — Обещаю, — вскрикнул в след женщине парень, а в ответ получил безмолвную улыбку. Когда миссис Спаркс отошла ещё на метра три, Луи вновь подал голос: — А завтра к нему можно будет придти? — Завтра приходи, — обернувшись с искренней улыбкой умиления разрешила женщина и вновь показала свой седой пучок. Начался дождь. С уходом миссис Спаркс погода решила не дремать и сбросила на замёрзшую землю крупные капли холодного дождя. Луи даже не удосужился надеть капюшон, он просто чувствовал, как до того сухие пряди в миг намокали и сползали на лоб. Сигарета намокла, и парень выбросил ее в урну. Завтра он обязательно навестит Гарри, если не заболеет ещё больше сам.***
Для Луи завтра началось с того момента, как он ещё сонный оккупировал кухонную кофеварку, в одних боксерах и с накинутым на плечи пуховым одеялом. По просторной комнате веяло ароматом свежесваренного кофе, а в широкие окна с узорчатыми орнаментами в исполнении мороза падал холодный утренний свет. Темные брови насупились под гнетом безостановочно сменяющихся мыслей, что словно чугунные молоточки били по черепной коробке, а тонкие пальцы шустро вбивали в поиск на экране смартфона «мигрень». С появлением результатов поиска Луи прислонил тонкие губы к фарфоровой чашке и с характерным звуком отпил горячий напиток. «Из всех живых существ мигренью страдает только человек. Мигрень встречается чаще у людей, склонных к тревожно-депрессивному состоянию.» На секунду дыхание сперло, а сознание подкинуло Томлинсону картины из прошлого, первой встречи со Стайлсом. А именно его разрезанные многочисленными полосами руки и песни с печальным содержанием текста. Следующим Луи вбил в поиск «Мигрень и потеря памяти». «Некоторыми из симптомов мигрени являются: неуклюжесть, раздражительность…» Луи вспомнил, как Гарри в один момент становился неуверенным, вспыльчивым и даже порой проявлял грубость. «Частое мочеиспускание, синдром дезориентируемого состояния…» Парень мотнул головой и принялся читать дальше. «Галлюцинации, потеря памяти». Голубой взгляд остановился на последней строчке списка. Той самой, которую он так удручённо искал, как самоутверждение. — Вот же черт. Чем опасна мигрень? Лечится ли мигрень? Полная потеря памяти при мигрени. Мигреньмигреньмигрень. После такого тщательного изучения сайтов парень не заметил, как у самого разболелась голова от полученной информации. Если Гарри сам не в состоянии отвечать на вопросы Луи, то Луи сам попытается найти на них ответы. А для Стайлса завтра наступило ближе к полднику, когда солнце приблизилось к горизонту, чтобы окрасить ясное небо в золотистые оттенки и облачить город во тьму для последующих салютов. Ведь сегодня Новый Год. Тот самый, который Гарри вынужден встречать на больничной койке. В этот день здоровье его не подводило, и когда он открыл глаза после обеда, то градусник запищал, показывая долгожданную низкую температуру — 37,7 по Цельсию. Аппарат сердечной диаграммы одиночным звуком проигрывал пульс со стабильным интервалом раз в секунду. Из носа валило чуть ли не клубами горячее дыхание, но таких недомоганий, как днями ранее, Гарри уже не ощущал. Из запястья на левой руке, чуть выше заживших порезов, торчала игла, которую у кожи придерживал пластырь: Стайлсу поставили капельницу. На деревянной тумбе, окрашенной матовой белоснежной краской, справа от кровати лежал крафтовый пакет и открытка. Мелкая улыбка промелькнула на лице кудрявого юноши при виде такого своеобразного новогоднего подарка. Белые, словно накрахмаленные простыни зашуршали под потным и затёкшим телом. На глянцевой поверхности с изображением зимнего Лондонского пейзажа тонким маркёром были выведены слова: «С Новым Годом, сыночек! х» Коротко, но приятно. Гарри перевернул открытку шершавой и чуть пожелтевшей стороной. «Заглядывала к тебе с утра перед работой, посмотрела, как ты спишь. Сегодня у меня смена до позднего вечера, поэтому увидимся с тобой в следующем году :) С любовью, мамочка Бетти.» От чего-то Гарри стало больше грустно, чем приятно. В их семье сегодня не будет пресловутого праздника, живого хохота в гостиной с бенгальскими огнями в руках, любования салютом с крыши гаража. У Элизабет будет