Доброе утро

Теплое, солнечное, московское утро. Антон сидит на скамейке и подставляет лучам солнца лицо. Он улыбается и слегка жмурится. На улице осень, но солнце еще греет. Макушки деревьев слегка пожелтели, некоторые покраснели, но, в принципе, именно эту осень можно назвать «золотой». Температура спала, кашель почти прошел, а настроение было настолько прекрасным, что становится даже тошно. Проснувшись вчера (то бишь, в понедельник) утром, он был настолько очарован спящим мужчиной рядом, что даже забыл на секунду свое имя. Антон рассматривал каждую деталь лица историка, гладил по волосам и тихо смеялся над тем, как мужчина смешно морщит нос. По телу волнами расходилось тепло, а сердце так сильно сжалось, что хотелось плакать, выть в голос и надрываться. Антон прекрасно понимал, что он влюблен. Он не боялся этого, даже был рад, ведь мужчина старше его, а значит, и опыта у Арсения больше. Антон не боялся оказаться брошенным или прочее — он знал, что Попов не отпустит от себя просто так. И это не могло не радовать. Единственное, что пугало его — это его же телефон. Он понимал, что, скорее всего, только одно сможет оттолкнуть Арса — это его «вторая личность». Поэтому, он потянулся за телефоном, зашел в браузер, затем в настройки страницы и удалил ее. Он просто надеялся, что эта тема не поднимется, и все будет куда лучше, чем он себе напридумывал. День прошел просто прекрасно — куча поцелуев, завтрак, обед, ужин в постель, поцелуи в лоб и нос, таблетки и крепкие, горячие объятья перед сном. И, знаете, Арсений даже на мероприятие-то не отпустил. Сказал (почти приказал) написать Алине, что он сильно заболел и встать не может даже. А на предложение прийти, принести таблеток, Антон ответил краткое «Да мне Арсений Сергеевич уже принес, не волнуйся. Удачи на выступлении» и сбросил. Попов кивнул, развернулся и ушел заваривать чай, пока Шастун открывал компьютер и искал фильм, который они могли бы посмотреть. Они остановились на «Тупой и еще тупее-2», но на середине фильма Антон заснул, утыкаясь носом в плечо историка. Тот тихо прикрыл ноутбук, отставил его в сторону и накрыл одеялом мальчика, подходя к окну и приоткрывая его. Ему очень хотелось выйти покурить, но в чем смысл? Поигрался с никотином и хватит. Поэтому, он пару минут просто смотрел на горизонт, который еле видно из-за высоток, а затем лег обратно и открыл мессенджер, начиная общаться с Добровольским. Конечно, это долго не продолжилось, и вскоре мужчина спал рядом со студентом, крепко обнимая его за талию. Сегодня же (во вторник) он проснулся один. Попов рано с утра ушел к организаторам, чтобы уточнить какие-то вопросы. В двенадцатом часу его еще не было. Поэтому, Антон быстро ушел в свой номер, принял водные процедуры (не забыв про душ), переоделся и бегом побежал к Алине, помочь ей с платьем и решением, какую прическу сделать. Не то чтобы он прям разбирался, но помочь решить — хвост или распущенные — он мог. Как только девушка была собрана, а Яна тихо ныла о том, что уже пора бежать в концертный зал, ребята вприпрыжку, под дикий смех неслись до помещения, радостно улюлюкая. В них вселился дух победы. И все благодаря одному прекрасному, голубоглазому преподавателю, который пленил слишком быстро, а отпускать совсем не хотел. В зале было много народа — вокруг суета, много шума и беготни, но студентов это не особо пугало — они просто сели во втором ряду, улыбаясь друг другу и опуская шуточки, будто все вокруг их вообще совершенно не касается и не волнует. Награждение началось с выступления девушки, которой явно наступил медведь на ухо — ее голос так давил на перепонки, что оттуда в любой момент могла хлестнуть кровь. Антон смотрел