***
Обследовав окрестности, Тэхен вернулся в брошенный дом, поднялась на второй этаж и устроился возле окна. Отсюда хорошо просматривалось жилище Чонгука и часть улицы. Отличный наблюдательный пункт. В случае опасности Тэхен сможет уйти задворками. Теперь оставалось только одно: ждать. Терпение — одна из тэхеновых добродетелей. Потому, выбрав участок пола почище, Тэхен занял позицию сбоку от окна и стал размышлять об Чонгуке. Если он решил Тэхена сдать, много времени на это не потребуется. Однако время шло, а его все не было. Ким успел проголодаться и начал томиться: праздное сидение в заброшенном доме хоть кого выведет из терпения.***
Чонгук появился в половине третьего. Вошел во двор, насвистывая, руки в карманах куртки. В дверь стучать не стал, сунулся под крыльцо, извлек ключ и, не проявляя никаких эмоций, вошел в дом. Прошло минут десять, все было тихо. Тэхен решил выждать еще немного и спуститься, даже от окна отодвинулся, не рассчитывая увидеть что-нибудь интересное, и тут заметил их. Они были втроем. Двое встали возле двери, один застыл под окнами. Здоровенный мордастый парень толкнул дверь плечом, она легко открылась, и мордастый пролетел в прихожую. Второй кинулся следом. Тэ замер: ни выстрелов, никакого другого шума, тишина. Через пять минут мордастый возник на крыльце и крикнул парню, тосковавшему под окнами: —Ты его видел? — Не-а… — Куда ж он делся, твою мать… — А я откуда знаю… во двор вошел… — Может, его в доме-то и не было? — Может… — А кто ж тогда дверь открыл? Треп трепом, но когда-нибудь им это надоест, и они сообразят обыскать руины по соседству… Следовало поскорее убраться отсюда. Тэхен осторожно спускался по лестнице, гадая, куда же исчез Чонгук. В дом он вошел, это Тэ сам видел, следовательно, либо в доме спрятался, что маловероятно, либо выбрался через подвал. Окно подвала выходило на помойку, и разглядеть его за высокими захламленными ящиками было бы непросто. Если Тэхен прав, значит, они сейчас встретятся… Тэхен сошёл с последней ступеньки и увидел Чонгука, он как раз выворачивал из-за угла, двигаясь совершенно бесшумно. Увидев Кима, усмехнулся и махнул рукой, приглашая присоединиться. Ким метнулся следом. Неожиданно Чонгук взял Тэхена за локоть и свернул к завалившемуся сараю. Тэ недоуменно вытаращился, но тут он открыл дверь, и Тэхен увидел, что задняя стена у сарая отсутствовала: здесь начиналась тропинка и шла дальше между заборами соседствующих огородов. Они побежали по ней и через пять минут оказались довольно далеко от дома. — Это твои? — спросил Тэхен, выравнивая дыхание. — Мои. — Как же ты их не заметил? — Заметил. — А зачем сюда пришел? — За тобой. — А-а-а. — тут Ким опомнился и добавил: — Спасибо. — Не за что. Деньги с тобой? — Конечно. — Должен сто баксов. — Слушай, может ты возьмешь сразу все и будешь меня кормить, поить и оберегать от неприятностей? — У тебя денег не хватит. — Как знаешь… Что ж мы теперь, опять бездомные? — вздохнул Тэ. Между тем они вышли к остановке и сели в автобус. — Куда едем? — проявил Тэхен любопытство. — В гости. — К кому? — Ты почему из дома ушёл? — спросил Чонгук, проигнорировав тэхенов вопрос. — Как почему? — удивился Тэхен. — Откуда я знаю, хочешь ты мне помочь или решил подзаработать? — И я не знаю, – Чонгук пожал плечами. — Ты бы определился. — Стараюсь. Они вышли из автобуса и отправились вдоль однообразных пятиэтажек. — Узнал