гора бумаг, рабочий стресс, а у Гарри капельница и пропитанный лекарствами воздух. Но ко всему этому прибавляется гудящая от неозвученных вопросов голова. Гарри попытался вытащить из руки иглу, но вена под кожей запульсировала, а проколотый участок кожи защипало. Стайлс ругнулся себе под нос и заерзал на простынях пуще прежнего в попытке дотянуться до ящика тумбы, где по логике и традиции должны лежать его личные вещи. Телефон был почти разряжен и испачкан в непонятных разводах. Словно застывшие полосы грязи и отпечатки пальцев покрыли заднюю металлическую панель. В правом углу экрана показалась плачевная цифра — 9%. На аппарат сразу же начали приходить невиданные ранее сообщения, но читать их Гарри совершенно не хотелось. Хотелось только узнать, что же с ним произошло. — Мистер Стайлс, рада Вас видеть, — раздался женский голос со стороны входа. Это была темноволосая молодая медсестра с множеством крупных веснушек от горбинки носа до самых висков. Она широко улыбнулась и прошла в палату с целью слегка отдернуть шторы и проверить капельницу. — Доброе… день? — поздоровался неуверенно парень, а голос его от многочисленных часов молчания оказался огрубевшим и охрипшим. — Который сейчас час? — Уже скоро ужин, мистер, — с улыбкой ответила девушка и принялась метаться по палате подобно труженице-пчелке, — половина шестого вечера. Вы не голодны? — Думаю, что пока ещё нет, спасибо. Вот это я поспал, — усмехнулся парень. — Я полагаю, сон возместил вам болезнь новыми силами? — спросила с улыбкой девушка и принялась снимать капельницу. Иголка в руках медсестры шустро и без принесения боли выскользнула из посиневшей кожи. — Вы правы. Мне определенно лучше. — Это просто замечательно. — Скажите, а что случилось? Почему я здесь? — насупив брови, поинтересовался Гарри. — Вы потеряли сознание. У вас был сильный жар, но в добавок ко всему в крови было замечено присутствие наркотических веществ. — Девушка сомкнула губы в узкую полоску и отодвинулась от кровати вместе со звенящей стекло о стекло капельницей. — Опять… — себе под нос проговорил Гарри и отвёл опечаленный взгляд травянистых глаз на помятые простыни. — Марсель. — Может Вам ещё поспать? — уловив смену настроения пациента, предложила девушка, но Гарри стремительно, хоть и уныло замотал кудрявой головой. — Раз так, то я могу предупредить одного посетителя о том, что Вы пришли в себя. Юноша ожидает уже около двух часов, — проговорила медсестра и в ожидании согласия устремила карий взор округлённых крохотных глаз на пациента. Гарри оживленно приподнял макушку, а глаза вновь налились жизненным блеском. От чего-то он был уверен, что это именно Луи. — Прежде, чем позвать его, скажите, как я выгляжу? — поинтересовался Гарри и приподнялся на своей твёрдой кровати. Уголки сливочно-розовых губ темноволосой девушки наконец приподнялись. — Вы выглядите замечательно, — уверила юношу медсестра, прежде чем скрыться за белоснежной дверью со стеклянными витражами. На Гарри накинулась едва ощутимая тревога. Аппарат, проигрывающий пульс, был уже отключён, а палата полностью погрузилась в тишину. Блики уходящего солнца теперь нагло ползали по светлому паркету, пробираясь через призму начищенного до блеска стекла, и щекотали кудрявому взор до появления морщинок подле уголков травянистых глаз. С момента, как девушка раздвинула плотные серые шторы, палата стала чуть живее, а холодные, сонные оттенки сменились жизнерадостными золотистыми. За дверью послышались приглушённые шаги. Луи уверенно шёл к палате Гарри с безумно колотящимся в груди сердцем, но прямо около двери оробел и остановился. Неизвестно, желал ли Гарри встречи с ним, и в каком он сейчас состоянии? Но после робкого стука по плотному дорогому дереву каштановая макушка пробралась в светлую палату, а за ней и остальные, вялые части тела Луи. Два напуганных неизвестностью взгляда встретились, а напольное покрытие под облаченными в бахилы ногами и потные простыни под мятой пижамой стали на миг неощутимы. — Упс, — пропищал Луи и прикрыл за собой дверь. — Привет, — поздоровался Гарри и придвинулся ближе к изголовью своей кровати. Луи нелепо зашаркал по паркету и зашуршал сомнительными