по сторонам и не мог найти только одного человека. Где, мать его, Попов? Очень хотелось вернуться в теплые объятья, уткнуться носом в его ямочки или ключицы, не важно, лишь бы поближе. Антон тяжело вздохнул и устремил свой взгляд на сцену. Он закинул ногу на ногу, но речь ведущих не слушал. Когда Алина потянула его на сцену, он просто шел, будто на автомате. Он поднялся по лестнице, споткнувшись и схватившись за что-то. — Тише, нос же разобьешь, — тихо отвечает слишком знакомый голос. Арсений придерживает Шастуна за локоть и улыбается. Его улыбка заставила Антона покраснеть, а когда Попов помогает выпрямиться и прижимается со спины, шепча, — все хорошо, я здесь, — Антон расплавился. На сцене стояли несколько коллективов: студенты московского университета, краснодарского и, соответственно, петербургского. Рядом с ними стояли их преподаватели и наставники. Антон стоял сбоку от девочек, а Арсений позади всех — его руки были скрещены на груди. Он серьезно смотрел на зал. На лице не дрогнула ни одна мышца. В то время, как студенты безумно нервничали — девочки теребили края платьев, а Антон — крутил браслеты и кольца по очереди. Арсений был уверен, что победа за ребятами. Он ни на секунду не сомневался. — В финал выходят две команды, — произносит ведущий. Антон прикрывает глаза, девочки скрещивают пальцы, а Попов, все таким же уверенным взглядом, смотрит в зал, — команда из Петербурга и Краснодара, — заканчивает говорящий. Ребята взрываются криком, улюлюкают и обнимают друг друга, Алина прыгает, Яна смеется, но Арсений все еще смотрит в зал и лишь улыбается, качая головой. Он был уверен в происходящем. Финал назначили на два часа дня. Поэтому, ребята сначала вернулись по номерам и договорились встретиться через десять минут в холе, чтобы немного посидеть на солнце. Попов похлопал ребятам, спустился вместе с ними со сцены и почти сразу же испарился, разговаривая по телефону. Не то чтобы Шастуну было обидно, но он молча вернулся в свой номер, схватил телефон и открыл свой аккаунт в инстаграме. Он долго думал, что бы выложить в историю, потом быстро закидал вещи в чемодан, сфотографировал его и пару раз переделал фото, чтобы вышло более четко. Он долго мялся, но все же опубликовал фотографию и сразу же вышел из социальной сети. Он не знал, посмотрит ли Попов, но был уверен, что точно посмотрят другие. Ему было все равно, когда он это делал, даже не смотря на то, что ракурс был (уж слишком) похож на тот, что был на фотографии для Попова. Парнишка застегнул чемодан, вложил компьютер в сумку для ноутбука, туда же запихнул зарядные устройства и, сложив все на чемодан, вышел из номера. И вот, теперь он сидит на солнышке, прикрыв глаза. Где-то недалеко резвятся подруги, но ему совершенно не до этого. Последние часы в Москве, они в финале, которую ночь он проводит в объятьях лучшего мужчины на свете. Но его очень огорчало, что Попов сейчас не с ними, видимо, работа не ждет. Поэтому, Антон не особо волновался, хотя горечь в горле давала знать об обиде. Скоро домой. Это не могло не радовать, правда. Но знаете, в чем различия двух столиц России? Климат, люди, прочее говно. Отношение ко всему совершенно разное. В Москве — быстро, в Питере — абстрактно. И только ты можешь сделать свой выбор. И юноша выбирал грусть, вино, пару сигарет и, возможно, стихи Есенина. Хотя, знаете, возможно, он бы выбрал что-то другое, если бы лучше изучал литературу. Антон был уверен, что когда вернется в Петербург — там будет мокро, холодно и немножко грустно. Но ведь рядом (а так ли это?) Арсений Сергеевич. В голове пролетело пару мыслей о том, что, возможно, Арсений и не рядом, но историк слишком тепло и заботливо