Доброе утро

Москва. Ночь. Холодный ветер бьет по лицу, а сигарета неприятно обжигает пальцы. Арсений молча стоит, смотря куда-то вдаль, но его взгляд не сфокусирован. Руки неприятно щекочет ветер, а в голове появляется мысль, что стоило все-таки надеть куртку, прежде чем выбегать на улицу в таком виде. Попов прислоняется плечом к стене здания и тяжело вздыхает. И почему он так реагирует? Нет, ладно, тут точно не причем тот факт, что из номера Шастуна тогда доносились стоны, и он точно не дрочил на мальчика. Тут явно не причем тот факт, что у них с Шастуном было почти-свидание (на самом деле, Арсений был уверен, что без «почти», но никогда не признается в этом). И явно не причем тот факт, какими были студенты, когда открылась дверь. Мужчина тяжело вздохнул через нос, выкинул сигарету и прикурил другую. Как хорошо, что сигареты можно было купить в ларьке у отеля, что он, собственно, и сделал. И как же хорошо, что на телефоны давно придумали функцию бесконтактной оплаты (пр. автора — речь идет об Apple Pay). Попов затянулся и прикрыл глаза. Губы мужчины были приоткрыты, и через них медленно выходил белый дым. Сбоку послышался негромкий кашель, который оторвал Попова от раздумий и заставил немедленно повернуть голову на источник звука. — Арсений Сергеевич, — тихо зовет Антон, немного ежась от холода. Он тоже не отличился умом и вышел из отеля в одной футболке. Его щеки горели, а глаза светились. Попов хмыкнул и опустил взгляд, делая очередную затяжку, — вы же не курите, Арсений Сергеевич, — снова пытается привлечь к себе внимание мальчишка, на что Арсений снова хмыкает и поворачивается к Антону, смотря на него несфокусированным, темным взглядом. Радужной оболочки почти не было видно, даже если бы Шастун подошел в плотную, он бы увидел лишь черные зрачки. — Иди в номер, Шастун. — Арсений Сергеевич, — пытается мальчик, но грубая и резкая фраза прерывает его. — Я сказал — иди в номер. — Но, Арсений Сергеевич, послушайте меня, — настойчиво просит парень, заставляя Попова посмотреть на него. Брови старшего сдвинулись к переносице, а губы сжались в тонкую ниточку, — мы с Алиной… — Да мне плевать, веришь? — бросает Попов, подходя почти в плотную к мальчику. Тот вжался в стенку, смотря на мужчину снизу-вверх. Арсений уперся свободной рукой об стенку, сделал затяжку и, посмотрев на слегка испуганное лицо Антона, выпустил дым наверх. Попов чувствовал, как от мальчика исходит несильная дрожь, но он не мог понять — от чего? — то ли слишком холодно, то ли мальчишка боялся. — Арсений Сергеевич, я не спал с Алиной, — все-таки шепчет Шастун, прикрыв глаза. Он держался руками за стенку, тяжело вздыхая и опуская взгляд вниз. — Мне должно быть не все равно? — мужчина не нарушает дистанцию в вытянутую руку. — Я гей, Арсений Сергеевич, — снова шепчет Антон, все же поднимая взгляд и сразу выпрямляясь. Он высокий. Красивый, зеленоглазый, а губы покусаны, над щечками — милый, почти детский, румянец. Арсений опустил взгляд на губы Шастуна, подался вперед, но сразу же сделал шаг назад. — Иди в номер, Шастун. — Но, Арсений Сергеевич, послушайте, — парень делает пару шагов вперед. Он стоит вплотную к тяжело вздымающейся груди мужчины, не зная, куда деть свои руки. Он пытается заглянуть в глаза, но Попов прячет лицо, утыкаясь взглядом в асфальт. Наверное, он тоже красивый, — Арсений, — тихо зовет Антон, заставляя мужчину вздрогнуть и поднять взгляд. Они смотрят друг другу в глаза, но Арсений постоянно опускает взгляд на потрескавшиеся губы мальчишки, — Арсений Сергеевич, — снова зовет мальчик, проводя руками по груди историка и буквально хватаясь за его плечи. — Да, Антон? — спрашивает Попов так тихо, как только мог. Антон громко дышит, судорожно ища поддержки то ли в глазах, то ли в руках мужчины. Попов притягивает Антона к себе за талию одной рукой, крепко прижимая к себе. Рука Антона ложится на щеку Арсения, и его притягивают ближе к себе. Губы. Такие мягкие, такие теплые, такие желанные. Сигарета тлеет, а губы сминают приятные, пухлые губы