что-нибудь? — решил спросить Ким. — Похоже, это убийство в гостинице никого не волнует. — Конечно, а ребята с автоматами мне приснились. — Да вроде нет. — Значит, ничего не узнал. А почему так долго? — У меня, между прочим, свои дела есть, — огрызнулся Чонгук. — Ладно, не заводись, я же просто так спросил, – Ким почесал затылок. Они свернули к подъезду, и Тэхен опасливо поинтересовался: — К кому мы, а? — К родственникам. Где-то нам жить надо. Тэхен удовлетворенно кивнул: местоимение «нам» ему необыкновенно понравилось. Пока все шло совсем неплохо. Дверь открыла женщина неопределенного возраста в цветастом халате. — Наконец-то, — обрадовалась она, но тут же осеклась и уставилась на Тэхена. Чонгук ее обнял, они расцеловались, а Тэхен смог войти в квартиру. Если это его подружка, с хорошим вкусом у него тоже проблемы. Квартира напоминала склад ненужных вещей или попросту помойку. В прихожей появился лохматый детина в трико и грязной майке и тоже на Тэхена уставился. «И что они во мне такого нашли, ума не приложу», – Тэхен поежился. Чонгук с лохматым обменялись крепким рукопожатием, а потом и обнялись. — Вернулся, значит! — радовался детина в майке, хлопая Чонгука по спине. — А мы ждем. Дней пять как ждем. Сохен извелась вся… Где тебя носило, Чон? О тебе уже спрашивали… — Кто? — спросил Чонгук, устраиваясь на кухне на жалком подобии стула. — Да разные люди, конечно, еще Крис был, ждет, ну и… Сам был… в среду… сказал, увидеть тебя надо, для разговора. — Ясно. Покажусь. — А кто это, Чонгук? — не выдержала женщина, кивнув на Тэхена. — Чимин, — ответил он с таким видом, точно тэхеново имя объясняло все. Хозяева замолчали, продолжая разглядывать Тэхена с некоторым недоумением. Судя по всему, для них Тэ был зверем диковинным. — Пожрать дай, — нарушил Чонгук затянувшееся молчание. — Мы поживем пару дней, только помалкивайте об этом. — Само собой, — засуетился лохматый. — Сохен, собери на стол. Сохен начала возиться на кухне, а лохматый пристроился рядом с Чонгуком на табуретке, почесал волосатую грудь и сказал неуверенно: — Чонгук, крестный сказал, чтоб ты сразу к нему… — Да понял я, не дергайся… — Я что, мне что велели… — засуетился тот, вскочил, извлек из холодильника вино и торопливо разлил его в четыре бокала. Бокалы были грязные, а запах у вина сладкий. Сели за стол. В центре красовались фрукты и крупно порезанный шмат сала. От грязи у Тэхена мгновенно пропал аппетит. — Сынхын, налей, — распорядилась женщина. Сынхын разлил вино по бокалам и предложил: — Ну, со свиданьицем… Подняли бокалы и чокнулись. Тэхен тоже, чтобы компании не портить, пить, однако, не смог. Сохен выпила и чихнула. Тэхен хихикнул. — Ты когда в городе объявился-то? — захрустев яблоком, спросил Сынхын. — На днях. — А где был, чего ж не сразу к нам? — Дело у меня было, Хын-и. Лохматый Сынхын уставился в бокал и сидел так минуты три, не меньше, как видно, обнаружив в ней что- то для себя чрезвычайно интересное. — Ты часом не Джуна ищешь? — неуверенно спросил он, косясь на Чонгука. Тот тоже хрустнул яблоком и усмехнулся: — А хоть бы и так. — Дело-то старое, Чонгук, плюнь… Беды бы не было. Ты пока там отдыхал, много чего переменилось. — Да? Интересно. Сынхын поежился, опасливо замолчал и разлил по второй. — Сам-то очень беспокоился, как бы ты дров не наломал. Потому и видеть тебя хотел. — Джун не жилец, грохну паскуду! – рявкнул Чонгук. — На черта