Доброе утро

Деревья, кусты, небольшие домишки сторожей и прочее уносится во мглу, и появляется ощущение, что там, где нет света фонарей, нет и жизни. Будто в темноте ничего и не было никогда: не было ни деревьев, ни ветра, не было никаких чувств и эмоций. Будто там, по ту сторону фонарного света, была просто кромешная тьма. И ни насекомое, животное или даже человек не ступали туда. А может, и не нужно? Арсений упирается руками в перекладину, которая тянется вдоль окон вагона, и смотрит в темноту. Он пытается разглядеть хоть что-то, но замечает лишь свое отражение в окне. Попов усмехнулся, вспоминая шутку Добровольского о том, как тот ехал в Минск. Он тогда сказал: «по дороге видел много знаков «осторожно, олень», но сколько бы не смотрел в окно, кроме своего отражения ничего не видел». Было бы смешно, если бы не было так грустно, на самом деле. Арсений прекрасно понимал, что Антон обижен, но не понимал, откуда взялась эта истерика? "Ты не то, ты не это", - так и звучало в голове историка, но после он тряхнул головой и запустил руку в волосы, слегка оттягивая. Он даже подумал, что Антону просто хочется больше внимания, но, также, он понимал, что тот еще совсем ребенок. Почти двадцатилетний ребенок. Попов тяжело вздохнул и издал гортанный стон, откидывая голову назад. "Пиздец", - подумал он и уткнулся лбом в оконное стекло, - "пиздец". Кожу сразу же охладил холодный материал. Арсений снова вглядывался в темноту, но ничего не видел, как бы ни пытался сделать это. Сзади послышался негромкий голос, а это значит, что придется выпрямиться и пропустить идущих. Однако, "гостям" не потребовалось этого. В купе вернулись девушки, которые тихо шушукались и перешептывались, улыбаясь друг другу. Теперь они в открытую шли за руку, не смущаясь взгляда от преподавателя. Они осознали, что Попов - не осудит, а если и осудит - того самого в сторону своего пола тянет. Алина даже почти пошутила так, но Яна сразу же стукнула ее в плечо, и та заткнулась, недовольно бурча на свою девушку. Первокурсница (пр. автора - если кто не помнит - разговор идет о Яне) покраснела и отвела взгляд, кидая тихое "простите, Арсений Сергеевич", а после затянула Матвиенко в купе. Попов же даже внимания не обратил, продолжая пялиться в окно. Алина же тихо ойкнула и вписалась бедром в дверной проем, болезненно зашипела и потерла место, которым ударилась. Яна извиняющимся взглядом посмотрела на свою девушку, но этого не было видно Попову - девушки уже скрылись в темноте купе. Арсений снова прижался лбом к окну и прикрыл глаза. Прохладно. Тяжело вздохнув, Арсений снова открыл глаза и прищурился. Может, он увидит хоть что-то, что поможет ему? Ближе к полуночи, когда ехать оставалось каких-то пару часов, Арсений все-таки решил вернуться в купе: стало прохладнее, чем ожидалось, а спина порядком затекла, как и ноги. Поэтому Арсений потянулся к своему чемодану, достал оттуда одежду, быстро переоделся в спортивные штаны, слегка растянутые на коленях, и футболку, уже выцветавшую, и лег на нижнюю полку. Он бы с радостью поднялся наверх, но девушки удобно устроились на одной из них в обнимку и будить их явно не было приоритетом мужчины. На второй же спал высокий, зеленоглазый и, главное, обиженный ребенок парень. Арсений тяжело вздохнул, осмотрел купе и схватил спущенный на столик плед, расправляя его, постелил на полку. Мужчина быстро забрался в имитированную кровать и зевнул. Оказавшись под теплым одеялом, Попов немного расслабился. Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Спать не хотелось совершенно, но ведь с утра нужно ехать на работу. Это, конечно, не худший вариант развития событий, но Арсений был явно не в духе от этой новости. Еще и истерика Антона вывела из себя. Арсений почти закатил глаза, но мозг быстро остановил его. Попов так и слышал, как сознание кричит ему "Ты взрослый мужик, тебе почти тридцать лет, а ты блять думаешь о малолетнем парне". Потом заорало сердце. Потому что: "блять, Попов, он уже совершеннолетний мальчик и сам может решить, с кем ему спать, встречаться и жить". Арсений лишь (снова) тяжело вздохнул и почти врезал самому себе по роже, лишь бы не слышать эти рассуждения. Свои же рассуждения. Сверху послышался шорох, но Попов не обратил внимание. Он лишь продолжал раздумывать насчет поведения Антона и (как следует ожидать) своего, однако его размышления прервал тихий шепот: - Арсений Сергеевич, - жалобно стонут сверху. Попов повернул голову и посмотрел на, приподнявшегося с своего места, Шастуна. В голове пронеслось сравнение с "взъерошенным воробушком", но мужчина лишь нахмурился и прищурился, - мне холодно. - У тебя есть второе одеяло, - бросает Попов, отворачиваясь. Внутри все екает (пр.автора - как сказано в одном шикарном фанфике "сердечко екнуло, в голове ебнуло") и сжимается, но поддаваться юноше Арсений не собирается. А младший продолжает тем же жалобным голосом: - Оно не помогает. - И что ты предлагаешь сделать? - интересуется Попов, снова поворачиваясь на мальчика. Тот опускает взгляд, недолго молчит, но после вздыхает и тянет робким, едва слышным голосом: - Можно, я лягу к вам? Попов думает буквально секунду, слегка прикусив губу. Потом он отодвигается и шепчет "иди сюда, обиженка". Антон сразу же спрыгивает с полки и неудачно приземляется, ойкая. Он быстро подтягивает ногу к себе, сжимая руками икру. Арсений сразу же вскакивает с места, притягивая Шастуна к себе на колени. - Убери ручки, солнышко, - просит Арсений, сразу же накрывая своими руками запястья Антона, - я должен проверить, повредил ли ты ногу. - Все хорошо, Арсений Сергеевич, - шепчет парень, хлюпая носом (пр. автора - последствия болезни - насморк, Тоха не ноет, не ссыте), - просто неудачно приземлился, не такое бывает. Но руки послушно убирает, закидывая одну за шею мужчины, и поворачивается к нему лицом. Арсений хмурится, на его лбу образуется небольшая складочка, по которой Антон проводит большим пальцем, стараясь сгладить ее. - Антон? - зовет Попов, немного удивляясь, - что ты делаешь? - У вас так морщинки появятся быстрее, - тянет парнишка, а потом наклоняется и целует мужчину в нос, - а это извинения. - Извинения? - хмыкает Попов, приобнимая Антона за талию. Внутри разливалось тепло от такого действия, но простить за истерику так просто? Не-ет, не с тем связался, Шастун, - за то, что я не считаю секс с тобой отдыхом? - Ну Арсе-ений, - тянет Антон, откидывая голову назад. Перед глазами мужчины открылся вид на прекрасную шею, в некоторых местах покрытую укусами, - ты же знаешь, - начинает Шастун, но его тут же прерывают. И если бы не темнота в помещении, Арсений бы дико смеялся, ведь даже уши юноши стали пунцового цвета. - Антон, ты откуда вообще взял эту идею? - интересуется Попов, стараясь сдерживать эмоции. Его распирала злость на юношу, но ведь это - не главное сейчас. Его мальчик замерз и наверняка хочет поспать. - Мы можем поговорить об этом позже? - тихо просит Антон, прикусив губу. Он не мог быть уверен, что девушки спят, да и отложить разговор на более позднее время - разве это не повод найти оправдание себе? - Когда? - спрашивает Арсений, позволяя юноше слезть со своих коленей. Антон пользуется этой возможностью и садится рядом, но когда Попов ложится, сразу же опускается к стенке и ложится на предложенное плечо (вместо подушки). - Дома? - тихо спрашивает Антон, но после ойкает и шепчет, - у тебя дома. - Дома, - повторяет мужчина, прикрыв глаза и улыбнувшись, - мы едем домой. - К вам домой, - добавляет Шастун, непонимающе уставившись на слишком счастливого и довольного мужчину. А Попову захотелось внезапно надеть на эту несчастную голову кастрюлю и заехать по ней кувалдой - раз так двадцать. Он тут же озвучил эту мысль, снова хмурясь. Но Антон лишь засмеялся, задаваясь одним вопросом: - А зачем? - Чтобы глупости не говорил.