относился к парню все это время. На плечи ложатся чьи-то руки. Слишком сильные для женских, но чего в наше время может не быть? Давно уже дискриминация прелестных и нежных созданий вышла из моды, женщины отстояли свое «место под солнцем», поэтому Антон не брался судить. Он резко открыл глаза, но положения не поменял. Знаете, возможно, стоило бы сразу развернуться и хорошенько треснуть нарушавшего его уединение с самим собой и солнцем человека, но в затылок целуют, а глаза сразу прикрываются. Уста дрогнули в довольной улыбке, а зубы прикусили маленькую часть нижней губы — Ты словно кот в лучах солнышка, — тихо шепчут на ушко, из-за чего Антон лишь сильнее смущается. Пока Яна и Алина ничего не заподозрили, Арсений обошел скамейку и присел рядом, сразу же закидывая руку на спинку, будто «случайно» пробегаясь пальцами по спине юноши. Антон слегка поежился и резко выпрямился, но когда бросил взгляд на подруг, осознал, что те слишком заняты собой и новыми фотографиями. — Кот? — переспрашивает Антон, поворачиваясь на Арсения. Тот выглядел просто прекрасно, но синяки под глазами и немного пустой (или безразличный?) взгляд, который еще ни разу не видел Антон, давали знать о себе. — Котенок, скорее, — улыбается Попов. Антон смотрит на губы историка и, прокашлявшись, отводит взгляд, — радуешься финалу? Арсения это забавляет. Что может быть милее краснеющего Шастуна, который отводит взгляд? Правильно, ничего. — Да, но я очень хочу домой, — тихо отвечает Антон, снова смотря на историка. Его немного (пр. автора — читайте, как «много») смущало такое прозвище, но он просто промолчал, — а вы? — Что я? Хочу ли я домой? — смотрит на юношу Арсений и улыбается. Внутри тепло, будто выпил хорошего коньяка, так и хочется улыбнуться. — Да, — тихо отвечает Антон, вздыхая. Он так хотел просто обнять этого мужчину, прижаться к нему и не вылазить из теплых, сильных рук н и к о г д а. — Да, немного, — Арсений слегка щурит взгляд. Его лицо на секунду становится серьезным, но потом он трясет головой и снова улыбается, — хочется уже снова оказаться в рубашке со следами кофе на ней, — шутит Попов, заставляя Шастуна тихо произнести «эй» и несильно ударить в плечо. Историк смеется, а потом резко наклоняется к уху мальчишки и шепчет, — как думаешь, анонимность — плохое качество? Антон вздрогнул. Даже нет, не так. Антон подскочил со скамьи, в надежде, что ему послышалось. Из легких как будто резко выкачали весь кислород, а глаза не могли найти себе место. Ладони вспотели. Антон аккуратно водит ладошками по бедрам, смотря на свои пальцы. Он не знал, что ответить. Ему казалось, что идея с фейковой страницей — плохая, и казаться таковым это начало только сейчас. Он молчал больше минуты, но громкое «Шастун, отвечай мне» заставило его выйти из своего кокона, транса, облака или как это еще можно назвать? — Знаете, я, на самом деле, не знаю, — Антон трясущимися руками пытается достать пачку сигарет, но Попов смотрит слишком серьезно и злобно. По рукам сразу же прилетает несильный шлепок, из-за которого Антону приходится убрать сигарету. Он негромко шипит, смотрит на историка и приоткрывает рот. В этот момент подбегает Алина и громко смеется, смотря на учителя. — Арсений Сергеевич, мы в финале, — восклицает она. Девушка танцует и улыбается, смеется, радуется происходящему. Смотря на Алину, хочется не только смеяться вместе с ней, но и в принципе жить. — Я был уверен в этом, — кивает Попов, улыбаясь. Он искренне радовался за студентов. Арсений наклонился к Антону и, не переставая улыбаться, прошептал, — мы потом поговорим об этом, молодой человек. Антон сглотнул и прикрыл глаза. Видимо, когда они останутся наедине, будет жарко.