он тебе сдался? Что было, быльем поросло… Тут вдруг встряла Сохен, хлопнула по столу полотенцем, глазищами сверкнула и рявкнула: — Не слушай его, Чонгук, Джун — сука, заждались его черти, чтоб ему сдохнуть… Я б его сама порешила, да руки коротки. — Чего городишь-то, чего… — зашипел на нее Сынхын, но она и его полотенцем стегнула: — А этот собачий хвост оттого боится, что прав он: как ты сел, тут много чего переменилось. Крестный твой да Джун теперь закорещились, вместе дела крутят, вот и пошла суета: боятся, что ты, как вернешься, первым делом долги раздашь. Потому и поговорить желает, воспитывать начнет. Мол, кто старое помянет… Только ты не слушай, Джуну ты как заноза, по одной земле вам не ходить. Не ты его, так он тебя… — Ты чему учишь, чему, дура несчастная, мать твою? — заорал Сынхын, вскакивая. — В тюрьму парня толкаешь, а? Не чужой тебе человек… Какая ты после этого крестная? Сестрица моя, как умирала… — Оставь мать в покое, — отрезал Чонгук. Сынхын послушно замолчал и сел рядом. — Сохен, она хоть и дура, но права, конечно, — вздохнув, сказал он через пару минут. — И про Джуна, и про крестного твоего. Спелись — Крис рассказывал, похвалялся Джун, что, мол, появится ваш Чонгук, так я его мигом определю, не в тюрьму, так в могилу. Некому, мол, за него заступиться. Это он врет, конечно, но и ты его не достанешь, без того чтоб хозяину дорогу не перейти. Так что подумай, Чонгук, хорошо подумай. — Я два года думал. — Ох, — громко и совершенно по-бабьи всхлипнул Сынхын и головой покачал. — Чую, быть беде… Когда поедешь-то? — Ты пока помалкивай, что я объявился. — А что, я как скажешь… — Крис болтал, вчера в городе стреляли, — заметила Сохен, доставая из холодильника еще бутылку. — Ну?.. — Не тебя ли Джун гонял? — Он теперь носа не высунет, — усмехнулся Чонгук. — А шестерок послал, было дело. — Я так и думала… Ты уж осторожней, Чонгук. Никому не верь, а крестному своему в первую голову. На нем крови — захлебнешься… надо будет, и через тебя перешагнет. Кроме меня, пьяницы проклятой, да вот этого дурачка, у тебя и нет никого. — Ну вот, уже не один, — улыбнулся Чонгук. — Какой с нас толк? Схоронить либо весточку передать… Ты мне лучше про него расскажи, — резко сменила она тему, ткнув пальцем в тэхенову сторону. — Кто такой, откуда? — Познакомились. Пока у вас поживет, а кто да откуда — дело не твое. А ты, Сынхын, Криса найди. Мне две тачки нужны, надежные. Пусть купит. — Зачем же… — развел руками Сынхын. — Купит, — перебил Чонгук. — Чтоб все как положено, и доверенность оформит. Денег дам. — Сделаем все как скажешь, — заверил Сынхын. — Вот и ладненько… Ну, хватит о делах, выпьем. — А ты чего не пьешь? — спросила Сохен, заглянув в тэхенову чашку. — Не пью, и все, — твердо заявил Тэхен, чтобы раз и навсегда прекратить поползновения на свою трезвость. — И правильно, парень. Все зло через эту проклятую дрянь. — Сохен в чашку уставилась, загрустила и даже как будто прослезилась. — Мне бы чаю, — попросил Тэхен. — Если есть, конечно. — Есть. Ты не смотри, что у нас такой бардак, мы люди не бедные… Она поднялась, слегка покачиваясь, и пошла к плите. Чонгук с Сынхыном разговаривали, а Тэхен силился переварить информацию. Тут Сохен поставила перед Тэхеном кружку с крепким чаем, — заварка толстым слоем покрывала всю поверхность, так что к жидкости, казалось, не прорвешься. Тэхен мысленно вздохнул, еще раз заглянул