парнишки. Арсений аккуратно, не спеша целует Антона в нижнюю губу, задерживаясь в таком положении на несколько секунд. Шастун отстраняется буквально на несколько сантиметров, чтобы посмотреть в глаза Попова. Антон улыбается, а Арсений снова поддается вперед. Он целовал по очередности то верхнюю, то нижнюю губу, не углубляя поцелуй. Голова Антона кружитcя, и, если бы не рука Попова, крепко держащая его за талию, он бы точно упал. Запах одеколона дурманит, а губы, которые не прекращали целовать, действовали хуже, чем любой наркотик. Антон готов был обратиться в суд с заявлением на то, чтобы поцелуи Арсения поставили в ряд с кокаином или героином, или как называются другие тяжелые наркотики? Но как только мужчина отстранился, подался вперед, а потом непонимающе посмотрел на него, слегка дуя нижнюю губу. — Пойдем внутрь, пожалуйста, — просит Попов, качая головой. Он облизывает губы и выкидывает стлевшую сигарету в сторону мусорки, явно не попадая, но его это не волнует. Он тянет мальчика за талию ко входу, и тот идет, послушно, обнимая себя за предплечья, пытаясь согреться. Он даже не заметил, как ему холодно, пока не оказался в помещении. Арсений ничего не говорил, молча вызывал лифт, даже не смотря на Антона. Он не мог не расстроиться, но как только двери открылись, Шастун повернулся спиной ко входу и ввалился в кабинку, притягивая Попова к себе за шею. Арсений не хотел останавливать это. Аккуратные, немного взволнованные и скомканные поцелуи Антона его так сильно умиляли, что он не мог остановить себя, когда издал звук, похожий на мычание. Мальчишка смутился и отстранился, но Попов тут же взял контроль в свои руки и прижал Антона ближе к себе, сжимая в руках худую талию. Они не могли остановиться. Они прижимались ближе, не могли отстраниться друг от друга, смеясь в губы каждый раз, когда Попов ловил спиной очередной косяк. Антон сжимал в руках края футболки мужчины, а самого слегка потряхивало. Шастун уверено берет Арсения за руку и тянет к двери в свой номер, но мужчина останавливает его, заставляя покраснеть и отвести взгляд в сторону. — Но я подумал, что нравлюсь вам, вы же, — Антон почти задыхается, пряча глаза и опуская голову. Он сжимает руки в кулаки и прижимается ими к талии историка, но тот лишь качает головой и усмехается. — Антон, — шепчет мужчина. Парень не поднимает взгляд, из-за чего Арсению приходится поднять руку и обхватить его подбородок большим и указательным пальцами. Антону ничего не оставалось, как посмотреть в глаза мужчине, но после стыдливо отвести взгляд в сторону, — посмотри на меня, котенок.

Котенок.

В голове все поплыло, а из глаз почти потекли слезы. Арсений притянул мальчика ближе к себе, и тот уткнулся носом в плечо. — Арсений Сергеевич, — всхлипывает зеленоглазый, снова сжимая в руках футболку мужчины, — я вам не нравлюсь. — Это сложно, Антон, — тихо говорит Попов, вздыхая, — иди в кровать, хорошо? Завтра у вас с девочками много планов, и… — Поспите со мной, Арсений Сергеевич, — просит юноша, чувствуя крепкие объятья. — Иди, Антон, — Арсений отходит от мальчика, заставляя того вздрогнуть от ощущения холода на талии. Антон выглядит потерянным, и это пугало Арсения сильнее с каждой долей секунды, что он смотрит на него. Зеленые глаза начинают краснеть и покрываться пленкой слез, которые Антон пытается судорожно сморгнуть, а руки безвольно висят вдоль тела. Такой маленький мальчик в своей смешной, растянутой красной футболке с двумя непонятными и уже потертыми иероглифами, серых спортивных штанах, кучей колец и браслетов. Он медленно поворачивает голову к номеру, но потом поворачивается обратно и качает головой так агрессивно, что Арсению показалось, будто она у него прямо сейчас отвалится. — Нет, Арсений Сергеевич, — упрямо твердит парнишка, — либо вы идете со мной, либо я пойду на улицу и буду гулять до утра. — Упрямый мальчишка, — шепчет Попов и толкает дверь своего номера, скрываясь за ней. Антон не двигался, смотря на место, где только что стоял историк. Он хватал ртом