на вид пакетами, пока шёл к креслу для посетителей. Обшитое белоснежной кожей с параллоновой сидушкой, оно ожидало нетерпеливого гостя справа от кровати, прямо возле широкого и светлого окна. Шатен присел, а обивка под ним слегка осела. Солнечные лучи принялись гладить растрепанные пряди, осыпая каждую волосинку лоснящимися бликами. — Я испугался, что тебе стало хуже, — пробормотал Томлинсон, вздохнул и опустил пакеты рядом с пришвартованной у изголовья тумбой. — Хуже? — недоумел Стайлс. Темные брови его изогнулись покатой крышей, а зелёный взор насторожился. Луи вскинулся не меньше Гарри. Кудрявый совершенно обескуражил своего друга собственным недоумением. И снова те же протертые любимые грабли: то Гарри адекватно себя ведёт, то вновь прикидывается дурнем и ничерта не понимает. Луи вспомнил заголовки результатов утренних поисков по всемирной сети. «Один из распространённых симптомов мигрени - потеря памяти у пациента.» — Ты же помнишь, что мы с тобой заблудились в мой День Рождения в лесу? — Гарри ухмыльнулся от воспоминаний. — Как ты провалился под воду, и я нёс тебя на себе до дома? — Уголки губ кудрявого заметно припустились. — И что мы смотрели «Один Дома» и ели торт ночью? — Здесь Гарри вовсе распахнул глаза от удивления. Естественно, последних событий он уже не помнит, так как телом завладел Марсель. Но во-первых, Луи об этом не сказать. Во-вторых, Марсель и Луи смотрели «Один Дома» и ели торт ночью?! Гарри приоткрыл рот в немом вопросе. Нависла неуютная тишина, а Луи занервничал и затеребил мысами кроссовок, облачённых в бахилы, крепкие деревянные ножки кресла. — Помню, — соврал Гарри, все ещё не осмелившись взглянуть на своего друга в страхе, что тот по глазам прочтёт ложь. — Было вкусно. — Так тебе не стало хуже? — задал вновь вопрос Луи. — Почему ты здесь тогда? — Я, — начал Гарри и принялся потирать слегка горячий лоб с проступившими каплями пота большими ладонями, — потерял сознание. У меня был сильный жар и… и вот. — А почему миссис Спаркс попросила меня сдать анализы? Чтобы что-то сравнить с твоими, если не ошибаюсь. Она думает, что мы пили? Курили? Кололись? — приподняв одну бровь, поинтересовался Луи и настороженно взглянул на Гарри, чтобы не упустить ни единого его слова. После услышанной вести про анализ крови, кудрявый замешкался. — Я с ней ещё не беседовал за это время, я не в курсе, Лу, — замотал головой Гарри, а зелёный взор его прильнул к обеспокоенному небесному. Словно буря бушевала в этом взгляде, или шторм накрывал в нем все мощной волной. Дабы утихомирить заведённый от загадок взор, Гарри поинтересовался: — А что у тебя в пакете? Луи, понимая, что самое время уводить диалог в сторону чего-то уютного и праздничного, вновь зашуршал своими катомками где-то из подножья кровати. Искрящиеся от уходящего диска солнца глаза Гарри загорелись ещё сильнее, когда Томлинсон достал из принесённого им пакета огромный одноразовый контейнер. Испарины на внутренней стороне прозрачной крышки говорили о том, что ютящийся в нем провиант все ещё тёплый. — Мама приготовила утром черничный пирог и просила угостить им тебя, — скромно отрапортовал Луи и открыл крышку. При рыжем свете вечернего солнца румяный бисквит с извилистыми реками плотного черничного сиропа с кусочками ягод казался до умопомрачения аппетитным и горячим. Гарри вдохнул этот приятный аромат и даже наглядно закатил глаза. — Потрясающий запах. Миссис Джейд просто чудо! Наконец-то нормальная еда. Давай его скорее сюда, а то я питался через капельницу двое суток. Огромные ладони потянулись к контейнеру и схватили тёплый и мягкий треугольник. — Два дня под капельницей? — вскинул брови Луи и придвинул контейнер ближе к другу, что уже со всем аппетитом жевал недавно испечённый пирог и уже успевал заполонить крошками белые простыни. Гарри кивнул, не переставая жевать. — Тогда я просто обязан дать тебе ещё кое-что. Луи со всем энтузиазмом полез в свой пакет, а зелёный голодный взгляд последовал за ним. — Это что, имбирные печенья? — наскоро проглотив большой кусок пирога, поинтересовался в восторге Гарри. Перед ним в небольших ладонях юноши устилаясь целая коробка со свёрнутыми пополам мучными