***

Арсений заснул быстро - от глупых разговоров они перешли к (не очень глупым) поцелуям, но после оба достаточно быстро заснули. Однако, первым проснулся именно Попов - от тихого жужжания телефона на столике. Он кое-как наобум, проводя рукой по поверхности, нашел причину своего пробуждения. Посмотрев на экран и увидев "2:54", Арсений тихо выругался и осмотрелся вокруг. Из-за двери слышались тихие шаги, шебуршание и прочие звуки, дающие понять, что скоро выходить на перрон и вздыхать родной воздух, пропахший машинами и азотом. Нет, ничего плохого в этом нет, но в Петербурге настолько "сырой" воздух, что другого такого не найти. Арсений выкинул из головы ненужные вещи и ответил на звонок. Он пытался говорить тихо, но в три часа ночи это не особо получалось. Поэтому, он решил попытаться вылезти из под юноши и продолжить разговор в коридоре. Аккуратно достать руку из под головы Антона вышло прекрасно, а вот стащить его со своего торса - не очень: Шастун жалобно простонал и сморщил носик, прижимаясь ближе к Попову. Арсений тяжело вздохнул, шепнул в трубку "я перезвоню" и продолжил свои попытки. Спустя пару минут пыток и нескольких милых фраз, типа "Антош, мне надо", "Ну, котенок, ну подвинься" и прочего, Антоша все-таки сдался и сполз на постель, обнимая одеяло, вместо теплого, крепкого мужского торса. Попов запихнул ноги в свои кроссовки, потянулся и размял шею. Лишь после он поднялся с полки и вышел из купе, вставая к своему излюбленному за эту ночь месту - окну. Он разблокировал телефон и набрал последний номер в журнале звонков. - Че тебе? - спрашивает Попов, зевая. На самом деле, не так уж и страшно, что его разбудили - до Петербурга осталось каких-то тридцать минут, а значит, пора было вставать в любом случае. На конце провода послышалось тихое шуршание, а потом тяжелый вздох. - Ты заедешь завтра? - интересуется тихий, женский голос. Попов сжимает между пальцами переносицу, и качает головой. Спустя пару секунд до него доходит, что собеседница просто не увидит этого, поэтому отвечает достаточно сухо и резко. - Мне некогда будет, скорее всего, - он зевает и смотрит в окно, - пары, знаешь же. - Но ты обещал поговорить когда вернешься, - снова просит женщина, но ее прерывает Попов, тихо фыркая. - Ты же понимаешь, что сейчас три часа ночи? - Попов, ты хоть понимаешь, что это никогда не прекратится? - собеседница почти плачет. Арсений снова вздыхает и качает головой. - Я поговорю с Пашей и приставлю тебе охрану, обещаю. - Но, Арсений... - Я обещаю, Лясь, - произносит Арсений, шепча, - иди спать. Тебе рано детей будить. - Да, - заспешили на том конце, тихо всхлипывая, - да, ты прав. Спокойной ночи. - Я уже не лягу, - смеется Попов, но так по доброму, что собеседница наверняка улыбнулась, - через полчаса Питер. - Приезжай на ужин, - зовет Утяшева. В голосе уже слышится улыбка, заставляя историка засмеяться, - и парня своего бери. - Он не мой. - Твой. - Ладно, - сразу же соглашается Попов и смеется вместе с подругой. Потом он желает ей сладких снов и, спустя пару секунд, возвращается в купе, уже улыбаясь. - Кто звонил? - тихо интересуется Антон, как только Попов повернулся к нему. Юноша сидел, подогнув под себя ноги и одним кулачком потирая глазки. Арсений улыбнулся еще сильнее, присаживаясь на кровать к такому домашнему парнишке и сложил руки в замок. - Ревнуешь? - спрашивает, смотря прямо в глаза. Антон смотрит буквально секунду, потом кивает, все еще не убирая кулака от лица. Арсений улыбается и тянет Антона к себе так, чтобы голова юноши оказалась на его коленках. Он перебирает волосы, гладит и массажирует кожу головы, - Ляйсан, жена Паши. - Павла Алексеевича? - спрашивает Антон, смотря на мужчину. Тот кивает и снова улыбается, - что ей нужно было? - Зовет нас на ужин, - тихо отвечает Попов, разглядывая сонное лицо Шастуна. - Нас? - Нас. Брови Антона медленно ползут вверх, а потом он вскакивает с коленок мужчины и чуть не ударяется головой об верхнюю полку. Ойкнув и бросив на нее взгляд, Антон посмотрел на Попова с таким страхом и непониманием в глазах, что Арсений только и мог, что рассмеяться. - И