***

Алина, которой так хотелось обновить свои истории в инстаграме, а также сделать пару «годных» фотографий, потащила друзей и преподавателя с собой в глубь парка. Погода располагала, солнце немного слепило, но приятно грело. Арсений шел чуть позади, разговаривая по телефону с Пашей. Все-таки, нужно было решить проблему с бывшим сотрудником, угрозами и прочим. Поэтому мужчина не отлипал от телефона, что не осталось незамеченным. Антон косился на него, прятал руки в карманы и отпускал глаза на носочки своих кроссовок. Его гложут мысли о том, что он провинился, играя в анонима. Возможно, это того не стоило, но он пытался привлечь внимание историка, которое, в принципе, уже было его. Антон пару раз подходил ближе, чтобы начать разговор, но Арсений даже не смотрел в его сторону. Шастун слышал отрывки некоторых фраз, но мешать все-таки не стал. Скорее всего, это же из-за работы, а значит — это важно. Когда Арсений положил трубку, а Антон набрался смелости вновь подойти, рядом с ними оказалась Алина, размахивая телефоном. — Давайте сделаем селфи, — завопила девушка, улыбаясь. Антон смущенно посмотрел на преподавателя, который засмеялся в голос. Арсений откинул голову назад, обнажив ямочки на щеках и глаза прикрыл. После кивнул, притянул Шастуна за рукав кофты и, сквозь зубы, процедил «улыбайся, котенок, а то плохое фото получится». Антон покраснел еще больше, но, увидев экран телефона и включенную фронтальную камеру, сразу же улыбнулся. Он почувствовал, как ладонь учителя ложится на его талию, немного сжимая. Антон прокашлялся, но (после пары миллионов сделанных фото) на преподавателя повернуться не решился, — отлично, теперь можно и со спокойной душой в Питер возвращаться, — снова радостно завопила девушка, улыбаясь во все тридцать два. Как только она с Яной отбежала чуть подальше, чтобы сфотографироваться на фоне скульптур, вытягивая губы вперед и кривляясь, Арсений притянул Шастуна ближе к себе и снова шепнул: — Ты хотел поговорить? — Арсений Сергеевич, я, — начинает Шастун, немного смутившись. Рука на талии немного волновала, выбивая все мысли из головы, — я бы хотел извиниться, что ли. — За что? — интересуется учитель, с прищуром смотря на студента, — за анонимность? — За то, что решил так привлечь ваше внимание, — признается юноша, отводя взгляд. Ему стыдно, грустно, обидно и вообще, что этот Попов докопался? Да, Антону всего девятнадцать, но это не значит, что он взрослый и умный парень. — Знаешь, Шастун, — начинает историк, разворачивая его к себе. Антон почти вжался в мужчину, но осознавал, что они находятся в парке, и что это точно ничем хорошим не закончилось бы ни для него, ни для прекрасного историка, — а ведь мог бы просто не сбегать в тот вечер. — Могли бы не орать на меня матом на следующий день, — парирует Антон, набираясь смелости. Но она тут же пропала, когда брови Попова поползли вверх, а в глазах появился вопрос, — и вообще, — Антон дергается, чтобы вырваться из рук Арсения, — вы сами орали про нормы и правила, что вы меня тут зажимаете? — Тебе показать, что такое «зажимать», Шастун? Тон разговора мгновенно меняется. В глазах мужчины будто начинают плясать чертики (и плясали бы, будь это более реальным), зрачок расширился и почти прикрыл небесного цвета оболочку. Антон сглотнул, а внизу живота приятно потянуло. Мурашки пробежались по рукам, из-за чего юноша почти поежился, но вида того, что ему понравилось предложение, не показал. — Да вашу ж мать, Арсений Сергеевич, — восклицает Антон, но после сразу затыкается, когда по ягодице прилетает шлепок. Студент смотрит на историка и приоткрывает рот. Он будто остолбенел, — что вы.? Попов подходит ближе и шепчет на ухо покрасневшему (куда ж сильнее?) Антону, который вообще не понимает, что за нахуй? , слегка задевая мочку губами: — Не наглей, Антош, — Попов оставляет поцелуй-бабочку за ушком и поворачивается, догоняя студенток, — ты идешь или как статуя стоять продолжишь? — На горе стоит стату́я, у стату́и нету хуя, — тихо проговаривает Шастун, вздыхая. Он медленно плетется за учителем и подругами, ощущая приятное покалывание на ягодице и горячий след от поцелуя. Не сказать, что стало легче. Но чувство стыда, вроде как, подотпустило. Алина стояла в стороне и показывала фотографию Яне, которую только что сделала. Думаете, на ней было довольное (на данный момент) лицо Матвиенко? Не-е-ет, не все так просто. Девушка подозвала Антона, когда Арсений снова отошел