изделиями. — Это не просто имбирные печенья. Они ещё с предсказаниями. — Это очень здорово, Луи. Будет ещё лучше, если ты испёк их сам, — усмехнулся Гарри. — О, нет, не хватало, чтобы ты ещё с отравлением пищевым сюда лёг, — посмеялся в ответ Луи. — Я их купил, чтобы сегодня ты ощутил загадку. Ведь Новый Год — время чудес, не правда ли? Луи говорил это с таким восторгом, а глаза его наполнились искрой праздничного чуда, такого по-домашнему уютного и чуточку детского. — Я взял одно печенье себе. Но не из жадности, просто я хочу, чтобы свою первую печеньку ты надломил ровно в полночь. Это же самое сделаю и я. И предсказание, которое будет внутри, будет пожеланиями на наступающий год. — Это очень круто, но, а как же пожелания лично от себя? — Я хотел бы сказать красиво, — усмехнулся Луи и опустил взгляд на собственные треплющие ткань джинс руки, — но эта бумажка скажет все за меня. Гарри улыбнулся своей самой согревающей взгляд Луи улыбкой, ему не терпелось надломить первую печеньку прямо сейчас и узнать, чего же судьба пожелала ему от имени Луи, но из уважения к своему другу, Гарри терпел. Ещё шесть часов до первого удара часов, провожающего старый год в новый. — И как вы будете праздновать? — поинтересовался Гарри и утёр запачканный синим джемом рот рукой, откладывая в сторону всю оставшуюся выпечку. — Как и всегда: мама запечет курицу, папа подложит очередные подарки для близняшек под елку и запустит салюты, а все мы вместе будем мерзнуть на морозе, чтобы на них потом смотреть. Все просто и до одури скучно. — Необходимо такие моменты в окружении семьи ценить, иначе поймёшь всю их магию только тогда, когда станет поздно, — сказал Гарри. — А твоя семья? Как вы обычно празднуете Новый Год? — Мы с мамой обещаем друг другу оставить все негативные эмоции в старом году, смотрим какой-нибудь новогодний фильм или сериал, зажигаем бенгальские огни и вместе с ними взбираемся на крышу гаража, чтобы полюбоваться чужими салютами. — А почему именно чужими? — А зачем тратить деньги в пустую, если можно полюбоваться на соседские? — с улыбкой ответил Гарри. Луи оценивающе ухмыльнулся. — Но если бы все так думали, что любоваться стало бы не на что. — Ой, ты говоришь, как моя мать, — брезгливо, но с едва заметной улыбкой парировал Гарри и демонстрационно отодвинулся от своего друга. — Какие вы примитивные. — Ничего мы не примитивные, мы просто говорим осмысленные вещи, — приподняв указательный палец к потолку, ответил Луи. — Ещё какие примитивные. Тебе действительно свитер с укуренным Санта Клаусом, и вы точно будете одинаково примитивными. — Ещё один раз услышу из твоих уст это слово, и в тебя полетит твоя же подушка, — пригрозил юноше Томлинсон и уже позарился на мягкий предмет за спиной Стайлса. Гарри заискивающе сузил глаза и по-лисьи медленно распылялся в улыбке. Сомкнутые бледные губы слегка приоткрылись, а парень хриплым, томным голосом протянул: — Примитивные. — Ну все! — сорвался с места Луи и забрался коленом на кровать больного. — Тебе конец! Гарри наигранно, но негромко закричал и прикрыл руками кудрявую макушку, явно не особо сопротивляясь. Томлинсон ухватился за ушко присмотренного ранее предмета и, умело вытащив из-за напряженной спины, замахнулся им на Гарри. Пыль моментально вырвалась наружу и принялась кружиться в хороводе в больничном воздухе. Стайлс пищал и защищался руками, пока Луи лупасил его мягкой подушкой по голове. Томлинсон забрался двумя ногами на кровать, и получилось, что уже сидел на коленях Стайлса. — Раз у меня нет оружия, то я применяю своё фирменное, — завопил Гарри и шустро переместил руки на ребра друга, — щекоталки! — Ты не посмеешь, — засмеялся Луи, как только тощие пальцы затеребили на грудной клетке свитер. Парни уже задыхались от смеха и пыли, оба с температурой, но оба такие счастливые. Томлинсон все пытался взять себя в руки и накинуться на кудрявого с подушкой, но тот умело ломал его пополам одним лишь движением пальцев по нужным точкам. Ребята так увлеклись шуточной борьбой, что не заметили вошедшую в палату медсестру. Темноволосая девушка, не ожидавшая увидеть подобную картину, где Луи оседлал Гарри и извивается над ним в потоке