что ты ответил? - тихо спрашивает Антон, подтягивая к себе одеяло. Он кутается в него так, что видны лишь глаза, которые не могут оторвать свой взгляд от Попова. - Сказал, что моя принцесса потеряла туфельку и не сможет прибыть, - говорит Попов. Антон смотрит на него ошарашенными глазами, но когда Арсений начинает смеяться, сразу же ударяет его подушкой, возмущенно дуя губы. - Идиот. - Слова выбирайте, молодой человек, - смеется Арсений, наклоняясь и ловко оставляя поцелуй в уголке губ юноши, - а теперь - поднимайся, до Питера осталось минут двадцать. Арсений поднялся и осмотрелся вокруг. Пока Антон продолжал дуться, Попов начал дергать девушек за ноги, которые под дикий писк и смех слезали с полки и зевали, улыбаясь. Они, спросонья, прижались друг к дружке, а Алина пыталась что-то пробубнить про "санитарную зону" и "позвонить Сереже". Антон понимающе смотрел в ее сторону, натягивая на себя джинсы. Арсений же в это время копался в своем телефоне, выбирая, в какой таксопарк позвонить. Он повернулся на Антона, слегка прищурившись. - Что? - тихо спрашивает Антон, смотря в ответ. Арсений медленно покачал головой, а потом, нахмурившись, вышел из купе и набрал-таки номер такси. Когда он вернулся в купе, все уже были собраны, более-менее проснулись и переговаривали насчет похода в университет с утра. Арсений молча сел напротив Антона и зашел в свой телефон, сразу же открывая мессенджер. Он листал новости, откинувшись на стенку. Он не старался погрузиться в разговор студентов, но когда по его лодыжке провели кончиком обуви, он не мог не оторвать свой взгляд на происходящее, но наткнулся лишь на игривый взгляд Антона, который старался сдержать улыбку, при этом не переставая разговаривать. Однако, стоило Попову вернуть внимание своему телефону, как его внимание приковало немного другое - телефон Антона. Побитый экран маленькой (по сравнению с смартфоном Арсения) четверки (пр. автора - iPhone 4) загорелся, а само устройство начало неистово жужжать. Арсений сначала даже и не обращал на это внимание, но когда Антон увидел надпись на экране, он извинился перед девушками и выскочил в коридор, плотно закрывая за собой дверь. Попов поджал губы и тяжело вздохнул. Под ложечкой засосало, будто предвещая что-то не очень хорошее. Антон вернулся через пять минут - расстроенный, отстраненный, а его глаза перестали блестеть. Он грустно посмотрел на подруг, а от взгляда Попова вообще прятался. Когда в окне начался показываться перрон, девушки одна за другой вышли из купе, направляясь в тамбур вместе со своими вещами. Антона же Арсений перехватил за локоть и затянул обратно в купе. - Что случилось? - спрашивает преподаватель, внимательно смотря на мальчика. Тот пожал плечами и грустно улыбнулся. - Извините, Арсений Сергеевич, - тихо произносит он, отводя взгляд, - но я сегодня не смогу поехать к вам. - Почему? - спрашивает Попов, дергая на себя чемодан юноши, - и почему снова на "вы"? - Давайте мы не будем об этом, хорошо? - просит Антон, разворачиваясь и выходя из купе. Он быстро покинул помещение, оставляя Арсения наедине с двумя чемоданами и (немножко) разбитым сердцем. Петербург встретил их серым небом и небольшим моросящим дождиком. Антон шел где-то впереди, крепко сжимая свой чемодан. Арсений тяжело вздохнул и последовал за ним, но не прямо по пятам - им сегодня в разные стороны. Когда Попов вышел с Московского (пр. автора - ж/д вокзал в Петербурге) вокзала, он окинул взглядом площадь Восстания и улыбнулся. Нашел "свою" машину (пр. автора - имеется в виду такси), закинул в багажник чемодан и почти сел в автомобиль, но перевел взгляд, и улыбка медленно сползала с его лица. Антона почти заталкивали в машину, а курящая женщина что-то бубнила, плюясь из окна. Когда Арсений собрался сделать шаг в сторону машины, он наткнулся на взгляд Шастуна. Тот грустно смотрел и улыбался, а позже покачал головой. Машина выехала с парковки и унеслась в сторону Александро-Невской лавры, а Попов лишь проводил взглядом старенькую девятку, сел в такси и продиктовал свой адрес, откидываясь на спинку кресла. "Пиздец", - снова думает он, - "пиздец".