с телефоном у уха, ругаясь и хмуря брови. Антон подошел, не подозревая ничего такого, но когда ему почти в лицо суют устройство, шепча, но при этом как будто крича, он немного… Охуевает? Мягко сказано. Алина довольно смотрит на друга, а потом на Арсения Сергеевича и тянет так сладко, что становится до жути стыдно (снова). — Смотрите, я тут нашу сладкую парочку сфотографировала. Антон осматривается по сторонам, шикает при этом на девушку и пытается вырвать телефон из ее рук. — А ну отдай. — Да Шастун, ну посмотри, какие вы милые, — начинает лепетать девушка, улыбаясь и прижимая к груди устройство, — между вами такие химические элементы пролетают, что даже сам Менделеев бы позавидовал. Девушки начинают смеяться, но тихо и по-доброму. Антон же смущается, рассматривает фотографию и улыбается тоже. — Только никому, хорошо? — просит парень, но рядом оказывается Попов, улыбаясь. — Никому что? — переспрашивает мужчина, но студенты дружно качают головой и две трети начинают смеяться (не считая Антона, конечно же), — ну чего ты, Шастун, краснеешь-то все? — Ничего, Арсений Сергеевич, — мямлит Антон, сразу же отводя взгляд. Арсений следит за этим, но потом кашляет и отводит взгляд тоже, но на часы. — Итак, ребятки. У нас около двадцати минут, чтобы вернуться в зал, или же мы окажемся опоздавшими, а на свою победу опоздать — ху., — Арсений немного запинается, снова прокашливается и продолжает, — плохая идея. Шастун переводит на него взгляд, улыбаясь. Он же прекрасно знал, что этот мужчина, хоть и интеллигент, ругается похуже самого студента. Поэтому, хмыкнув, разворачивается и почти бежит в сторону отеля, смеясь над Алиной, которая побежала следом и бросила громкое «Кто последний — тот осел». Попов закатил глаза, но все же сорвался с места. Он смеется и подбадривает ребят, тянет за собой Яну и пытается толкнуть Антона в бедро, но не выходит, потому что они уже рядом с отелем. Антон, бежавший впереди всех, спотыкается (не удивительно) и чуть было не падает, но его тут же подхватывают под руку и цокают. — Чтобы ты делал без меня, а? — тихий риторический вопрос. Алина же схватила телефон и снова фотографирует, но делает это настолько незаметно, что Попов лишь поправляет свои волосы и снова срывается с места, но уже спиной вперед, — давайте, вы чего, преподавателя-старикана сделать не можете? — кричит он и резко разворачивается, врезаясь в Михаила Федоровича. Студенты, бежавшие за ним, сразу же остановились. Сейчас они втроем стояли за спиной историка, смущенно перебирая пальцы и поправляя волосы. Яна тяжело дышала, а Антон пытался спрятать свой взгляд, в котором только и читалась одна фраза — «все, пиздец». — Арсений Сергеевич, — кивает мужчина, складывая руки в замок, — здравствуйте. — А вы всегда так здороваетесь, Михаил Федорович? — интересуется историк, копируя позу собеседника. Студенты прыснули за его спиной, но после негромкого кашля организатора, заткнулись. Они восхищались тем, что Попову совершенно все равно на мнение коллег. Он мог спокойно послать Добровольского, сказать что-то непристойное или же просто издеваться над людьми, но всегда знал границы. — А вы, я смотрю, в детей играете все же, — пытается отбиться мужчина, но историк лишь улыбается и фыркает. — Ну, знаете ли, у меня есть возможность немного побегать. И вам бы не мешало — хорошо для мышц, — Арсений несильно хлопает организатора по плечу, а после смотрит на шокированных и восхищенных студентов, — пойдемте, ребят, а то опоздаем. Ребята, вслед за Поповым, влетают в здание, бегут по лестнице и, оказавшись в зале за пару минут до начала мероприятия, плюхнулись на сидения во втором ряду и громко засмеялись. Арсений же смотрел на Шастуна и улыбался. Он счастлив. На сцену вышел ведущий и начал снова свою долгую и бессмысленную речь. Арсений молча смотрел на него, но периферийным зрением следил за студентом, который от волнения начал крутить кольца и ковырять ногти. Попов незаметно касается бедра юноши, из-за чего тот дергается, но ничего не говорит. — Не волнуйся, — шепотом произносит Попов, улыбаясь. Антон внимательно смотрит на мужчину, но потом кивает и расслабленно выдыхает. — Мне не важна победа, Арсений Сергеевич, — шепчет парень, прикрыв глаза. — А что важно? — так же тихо спрашивает историк. — Оставайтесь со мной, Арсений Сергеевич, — просит юноша, находя руку преподавателя и сжимая ее. — Арсений. — Что? — переспрашивает Антон. — Называй меня просто «Арсений».