нескончаемого смеха с потрепанной и растянутой подушкой в руке, своими руками разгоняла от лица поднявшуюся пыль. — Мальчики, — прозвучал негрубый женский голос. Парни от неожиданности вздрогнули, а лица их моментально исказились от радостных, но ужасно удивленных. Покрасневшие щеки сдавали их с поличным, что уж не скажешь о помятой постели и гуляющей по палате пыли. Луи сорвался с коленей Гарри и залился краской пуще прежнего, на два колорита сильнее. Медсестра, не скрывая своей доброжелательной улыбки, двинулась к окну. — Мистер Стайлс, время ужинать. А теперь ещё и внепланово проветривать помещение. — Ну, а как же посещение? — К сожалению, после семи Вам назначен покой. Ваш друг без проблем может придти завтра, — оповестила девушка и открыла белоснежные створки окна. Морозный свежий воздух влетел в палату и принялся разгонять пыль по всем углам и врываться во вздымающиеся ноздри. Гарри с толикой печали взглянул на встрепенувшегося Луи, что уже стоял возле кровати и неуверенно сжимал в руках собственные плечи поверх медицинского халата. — Ты только не забудь про печенье, — напомнил другу шатен. — И ты не забудь, — посоветовал также Гарри. — Я завтра буду тебя ждать. Томлинсон расплылся в нескрытной улыбке, хоть и напряг скулы, чтобы её сдержать в полной мере. Расплывающаяся по жилам любовь переполняла парня до того, что за спиной ощутились крылья. Невесомые и лёгкие, но такие могучие и истинные. — И передай обязательно миссис Джейд от меня огромное спасибо. Теперь есть причина заходить к вам почаще. — Негодник. Ты использовал меня? На самом деле ты дружил со мной из-за пирога? — наигранно удивился Луи. — Черт, ты меня раскусил, — с улыбкой признался Гарри и цокнул. — Но пирог действительно очень вкусный. — Я обязательно передам ей, чтобы готовила их почаще, раз так. — Да я шучу. Я и без пирога буду заходить к тебе в гости. — Сначала выздоравливай, едок, — припустив голову на бок, пожелал Луи и уже приготовился уходить под серьезным взором ожидающей медсёстры. — Только ради пирога! — крикнул вслед Гарри и ощутил, как в груди что-то оживает. Каштановая макушка прильнула к выходу. — Луи! — и тут же обернулась на зов. — С наступающим. — И тебя с наступающим, Гарри, — тепло отозвался парень и с широкой улыбкой скрылся в коридоре в сопровождении темноволосой медсестры. Обивка кресла все ещё проседала под фантомом Луи, очень медленно расправляясь в ровную кожаную поверхность, частички пыли медленно порхали и тускло мерцали при свете уже включённых уличных фонарей на фоне розового йогуртового заката. Остывший пирог, чудом уцелевший после подушечной битвы, лежал в контейнере на краю кровати и все ещё сохранял аромат черники. А такая искренняя и живая улыбка расползалась по горячему счастливому лицу парня.***
Гарри не сомкнул глаза до тех пор, пока не повспыхивали разноцветными огнями в темном небе первые салюты. Свет уличных фонарей приятно обжигал больничный пол, оставляя на нем квадратные тени, а в коридорах тем временем мертвая тишина. Словно праздник везде, но не здесь. И правда, в больницах не бывает праздников. Здесь ежедневно, ежеминутно врачи борются за жизнь своих пациентов, чтобы они ещё ни раз встретили этот праздник. Под приглушённые взрывы в беспросветном небе медсёстры прислушивались к пульсу больных, а с каждым ударом курантов врачи теряли ни одну каплю пота. И под эти приглушённые хлопки салютов, что бликами отражались на беспечном лице, облаченном ночной синевой палаты, Гарри с хрустом надломил первую печеньку. Хриплый, тихий голос с толикой загадки пронёсся по одинокой палате: — Счастье намного ближе, чем кажется. И улыбка, переполненная радостью, проскользнула на озарённом огнями лице, а зелёный взгляд, полный любви и теплоты, прильнул к разноцветным искрам на темном небе. В этот же момент Луи, выдыхая теплый пар на мороз, пока все его семейство ликует и с восторгом наблюдает за праздничным салютом вокруг него, достал из тёплого кармана куртки собственную печеньку, про которую он не мог забыть. И надломил её, пока шуршащая полоска бумаги с вычурными буквами не развернулась в его замёрзших пальцах. Чудо случается. «Это твой шанс. Не упусти его.»