в кружку и сказал: — Ложку чайную дайте, пожалуйста. Ложку дали, заварку удалось потеснить, но легче от этого не стало: кружка нагрелась, а пить с ложки Тэхен терпеть не мог. Тэхен начал злиться, но опять вежливо попросил: — Можно мне чашку? То есть можно, я из своей в вашу вино перелью? Сохен моргнул глазами, а Тэхен перелил, направился к раковине и пошарил глазами в поисках хоть какого-нибудь средства, способного отмыть толстый слой грязи с чашки. Но о достижениях цивилизации здесь слышно не было. Мысленно чертыхаясь, Тэхен попробовал оттереть ее руками и тут поймал взгляд Чонгука, насмешливый и как будто одобрительный. Хозяева взирали осуждающе. С их точки зрения, Тэхен был чужого поля ягода и доверия не заслуживал. Тэхену плевать было на их взгляды, он точно знал, что грязь вредит его здоровью, и решил их попросту игнорировать. Где-то через час они захмелели; сначала Сынхын стал клевать носом за столом, а потом и Сохен. Чонгук по очереди отнес их в комнату, на диван пристроил и вернулся к Тэхену. — Неужели мы здесь жить будем? — нахмурился Ким. — Не знаю, как ты, а я буду. — Грязь. Гадость какая. Таракан побежал, я видел. — Подумаешь, таракан, – Чонгук пожал плечами. — Я их боюсь. — Привыкнешь. Они даже не кусаются, просто бегают. Хотя, если хочешь, можешь устроиться в гостинице, в президентском номере. — Нечестно так со мной разговаривать. — А я хвастался, что честный? — Давай не будем ссориться, — решил Тэхен проявить добрую волю. — Это твои родственники? — Ты ж слышал. — Здесь две комнаты? — Ну… — Я ведь не могу спать в одной комнате с ними, верно? — Положим, и что? — Как же мы разместимся? — Просто мы разместимся, В маленькой комнате диван и кресло. Если ты думаешь, что я к тебе приставать начну, так не дождешься и не мечтай. — Что ж так? — насторожился Тэ. — А не нравишься ты мне. — Как это? — От неожиданности Тэхен даже растерялся. — А вот так. И не выпендривайся. Ты обыкновенный парень, похожий на шлюху, к тому же ещё и гей. Тэхен подавился чаем. — Ты чокнутый, что ли? — Ага. Ты в своей фирме чем занимался, гостей встречал? Шлюха — она и в Африке шлюха. Тэ захлопал глазами и поинтересовался, не имея особого желания вступать в конфликт: — Ты парней в принципе не уважаешь или исключительно меня? — В принципе. — Слава Богу, не один страдаю… Я не хотел твою родню обидеть, правда, — затараторил Ким примирительно. — Извини. И тараканы… если не кусаются, пусть бегают… Я тебе очень благодарен за то, что ты решил мне помочь. — Я не решил. — Тогда за то, что до сих пор не сдал. — Время есть. — Слушай, может, пока время есть, я в комнате приберусь? И нам на пользу, и тараканам веселей. Чонгук промолчал, сурово нахмурившись.***
Комната стала выглядеть почти человеческим жильем. Оценил это Чонгук или нет, Тэхену неведомо. Чон уселся в кресло, и некоторое время они молча разглядывали друг друга. — А душ принять можно? — поинтересовался Тэ наконец. — Я в том смысле, прилично ли это? — Делай что хочешь, мне без разницы. Они еще друг на друга попяпились, и Тэ спросил: — Что у тебя с лицом? — А что с ним? — усмехнулся Чонгук. — Это в тюрьме, да? — Тэхен придал голосу мягкость, а в глаза тумана напустил. — А, вон оно что! — Чонгук хохотнул. — Это на тот предмет, что рожа у меня разукрашена? Не угадал, Чимин-а, мамкина промашка. — Как это? — не понял Тэхен. — А вот так. Было мне года четыре, и был у меня