воздух, словно рыбка, которую вытащили из аквариума прямо на пол. По щекам бежали обжигающие слезы, а органы будто в мясорубку пропустили. Антона трясло. Сильно. Он почти завыл в голос, но вовремя закрыл рот двумя руками. Он жмурится, а после разворачивается и почти бегом идет в сторону лифтов. — И куда ты собрался? — раздается сзади, а в коридор вышел мужчина в шортах и другой футболке. В руках он держал телефон и ключи от номера. Антон останавливается, поднимает руки, быстро смахивает с щек слезы и, закрыв глаза, поворачивается на пятках, боясь, что когда он откроет глаза, на месте Арсения будет пусто. Но глаза открыты, Арсений качает головой и слегка взволнованно смотрит на парня. Антон все еще тяжело дышит, но быстро возвращается обратно, обнимая мужчину за талию. Попов не то что не ожидал такой реакции, он просто охает и приподнимает руки, но после обнимает мальчика и целует в висок, — пойдем, я уложу тебя. — И останетесь. — И останусь. Арсений тянет мальчика к номеру, и тот быстро поддается. Он открывает дверь ключом, долго ищет его по карманам, пока мужчина крепко обнимает его за талию. Ему тепло, ему хорошо. Ему совершенно не хочется прекращать все это, и он уже готов миллион лет искать гребанный ключ, но тот находится слишком быстро. Дверь открыта, а Арсений, не отлипая от мальчика ни на миллиметр, заходит внутрь. Антон тут же скидывает кроссовки и, как только разувается Попов, прыгает на кровать, смущенно улыбаясь. Его номер похож на номер Попова, но по нему разбросаны вещи, кроссовки, пара курток и даже книги. Одеяло валялось на полу, а подушки в хаотичном порядке лежат по кровати. — Мы с Алиной дурачились, — сразу поясняет парень, как только натыкается на вопросительный взгляд Попова, — мы не занимались этим, — Антон отводит взгляд в сторону, а потом наклоняется с кровати и поднимает одеяло. Футболка слегка задралась, заставляя Попова сразу же перевести взгляд на оголившуюся полоску слегка загорелой кожи. Арсений внимательно смотрит за движениями Антона, удивляется тому, что пару минут назад этот человек не мог отлипнуть от губ Попова, а теперь опускает взгляд от любого движения старшего. Арсений подходит к кровати и садится на самый край, все еще разглядывая комнату, — знаете, Алина любит меня щекотать, из-за этого мы, собственно, и выглядели взъерошенными. — Антон, — зовет Попов, переводя взгляд с бежевого стеллажа и чемодана на парня. Тот укутался в белоснежное одеяло, пряча лицо под него так, что на Арсения смотрели два зеленых глаза, — я, вроде, говорил, что мне все равно. — Но, — начинает парень, сводя к переносице брови. Арсений качает головой и залезает на кровать так, что оказывается рядом с мальчиком, который сразу же прижимается к мужчине, лоснясь к его плечу, — вы же поцеловали меня и согласились остаться. — Мне все равно на Алину, малыш, — тихо отвечает Арсений. Антон перекладывает свою голову на колени к старшему и тяжело вздыхает. Попов растерялся. Он не знал, куда деть свои руки, но когда сверху на него постелили одеяло, а носом прошлись по коленной чашечке, историк прикусывает губу и опускает руки в волосы мальчишки, перебирая их и поглаживая голову. — Арсений, — тихо зовет Антон, — Сергеевич. — Антон, — в ответ зовет Попов, прикрывая глаза. Ему безумно хотелось спать. — Знаете, Арсений Сергеевич, — начинает Шастун, поднимая голову с его колен и позволяя мужчине лечь нормально. Антон сразу же примостился на плечо Арсения и улыбнулся своей самой милой улыбкой, — а вы ведь сами отпустили меня на учебу по обмену. — Я не помню этого, — качает головой Попов, закинув одну руку за голову, а второй обнимая Шастуна за талию. — Вы классно целуетесь, — шепчет Антон, приближаясь ближе к лицу преподавателя. Тот прикрыл глаза и почти подался вперед, но мальчик оставил лишь поцелуй-бабочку-чмок в уголке губ старшего, потянулся к выключателю, а потом довольно улегся обратно на грудь старшего. Попов лишь хмыкнул и закрыл глаза, — мне тепло, — урчит мальчишка, но Арсений уже не слышит его, погружаясь в сон.