стульчик, высокий такой, на ножках. Захотел я пить, мамуля налила воды в стакан и мне подала, А я-то, шустрый, кувыркнулся вместе со стулом, да ебалом на стакан. Он, само собой, разбился, и мою щеку долго штопали. А мамка только причитала: одно хорошо, что глаза целы. — А носом ты шлепнулся на чайник? — от души порадовался Тэхен своей сообразительности. — А носом я шлепнулся с велосипеда, поцеловался с канализационным люком сразу в двух местах. Еще с дерева падал и руку ломал. Если тебе интересно, расскажу подробно. — Не интересно. — Жаль. — Задушевной беседы что-то не получается. Пойду-ка я в ванную, может, местная фауна потеснится, и я вымыться сумею.***
Вернувшись из ванной, Ким ошалело замер в дверях. Чонгук сидел на полу рядом с деревянным ящиком и извлекал оттуда оружие. Целый арсенал. — Это что? — сглотнув, спросил Тэхен. — А то не видишь. — Что, вот так просто в квартире двух любителей выпить такое и хранится? — Припасли. — Интересные люди, — покачал Тэхен головой, устраиваясь на диване. — Где ж это продается? — Там же, где покупается. — Ты чего вредный такой? — Нормальный, – Чонгук пожал плечами и почесал нос. — Значит, воевать собрался, с Джуном? Это он тебя в тюрьму пристроил? А кто такой крестный? — И ты еще удивляешься, что тебя убить хотят? Удивляться надо, как жив до сих пор. — В том смысле, что я много болтаю? Это нервное. Ты не обращай внимания, ладно? Он понял буквально и перестал обращать на Тэхена внимание вообще. Надо было с ним как-то подружиться. Не придумав ничего лучшего, Тэ спросил : — Это что, граната? — Шарик надувной, – Чонгук хохотнул. — Ну, не нравлюсь я тебе и не нравлюсь, ты мне тоже не нравишься. Чего ж вредничать? – Ким обиженно надул губы. — Граната, граната. — А как она работает? — Хорошо она работает, рванет – и останется только мокрое место. — А что сделать надо, чтобы рванула? — Чонгук поднял голову и уставился на Тэхена. — Чего глаза пялишь? — не выдержал Тэ. — Трудно объяснить? Вдруг пригодится? — Чего тебе пригодится? — Граната. Неожиданно он засмеялся. — Чего ж тебе так весело? — окончательно разозлился Тэхен. — Да так. Когда мне два года отдыхалось, я мечтал, как вернусь и все такое… о многом думалось, но чтоб так… — Как? — Ким прищурился. — По-дурацки. Сидит передо мной пацан на диване и просит объяснить, как граната взрывается. Прикинь? — Прикинул. Чем выпендриваться, лучше б объяснил. — Ладно, — пожал он плечами — и объяснил. Ничего особо сложного Тэхен не усмотрел. При случае вполне можно рвануть, Приставать к нему Тэхен больше не стал. Чонгук с оружием еще минут двадцать поразвлекался и ящик куда-то утащил. Потом заглянул в комнату и сказал: — Я в ванной. Оставшись один, Тэхен провел экскурсию по квартире, подивилась количеству грязи на квадратный метр, но ничего примечательного не обнаружил. Хозяева храпели, а тараканы по стенам шныряли. Повезло соседям. На тумбочке в прихожей пылилась груда бумаг. Покопавшись в них, Тэхен обнаружил газету, датированную сегодняшним днем, и прихватил ее в комнату. Не то чтобы Тэхен поклонник городской прессы, но надо было как - то время скоротать. Но не найдя ничего интересного, Тэхен положил газету обратно. Тэ сунул газету под диван, а сам сел в кресло, стараясь успокоиться. События развивались чересчур стремительно, одно утешало: пока все в пределах нормы, как любил говорить один умный человек, правда, уже месяц мертвый.